Аллея звёзд
Серёжа давно мечтал о таких ботинках – кожаных, остроносых, с маленьким скошенным каблучком и нубуковой окантовкой. Наверное, целый год мечтал. Впервые он увидел их у Игоря из параллельного класса, и так они ему понравились, что даже во сне стали сниться. Можно сказать, что Сергей в них влюбился, в эти рыжие «мокасины». А когда увидел такие же точно по телевизору на Крутом Уокере из американского сериала, то совсем потерял голову, – ведь Крутой Уокер был его кумир. Своей мечтой Сережа поделился с младшей сестрёнкой Катей, а та, как это свойственно маленьким девочкам, не удержалась и рассказала маме. В результате к своему девятому дню рождения мальчик получил чудные кожаные остроносые ботинки, о которых мечтал. Сначала надевал их только дома, важно сообщая при этом сестрёнке, что обувь полагается разносить. Потом стал надевать их на улицу, но выходил только в сухую погоду.
Друзья заметили, что приятель их начал меняться – важный стал какой-то, надменный. Даже походка и та переменилась. Решили, что всё дело в новых ботинках. Жмут, наверное, потому и ходит так. Впрочем, примечали за Сергеем и то, что раньше никогда не наблюдалось. К примеру, гуляет он возле своего дома, пройдётся туда-сюда, затем, как бы невзначай, достанет из кармана белый носовой платок и давай начищать ботиночки. Причём ногу ставит на скамейку. Старушки, бывало, придут, усядутся, а потом отряхивают друг дружку, кляня того негодяя, который… А Серёже хоть бы хны, нос он задирает всё выше и выше.
Прошёл месяц-другой. Друзья постепенно перестали замечать загордившегося приятеля, а он продолжал ухаживать за своими мокасинками, и как будто никого и ничего вокруг себя не наблюдал. За это ребята и прозвали его Крутым Уокером.
Однажды Сергей решил отправиться на соседнюю улицу, туда, где жила самая красивая девочка школы, Маринка из третьего «Б». Мальчику захотелось щегольнуть перед ней новыми ботинками, ведь в школу он их пока не носил. На соседней улице в полном разгаре велись дорожные работы. Забетонировали детскую площадку, возле домов освежили асфальт. В некоторых местах он был ещё тёплый. Сергей пошёл по направлению дома, в котором жила Марина. Подходя к нему, он решил как-нибудь обратить на себя внимание. Запрыгнув на парапет, он забалансировал, подражая своему киношному кумиру, по каменной полоске шириною со ступню. Под ним была пропасть, бушующий океан! Подняв голову вверх, Сергей замер. Из окна четвёртого этажа прямо на него смотрела самая красивая девочка школы. Мальчик моментально покраснел и стал выделывать такие рискованные пируэты, что любая девчонка, увидев это, должна была оказаться сражённой стрелой Амура. Однако произошло нечто неожиданное, трагическое и смешное одновременно. Серёжа не удержался и шлёпнулся на свежий асфальт, а когда попытался высвободиться, то понял, что влип. Выскочил он уже без ботинок. Они остались в цепких объятиях нового дорожного покрытия. Мальчик робко поднял глаза на заветное окошечко и вдруг увидел, что Марина хохочет. Ух, скверная девчонка! Сергей насупился: нужно было что-то предпринимать. Как на грех, именно в этот момент рядом проходил одноклассник Дима, с которым Сергей перестал дружить также из-за новых ботинок. Дима был отличником и шахматистом. Он подошёл поближе задумчиво почесал голову, перевёл взгляд с ботинок на Сергея и наоборот, затем важно поправил очки, как Кролик из «Винни-Пуха», и неожиданно спросил:
– Ты что, открываешь «Аллею звёзд»?
– Чего-чего? – обиделся Сергей. Дима загадочно улыбнулся.
– Ты что, не смотришь телевизор? За границей давно уже «звёзды» оставляют отпечатки ладоней, а у нас будут отпечатки ног. Да, хорошо, – вздохнул Дима и, задумчиво почесав голову, бросил возгордившегося приятеля самостоятельно выкручиваться из щекотливой ситуации.
Свои любимые мокасины Серёжа достать не сумел, а обратиться за помощью к прохожим постеснялся. И домой отправился босиком. Но перед тем бросил гневный взгляд на Маринку и от обиды показал ей язык. Потом снял носки и закатал штаны до колен, чтобы его приняли за спортсмена. Когда он проходил мимо ребят из своего двора, они заметили босоногого Сергея и, бросив гонять футбольный мяч, принялись хохотать над его потешным видом.
– Крутой Уокер без штиблет! – давясь смехом, кричали они. – Поглядите на нашего зазнайку. Где же он оставил свои знаменитые мокасины?
Дома Серёжа разрыдался. Хорошо ещё, что мама с сестрёнкой уехали на дачу, а папа был на работе. А то бы они расстроились, да и Сергею не поздоровилось бы, всё-таки подарок не из дешёвых. Мальчик немного успокоился, перестал плакать, подошёл к окну и с грустью посмотрел на ребят, которые резвились во дворе. Ведь он сам ещё совсем недавно гонял с ними в футбол. И во всём виноваты эти проклятые ботинки! Точнее, не ботинки, а его дурацкое отношение к ним. Сергей достал из чулана свои старые резиновые кеды, с любовью посмотрел на них – они были сильно потрёпаны – и горько усмехнулся. В этот момент старенькие кеды были дороже ему всех самых лучших ботинок на свете. Переодевшись, он вышел на улицу и, понуро опустив голову, слонялся возле спортивной площадки, пиная пустую консервную банку. Наконец кто-то из ребят окликнул его. Сергей подошёл поближе.
– Почему ты шлепал в таком виде? – спросил капитан команды Антон. Он был среди ребят самым старшим и авторитетным. Сергей откровенно рассказал о том, что приключилось. Не упомянул только о... самой противной девчонке из школы.
– Ладно, не огорчайся, – подбодрил его Антон. – Вытащим мы твои штиблеты. А потом придем сюда и доиграем матч. Пойдешь ко мне в команду? Нам полузащита нужна.
Серёжа просиял. Не ожидал, что после всего, что он натворил, друзья его примут. Ребята от него не отвернулись. Ему было очень стыдно. «Больше это не повторится», – твёрдо решил мальчик.
Закончилась эта история великолепно. Ботинки совместными усилиями вытащили, точнее, выковыряли их из асфальта. Потом вернулись и доиграли матч. Изо всех игроков особенно отличился Серёжа. Из полузащиты он рвался в бой и забил несколько красивых голов под самую штангу. Чувствуя вину перед друзьями, он превзошёл сам себя и оказался виртуозом игры, «звездой» матча. Дима-шахматист внимательно наблюдал за игрой, затем подошёл к ребятам и, важно поправив очки, предложил открыть собственную «аллею звёзд».
– Тем более, – прибавил он, – что первая «звезда» свой след уже оставила.
Мальчишки дружно и весело рассмеялись и бросились поздравлять Серёжу. Все согласились с умным предложением Дмитрия. Отныне решено было после каждого футбольного матча выбирать «звезду» и оставлять на аллейке след от спортивной обуви с помощью мела, чтобы взрослые не ругались. А Серёжа понял, что дружбу нельзя сравнивать ни с какими вещами на свете. Настоящая дружба не продаётся и не покупается.
Верина Надежда
У девочки Веры была любимая кукла по имени Надя. Ей подарили её на день рождения, когда девочке исполнилось пять лет. Верочке нравилось наряжать свою любимицу, купать её в пластмассовой ванне, кормить с ложки, укладывать спать, а когда Надя заболевала, девочка ставила ей игрушечный градусник, лечила витаминками и становилась серьёзной и строгой, как доктор.
Время шло. Как это нередко случается с маленькими девочками, постепенно Вера охладела к своей любимой игрушке и начала просить у мамы купить новую по имени Барби. Это была совсем другая кукла, не такая беспомощная, как Надя – модная, разодетая в разноцветные платьица, красивые шляпки и туфли на высоких каблуках. Совсем как у взрослых. К тому же Барби никогда не болела, не плакала, не меняла выражения своего рисованного лица. Почти у всех детсадовских подружек уже имелись Барби, девочки даже объединились в одну обособленную компанию, куда не допускались подобные Наде плаксы-пухляши, поэтому Вера со слезами умоляла маму поскорее купить ей новую куклу. И мама, как это нередко случается с некоторыми добренькими родителями, вскоре купила дочери куклу Барби, хотя маме она совсем не нравилась.
Теперь, когда Вера играла с Барби, кукла Надя беспомощно лежала в коробке со сломанными игрушками и молча глядела перед собой чистыми наивными нежно-голубыми глазами, в которых была покорность судьбе, смирение и лёгкая грусть по прошлой радостной жизни. У Нади не было ни злости, ни зависти к новой кукле, лишь только капельная обида на девочку, которая так быстро забыла добрую преданную и любящую Надю.
Однажды Вера обратила внимание на глядящую на неё с укоризной старую куклу и решила её превратить в Барби. Девочка взяла фломастеры и слегка подкрасила ей губы. Этого показалось мало, и она смело подвела ей глаза и брови. А когда увидела, что вместо нежной маленькой девочки на неё смотрит какое-то размалёванное чудовище из кошмарных снов, то ужаснулась и тут же бросилась в ванную смывать страшный макияж. Вера подставляла куклу под струю горячей воды, терла щёткой с мылом, однако фломастер успел впитаться в лицо Нади так сильно, что не хотел отмываться полностью. Когда Вера вытерла куклу насухо полотенцем, выяснилось, что краска с губ перешла в нездоровый румянец, а под глазами скромной Наденьки остались тёмно-синие разводы, отчего она стала выглядеть почти зловеще.
Папа у Веры был писателем. Он почти никогда не ругал дочь, даже не повышал на неё голос, а когда выходил из кабинета в зал, обычно шутил с Верочкой, рассказывая ей какие-нибудь смешные истории, от которых девочка весело хохотала. Иными словами, у папы с дочерью была настоящая дружба. Однако в тот день, когда Верочка неудачно постирала Надю и бросила её в коробку со сломанными игрушками, папа обратил на это внимание, нахмурился и строго спросил:
– Что случилось с твоей любимой куклой?
– Она... она... – запинаясь, ответила девочка и густо покраснела. – Она заболела, – отводя глаза в сторону, выдохнула Вера.
– Чем же она заболела? – напирал отец.
– Понимаешь, пап, она хотела стать похожей на новую куклу и покрасила себе лицо, – чуть не плача ответила девочка. – А я... я...
– Эх, Вера, Вера, – укоризненно произнёс папа. – Твоя любимая кукла никогда не станет похожей на эту, как её... Барби. Потому как она совсем не хочет этого, а кто-то более сильный и могущественный к этому её принуждает. Не так ли, доченька?
Опустив голову, Вера кивнула. Две безмолвные слезинки выкатились из глаз и повисли на её шелковистых, загнутых кверху ресничках.
– А что же она хотела? – прошептала девочка.
Папа ласково обнял дочь и смахнул с её ресниц слезинки.
– Надежде всегда не хватает Любви, – спокойно пояснил папа. – А Вере нужна и Любовь и Надежда. Помнишь, я рассказывал тебе историю о трёх девочках – Вере, Надежде и Любви, – и об их маме Софии?
– Помню! – радостно воскликнула девочка. – Конечно, помню! Мою маму зовут Соня, то есть София, и ты сказал, что поэтому вы меня назвали Верочкой. А куклу мы все вместе назвали Надей.
Вера почувствовала стыд, оттого что она так плохо отнеслась к своей любимой кукле, и попросила папу помочь ей вылечить добрую милую Наденьку. Папа отнёсся к этой просьбе очень серьёзно. Он покопался в кладовке, вынес оттуда пузырёк с какой-то прозрачной жидкостью, промочил ватку, и вскоре кукла Надя обрела свой прежний прекрасный лик.
С тех пор Вера больше никогда не обижала свою любимую куклу и всегда заботилась о ней, словно та была её младшей сестрёнкой, кормила её с ложечки, выгуливала в игрушечной коляске, укладывала спать. Один раз Наденька заснула под историю о Вере, Надежде, Любви и их маме Софии.
Кукла Барби с той поры сидела в гордом одиночестве рядом с коробкой со сломанными игрушками и с молчаливым презрением следила за тем, как девочка заботливо ухаживает за самой обыкновенной, ничем не примечательной куклой, одетой к тому же не в модные платьица и шляпки, а в простенький, даже слишком простенький сарафан. Гордая модница не могла понять Веру и, обиженно поджав губки, молча злилась на весь мир.
Волшебная таблетка
Болел я в детстве довольно редко. Возможно, поэтому, когда меня одолевала какая-то хворь, родители не торопились обращаться к докторам, а лечили сами народными средствами – мёдом, чаем с лимоном, яблочным соком, в крайнем случае, давали четвертинку таблетки аспирина и непременно надевали мне на ноги колючие шерстяные носки. Почему-то мой папа был уверен, что все детские болезни происходят от переохлаждения ног, и любил повторять фразу одного великого полководца: «Ноги в тепле, голова в холоде, живот в голоде». Фраза была красивой, однако за папой я не наблюдал такого уж сильного желания отказаться от разнообразной и обильной пищи.
Всерьёз я заболел только однажды, когда мне было пять лет, после трагического случая с крохотной синичкой, залетевшей в подъезд погреться. Я хотел поймать пичужку и выпустить её на волю, однако она умерла у меня прямо в руках, вероятно, от разрыва сердца. Я долго и мучительно переживал то, что стал невольным виновником смерти безобидной божьей твари, и, в конце концов, слёг с высокой температурой. Народные средства не помогали, температура держалась на тридцати восьми. Озабоченный отец нервно ходил по комнате, затем предложил вызвать скорую помощь. Я лежал, трясясь, в постели, укрытый двумя пуховыми одеялами. Меня бросало то в жар, то в холод. Иногда начинал бредить – мне мерещилось, будто за мной гонится какое-то невидимое чудовище, загоняет меня в подъезд, под влиянием ужаса я вдруг превращаюсь в крохотную синичку и яростно бьюсь головой о стекло, а чудище дышит мне в затылок и подходит всё ближе и ближе... Услыхав про скорую помощь, я решил, что, наверное, со мною совсем худо, иначе папа не стал бы прибегать к последней, как мне казалось, инстанции. «Скорая помощь» звучала для меня почти как «похоронное агентство».
– Я умру? – пробормотал я, представляя себе строгого доктора, пахнущего лекарствами, больничную палату, таблетки, уколы, чужих людей, и чуть не расплакался от обиды на родителей за то, что они решились прибегнуть к помощи эскулапов. Кажется, я готов был мужественно принять смерть дома, только бы не отправляться с чужими людьми неизвестно куда.
– Умрешь? – удивился отец. – Умереть, братец мой, не так-то просто. Да и с какой стати? Все люди иногда хворают, и в этом нет ничего страшного. Хм... однако ж, – задумчиво прибавил он, – с какой стати ты должен умирать? Я не понимаю. Я, наконец, отказываюсь понимать! – гневно воскликнул он и ушёл к соседям вызывать по телефону скорую помощь.
Когда мама подошла ко мне с градусником, я повернулся к стене лицом и притворился спящим. Она ласково погладила меня по волосам, однако будить не стала, тихонько прошептав: «Господи, спаси, сохрани и помилуй».
Минут через десять в нашу квартиру постучали, вслед за этим я услышал старческое покашливание и спокойный интеллигентный голос. Это был голос доктора. А через минуту я уже беседовал с седоватым весёлым старичком в белом халате с добрыми, как у доктора Айболита, глазами. Да и вообще выглядел этот чудесный доктор так, словно только что сошёл со страниц какой-нибудь весёлой сказки – он улыбался, шутил, расспрашивал обо всём, что со мной произошло за последнюю неделю, был чрезвычайно внимателен к моим ответам. А когда узнал о трагедии с синичкой и о том, что мне привиделось в бреду, торжествующе поднял вверх указательный палец и произнёс, обращаясь ко мне: «Ну, братец, теперь мне всё ясно. Лечиться будем?». Я кивнул. «Только ты, Алёша, должен будешь выполнить одно моё очень важное поручение. Мальчик ты, как я вижу, ответственный. И если даёшь слово, то непременно его исполнишь, не так ли?».
Я с благодарностью улыбнулся. Мне было приятно услышать столь лестные слова от доктора. Он взял меня за руку, нащупал пульс и долго и внимательно смотрел мне в глаза. Затем осклабился, попросил показать язык, прослушал лёгкие и написал что-то на листочке бумаги. Потом передал записку маме. Та, пробежав по ней взглядом, в изумлении приподняла брови и расплылась в улыбке.
– Я вас оставлю, – сказала мама и вышла из детской комнаты. Доктор открыл свой чемоданчик и вытащил упаковку каких-то дребезжащих как витаминки пилюль.
– Итак, мой дорогой друг, – торжественно начал он. – Курс лечения будет недолгим. При условии, что ты, Алёша, будешь строго выполнять мою рекомендацию. Эти пилюли волшебные, – очень серьёзно проговорил доктор, однако я заметил в его глазах лукавые огоньки. – В каждой пилюле находятся тысячи маленьких беленьких человечков – рыцарей белого братства, которые изгоняют из организма чёрную немочь. Перед тем, как принять одну волшебную пилюлю на ночь, ты должен вообразить, как белые рыцари уничтожают темных. И утром ты проснешься здоровым. Тебе все понятно?
Я радостно закивал головой. Игра в волшебных человечков мне очень понравилась. Мне не терпелось спросить у доктора о записке, которая так развеселила мою маму, однако проницательный Айболит опередил меня.
– Я выписал для тебя рецепт, а что в нём, ты скоро сам узнаешь, – с загадочной улыбкой прибавил доктор.
Он поднялся и протянул мне свою сухую ладонь.
– Ну, будь здоров, Алексей, добрый человек, хранитель пернатых. Желаю скорейшего выздоровления.
Чудесный доктор удалился. Мама вышла вместе с ним проводить его и вернулась домой через час с фруктовым мороженым, билетами в зоопарк и книжкой со сказками Андерсена.
– Вот этим доктор посоветовал закрепить лечение, – сказала мама, а папа посмотрел на нее с подозрением. Папа вообще не доверял докторам. В тот день он продолжил лечить меня народными средствами – надел мне на ноги толстые шерстяные носки, напоил горячим чаем с лимоном и мёдом и заставил принять меня таблетку аспирина.
Не знаю, что именно мне помогло, волшебная ли пилюля, папино ли лечение, а может быть, фруктовое мороженое с предвкушением похода в зоопарк, или всё это вместе, – но уже на следующее утро я проснулся совершенно здоровым и бодрым. В обед мы всей семьёй ходили в зоопарк, где прямо с рук кормили горных козлов, слонов и верблюдов, а на обратном пути домой мама купила мне ещё одно фруктовое мороженое. В тот день я чувствовал себя абсолютно счастливым.
К оглавлению...
