Чего ожидали от наших дней десятки лет назад?
Перебирая завалы книг и старых газетных вырезок, я неожиданно наткнулся на полке на давным-давно подобранную где-то книгу «В 2017 г…» Книга эта была выпущена АПН (Агентством печати «Новости») в 1968 году и посвящена всем родившимся в СССР в год 50-летия советской власти.
Но почему же за точку отсчета был выбран год 2017? – Ответ очевиден: это год столетия Октябрьской революции.
Так каким же виделся наш нынешний мир из того далека?
Вполне понятно, что многие прогнозы были идеологизированы и политизированы. и тем не менее… находка настолько меня увлекла, что очень хотелось бы ею поделиться и с вами. Хотя… какое уж тут открытие, если тираж книги достигал ста тысяч экземпляров? – Но я хорошо помню, сколько книг такого рода выбрасывалось прямо на улицы. И все ли подобное сегодня оцифровано? Не говоря о том, что любая, пусть даже очень неполная выборка интересна своей компактностью.
Итак, попробуем прикоснуться к некоторым страницам, на которых, как полагали авторы тех лет, был запечатлен наш сегодняшний день.
Оптимизмом дышали слова о космосе: «2017 год. С этой датой наше воображение связывает множество побед человека вне Земли. Тут и обсерватория, уже построенная на Луне. И орбитальные станции, дающие старт ракетам, устремляющимся во Вселенную…» (с.17)
Но это – Космос. А как будут обстоять дела на матушке Земле?
« 2017 год окончательно – «всем, всем, всем» докажет историческую правоту Маркса, Ленина и их последователей. Во многих государствах найдут реальное жизненное воплощение идеалы лучшего человеческого общества, провозглашенные ими. Отступят кошмары войны и нищеты, голода и болезней. Изменится и самый лик нашей планеты: объединенный труд людей сможет напоить водой пустыни, осушить гигантские болота, растопить мертвящие льды, соединить континенты… (с.42)
А как будут обстоять дела в мире техники и колоссальных проектов – таких, как туннели под Гибралтаром и Ла-Маншем, канал через горы Центральной Америки? Известно же, что проект туннеля под Ла-Маншем предложил еще Наполеону французский горный инженер Матье. «Сейчас постройка это туннеля осуществима…» Но будет ли осуществлен какой-либо из этих проектов? Если да, то когда? Никто не ответит на этот вопрос» (сс.63 – 64).
Сегодня, как мы знаем, ответ на вопрос о туннеле под Ла-Маншем дала сама жизнь, хотя космические проекты, не говоря уже о социальных прожектах, выглядят наивно оптимистическими.
А вот социальные прогнозы – скорее мечты, цитируемых в книге, африканских и иных авторов.
Так, в американской газете «Уоркер», название которой говорит само за себя, в ноябре 2017 г. писалось: «Если бы человек мог сейчас оказаться в 21-м веке, то он обнаружил бы себя в социалистическом обществе, быстро движущемся к коммунизму. Это будет жизнь в мире, равноправии, изобилии и массой свободного времени, жизнь при всеобщей культуре. Это будет мир достойных людей» (с.14).
Значительная часть приведенных в книге прогнозов связана с международной анкетой АПН, распространенной в 1961-м – 1962-м годах.
Вот, например, каким видели свою страну начала двадцатого века два автора из Англии. Т.В.Дэвисон из Кардифф писал6 «Через 20 лет Англия превратится в один из штатов Америки. Мы и так уже американизированы в телевизионных передачах, кинокартинах, песнях. Фирмы продают интересы нашей страны американцам, и американцы берут нас за горло. Все левые или коммунистические организации будут запрещены». Читаешь сегодня, и кажется, что в немалой степени этот прогноз относится не к Англии, а к целому ряду стран постсоветского пространства, начиная с 90-х.
А вот совсем иной, уже более оптимистический прогноз – тоже из Англии, данный Артуром Холмсом из Йоркшира: « Год 1981-й! (Уж не опечатка ли? Хотя тут уместно было бы вспомнить и поставить рядом обещания Никиты Сергеевича, касающиеся 30-го года Ю.Б.)… В Англии прочно установился социализм. Высокоразвитая индустрия помогла нам осуществить социализм значительнее быстрее, чем его сделал Советский Союз, где промышленность в начале его построения была развита слабее, а многие рабочие были неквалифицированны и неграмотны…» (с.58.. Тут, если уж пытаться даже поверхностно оценивать, имеет смысл хотя бы поставить вопрос о том содержании, которое могло и может вкладываться в понятие «социализм» Ю.Б.).
По словам же профсоюзного деятеля Занзибара Хасана Мойо, «колониализм и другие виды империализма будут окончательно уничтожены благодаря грандиозным усилиям коммунистического мира. Марксизм гарантирует полную свободу, всеобщее разоружение и равные права по образованию» (с.69).
А гвинейский журналист Сильвэн Камара так описал возможные сообщения в мировой прессе будущего: «Негр в Белом доме. Кто бы мог подумать?..»
Годовщина Октябрьской революции. На празднование сотой годовщины Октябрьской революции Москва пригласила всех политических лидеров мира. Они прибудут на знаменитых «СИ», самолетах-ракетах, скорость которых 12 000 км в час. Коктейль будут пить на Луне…» (с.70).
В Африке же, по его словам, будут мирно сосуществовать федерации Магриба и Черной Африки (с.68).
Интересно, что первый прогноз сбылся. Что же касается второго и сопряженного с ним третьего, то ответы известны Вам самим. Хотя и тут не все просто. Например, в книге приводятся слова американца Джозефа Норта: «Я верю, что человек будущего станет Коммунистом, точно так же, как пещерный человек достиг нашего уровня. Полагаю, что мы только начинаем. Мы находимся… в доисторическом состоянии. История человеческого общества (я не умаляю достоинств современного человека) начнется тогда, когда человек станет сначала человеком социалистического общества, а затем человеком коммунистического общества» (с.82).
Но, представляется, что такого рода высказывания уже не объект для критики с позиций футурологии, потому, что здесь акцент сделан не на логике событий, а на потребности в более совершенных социо-культурных моделях развития, необходимых для выживания человечества. Хотя, при желании, поспорить есть с чем.
Очень интересны и разнообразны, приведенные в книге, перспективы будущего информационного общества. Однако, если сегодня сплошь и рядом можно услышать об обреченности газет, как средств информирования масс, то в цитируемой книге выражается уверенность в том, что газеты, письменное слово в целом не могут исчезнуть: «думающему человеку газета всегда будет необходима»… Процесс восприятия информации через газеты прекратится лишь тогда, когда исчезнет способность человека к мышлению» (с.83). И такого рода утверждения делаются на основе ссылок на зарубежных авторов из так называемых «кап. стран».
А с чем же в плане уже социально-техническом будут активно сражаться? – С загрязнением окружающей среды и с ослаблением мышц в связи с уменьшением потребности в физической активности.
«Следующей проблемой является шум… Шум объявлен самым опасным врагом здоровья человека» (254).
Эх, если бы продвигатели шумовых уличных устройств, «говорящих экранов», орущих рупоров, грохота праздничных концертов и водители содрогающихся от музыкальных шквалов автомобилей или, в первую очередь, городские власти могли бы услышать эти слова, доносящиеся к нам из далекого прошлого!
В целом же воспроизводимые прогнозы, особенно социального характера, выглядят скорее похожими не на попытки вглядеться в будущее, а на варианты утопических картин из «Города Солнца», «Утопии» или бэконовской «Новой Атлантиды».
Конечно же уже в те годы была широко известна и антиутопия,. Именно тогда стали будоражить умы тревожнейшие прогнозы первых исследований Римского Клуба с его поисками «пределов роста». Были и настораживающие предсказания в отношении СССР. Но это уже отдельная тема.
Уместно только добавить, что крайне тревожными и неоднозначными были картины будущего, которые рисовали и разного рода предсказатели. Автору этих строк довелось проделать своеобразный эксперимент, который несложно повторить любому. Суть его в том, что, вместо того, чтобы многословно рассуждать о чудесах предвидения либо шарлатанстве то того, то иного предсказателя, я взял ряд предсказаний из собиравшихся мною газетных вырезок и выписок из книг (включая и пару англоязычных – то есть позволяющих взглянуть на будущее как бы «с другого берега» и опубликовал все это лет через десять – пятнадцать. Картина оказалась показательная. Впрочем, судите сами по некоторым фрагментам, которые здесь вновь воспроизвожу.
Так, согласно прогнозам Джин Диксон, именовавшейся к 1980 г. «величайшим из ныне здравствующих пророков Америки», будущее Африки виделось не столь радужным, как в только что процитированном издании. По ее словам, в 1987 г. в Африке должна была разгореться война, в которой приняли бы участие более дюжины стран « «война, которая окажется эквивалентом второй мировой войны».
Впрочем, на подобные предсказания Джин не скупилась, утверждая, что «ложная безопасность и разоружение будут неожиданно прерваны мировой войной 1999 г.». (Дано по книге Джо Фишера. «Пророчества», вышедшей в Торонто в 1980 г. Перевод автора).
Войны, конечно, сыпятся на нашу бедную планету, как из шкатулки Пандоры, но точность предсказаний, мягко говоря, очень приблизительна…
В целом же прочитанное наталкивает на неожиданные размышления об исторической памяти. Сколько мы слышали сожалений о том, что все пройдет, все забудется. И как неизбывна человеческая мечта о том, чтобы помнили. Если память мне не изменяет, известна даже телепрограмма такого рода. Но, может быть, уместнее печалиться о том, что не забудется? Наговоришь, к примеру, уйму красивых умностей, а лет так эдак через пятьдесят, а то и того раньше, прочтет кто-то и подумает то, что, наверное, могут подумать многие, прочитавшие то, что здесь процитировано.
Рукописи-то, может, и горят. И еще как горят! Да и книги горят! А те, что не горят далеко не всегда, ой, как далеко не всегда, остаются памятниками мудрости и человеческой прозорливости.
Подробней о пророчествах говорилось в публикациях, материалы для которых собирались за десять с лишним лет до их появления в печати, так что предсказанное можно уже было проверить: В лабиринтах пророчеств. Материалы к лекции. – Кустанай: КГУ, 1993. – 41 с. Переиздавалась не раз…, В 1994 г. в журнале «Спутник» (дайджест), №7, июль, с.97;, в 1995 в журнале «Земля сибирская, дальневосточная», №8, с.26 – 29, 41. Была признана лучшей статьей года.
Об исторической памяти
У нас, на просторах былого СССР, сплошь и рядом глаголят об исторической памяти. И не только глаголят, но и схватываются, пытаясь историю превратить в дубинку и ошарашить ею идейных и прочих недругов. Но такого рода «споры» - своего рода накипь времени. Если какой историк будущего и наткнется на их следы, то они лишь помогут уяснить силу кипения «бульона». Но не более того. В том смысле, что ни к какому углубленному пониманию истории нас не приблизят.
Но проблемы исторической памяти отнюдь не сводятся лишь к дебатам о роли и соответственной оценке тех или иных исторических лиц и событий. Важнейшая их составляющая – элементарная сохранность тех крупиц истории, которые в каждую эпоху еще можно сохранить, но которые с маниакальной устойчивостью штормовых ветров сама история (в нашем же с вами лице) постоянно стремиться низринуть в небытие и беспамятство.
Окинем беглым взором хотя бы историю минувшего столетия. Сплошные хороводы переименований, сноса и переноса памятников, ломок зданий и тех частиц прошлого, которые даже ветвями кустов и деревьев несли бы в себе ароматы былого.
Так и кажется, что мы, то ли дети, то ли пасынки истории, оказываемся то зрителями, то участниками повторяющихся с неизменной настойчивостью олимпийских игр неонеронов, каждый из которых торопится воздвигнуть новый Вечный Город на месте сожженного прежнего Рима.
Вот уже, эта любимая национальная игра в войнушки с прошлым, как нам говорят (и показывают) докатилась и до старушки Америки, где тоже вдруг за отсутствием Дон-Киходовских мельниц, решили «помахаться» с памятниками.
Если же поразмышлять всерьез, то, думается, было бы и интересно, и полезно взглянуть спокойными глазами с орлиной высоты Времени на общий ход этих войн и попытаться сопоставить их ход в ту или иную эпоху, учитывая и то, что «вечный покой (и соответственно устойчивость) – лишь для седых пирамид».
Например, рассмотреть с конкретными данными на руках масштабы ломок, их характер, и формы проявления этого характера во внешней атрибутике и т.д., начиная с времен Петра Великого, затем в годы Первой мировой, в разные периоды существования советской власти и на постсоветском пространстве, причем в разных государствах, появившихся на территории бывшего СССР.
Но при серьезном подходе мало ограничиваться и этим. Очень любопытно хотя бы попытаться взглянуть на аналогичные процессы в масштабах тысячелетий.
Подумал об этом – и неожиданно для самого себя запнулся. Запнулся, именно тогда, когда мои руки на клавишах дошли до этих слов. Ведь что бросается в глаза, когда мы пытаемся окинуть пусть и беглым взглядом единую панораму истории? – То, что за редким исключением, вроде Эхнатона и Цинь Ши Хуанди, войны с прошлым – продолжение войн с Внешним Врагом, с Поверженным Чужим. Такие войны, при которых победитель мог, подобно ассирийцам, римлянам, стирать с поверхности земли целые города, масштаба Карфагена, воинам Чингиза, Александра Македонского, сокрушившего и уничтожившего непокорный Тир, и т.д., и т.п. Везде и всюду повторялось почти одно и то же: все способное к серьезному сопротивлению уничтожалось с корнем. Но зато возводилось нечто Свое, блистательное. Поражавшее мир своей мощью и великолепием, пока не появлялся очередной центр силы, сокрушавший этот, увы, временный блеск.
И даже Древний Китай не выпадает из этого ряда. Ведь тот же Цинь Ши Хуанди сражался не просто с китайцами в нашем нынешнем понимании, а с Другими Царствами. Более того, именно его действия здесь демонстрируют то, что многократно повторяется позже в самых разных регионах и в самые разные эпохи. По повелению императора уничтожаются исторические книги иных царств, то есть сокрушается историческая память. Нечто подобное, но, возможно, в еще больших масштабах творят конкискадоры и христианизаторы в Латинской Америки, уничтожая бесценные памятники индейских культур.
И что же напрашивается, как ответ, рождающий новый вопрос? – Да то, что такие колоссальные войны с прошлым, как правило, велись Другими, которые, перефразируя слова поэта, «не могли щадить» чужой славы и не способны были понять, на что поднимали руку.
Так что же получается? – Что и мы сегодняшние, и мы вчерашние ведем себя по отношению к нашей собственной истории, как пришельцы-завоеватели или, в более «мягком варианте», как дуэлянты дантесы. Мало того, именно чиновники и рупоры всяческих решительных ломок оказываются на острие войн с той самой историей, от имени которой они будто бы действуют.
Правда, тут мне могут напомнить о том, что и я сам называл Эхнатона и Петра, которые были своими, доморощенными воителями с отечественным прошлым. Да и христиане первых столетий яро набрасывались и на памятники языческой культуры, и на ее представителей, наглядный пример чего - трагическая судьба Ипатии. А японские реформы Мэйдзи, разве они не были радикальными?
Что ж, здесь есть над чем продолжать и продолжать размышлять. Но, во- первых, во всех этих случаях, старина воспринималась, как нечто враждебное, если хотите, как пышная, но тяжелая одежда, которая грозит потопить пловца, если только тот во время ее не скинет. То есть, как нечто, становящееся чужим.
Во- вторых же (и это при размышлениях о наших днях и уроках века минувшего), мы видим, что всякий раз четко просматривалась сверхзадача, пусть в чем-то и утопическая, а в чем-то и опережающая свое время. Тот же Эхнатон попытался начать движение к Единому Богу, то есть встал на путь, который уже гораздо позже привел к рождению и укреплению иудейского, христианского и мусульманского монотеизма, повлиявшего и на другие, более поздние конфессии. Петр, какое бы неприятие лично у меня не вызывали многие его действия и, прежде всего, готовность сорить людьми, оказался, как и несколько позже большевики, у трамплина, полет с которого на определенное время давал ускоренное движение вперед. Реформы Мэйдзи вообще дали миру поразительный образец симбиоза Принципиально-нового, Настоящего и Прошлого. Настолько поразительный, что (сравним только!) японская монархия, вместе с элементами конфуцианской морали, дзэн и т.д., уцелела после сокрушительного разгрома в годы Второй мировой, тогда как четыре монархии западного мира рухнули и без поражений такого масштаба в годы Первой.
Но это – особая тема. Для нас же, сегодняшних, крайне важно не только поставить, а и попытаться ответить на вопрос: а что нового, прорывного движется вслед за нынешними войнами с историей?
Рынок? – Но еще в середине прошлого века великий экономист Гэлбрайт показал, что отнюдь не стихия покупательского спроса, а интересы корпораций формируют облик этого самого рынка, который пока так и не стал спасительной соломинкой в круговертях нашей эпохи, да и в принципе не может стать таковой.
Либерализм и демократия (но на одну колодку)? – Тоже сомнительно. Если я, к примеру, ни за какие деньги не стану есть зернышки, выковырянные на моих глазах из навоза, то почему я лично (или Вы) должен «толерантно» относится к тому гомосексуализму, который под флагами глобализации пытаются протащить ко мне домой? – Да делайте, что хотите у себя дома, но я-то тут при чем?
Национальная идентичность? – Красиво звучит. Но как из лоскутков отдельных идентичностей шить одеяла современных цивилизаций, которые бы каждый не пытался тянуть на себя? На уровне слов – все решаемо. А на практике? Что реально можно сделать, а где спотыкаемся уже сегодня?
Многополярный мир? – В плане взаимодополняемости культур он был бы чудесен. Но только не в том плане, где одного жандарма с дубинкой и кольтом заменяют группки паханов, вроде сомалийских пиратов, и прочая, и прочая.
… Известно, конечно, что новшества – штука неизбежная, и они, как и полулегендарный Молох, требуют своих жертв – то есть расчистки площадей. Как писал еще старинный восточный поэт, «чтобы вырос новый лес, надо выкорчевать пни».
Корчевать-то мы научились. Но вот какой новый лес сможем вырастить? – Хотел бы сказать, да пока не вижу. Может, вы мне подскажете?
К оглавлению...
