Новый День №17

      Серёжа давно мечтал о таких ботинках – кожаных, остроносых, с маленьким скошенным каблучком и нубуковой окантовкой. Наверное, целый год мечтал. Впервые он увидел их у Игоря из параллельного класса, и так они ему понравились, что даже во сне стали сниться. Можно сказать, что Сергей в них влюбился, в эти рыжие «мокасины». А когда увидел такие же точно по телевизору на Крутом Уокере из американского сериала, то совсем потерял голову, – ведь Крутой Уокер был его кумир. Своей мечтой Сережа поделился с младшей сестрёнкой Катей, а та, как это свойственно маленьким девочкам, не удержалась и рассказала маме. В результате к своему девятому дню рождения мальчик получил чудные кожаные остроносые ботинки, о которых мечтал. Сначала надевал их только дома, важно сообщая при этом сестрёнке, что обувь полагается разносить. Потом стал надевать их на улицу, но выходил только в сухую погоду.

Друзья заметили, что приятель их начал меняться – важный стал какой-то, надменный. Даже походка и та переменилась. Решили, что всё дело в новых ботинках. Жмут, наверное, потому и ходит так. Впрочем, примечали за Сергеем и то, что раньше никогда не наблюдалось. К примеру, гуляет он возле своего дома, пройдётся туда-сюда, затем, как бы невзначай, достанет из кармана белый носовой платок и давай начищать ботиночки. Причём ногу ставит на скамейку. Старушки, бывало, придут, усядутся, а потом отряхивают друг дружку, кляня того негодяя, который… А Серёже хоть бы хны, нос он задирает всё выше и выше.

Прошёл месяц-другой. Друзья постепенно перестали замечать загордившегося приятеля, а он продолжал ухаживать за своими мокасинками, и как будто никого и ничего вокруг себя не наблюдал. За это ребята и прозвали его Крутым Уокером.

Однажды Сергей решил отправиться на соседнюю улицу, туда, где жила самая красивая девочка школы, Маринка из третьего «Б». Мальчику захотелось щегольнуть перед ней новыми ботинками, ведь в школу он их пока не носил. На соседней улице в полном разгаре велись дорожные работы. Забетонировали детскую площадку, возле домов освежили асфальт. В некоторых местах он был ещё тёплый. Сергей пошёл по направлению дома, в котором жила Марина. Подходя к нему, он решил как-нибудь обратить на себя внимание. Запрыгнув на парапет, он забалансировал, подражая своему киношному кумиру, по каменной полоске шириною со ступню. Под ним была пропасть, бушующий океан! Подняв голову вверх, Сергей замер. Из окна четвёртого этажа прямо на него смотрела самая красивая девочка школы.

Что за люди? Что за раки?

Дым струится по пивной.

Пробежали две собаки. 

Время славное – «застой».

 

Я – студент второго курса.

У меня любовный пыл.

Щи в столовой из капусты.

Мяса в щах, конечно, нет.

 

Нет так нет. Пожрём без мяса.

Нам любые щи с руки!

Но зато смотрю в экране:

Штирлиц, Брежнев, «Знатоки»!

 

Да, так было. И пропало.

И давно такого нет.

Год до пенсии остался,

Я бреду в обед в буфет.

 

Там – жюльен и капуччино,

И салат из лососин…

Жизнь и партия едины!

Только я всегда один

Как бы ни тщились мы,

Нам не присуще

Будущим жить,

Лишь – мгновеньем текущим.

Только сегодня –

Сейчас, в этот миг –

Ты ощущаешь

Сколь мал и велик.

 

 

* * *

 

Живём сегодня и сейчас.

Никто за это не осудит,

Ведь невдомёк, что завтра будет,

Чем новый день чреват для нас.

 

Живём сегодня и сейчас,

Стараясь вдоволь насладиться,

Не оставляя ни крупицы,

Ни крошки лишней про запас.

 

Живём сегодня и сейчас.

Живём и верим простодушно:

Бог милосердный чад тщедушных

Простит и мукам не предаст.

 

Живём сегодня и сейчас.

Они уже не сидели, а лежали, сонные от холода – Ребекка, а на ее груди Анечка, – когда дверь распахнулась и резкий голос, точно плетью, хлестнул по ушам: «Raus! Schnell!». Эдвард вздрогнул: такими неприятными, чужими показались ему вдруг слова родного языка. Вместе с пленниками, жмурясь и пошатываясь от слабости, под грубые окрики выбрался из подвала. Потер глаза, больные от света, черное на белом расплылось и подернулось розовой влагой. Маленькое красное солнце зависло над волнистой линией кустов, точно не решаясь подняться выше. 

Вместе с Анечкой он принялся жадно есть снег – рассыпчатый, жгучий, медово-сладкий. Вместе с ней скорчился от удара сапога, глотая слезы, догнал пеструю юбку Ребекки, зарылся лицом в мягкую, пропахшую домом и хлебом ткань. 

Эдвард словно разделился на части: близоруко щурясь, он смотрел поверх черных ветвей на темные сараи и семенил за широкой юбкой, обнимая зайца Хози, и он же, тиская в руках автомат, отдавал команды. Он стал Фердинандом, своим зеркальным двойником. 

За последней избой начинается овраг. Кривой, как ожоговый рубец, весной и летом цветущий, сейчас он заштрихован голым кустарником, припорошен белизной. 

Ребекка стоит на краю оврага. Ее волосы упали на плечо. Рукой она закрывает глаза Анечке, а та обеими ладошками заслоняет мордочку Хози. «Не бойся, – шепчет девочка, – мама с нами, я с тобой. Все будет хорошо». Хози не боится – Анечка боится, но совсем чуть-чуть. 

Эдвард – вместе с Фердинандом – целится в них. Не так, как на вечеринке в Айзека, неловко куражась, а спокойно, привычно, умело. Ему тошно и жутко и хочется только одного – бросить автомат в снег, потому что это ведь совершенно невозможно – стрелять в женщину и ребенка. Тело не слушается. Он старается уклониться или хоть как-то вывернуться, но ступни точно пустили корни, оружие примерзло к пальцам, а крик тухнет в гортани, как спичка в мокрой вате. Ребекка мала ростом, но кажется, что она смотрит на Фердинанда сверху вниз, потому что сквозь ее заострившиеся черты уже сияет предсмертное величие. Только за дочку – не за себя – ей обидно и больно, и ладонь ее дрожит, незаметно намокая от Анечкиных слез. 

Если бы не этот сон, то я и по сей день не знала бы, что Муза может так наехать на простую женщину.

         А приснилось мне вот что.  Стою я на сцене какого-то огромного театрального зала, вся разряженная по последнему писку и держу в руках тяжелый том с моей фотографией на обложке. В невязкой тени зала видно, что полон он желающими  увидеть меня и услышать.  Рядом со мной Якубович суетиться:

- Позволите объявлять, Екатерина Степановна? – Робко спрашивает уже не в первый раз.

- Да объявляй уж, дружок! Самое время. Я уже сосредоточилась.

- Народная поэтесса России Екатерина Сладкая! – Громко заявил в микрофон Якубович. Зал взорвался овациями…

             «Сладкая» - это, видать, псевдоним вой литературный, поскольку от роду Загугулиной была.

             На работе все с нетерпением ждала, когда перерыв на обед будет. Сразу же к подруге своей закадычной – Машке Угловой, побежала в соседний цех. Выложила ей все это свое литературное торжество. Даже про то, как автографы во сне раздавала, упомянула.

- Катька! Это – сон в руку. Это – вещий сон, который открыл тебе твое будущее, каким оно тебе явится. Быть тебе народной поэтессой! Голову даю на отсечение! Ты же нашему главному механику на его пятидесятилетие как здорово стих написала. Я даже наизусть выучила.  «Дорогой Степан Ильич!Властелин машин, станков. Разве можно позабыть на работе ты каков. Все вертИтся и кружИтся. Механизмы, как часы. Разве можно не влюбиться в ваши рыжие усы?». Такое только настоящий поэт сказать мог. Как нашенские работницы тебе в ладони хлопали?  А Степан Ильич даже слезинку платочком подтер. Говорю тебе, талан в тебе скрыт огромный.  Займись вплотную этим делом.

            Сначала сон, потом Машка со своими речами… Кто бы тут устоял? Ну, решила я не откладывать. Пришла домой раньше всех, как обычно. Муж в своей полицейской машине по городу завсегда допоздна палканит. Дочь у бабушки, по случаю летних каникул,  в ее деревенском домике борется с авитаминозом.

НАЧАЛО ОСЕНИ

Вот и снова подошла осень.

Поредела в небесах просинь.

А калина хороша стала,

Улыбается светло, ало.

С позолотой у берёз косы.

Ночь приносит холодок.

Осень!

 

 

ОСЕНЬ В ГОРОДЕ

Барнаул. Сентябрь. Утро. Восемь.

Хвастают аллеи позолотой.

Тихо-тихо наступила осень,

Будто кистью поработал кто-то.

 

Листьев шёпот умиротворённый.

Нет пока ветров, чтоб листья сбросить.

Город тихий, как заговорённый.

Это осень. Это снова осень.

        «Это снилось мне, точно когда-то снилось! Именно такой оранжевый свет аварийных огней, мигающий в темноте, а главное, состояние полной беспомощности!» – неуклюже заворочались в заиндевевшем мозгу  обрывочные Сонечкины воспоминания.

        Даже не верится, что только вчера утром я была дома, и жизнь размеренно текла по своему руслу. Как же я была счастлива! Почему когда живёшь по-привычке, в светлом и тёплом мирном пространстве, то не замечаешь своего счастья, а вечно придумывая и раздувая претензии, разнюнишься: «Ах, я бедная-несчастная, почему дивизионы супер-кино-героев меня не любят безумно-прибезумно и не падают к моим ногам штабелями? И почему я не миллиардер на отдыхе? Где мой кровно заработанный остров? Что за безобразие?!! Как жить-то в этаком кошмаре?! 

        А по сути, чего ноешь, дурында? Чего Бога гневишь? Войны нет! В агонии не корчишься. Зубами от боли не скрипишь. От голода не пухнешь. Так чего ж тебе надо?! Привилегий особых? Подтверждения Вашей уникальной неповторимой избранности? 

        Вот и допрыгалась, сиди теперь мёрзни в снежном капкане и думай о том, как всё на самом деле было хорошо!»

 

        Накануне этой злополучной поездки Сонечка, как обычно, посетила «круг доверия», так она называла собрания анонимных алкоголиков, которые ни разу не пропустила в течение трёх с половиной лет.  

        В «анонимные» она попала едва живой от двухнедельного запоя, в жалком пришибленном состоянии после смерти сына Павлика. Сын погиб в армии, как гласила справка, от двустороннего воспаления лёгких. Но когда гроб по настоянию матери вскрыли, то тело Павлика было в ужасных ссадинах, кровоподтеках с многочисленными переломами. Добиться правды одинокой женщине не удалось. И, не дождавшись решения очередного бесполезного суда, омертвевшая от горя мать стала пить в одиночку и сразу запоями.

        Имя София всегда ей очень нравилось, поэтому она и назвалась так, придя в содружество. Но «анонимные» быстро переиначили Софию в Сонечку, выражая тем особое к ней покровительственное отношение. Да и на самом деле Сонечка с её миниатюрной фигуркой и кукольным личиком в свои сорок пять лет напоминала девочку-подростка, перепуганную жестокими реалиями непростой жизни. Даже перенесённые страдания и хоть не продолжительный, но бурно развившийся алкоголизм не вытеснили из её голубого взгляда свежести и удивления, свойственного ранней юности.

В плену наслаждений часовых не замечают.

 

Слова, брошенные на ветер, крылатыми не становятся.

 

Кто спешит жить, тот чаще спотыкается.

 

Всё, о чём вы молчите, может быть использовано против вас.

 

Жизнь учит тех, кто склонен к самообразованию.

 

У каждой политической проститутки свой сутенёр.

 

В светлое Будущее строем не ходят. Пробираются поодиночке.

 

Политические моськи предпочитают лаять на мёртвых слонов.

 

Количество тюрем - показатель качества жизни.

 

Вершины власти покрыты льдом равнодушия.

 

Время лечит те раны, которые способны заживать сами.

 

Хороших новостей приходится ждать, плохие приходят сами.

 

Не каждый, стоящий на пороге открытия, попадает внутрь.

 

Там, где прошла машина прогресса, остаётся колея сомнительных истин.

Неужели зима - навсегда:

С каждым годом больней и суровей?

И приходит она, как беда,

Хмуря туч белоснежные брови.

 

Эту зиму принять, как судьбу,

До конца мы с тобой не хотели.

Тает снег на пылающем лбу,

В лихорадке вчерашней метели.

 

Не стряхнуть, как снежинку с плеча,

С сердца горечь декабрьскую эту...

Все решило за нас сгоряча 

Позабытое в юности лето.

 

Оно часто нам светит во сне.

И,обнявшись почти машинально,

Мы к нему по последней струне

Ускользаем аккордом финальным. 

Жил-был шведский король Олаф Скетконунг. Отличался он глубокой набожностью, возвышенностью духа, был мудр и деятелен в делах правления и не имел себе равного по решимости и храбрости на войне. В продолжение всего своего царствования он неустанно трудился над христианским просвещением своей языческой страны. И была у него дочь Ингигерда, воспитанная в духе благочестия и христианской веры. С детских лет она была приучена к чтению. В народных преданиях скандинавского Севера о ней сохранилась память как о женщине самоотверженной, обладавшей добрым сердцем, умной, смелой и предприимчивой.

Выросла она высокой, красивой, сильной и вольнолюбивой девушкой. Любила народную поэзию и поэзию особых певцов – скальдов, обнимавших тогда и религию, и историю, и философию. Скальды – были единственными выразителями духовной жизни и творчества северных племен. Ингигерда со вниманием слушала их при дворе отца, державшего при себе наиболее известных поэтов.

Святая Анна принимала участие в народных собраниях, присутствовала на приемах при дворе, жила в собственном тереме, владела и самостоятельно управляла собственными поместьями, имела в своем распоряжении многочисленную вооруженную свиту и предпринимала по своему усмотрению поездки по стране. Из жизни святой Анны на родине северные предания помнят об участии ее в установлении мира между Швецией и Норвегией.

А было это в 1000-м году: ее отец Кроль Олаф в то время завладел частью Норвегии, но принц Олаф Гаральдович, вернувшийся из морских набегов, не захотел подчиниться Шведскому королю и провозгласил себя норвежским королем.

Началась упорная многолетняя борьба шведов с норвежцами.

Жарко у нас в Краснодаре. Лето в самом разгаре. Солнце палит так, словно я сейчас не на сорок пятой параллели сижу, а в знойной пустыне Кызыл-кум. Глаза самостоятельно, не дожидаясь команды из мозга  ищут точку общепита, где можно промочить горло. Желательно холодным пенным напитком. О! Вот та столовка с многообещающим названием «Восход» наверное подойдёт. Если не смогу разжиться пивом, то хотя бы холодного чаю выпрошу.

Но увы! Не только мои глаза отыскали это богоугодное заведение, но и  десятка три, подобных мне страдающих, тоже. Небольшой зальчик гудел разными голосами. 

—«Сибирская корона» заканчивается. Всего один ящик остался.

—Тамарка! Слышь ! Тады в одни руки не больше двух бутылок! Глядишь и мне достанется.

—Коляныч! Тебе и так хватит. Шёл бы домой. А то твоя Верка мне опять тут бои без правил вечером устроит.

—Томочка, вы меня извините, но я вынужден вас убедительно попросить приступить к исполнению своих прямых обязанностей. Очередь не движется совсем. Ещё минут пять  и начнутся сплошные тепловые удары. А оно вам надо?- Интеллигентного вида мужичонка протёр очки в тонкой золотой оправе и начал интенсивно обмахивать себя соломенной шляпой.

Наконец подошла и моя очередь. 

— Вам мельника одну, две, три?

— Какого мельника?

— Какого, какого — старого!

Стеснение – одна из хороших черт характера человека. Не надо путать стеснение с такими понятиями, как неуверенность, страх, недооценкой себя, неполноценностью.

Не надо искать в стеснении однокоренные слова, особенно, как теснота и связывать их по смыслу. Теснота – это недостаток свободного места, а стеснение - это проявление человеческого характера. Стеснение - это не порок. В наше время, это качество человека превратили в нечто несовместимое с нормальным восприятием мира, и любое проявление стеснительности принимается как слабоволие и отсутствием свободы. Человек с таким внутренним состоянием по их понятиям не приспособлен к жизни. 

А не запутались ли вы? Не заигрались в слова? Не перевернулось ли ваше мировоззрение, где хамство, нахальство, грубость, дерзость, беспардонность становятся нормой жизни и при этом бахвалиться, что напрочь отсутствует стеснительность. Вот где настоящие пороки современного общества.

Наша современность - это время расцвета предприимчивости, где все желают оторвать большой кусок красивой жизни, наплевав при этом, что придётся растоптать много человеческих качеств, а может даже и воспользоваться доверием этих людей для достижения своих нарисованных планов.

Стеснительность – это черта характера, подаренная человеку природой с рождения. Посмотрите на маленьких детей, которые чисты душой и ещё не знают все трудности этой жизни. Они все стесняются, они не понимают лжи, ибо все слова воспринимают буквально как правду. Они чисты как белый лист и с годами, вникая в эту жизнь, меняются в зависимости от той среды, в которой обитают. И жизнь многих ломает, зачастую вычёркивая все прекрасные качества человеческого характера – доброту, стеснение, радость.

ТИМ: Привет туземцам! Все племя в сборе. А где обезьяний царь?

ЮРКА: Толян прикатил. Утром с родителями. Из аэропорта. Зинка, ты его встречала?

ЗИНКА: У меня, что ли, других забот нету? 

ЛАРКА: А до позапрошлого года та-акие были нежности! Прямо тили-тили-тесто. Толян обезьяний царь. Мы его племя. Зинка его верная френда… Я прямо млела.

ЗИНКА: Сама и френдюйся с этим обезьяном. 

АНЬКА: Уступаешь? Когда же вы пособачились? Через виртуалку? Прошлым летом он сюда не приезжал. И ты не наведывалась. И как вы теперь будете дружбанить?

(Зинка молча садится, спиной опершись о дерево. Мурка играет с ней в ладушки.)

ЮРКА: В джунгли и в обезьяньи битвы лучше играть в интернете!

АНЬКА: Ага. Малолетки выросли из коротких штанцов. А я опять на год старше.

ЮРКА:  А мы тебя за это не забаниваем. Но снова скакать по крышам… Скукота! 

ТИМ: Даже и не тянет. Попрыгушки для мелюзги. У меня тут теперь важный интерес.

АНЬКА: Мы в курсах ньюсов соседнего двора. У твоего троюродного дядьки есть еще племянники. Они нас задолбали про то, как он вас вписывает в крутые дела. Чтоб умели искать клады по правилам. Ларка им даже ссылки кинула на виртуалку. 

ЛАРКА: Где скачать правильные заклинания и купить через интернет сильные обереги.

ТИМ: Еще тащишься от этой мистики? Призраки над кладами! Заклятья… тьфу! (Словно повторяя чужие поучения.) Теперь клады ищут, да, по науке! С приборами. Собирают сведения. В архивах. Где тьма древних бумаг. И карт. Надо уметь в них въезжать. 

АНЬКА: Ой, важный! По науке!.. Поперло, вот и клад отрылся. А нет… так нет.

ТИМ: Дурь детская. Дядюн уже брал меня в поиск. В реальный. Учил кумекать с аппаратами. Я кидал ссылку Юрану. На сайт. Где про них все. Он ответил: их можно улучшить.

В тот день, когда Роберт с Аэлитой уехали в Одессу, Аврора купила револьвер в оружейной лавке господина Лишневского на Садовой. Она не умела обращаться с огнестрельным оружием, поэтому ей пришлось взять несколько уроков у двоюродного дядюшки, который в своё время служил поручиком в кавалерийском полку.

Револьвер Аврора хранила у себя в спальне, в верхнем ящике комода, среди постельного белья. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, она доставала револьвер из комода и, став перед зеркалом, держа револьвер обеими руками, представляла, как убивает Роберта. Аврора получала от этого неописуемое удовольствие.

С тех пор, как Роберт бросил её, прошло уже очень много времени. От былых чувств и любви не осталось и следа, но обида и испепеляющая ненависть безумно жгли сердце и не давали покоя. Аврора хотела отомстить Роберту. Она хотела его убить. Она была уверена, что сможет это сделать.

О возвращении Роберта Авроре сообщил её кузен, который состоял на службе в дирекции Акционерного общества Юго-Западных железных дорог.

Путь от Одессы до Петербурга был долгим и утомительным, с пересадками в Киеве, Курске и Москве. На третий день путешествия, поздно вечером, поездом Курско-Московской линии, Роберт с Аэлитой приехали в Москву. В Москве они пересели на поезд Николаевской линии, который следовал прямиком до Петербурга. Оставалось последних десять часов дороги. В Петербург поезд прибывал рано утром.

Аврора приехала на железнодорожный вокзал задолго до прибытия поезда. Несмотря на раннее время, на вокзале было очень людно. По платформам прохаживались жандармы и встречающие. Туда-сюда сновали артельщики, служащие и рабочие. Слышался свист паровозов на дальних путях и передвижение вагонов по рельсам.

Аврора прошлась по перрону, внимательно изучая всё вокруг. Было пасмурно и прохладно. Натягивало дождь. До прибытия поезда оставались считанные минуты.

Одежда Авроры соответствовала её настроению и погоде. Аврора была в тёмно-коричневом платье из плотного шёлка с пышной широкой юбкой и в шерстяном пальто редингот такого же цвета. Её наряд дополняла большая шляпа с вуалью.

Перебирая завалы книг и старых газетных вырезок, я неожиданно наткнулся на полке на давным-давно подобранную где-то книгу  «В 2017 г…» Книга эта была выпущена АПН (Агентством печати «Новости») в 1968 году и посвящена всем родившимся в СССР в год 50-летия советской власти.

Но почему же за точку отсчета был выбран год 2017? – Ответ очевиден: это год столетия Октябрьской революции.

 Так каким же виделся наш нынешний мир из того далека?

Вполне понятно, что многие прогнозы были идеологизированы и политизированы. и тем не менее… находка настолько меня увлекла, что очень хотелось бы ею поделиться и с вами. Хотя… какое уж тут открытие, если тираж книги достигал ста тысяч экземпляров? – Но я хорошо помню, сколько книг такого рода выбрасывалось прямо на улицы. И все ли подобное сегодня оцифровано? Не говоря о том, что любая, пусть даже очень неполная выборка  интересна своей компактностью.

Итак, попробуем прикоснуться к некоторым страницам, на которых, как полагали авторы тех лет, был запечатлен наш сегодняшний день.

Оптимизмом дышали слова о космосе: «2017 год. С этой датой наше воображение связывает множество побед человека вне Земли. Тут и обсерватория, уже построенная на Луне. И орбитальные станции, дающие старт ракетам, устремляющимся во Вселенную…» (с.17)

Но это – Космос. А как будут обстоять дела на матушке Земле?

« 2017 год окончательно – «всем, всем, всем» докажет историческую правоту Маркса, Ленина и их последователей. Во многих государствах найдут реальное жизненное воплощение идеалы лучшего человеческого общества, провозглашенные ими. Отступят кошмары войны и нищеты, голода и болезней. Изменится и самый лик нашей планеты: объединенный труд людей сможет напоить водой пустыни, осушить гигантские болота, растопить мертвящие льды, соединить континенты… (с.42)

А как будут обстоять дела в мире техники и колоссальных проектов – таких, как туннели под Гибралтаром и Ла-Маншем, канал через  горы Центральной Америки? Известно же, что проект туннеля под Ла-Маншем предложил еще Наполеону французский горный инженер Матье. «Сейчас постройка это туннеля осуществима…» Но будет ли осуществлен какой-либо из этих проектов? Если да, то когда? Никто не ответит на этот вопрос» (сс.63 – 64).

Давно идёт Троянская война.

Но до сих пор ещё не пала Троя.

По-прежнему сражается она,

И держатся бесстрашные герои.

 

Со всех сторон убитым нет числа.

Давно уже меж ними шли раздоры,

Но поводом для той войны была,

Лишь выходка безумного мажора.

 

Сплотились греки. Вскоре их цари

Созвали рать, собрали под знамёна

Всех самых лучших воинов, внутри

Поставив во главе Агамемнона.

 

Ахил и Гектор, Нестор, Сарпедон

И ты, Патрокл, а скольких мы не знаем

Героев безымянных с двух сторон,

Чей дух был, как и воля, несгибаем.