Я родился в России
И в России умру.
Здесь я черпаю силы
И в мороз, и в жару:
Слышать русские песни,
Видеть реки, леса…
Но проедешь по весям –
Не везде чудеса.
И живу не без грусти,
Но не хочется ныть.
Если б не был я русским.
То хотел бы им быть.
* * *
Жизнь вчерашняя, полная лжи,
И жизнь новая, злобой кипящая,
Не лежит к ним душа, не лежит,
И всё жду, где ты, жизнь настоящая.
Иногда впереди задрожит
Что-то светлое, доброе, чистое,
Только всё миражи, миражи,
И вблизи всё иначе, чем издали.
Перепутаны нити судьбы,
И повсюду узлы бестолковости.
Не распутать их – нити слабы,
И чуть что – разорвутся с готовностью
1994 г.
* * *
Я столько лет глаголил истину,
Что мне порядком надоело.
Пожалуй, перейду на мистику.
А что? И это тоже дело.
Уйду в астрал в свободном поиске
И, может быть, наткнусь на главное,
И уничтожу злые происки,
И призову в мир силы славные.
Уйду, топча как пыль сомнения,
Навстречу вечной неизвестности:
Ведь то, что выше разумения,
Не отыскать в знакомой местности.
* * *
Сквозь чёрный плащ, лазурь закрывший,
Сверкает молния бичём,
Посланцем бури наступившей.
Вот небо подперев плечом,
Казбек, бессмертие постигший,
Стоит, вздыхая горячо.
На склоне лес стоит поникший,
Шумит омытою листвой,
Его деревья оперившей.
И сердце снова рвётся в бой,
И будит молния отвагу,
Почти забытую уж мной.
* * *
Вечер. Солнечный закат
Апельсинорыжий.
Чайки. Сказочный фрегат
Ближе, ближе, ближе…
Сердца трепет. Плеск волны.
Чуда ожиданье.
Бледный полукруг Луны.
Тайны мирозданья.
* * *
Дождик звучно бродит по тропинке,
Заполняя всё вокруг собой,
И застыла, точно на картинке,
Белая берёза над водой.
Много лет среди степей бескрайних,
Словно охраняя их покой,
Та берёза тихо и печально
Шепчет что-то ласковой листвой.
* * *
Когда остынувшем умом,
Я за костром слежу ночами,
Я словно сам в костре, но в том,
Зажжённым дивными очами.
ДУМА
Ты знаешь, я, пожалуй, брошу пить.
А заодно и есть – что мелочиться?
Коль жизнь чему-то может научить,
Пора и мне чему-то научиться.
Давно пора понять простую вещь:
Жить ради жизни – это прозябанье.
Живёт, к примеру, в речке рыба лещ –
Так смысл какой в её существованьи?
Она в копчёном виде хороша.
Любой вам, не задумываясь, скажет,
Что разве жизнь была бы без леща?
Не хочется об этом думать даже.
Иль взять червя. Подземные ходы
Всю жизнь он роет, чтоб не быть голодным.
Когда бы не червивые труды,
Земля бы не была столь плодородна.
Во всё живом предназначенье есть,
И только люди мечутся без цели.
Не в том же смысл, чтоб только спать да есть,
К богатству лезть и ни во что не верить.
Наверно, есть загадочная цель,
И нам она открыться не желает.
Наш путь во мраке. Лишь порой в конце
Прозренье с опозданьем запылает.
Но слишком поздно. Кончен жизни путь.
Шагреневый лоскут не растянуть.
* * *
С лесов безбрежных, парков и садов
Срывает ветер жёлтую накидку,
И смотрит солнце пуганой улиткой
Из панциря холодных облаков.
В душе моей осенняя тревога,
И я бреду неведомо куда.
В реке бежит студёная вода –
У каждого своя дорога.
Угрюмый лес, где твой зелёный пыл?
Ты потемнел, осунулся немного,
Взглянул по-стариковски строго
И не узнал меня – забыл.
* * *
Морские волны как морщины
Избороздили лоб морской.
Какие веские причины
Из моря выгнали покой?
Кипят неведомые тайны
В подводном мире день и ночь,
И, очевидно, не случайно
Покой изгнало море прочь.
Покой и жизнь – несовместимы,
А море – жизни колыбель.
И то, что рождено в глубинах,
Однажды вынесет на мель.
И волны, что на берег мчатся
Неутомимой чередой,
Быть может, рассказать нам тщатся,
Что только в буре есть покой.
СОНЕТ
Есть в жизни путеводная звезда:
Любовь. Лишь ей доступно совершенство.
И кто не испытал сего блаженства,
Тот и не жил на свете никогда.
Моя любовь – божественная Муза,
И встреча с ней – неповторимый миг.
Хотя сокрыт в тумане её лик,
Но нет счастливей нашего союза.
У ней другие есть, я это знаю.
Что ж, сердце у любовницы безбрежно –
И оттого мучительно страдаю.
Но всё равно люблю её так нежно,
Что, как увижу, сразу обнимаю.
Когда влюблён, прощенье неизбежно.
* * *
Борьба меж Истиной и Ложью
Идёт на свете много лет,
И никого уж не тревожит,
Что победителей в ней нет,
Что гибнут в битве ежечасно
Отчизны лучшие сыны,
И все их подвиги напрасны,
Хоть в этом нету их вины.
Что в кутерьме противоречий
Давно уже не разберёшь,
В чём смысл жизни человечьей,
И где в ней Истина, где Ложь.
Борьба меж Истиной и Ложью
Идёт внутри людских сердец.
И распознать ужасно сложно,
Кто и за что из нас борец.
* * *
Хотели как всегда,
А сделали как лучше.
Бывает и такое иногда.
Внезапно разошлись
Над головою тучи,
Как мы мечтали долгие года.
Луч солнца осветил
Измученные лица
И указал на тех,
Кто был всему виной.
Но не найти
Пока таких милиций,
Чтоб покарать их твёрдою рукой.
Луч солнца лишь на миг
Нам подарил надежду
И снова юркнул в одеяло туч.
А серость торжествует как и прежде:
А был ли мальчик? Был ли этот луч?
* * *
Неутомимо время мир шлифует,
Стирая горы в пыль, народы – в прах.
И равнодушно Истину любую,
Когда-то грохотавшую в умах,
Бесследно разотрёт в своих зубах.
ОСЕНЬ
По дорогам бродит осень,
Увядая в листьях мокрых,
У людей участья просит,
К ним с дождём врываясь в окна.
Но бесчувственны и глухи
Люди к жалобам осенним,
Их волнуют больше слухи
Или модной группы пенье.
И не зная состраданья.
Осень золотом исходит
И с зимою на свиданье
С обречённостью уходит.
* * *
Солнце тонет в равнодушном море.
Красный полукруг уходит вглубь.
Несколько мгновений – и нет боле
Ярких красок, что волнуют грудь.
Звёздными осколками ощеряясь,
Чёрный саван мир спешит укрыть.
Но и в этом существует прелесть.
И мгновений этих не забыть.
Лёгкое шуршание прибоя.
Зыбкость теней в лунном мираже.
И не понимаю что со мною,
Отчего так грустно на душе?
СТИХИ В АЛЬБОМ
В альбоме этом много слов
О красоте его хозяйки.
А мой язык весьма суров.
Я не из вашей льстящей шайки.
Я не хочу писать о том,
Что вы прекрасны – кто ж не знает.
Слова ничтожны, и притом
Так часто ложь они скрывают.
Вас не унизя до хвалы,
Как Блок своей Прекрасной Даме,
Я напишу: «Как Вы милы».
Всё прочее поймёте сами.
* * *
Очередная чехарда,
Чтоб скрыть от всех свою бездарность.
Взывать к законности, когда
Вовсю летишь в тоталитарность!
Приём с огромной бородой,
Все демагоги им владели –
Азартно звать всех за собой,
Совсем не думая о деле.
И опираясь на народ,
Чтобы залезть как можно выше,
Ненужных отправлять в полёт
Вниз головой с высокой крыши.
* * *
О России написано много.
У России такая дорога,
Что на ней не сочтёшь поворотов,
И за каждым неясное что-то.
Уследить за российской походкой
Можно только хлебнув русской водки.
То Россия спасает кого-то,
То замрёт, погрузившись в дремоту,
То помчится спросонок кругами,
Всех и вся несусветно ругая,
Но налево рванёт, то направо,
Не сыскать на Россию управы.
Никаких понуканий не слышит,
Мчит себе и лишь загнанно дышит.
У России такая дорога,
Но врагам её лучше не трогать.
* * *
Звенящей пустотой голов
Привычно дуракам гордиться.
Глубокомыслие ослов
Сияет на их лицах.
Как заразительно звучат
Бессмысленные речи,
Как вера в чудо горяча,
Что скоро мир излечит.
Петь дифирамбы дуракам –
Занятие благое.
Любезны дураки богам,
Так странно мир устроен.
А впрочем, странного тут нет,
Богам завидно – вот ответ.
Завидно, коли смертный вдруг
Сравняться с ними может.
Когда же дураки вокруг,
То это не тревожит.
Петь дифирамбы дуракам –
Насмешка над богами.
Перчаткою летит строка
К вершащим суд над нами.
И вызывая гнев богов,
Поэт плюёт на это.
Что ж, видно, дан удел таков
С рождения поэтам.
Не в силах жить средь дураков,
Стремясь к добру и свету,
Уходят по тропе веков
В бессмертие поэты.
* * *
Сижу исчерпанный и мыслю.
Что мне о «Родине» сказать?
Что умудрилась шайка лисья
И это у меня отнять?
Что лживых слов тяжеловесье
Всё то, что можно, раздавив,
Пытается блатные песни
Петь на торжественный мотив?
Что слово «Родина» отныне
Трамплин для всяческой шпаны,
А Родины и нет в помине –
Есть лишь огрызки от страны.
Что говорить о том, что было,
Не осознав того, что есть.
Предав страну, что их вскормила,
Чтобы вольготно пить и есть.
Ликует шайка демагогов,
Деля между собою власть.
О как же их сегодня много.
Что б им пропасть!
* * *
На дороге лужа.
В небесах лазурь.
А на сердце стужа –
След прошедших бурь.
Дождик очищенья
В душу не проник.
Не найдёт прощенья
Злейший враг – язык.
Буду жить угрюмо,
Зная наперёд:
Что бы ни задумал,
Время всё сотрёт.
Что мне идеалы –
Суета сует.
Разве было мало
Их за столько лет?
Разве хоть немого
Мы прошли вперёд?
Никуда дорога
Жизни не ведёт.
ГОРЫ
Горы. Кусками застывших столетий,
Взрывом диковинного первопорядка,
Вехами каменных междометий
Смотрите вы на картину упадка.
Вам не присущи ни серость, ни скука.
Вы рождены под протекцией бога,
Здесь пролетают столетья без звука.
Здесь всё торжественно, гордо и строго.
Не было б вас, и усталые люди
Не находили, к чему бы стремиться.
Есть вы, и отсвет прекрасного будет
Красить мечтою усталые лица.
* * *
Ветер бьёт в провода.
Дождевая вода
Омывает морщины домов.
В этот слякотный день
Душу точит мигрень –
Результат ненаписанных слов.
Лист от ярости бел:
Как я только посмел
Целый год не писать ни строки.
И чтоб ярость смягчить,
Слов рождается нить,
Подчиняясь движенью руки.
И строка за строкой
Нарушают покой.
Снова мысли рвут мозг на куски.
Только в мыслях вода,
И – увы – никуда
Не уйти от зелёной тоски.
* * *
В стране лжецов как истину искать.
Она в темнице или в психбольнице.
А надоедных псевдоистин рать
С листов газетных нам плюётся в лица.
В стране воров как не попасть впросак,
Разоблачив заслуженного вора.
Сейчас же раздадутся голоса,
Что нечего винить всех без разбора.
В стране рабов как в рабство не попасть
Привычных представлений и амбиций.
И в разочарование не впасть,
Повсюду видя тягостные лица.
* * *
Пока хождение во власть –
Это хождение к кормушке,
Шпана резвиться будет всласть,
И грохотать бездумно пушки.
Пока забота о стране
Заменена обогащеньем,
Народу утопать в вине,
Им заливая возмущенье.
Лень, Страх и Голод правят бал
Там, где любовь должна бы править.
Людей пугает хамства вал,
Чтоб стать животными заставить.
Пока невежество царит
Средь полурабского народа,
Душа нарда просто спит.
Но всё тревожней год от года…
* * *
Обещанья. Уверенья.
Обнищанье. Преступленья.
Цепи лживых фраз.
Бремя русского народа
Быть пристанищем для сброда
Столько раз.
Развенчанье идеалов.
Подлецы у всех штурвалов.
Серости расцвет.
Жизнь, прошедшая бездарно.
Символ века – знак товарный.
Будущего нет.
В этих строчках смысл глубокий.
Не банальны эти строки,
В них – прозренья свет.
Бессоюзье. Бездуховность.
Страсть к наживе и греховность –
Времени портрет.
* * *
Мы все участвуем в той драме,
Название которой «Жизнь».
И что случится завтра с нами,
Какие будут виражи,
Никто не знает. Только роль
У каждого уже с рожденья.
В сей драме лишь один король,
Есть свита, служит его тенью.
Все остальные Мы – народ,
И чувствуем себя неловко:
На сцену нас король берёт,
Но редко, да и то в массовки.
Хотя каков бы не был имидж,
Будь ты король, слуга, учитель,
У всех один и тот же финиш.
Но вот вопрос: а кто же зритель?
* * *
Корабли уходили из Крыма,
Унося на чужбину людей,
Что шагнули на борт как с обрыва
Прошлой жизни и старых идей.
И казак, молодой и красивый,
Пел тихонько и слёз не тая:
«За спиной остаётся Россия.
Эх, Россия, Россия моя…»
Эшелоны ползли по Сибири,
И в вагонах – сплошные враги.
А до них уже стольких сгубили,
Что за кровью не видно ни зги.
И священник, без веры в мессию,
Думал, корку сухую жуя:
«За спиной остаётся Россия.
Эх, Россия, Россия моя…»
Среди бойни в огне Сталинграда,
Смерть за каждым послала гонца.
Жизнь сравнима была только с адом,
И казалось, что нет ей конца.
И солдат, от войны обессилев,
Всё шептал, злость к врагу затая:
«За спиной остаётся Россия.
Эх, Россия, Россия моя…»
* * *
Здравствуй, море, обитель свободы!
Дышишь ты так легко и привольно.
Но не могут укрыть твои воды:
Одиноко тебе, неспокойно.
Но не в силах лазурные краски
Краски мрачных глубин уничтожить.
Жить в тебе, видно, тоже не сказка.
Сказка здесь на кошмары похожа.
Жаль, что счастье и здесь очень редко;
Редко, как и повсюду на свете.
Ведь как резво не пляшут креветки,
Кинешь ты их в рыбацкие сети.
* * *
День и ночь смешались в серость буден.
Жизнь стоячей стала, как болото.
Каждый шаг безрадостен и труден.
Как урок для полуидиота.
Но стоять на месте невозможно,
И бредём, как это ни противно,
Мы по жизненному бездорожью
Под секущим социальным ливнем.
Если суждено нам дотащиться
Некогда до мест обетованных,
По ночам нам долго будут сниться
В никуда идущие бараны.
Будут сниться хамские ухмылки
Из зеркал нам шлющие приветы,
И столбы на жизненной развилке,
Что прошли мы, не заметив, где-то.
Задний ум присущ нам от рождения,
Как мы им владеем виртуозно,
Как видны нам наши заблужденья,
Только поздно.
Задний ум давно бы стал передним,
Если бы мы к чувствам обратились,
И не звали истиною бредни,
Как бы долго те вокруг не вились.
Задний ум – ничто без задних мыслей.
В них – его питательные соки.
Тот, кто их в своём активе числит,
Пусть перечитает эти строки.
Пусть он не винит во всём кого-то,
В наших бедах и его заслуга.
Корень зла не сыщут идиоты,
Без конца виня во всём друг друга.
* * *
Всё перевёрнуто, и дно
В стране вдруг стало высшей властью,
И в голове у дна одно:
Что, где и как ещё украсть бы.
Украли Родину, историю, зарплату…
А мы всё ждём, когда придёт
К проворовавшимся расплата.
Она ещё чего-то ждёт,
Но никого не позабудет.
Расплата к каждому придёт.
Но жаль, что нас уже не будет.
* * *
Как можно в одиночестве скучать?
Ведь это встреча с умным человеком.
Так хорошо с собою помолчать
О том, что никогда не будешь греком.
Пусть в Греции есть всё. Но нам-то всё зачем,
Когда достаточно и малого для счастья?
К чему разнообразие проблем,
Коль разрешить их все не в нашей власти?
Как люди суетятся и спешит
От жизни получить как можно больше.
Едят во Франции зачем-то лягушат,
А бигос есть предпочитают в Польше.
Едят в России русские блины,
И стар, и млад проворно уплетают.
И ведь совсем не чувствуют вины,
Что ритуально солнце поедают.
Мир этот солнцем как костром согрет,
Оно одно жизнь к жизни пробуждает.
Выходит, каждый съеденный обед
Нас к отрицанью жизни приближает.
Поток сознанья в тишине минут
Сквозь одиночество проходит красной нитью.
И сомолчальники неспешно познают,
Как людям избежать кровопролитья.
* * *
Чем больше мыслей в голове кипит,
Тем больше поводов для беспокойства,
Тем чаще голова у нас болит.
Такое вот мучительное свойство
Нам от природы, видно, суждено.
Подумаешь о том – одно расстройство.
Быть может, не случайно нам оно
Природой, часто к людям беспощадной,
С рождения в придачу нам дано.
Коль мыслей нет, так в голове прохладно,
Живёшь, не думая о том или о сём.
День прожит, вот и чудно, вот и ладно.
И жизни дар как леденец сосём.
* * *
Златые горы обещая,
Народа слуги вверх ползут,
Друг друга с должностей смещая,
За власть смертельный бой ведут.
В заботах о своей карьере
Готовы всех и вся продать,
Для них привычно лицемерить
И тем, кто выше, угождать.
Привык безропотно терпеть
Народ, речами их пленённый,
Но так и хочется запеть:
«Вставай, проклятьем заклеймённый!..»
* * *
В душе моей натянутые струны
В тревожном ожидании живут.
Вот вольный ветер вдохновенья дунул
И рифмы звонкие в мозг возбуждённо бьют.
Вселенная клокочет, изнывая,
Стремясь полнее выразить себя,
И музыка играет неземная,
Бесчинствуя, ликуя и скорбя.
Но кратки эти чудные мгновенья,
Они исчезнут, душу возбудив.
И остаются лишь стихотворенья,
Которые я положу в архив.
* * *
Не уходи, помедли на мгновенье,
Так свеж и сладок расставанья яд.
Ждать нового свиданья с нетерпеньем
Так трудно, коль сердца у нас горят.
Не уходи, помедли на мгновенье,
Как свеж и сладок расставанья яд.
* * *
Загадочная русская душа,
По-моему, не стоит ни гроша.
В ней ничего загадочного нет,
А только пьяный и невнятный бред
Нагородили тайн из ничего
И тешатся иллюзией напрасной,
И не желают осознать того,
Что, в общем-то, всё здесь предельно ясно.
Загадочная русская душа
Всего синоним заурядной лени.
Среди сложнейших жизненных сплетений
И лень бывает в чём-то хороша.
К примеру, не меняет убеждений
Загадочная русская душа
И, опасаясь жизненных падений,
Сидит, неторопливо вороша
Возможные последствия событий,
Пугаясь неизведанных путей
И всяких неожиданных открытий,
И новых непредвиденных затей.
Но иногда, взрываясь искромётно,
Расправится вдруг русская душа
И понесётся над землёй вольготно,
Напропалую всех и вся круша.
* * *
Увы! Без смысла жизнь проходит,
И в этом нашей нет вины.
Всё это козни сатаны,
Что меж людей украдкой бродит.
Увы! Все наши откровенья,
К несчастью вовсе не новы.
Мы только пища для молвы,
Что нас жуёт без сожаленья.
Увы! Живём эгоистично
Или сгораем для страны,
Ничтожны перед миром мы
И для природы безразличны.
Увы! Немногое мы можем,
И были мудрецы правы,
Твердя: всё зло от головы
И ум наш нас же уничтожит.
Увы!
О РУССКОМ НАРОДЕ
О русском народе твердят неустанно.
А есть ли он, в сущности, русский народ?
Быть может, вопрос этот кажется странным,
Но только ответа никто не найдёт.
Вот был, например, русский царь Иван Грозный.
Но всё же от Рюрика вёл он свой род.
Поэтому нужно судить осторожно:
Такой ли уж русский он, русский народ?
Литовцы, поляки, татары, евреи,
Французы и немцы – кто всех перечтёт?
С веками потомки их начали верить,
Что все они вместе есть русский народ.
Давно уже нет в этих терминах смысла.
Нет в мире народов – есть жители стран.
Но к этой простой и естественной мысли
Мешает придти стародавний обман.
Обманом людские опутаны души,
Что плохо живём – инородцев вина.
И льются расистские бредни на уши,
И мозг опьяняют похлеще вина.
И образ врага сеет в людях раздоры.
И власть получает отъявленный сброд.
И истина тонет в больных разговорах
О мифе с названием «русский народ».
* * *
Небо хмурится. Тучи чернеют.
Гром прорвался сквозь ветра порывы.
Ливень с каждым ударом сильнее,
Гнутся к речке дрожащие ивы.
Но в безудержном буйстве стихии
Гнев бессилия явственно слышен.
Всё слабее наскоки лихие,
И безумная ярость всё тише.
* * *
Не жалей о том, что было –
Всё когда-нибудь пройдёт
Не живи в тоске унылой –
Всё когда-нибудь пройдёт
Наслажденье и страданье –
Всё когда-нибудь пройдёт
Не буди в крови желанья –
Всё когда-нибудь пройдёт
Пусть любовь тебя обманет –
Всё когда-нибудь пройдёт.
Пусть ты счастье испытаешь –
Всё когда-нибудь пройдёт.
Легче всё равно не станет –
Всё когда-нибудь пройдёт.
Не печалься, ты ведь знаешь:
Всё когда-нибудь пройдёт.
* * *
Во влажном сумраке, сплошь начинённым злом,
Бреду, рискуя в ямы провалиться.
Внутри все нервы стянуты узлом
И сердце бьётся раненою птицей.
Бреду, шатаясь, сквозь кромешный ад,
Где монстры норовят вцепиться в спину.
Где хохот, крики, смерти аромат
И липкие завалы паутины.
Вот чьи-то воспалённые глаза,
Как угольки, сверкают предо мною.
Бреду, поскольку не брести нельзя:
Я к этому приговорён судьбою.
Когда же впереди забрезжит свет,
И сердце наполняется надеждой,
Бегу, чтоб убедиться: света нет.
И всюду мрак. Ещё плотней, чем прежде.
И я бреду, покуда я в бреду.
Но, может быть, наступит пробужденье.
И пусть в бреду я мёртвым упаду,
Но наяву отпраздную рожденье.
* * *
Я вновь скажу: «Несчастная страна»,
Смотря на глупость, расцветающую всюду.
Ты словно бы нарочно создана
Сдержать вал глупости, как некая запруда.
И держишь этот тягостный напор,
Спасая вновь и вновь другие страны.
Скажи, Россия, до каких же пор
Вскрывать ты будешь собственные раны?
И до каких же пор чужую боль
Ты будешь ощущать стократ сильнее,
И над твоей загадочной судьбой
Смеяться будут сытые плебеи?
* * *
Белый стих не для всех,
А для избранных.
Это символ движения белого.
Люди в белых одеждах и мысли
Непременно имеют белые.
Им чужда узость рифм зашоренных,
Разноцветьем огней сверкающих.
Краски мира, сливаясь в белую
Мир светлее и чище делают.
И встают под знамёна белые
Те, чей мозг приобщился к вечности,
И верлибры победно шествуют
По руинам былой словесности.
Белый свет – отраженье звёздное.
Он и смысл бытия и ключ к нему.
Белый стих – вольной мысли грация,
Широта души человеческой.
* * *
Народ и сброд рифмуются не зря:
Они друг с другом связаны, друзья.
Отбросы общество формально часть народа,
И это очень выгодно для сброда.
Едва почувствует себе угрозу сброд,
И сразу в крик: «Нападки на народ!
Угроза диктатуры! Крах свободы!..»
И выступают на защиту сброда
То там, то здесь защитники народа.
Растёт число подонков год от года,
И человечество всё глубже тянет в грязь
Лжи, тьмы и вековечной злобы Князь.
А Бог, оставив дело рук своих,
Неторопливо умывает их.
И пена сточных вод, взлетев наверх,
Стремится подчинить и вся и всех.
И плесень разрастается на душах,
И голос разума уже не слышат уши,
И чувства светлые становятся позором,
И меж друзьями множатся раздоры,
И средь людей, не прячась, ходят воры,
И грезится всем новый залп «Авроры».
Но новый залп немного принесёт,
Пока не будет уничтожен сброд.
* * *
Бог создал этот мир в неделю
И быстро охладел к нему.
Напрасно ангелы галдели,
Что мир походит на тюрьму,
Что слишком много недостатков.
Бог даже слушать не хотел
На дело рук своих нападки
И отстранил себя от дел.
Дела Господни непонятны,
Но, может, ангелы правы.
Ведь в том, что есть на Солнце пятна,
Пожалуй, нет людской вины.
И в том, что в пятнах чьи-то души,
Виною не людской порок,
А то, что ангелов не слушал
И проявил халатность Бог.
* * *
Любая власть жива на подчиненьи.
Насильном, тайном или добровольном.
И перед всякой властью страшной тенью
Альтернатива более достойной.
Вот почему напрасны все попытки
Искать власть с человеческим лицом.
К вершинам власти рвутся толпы прытких,
Без всяких норм моральных подлецов.
Власть ради власти – цель всех их стремлений,
И глубоко плевать им на народ.
Народ – лишь средство достиженья цели.
Народ для них, а не наоборот.
Язык у власть имущих резв обычно,
В речах у них излюбленный мотив –
Кричать о демократии привычно,
Давно понятье это извратив.
Любая власть жива на подчинении.
Но и безвластье не даёт свобод.
Как ни верти, а всё же в заключении
Был, есть и будет, видимо, народ.
ВСЁ НА ПРОДАЖУ
Все на базар! Всё на продажу:
Нефть, землю, золото и лес…
Ведь это может сделать каждый,
Тогда лишь купишь «Мерседес».
А недоступно это дело,
Продай другому своё тело.
Торгуй и в розницу, и оптом –
Иначе жить тебе холопом.
Всё, как нас учат, на продажу:
Присягу, совесть, ум и честь,
Отца и мать, друзей и даже
Россию, если она есть.
Цель в жизни – доллар! За него
Всех продавай до одного.
* * *
Нет истины без лжи.
Как лжи без правды нет.
Всё в мире миражи
И суета сует.
Нет доброты без зла,
Нет злости без добра.
И даже для козла
Судьба порой щедра.
Нет в мире ничего,
Что было бы навек.
Возможно, оттого
Несчастен человек.
* * *
«Что делать?», «Кто же виноват?»
Опять маячит перед нами.
Мы так упорно лезем в ад,
Как будто обожаем пламя.
Что гонит нас? Рука судьбы
Или «преступники в законе»?
Зачем мы расшибаем лбы,
Чтоб кто-то жировал на троне?
То, что толпа всегда глупа,
Понятно, кто же с этим спорит,
Глупа, труслива и слепа.
Но кто же сделал нас толпою?
Одни и те же в круг Кремля,
Всё руша, лезут к жизни сладкой.
И как выносит их земля –
Вот вам ещё одна загадка.
* * *
Никогда. Никогда. Никогда.
Что за глупое, мрачное слово!
Как кружит в превращеньях вода,
Так и жизнь возвратится к нам снова.
Те же мысли опять посетят
И меня, и кого-то другого.
И ошибок бесчисленный ряд
Совершить предстоит нам по новой.
Будет то же в обличье другом,
И другое в знакомых явленьях.
Никуда мы с тобой не уйдём
В этом мире от жизневращенья.
* * *
Есть в ранней осени чудесные мгновенья,
Когда деревья золотом цветут.
И в тишине лесной стихотворенья
Шеренгами торжественно плывут.
Плывут, как стаи рыб в прозрачных реках,
У них прекрасна каждая строка.
И на душе легко у человека,
И всякая забота далека.
В прозрачном воздухе луч солнца гладит кожу,
Земля укрыта красочным ковром.
С улыбкою уходит год, что прожит,
Год, что мы будем вспоминать добром.
* * *
Истина пробьёт себе дорогу,
Истина – упрямая натура,
Истина придёт и спросит строго
С тех, кто в смерть её поверил сдуру.
Кто стремглав ко лжи переметнулся,
Мол, в душе за ложь я всей душою,
Я бы как во сне теперь проснулся
Но хожу, увешанный лапшою.
Это круто и демократично:
На уши лапшу друг другу вешать.
Смотрится сегодня неприлично
Тот, кто в этом деле не замешан.
Ложь людьми как куклами играет,
И ей служат многие как богу.
Только лжи покоя нет: ведь знает –
Истина пробьёт себе дорогу.
…Истина пробьёт себе дорогу
И потом застынет, изумляясь:
Отчего я так возилась долго,
Если тут была такая малость.
* * *
Философских порывов экстаз
Вдруг сменился тупым равнодушием.
Мельтешенье бессмысленных фраз
Мозг отринул и больше не слушает
В глубину подсознанья загнав
Мысль, блеснувшую вдруг откровением,
Ей наружу прорваться не дав,
Ты застыл, погружённый в сомнения.
Есть открытья, что насмерть разят
Тайн завесу наивно открывшего.
За один недозволенный взгляд
Мир карает нескромность явившего.
Любопытство Пандоры виной
Всех несчастий, с людьми происшедшими,
Может, лучше густой пеленой
Скрыть прозренья, внезапно пришедшие?
* * *
Ах, хватит, бросьте эти споры,
Кто, как Россию погубил.
Увы! Россией правят воры.
А кто не вор – полудебил.
Воруют всё: идеи, время,
Продукты нашего труда.
Какое тягостное бремя
Смотреть на это, господа!
Но смотрим, свыклись постепенно
И перемен уже не ждём.
Какие, к чёрту, перемены
Тем, кто в безвременье рождён.
Мы не успели сделать былью
Из кучи сказок ни одну.
Всё, что имели, мы пропили
И, как балласт, идём ко дну.
Видать, ошибка у природы:
Хоть и обидно сознавать,
Потрачены напрасно годы,
Чтоб человечество создать.
Что ж, динозавры тоже были
Красой и гордостью Земли,
Но так как были, так и сплыли
На свалку времени они.
И нас, добившихся расцвета
В борьбе с природой и собой,
Словно разменную монету
Времён планеты голубой
Разложат коллекционеры
По классам, видам и родам.
«Псевдоразумные химеры» –
Дадут определенье нам.
* * *
Прощай, умытая Россия!
Слезами вволю ты умылась.
Не раз ты к свету уносилась.
Но света так и не добилась.
Ты, как и прежде, остаёшься
Страной рабов, страной господ,
И хоть по-новому зовёшься,
Всё так же жалок твой народ.
Устал он без конца метаться,
Кумиров вновь и вновь творя,
Но так и не сумел расстаться
Он с верой в доброго царя.
Прощай, умытая Россия,
Просвета нет в твоей судьбе,
Ты тратишь множество усилий,
Но проку в этом нет тебе.
* * *
Клопы из грязи лезут в князи.
Казалось бы – напрасный труд.
Но ведь упорно и проворно
Ползут.
И доползают, издавая
Вокруг коньячный аромат,
И на постах, людьми играя,
Сидят.
Сидят и кровь сосут привычно.
Число их с каждым днём растёт.
А в общем всё у них отлично
Идёт.
Что ж, испокон веков клопы
Вождями были у толпы.
И это, право, неспроста:
Хоть голова клопа пуста,
Зато он наш по крови.
И у него, коль плохо жить,
Рецепт, как это изменить,
Всё время наготове.
* * *
Птица Феникс из пепла восстала,
Огляделась и горько вздохнула:
– Ох, Россия, какой же ты стала,
Смесью Хельсинки, Брно и Стамбула.
Как и прежде, ты славишься водкой.
И она на тебя повлияла.
Ты уносишься пьяной походкой
То к одним, то к другим идеалам.
Что ты мечешься, руша преграды,
Что совсем для тебя не помеха?
Ты подумай, кому это надо?
Кто следит за тобою со смехом?
Столько лет ты была полигоном
И защитой для стольких служила,
Что по самым жестоким законам
Ты давно уж покой заслужила.
– Разве ты мало вёсен встречала? –
Птице Феникс в ответ прозвучало. –
Что ж себе ты не жаждешь покоя.
Ведь покой – это рифма к застою.
Нет, уж лучше в конвульсиях биться.
– Это правда, – ответила птица. –
Только я, каждый раз умирая,
Про своё возрождение знаю.
А к какому идёшь ты причалу?
– Я живу, – тихо Русь отвечала.
* * *
Есть в мрачном сумраке болота
Незримый жизненный уклад.
Здесь стонет временами кто-то
И сверлит спину чей-то взгляд.
Порою с яростным шипеньем
Взметнётся тихая вода,
Или скользнёт неясной тенью
В чащобе чья-то борода.
Здесь страхи русского народа
Давно нашли себе приют,
Здесь монстры, упыри, уроды
Нас в гости терпеливо ждут.
Здесь тщательно скрывают воды
Свидетельства великих драм.
И этот мир царям природы
Пока ещё не по зубам.
* * *
Что говорить, когда и так всё ясно,
Словами мир – увы! – не изменить.
Уж столько слов потрачено напрасно,
А мы так и не стали лучше жить.
Словами в рай не вымостить дорогу,
Они летят, меняясь каждый миг.
Так для чего ж понадобилось Богу
Дать людям непоседливый язык?
* * *
Как надоели дураки
С их бутафорскими мозгами.
Они повсюду рядом с нами,
В бирюльки суперигроки.
Как надоели дураки!
Как скучно видеть эти лица
Без всяких признаков души.
Как много их вокруг кишит,
И ведь у всех полно амбиций.
Как надоели дураки.
Чем дальше в глубь веков уходим,
Тем явственнее предстаёт:
От дураков страдал народ,
Но дураки в народе в моде.
Народ им сказки посвятил,
Убогих как детей жалея.
И в результате всё наглее
Людьми обласканный дебил.
Всё больше, больше с каждым годом
Неистребимых дураков.
И в том нельзя винить богов –
Мы сами развели уродов.
* * *
Зимою дорожить умейте,
А также летом и весной,
И осень обижать не смейте,
Она давно товарищ мой.
Для нас любое время года
Источник вечной красоты,
И раскрывает нам природа
Всё новые свои черты.
Но нужно видеть научиться
В любых явленьях скрытый смысл,
И не покинет наши лица
В любое время года мысль.
* * *
Любовь, восторг и женщина,
Как всё переплелось.
Блаженство, что обещано,
Внезапно прорвалось.
Потоком чувств подхваченный,
Как щепка ты летишь.
Покуда озадаченный
Вдруг не поймёшь, что спишь.
* * *
Любовь нечаянно нагрянет
И не попросит извиненья.
И словно чайки крик в тумане.
Ты слышишь голос Провиденья.
В тревожном сне забьётся разум,
Всё озарит Любви свеченье.
И ты поймёшь – увы – не сразу,
Что это только увлеченье.
* * *
Осень. Листья в чёрных лужах
Золотыми кораблями.
В предвкушеньи близкой стужи
Стаи галок над полями.
Космы туч на небосводе.
Тихий осторожный дождь.
И уверенность в народе:
Что посеешь, то пожнёшь.
* * *
Кипенье белых вод
В теснине чёрных скал,
Чувств светлых хоровод
И замки из песка.
Прошедшее зовёт
И будоражит кровь,
И, кажется, вот-вот
Всё возвратится вновь.
И будет вновь восход
Над горной чистотой,
И белый пароход
Нас увезёт домой.
Но разум грубо рвёт
Фантазий милых нить.
Не возвратить тот год,
Любовь не возвратить.
* * *
Чем непрестанно биться
О быт, словно рыба о лёд,
В твоих глазах заблудиться
Снова сердце зовёт.
Кожи твоей прохлада
Сдержит огонь в груди.
Всё, что от жизни надо –
Образ твой впереди.
Снова твой голос слышен,
Как колокольный звон,
Только с годами тише
Слышится в сердце он.
* * *
Весна. Повеял вольный ветер
Теплом нездешней красоты.
И ловит сердце в свои сети
Дух приключений и мечты.
И хочется бежать куда-то,
И мечется по жилам кровь.
Во всём, конечно, виновата
Опять пришедшая любовь.
* * *
Назвали стрелолетами стрекоз
И тем решили многие проблемы:
Во-первых, жалоб сняли целый воз
На всякие стрекозовые темы.
А во-вторых, немало тёплых мест
Добавилось к уже давно открытым.
Недаром посвящён был новый съезд
Местам у социального корыта.
И планов громадьё в который раз
Собою заслонило хлеб насущный.
Тем временем возникший новый класс
Из самой что ни есть народной гущи
Рванул к богатству, всё вокруг круша,
Законы словно ценники меняя,
Избрал девиз: ни дня без барыша,
И эту установку выполняет.
Страна в агонии, и стаи воронья
Уже слетаются, предчувствуя поживу.
И нас несёт девятый вал вранья
По океану обещаний лживых.
1992 г.
* * *
Предательство в России в моде.
А впрочем, это во всём мире.
Все беды от него исходят,
Как многократно исходили.
Повсюду кроется измена
Народу, идеалам, вере.
И никакие перемены
Измене не закроют двери.
Она пройдёт сквозь все запоры,
Украдкой просочится в душу
И в безобидных разговорах
Начнёт тихонько что-то рушить.
Предательство идёт от Бога –
Он предал собственное дело
И дьяволу раскрыл дорогу
В судьбу людскую, душу, тело.
И расплодилось пышноцветьем
Предательство с тех пор повсюду.
И даже в детях, даже в детях
С рождения растёт Иуда.
* * *
Философы лишь объясняли этот мир,
И так привыкли к этому занятью,
Что бросить философской мысли пир
Им всё равно, что щеголять без платья.
И продолжают что-то объяснять,
Хоть люди ни черта не понимают,
А впрочем, что на зеркало пенять,
Коль рожа и без зеркала кривая.
Что размышления о сути бытия
В отсутствие хотя б какой-то сути?
Ведь даже те, чей мир в скорлупке «я»,
Вокруг себя Вселенную не крутят.
Они живут, любя себя в себе,
Простейшие счастливые созданья,
И даже видят смысл в своей судьбе,
Хотя не видят смысла в мирозданьи.
Философы же видят смысл во всём,
Но только раскусить его не могут.
Так «чёрный ящик» мы порой трясём.
Чтоб содержимое хотя б на слух потрогать.
* * *
Плоды победы раздарив
Тем, кто подарков недостоин,
Героев занесли в архив
Примером для грядущих войн.
И стали снова жить как встарь,
Уроков снова не усвоив.
Не одолев ещё букварь,
Храм знаний бодро взялись строить.
Но выходило всё не так,
Как было в липовых отчётах.
Те, кто привычно гнали брак,
Не слазили с Доски почёта.
А те, кто что-то создавал,
Тонули в море указаний.
Инструкций и запросов вал
Вёл в завтра как Иван Сусанин.
В бумажном мире и прогресс
Возможен только на бумаге.
Росло число чиновьих мест
В заботе о народном благе.
Собою заменив народ,
Номенклатурные банкроты
Страну вели за годом год
В туманом скрытое болото.
И грязь взлетала всё смелей,
Крича: «Настало наше время!»
Под смрад болотных пузырей
Взрастало молодое племя.
А кулики со всех сторон
Хвалили аромат болота.
Мол, вам мозги прочистит он
И напрочь снимет все заботы.
Всё круче становился путь
Под одобренье заграницы.
И оставалось лишь чуть-чуть,
Чтоб прямо в топь лицом свалиться.
А на лицо летел туман.
На коже от его порывов
Из незаметных микроран
Рождались гнойные нарывы.
И три упитанных прыща,
Пленённые болотной гнилью,
Свет лучшей жизни обещав,
Страну вконец с дороги сбили.
Она распалась на куски,
Упав в болотистую жижу,
И стала промывать мозги
В заботе о своём престиже.
А к ней, спеша наперебой
Решать насущные вопросы,
Уже весёлою гурьбой
Слетались орды кровососов.
И берег был не так далёк,
Но путь назад стал слишком сложен:
Нет больше связки рук и ног,
А голова болтать лишь может.
Плоды победы раздарить,
Конечно, можно: только вскоре
И память можно растворить
В налипшем на былое вздоре.
* * *
Клинок гражданской лирики в крови
Предавших и народ, и идеалы.
Но как и прежде, врут календари,
Убогих поместив на пьедесталы,
Об их заслугах день за днём твердя,
Их грязные дела опровергая.
Из пустословья замки возводя –
От повторений крепнет чушь любая.
И продолжает снова предавать
Род мыльных пузырей надутых кровью.
Чего у этой стаи не отнять –
Так это их завидного здоровья.
Раздавишь их – они всплывают вновь,
Переменив лишь грязную одежду.
И в уши льют свою дурную кровь
Внимающим им с завистью невеждам.
* * *
Уходят творяне великой страны.
А что остаётся – менялы и клерки.
И, в общем, большие права им даны,
Но как их дела мимолётны и мелки.
Уйдут – и сотрёт их следы пустота,
Которой они в этой жизни и были.
Но это скрывала тогда суета,
И, вроде бы, с пользою дни проходили.
И был так комфортен привычный обман
Для громкоголосых порожних сосудов.
Природа всегда прикрывает изъян,
Возникший в создании нового блюда.
Из проб и ошибок, из боли и слёз
Природа себе отберёт лишь крупицы.
А то, что сегодня не вызвало спрос,
Живёт и собою гордится.
* * *
Чем больше самомнение,
Тем меньше в мире гениев.
Лишь у себя любимого
Достойные творения.
Всё прочее – ничтожные
Попытки подражания.
Авторитеты ложные,
Ошибочные знания.
Чем меньше самомнение,
Тем мир вокруг привычнее.
За чудные мгновения
Сойдут вполне обычные.
А что до гениальности –
То это нам неведомо.
Зачем такие крайности,
Не из разряда бреда ли?
Коль в меру самомнение,
Жизнь мчит вперёд уверенно.
Но всё ж гнетут сомнения:
А мера кем измерена?
* * *
Если стареть не хочется.
Есть много других занятий:
Таёжное одиночество.
Участие в регате,
Автопробег по Крыму,
Поход на Кардывач,
Ловля зимой налима
Или хоккейный матч.
Если болеть не хочется,
То нужно забыть про ЗОЖ,
Чтобы не заморочиться
Тем, что ты ешь и пьёшь.
В мыслях болезни прячутся
И выжидают час,
Чтобы весь хмель чудачества
Выветрился у нас.
Чтоб стала жизнь размеренна,
Сжавшись до рамок «Тут».
И уж тогда уверенно
К власти они придут.
* * *
Под смех гиен в людской саванне
Брели мы часто наугад,
И каждый встретившийся странник
Для нас, наивных, был как брат.
И были мы всегда готовы
С ним разделить и хлеб, и кров,
И верить сказанному слову,
И не искать кругом врагов.
А между тем, врагов хватало.
Но под наркозом доброты
Мы так стремились к идеалам,
Что были слепы как кроты.
Мы и теперь врагов не ищем.
Пусть вновь ползут во тьму веков.
А мы останемся лишь пищей
Для их досужих языков.
Под смех гиен в людской саванне
Мы продолжаем тяжкий путь.
Чтобы придти в конце исканий
Когда-нибуть куда-нибудь.
* * *
История всегда права,
Хотя порой недальновидна.
Так на лугу растет трава –
Самодовольна и солидна.
Ей кажется, что всё вокруг
Она познала в полной мере,
И что весь мир – огромный луг,
Который охраняют звери.
Порой они едят траву
Иль топчут, порождая тропы,
Но существуют потому,
Что ей, траве, нужны холопы.
И смысл их жизни – в битве пасть,
Но не пустить на луг напасти,
А у неё, травы, вся власть,
Все размышления и страсти.
Трава – творения венец
И повелитель мирозданья.
И усомнится лишь глупец
В разумности сего преданья.
Но точку зрения травы
Навряд ли разделяют звери.
Всегда находятся, увы,
Те, кто не в силах Правде верить.
Она – источник беспокойств
И нежелательных суждений.
У Правды столько вредных свойств,
Что есть опасность отторжений.
Куда спокойнее считать,
Что мир вокруг зверей верти́тся.
У них особенная стать,
Для них поют ветра и птицы.
Трава для них – всего лишь корм
Или естественное ложе.
Многообразье биоформ
Мозги сомненьями не гложет.
Кто заблуждается, кто прав –
Здесь можно спорить бесконечно:
У Правды ироничный нрав
И настроенья быстротечны.
Суждений крепких бастион
Взлетит вдруг завтра гроздью пыли.
И зазвучит со всех сторон:
Какими глупыми мы были!
История как череда
Застрявших в памяти событий
Права, естественно, всегда,
Но не сулит больших открытий.
Размах сиюминутных дел
Историю задвинет в угол.
Смиренно ждать – её удел,
Следя, как жизнь бежит по кругу.
* * *
Топот котов по крышам –
Вот что нам жить мешает.
Тише, котята, тише:
Дума вопрос решает.
Спорных вопросов куча,
Каждый – предмет дебатов.
Жизнь свою сделать лучше
Очень хотят ребята.
Глупый народ заставить
Жить по указке свыше –
Вот и открыт путь к раю.
Тише, котята, тише.
Катится вал законов,
Судьбы в кювет сметая.
И объективы дронов
Бодро инфу сливают.
Кто-то сарай построил,
Кто-то превысил скорость…
Кружат законы роем
В свод свой неся мудрёность.
Только из трещин свода
Глупость вовсю сочится,
Чтобы душе народа
Было в чём утопиться.
Но и на этот случай
Новый закон напишут,
Чтобы жизнь стала лучше.
Тише, котята, тише.
* * *
Нет и не может быть поэта,
Который не любил бы лето.
Вершина года как Парнас,
Где в воздухе парят сюжеты,
Где слышен вдохновенья глас,
Где душу греют волны света…
И кажется, всё по плечу,
Любые замыслы по силам.
Поэту, словно скрипачу,
Внимают мира старожилы.
Деревья, травы, комары
И всё видавшие вороны,
Не сдавшись натиску жары,
Несут стихам свои поклоны.
Как не спешит больной к врачу,
Чтобы избавиться от боли,
К стихам, как к чистому ключу,
Спешит с надеждой всё живое.
И что такое летний зной,
Коль на душе тепло и звонко,
И мысли, сбившиеся в рой,
Свежи, как в голове ребёнка?
Да, невозможно быть поэтом,
Душой не обожая лето.
* * *
Грохот заднего ума
Настигает нас всё чаще.
Значит, жизни кутерьма
Нас вперед слабее тащит.
Значит, можно и взглянуть,
Что сейчас у нас творится:
Вдруг увидим что-нибудь,
Что в дальнейшем пригодится.
Грохот заднего ума
Стал отчётливей и ближе.
Ложных целей бахрома
Опускается всё ниже.
Мы шагаем по кускам
Вдребезги разбитых планов,
Мимо замков из песка
На фундаменте обмана.
И грохочет задний ум,
Нас подталкивая в спину.
Будто можно на бегу
Груз затей безмозглых скинуть.
* * *
Память моя бескрыла –
Вот и плетётся шагом.
Кружево дней застыло
Длинным архипелагом.
Меж островов проливы
В пене скрывают рифы.
Ах, как неторопливо
В воду уходят мифы.
Тонут куски событий
И вновь всплывают где-то.
Держат их крепко нити
Сотканного сюжета.
И никуда не деться
Им из сетей рассудка.
Все они льются в сердце.
Вот ведь какая шутка.
* * *
Ничего о себе не зная,
Я куда-то лечу по краю.
Я кричу, я рычу, я лаю.
Я зову безответно стаю.
Не ответит мне даже эхо.
Я кричу и давлюсь от смеха.
Даже если с ума я съехал –
Это, в сущности, лишь потеха…
Если жизнь наша – чья-то пьеса,
То и места нет в ней для стресса.
И бездумный итог прогресса
Спрячет в памяти дней завеса.
Не откроют секрет в эфире
Кто мы есть и кем прежде были.
Если мы в театральном мире,
То давно свою роль забыли.
Книгу жизни в уме листая,
Я бросаюсь из ада к раю.
Потому и лечу по краю,
Что не знаю, чью роль играю.
* * *
Всю жизнь мы ждём от жизни чуда.
А жизнь от нас ждёт славных дел.
Мы создаём делишек груды
И видим в этом свой удел.
Как червяки в навозной куче
Мы копошимся на земле,
Стараясь жизнь устроить лучше.
А жизнь устроена вполне.
Но нам всё мало, мало, мало –
Не мой удел, не мой размер…
Мы так стремимся к идеалу,
Что попадаем в плен химер.
И так упорно жаждем чуда,
Что, продолжая серость дней,
Для жизни городим запруду
Из глупых и пустых затей.
* * *
На струнах памяти осела пыль времён.
Чуть тронешь их – закружатся столетья.
Гирлянды близких и чужих имён
Меж ними разворачивают петли.
И тянутся гирлянды сквозь века,
Соединяя памятники мнений.
И долетают к нам издалека
Восторженные звуки откровений.
Они летят посланьями творцов,
Чей путь был в этой жизни не напрасен.
К нам льются откровенья мудрецов
Из их творений, из легенд, из басен.
И в наших душах продолжают жить,
Давая жизни новым откровеньям.
И разума костёр не затушить,
Пока горят в нём памяти мгновенья.
* * *
Жизнь отброшена
Как горошина
И скатилась куда-то вниз.
Путь ей скатертью,
Не сыскать её,
Как ты прошлому ни молись.
Сердце рвущие
Дни грядущие
Тянут в новый круговорот.
Что неймётся им
Как и тем другим,
Что вот так же шли поскорей на взлёт?
Отдохнуть бы чуть –
Только вновь лечу.
И куда меня гонит ЦУП?
Впрочем, что роптать,
Коль рождён летать,
А не слушать гром медных труб.
Где-то есть покой
И бежит строкой:
Наконец приди в отчий дом.
Но шальная мысль
Снова рвётся ввысь,
Отложив покой на потом.
* * *
Отгуляли шальные метели
По широкой байкальской груди.
В отоспавшихся за зиму елях
Новый жизненный сок забродил.
Волны крошат последние льдины.
Брызги солнца как россыпь цветов.
Всюду замыслы новой картины
На фрагментах вчерашних холстов.
Ветер снова приносит надежду,
Что мир новый и лучший идёт,
И не будет всесильным как прежде
Рой оставшихся в прошлом невзгод.
* * *
Жизнь смеялась в лицо мне
И твердила: «Запомни –
Ты ничто предо мною,
Просто плоти комок.
Ты затем лишь на свете,
Чтоб попасть в мои сети,
Даже если порою
Ты и вырваться мог.
Только всё же в итоге
Избежать правил строгих,
Как бы ты ни старался,
Не удастся, глупец.
Всё свершится по плану,
А мой план без изъяну.
И каким идти галсом
Мне решать наконец.
Попадёшь ли ты в бурю
Иль всё будет в ажуре
Никогда ты не сможешь
Наперёд угадать.
Не сойти тебе с курса
И не трать зря ресурсы.
Этим ты лишь умножишь
Неприятностей рать».
Я промолвил с досадой:
«И чего тебе надо?
Хоть порой трудно это,
Я люблю тебя, жизнь».
Жизнь, хлестнув меня ливнем,
Прошептала: «Взаимно.
Но такое либретто –
Ты, дружочек, держись.
Текст не мною написан –
Я всего лишь актриса.
На космической сцене
Мы с тобой игроки.
А что двигает нами
Не опишешь словами.
Нас ведут чьи-то тени
От строки до строки.
Да, конечно, я – прима,
Только кто-то незримо
Каждый шаг мой сверяет
С тем, что входит в сюжет.
Я иду по либретто,
Тонко чувствуя это.
И меня озаряет
Вдохновения свет.
Хоть я властна над многим,
Избежать правил строгих,
Как и ты, я не в силах –
Ты мне просто поверь.
Будет путь твой несладок,
В мире тайн и загадок
Я тебе приоткрыла
Только первую дверь».
* * *
Мчат ручьи по мостовой
Мимо ног прохожих.
Мчат весёлою гурьбой,
Сонный мир тревожа.
Мчится талая вода
Дерзко и упрямо.
Заливает города,
Заполняет ямы.
Жизнь несёт траве, кустам
И всем божьим тварям.
Пусть вода не так чиста,
Но зато – живая.
В ней ещё кристаллы льда –
Эликсир природы,
Что смиряет прыть годам,
Гонит прочь невзгоды…
Плещет талая вода…
К ней, стремясь напиться,
Перелётных птиц орда
Мчит из заграницы.
* * *
Она пришла. Ну сколько можно?
Неся букет красивых фраз,
Она пришла с надеждой ложной
В который раз. В который раз.
Она пришла, прогнав морозы,
Наполнив свежим ветром грудь,
Украсив ветками мимозы
Свой близкий путь. Свой близкий путь.
Но сколько раз всё это было:
Её приход и чувств полёт.
Она, быть может, всё забыла,
Но память свой учёт ведёт.
И вновь всплывают те же строчки:
И говорливые ручьи,
И распустившиеся почки,
И громогласные грачи.
И те же самые надежды
Она вновь щедро раздаёт.
Но те, что раздавались прежде,
Лежат на сердце, словно гнёт.
Она пришла. Но больше веры
Не принесёт её приход.
Под мишурой всё так же серо
Как и весь год. Как и весь год.
* * *
Уходят поэты, частицы души
Оставив в написанных строках.
Уходят поэты, свой путь завершив,
Но всё же уходят до срока.
Частицы души прорастают меж строк
И падают в новые души,
Чтоб с ними упорно продолжить свой срок,
Бездушный сценарий нарушив.
Как слабый росток сквозь асфальт пробьёт путь
В стремленье к свободе и свету,
Так, время пронзив, расцветут где-нибудь
Мятежные души поэтов.
И новые строки мир новый встряхнут
Призывом к свободе и свету.
И новые споры по миру пойдут
Как нам обустроить планету.
* * *
Вот и пришло время чудес.
В мае – опять метель.
Заволокла пойменный лес
Снежная канитель.
Снизу – вода, сверху – снега.
Как вам такой разлив?
Неторопливо плывёт шуга
Между стволами ив.
А ведь недавно царил вокруг
Райский почти апрель.
Что же случилось? Откуда вдруг
В рай ворвалась метель?
То ли дошло эхо зимы,
То ли эффект реформ…
С Волги зашли в пойму сомы
И – прямо в зимний шторм.
И не понять, что же не так
Майским весёлым днём.
Или для нас скрыт какой-то знак
В шутках с календарём?
* * *
Если жизнь в тумане тает –
Ждите жизненных разливов.
Чувства, сбившиеся в стаю,
В сердце прячутся пугливо.
В ожидании тревожном
Разум тоже затаился,
Озираясь осторожно
Словно раненая птица.
В тишине мелькают тени.
Опознать их невозможно.
Порождённые смятеньем
Представленья будут ложны.
А туман всё ближе, ближе
И пролезть стремится в душу.
Что он ищет? Что им движет?
Для чего вокруг всё рушить?
Жизнь, почувствовав свободу,
Сносит старые преграды.
И кружат степенно годы
Над бурлящим жизнепадом…
ХОККУ
Спокойно в лесу.
Тихо любуясь собой
Осень застыла.
Звёзды уходят.
Алый зонтик всплывает
Над краем моря.
Дождик промчался…
Пахнет дороги ковёр
Пылью и влагой.
Старые книги
Шорох засохших страниц
Как чей-то шёпот.
Капля за каплей
В реку впадает ледник.
Целую вечность.
Поздняя осень.
Капли ползут по стеклу.
Память стирают.
Майское утро.
Птичий концерт за окном.
Кто композитор?
Иней на окнах.
Белые шторы зимы.
Что она скрыла?
Самое пекло.
Рощи дубовой приют.
Мысли о рае.
ЛИМЕРИКИ
Любознательный парень из Хосты
Говорил, что все люди – прохвосты.
Говорил потому,
Что казалось ему:
Тесновато на улицах Хосты.
Беззаботный рыбак из Марселя
С детских лет обожал карусели.
Он на море кружил,
В общем, весело жил,
Рад тому, что родился в Марселе.
Жил угрюмый сантехник в Париже.
По подвалам ходил он на лыжах.
Хоть в подвалах вода,
Ожидал он всегда,
Что пройдёт снегопад над Парижем.
Жил в Анапе малец со смартфоном.
Он ходил в чёрной шляпе с тампоном.
И, собрав разный хлам,
Помещал в Инстаграм
На потеху друзьям и знакомым.
* * *
Поэт не может умереть.
Над ним – увы – не властна смерть.
Он тело бренное покинет,
Но вечно разуму гореть…
И освещать пустые склепы
Плывущих по теченью лет.
И сознавать, как люди слепы
И как охотно верят в бред.
* * *
Дай церкви палец – вцепится в ладонь.
А там всю руку стянет липкой сетью
И перед жизнью возведёт кордон,
Тесня её в трясину лихолетья.
Туда, где очищающий огонь
Вновь вспыхнет, ничего не очищая.
И мысли станет оттеснять в загон,
Где ждут уже их толпы пустобаев.
Дорогу к Богу наглухо закрыв
Сосуды лжи и глупости откроет.
И мозг заполнит гибельный нарыв
Как некогда поток данайцев Трою.
РОНДО 1
Осень перешла границы,
Оттесняя в память лето.
В стаи сбившиеся птицы
В путь готовятся с рассветом.
На полях туман клубится.
Всё, что было не допето,
Станет в памяти храниться.
Сложит новые куплеты
Осень.
В пятнах солнечного света
Куст смородины искрится.
Хрупких листьев пируэты
Впишет в новые страницы
Ежегодного сонета
Осень.
РОНДО 2
Смятенье чувств рождается в груди,
Лишь стоит чувствам дать глоток свободы.
Всплывут мечты о рае впереди
И понесутся сквозь дела и годы
Так, что за ними и не уследить.
Но никуда не денутся невзгоды,
Что, вроде бы, остались позади.
В душе надолго делают погоду
Смятенье чувств.
И в реку времени шагнуть, не зная броду,
И старые надежды возродить,
Отбросить идеалы ради моды,
В слепом угаре памятники бить
Заставить может целые народы
Смятенье чувств.
ХОККУ
Как тихо вокруг!
Спит поляна лесная
В золоте листьев.
Растеклась заря.
На речном берегу
Тлеют уголья.
Плывут облака.
Малым облачком парус
За ними спешит.
Слушаю море,
К уху ракушку прижав.
Вскрикнула чайка.
Смывает дождик
Пыль с мирового холста,
Краски рождая.
Зимнее утро.
Дышит река полыньёй
Словно ребёнок.
Ветхие книги.
Голос ушедших веков
Слышен всё тише.
Роза в бокале.
Лёгкий течёт аромат,
Жизнь забирая.
Солнце садится.
Ветер затих в волосах –
Путник усталый.
Знойное небо.
Капли слепого дождя
Словно подарок.
ЛИМЕРИКИ
Молодой литератор из Риги
Не дарил никому свои книги.
Он дарил шоколад,
И был этому рад
Каждый знавший дарителя в Риге.
Как-то утром мудрец из Китая
Развлекался, кастрюли метая.
Словно пули
Летали кастрюли,
Подражая драконам Китая.
Обнаглевший сантехник из Фрязино
Постоянно творил безобразия.
Водку пил,
Всем хамил,
Искалечил все краны во Фрязино.
Озорной мальчуган из Женевы
По смартфону всех спрашивал: «Где вы?»
И услышав ответ,
Говорил он: «Привет!
Очень рад, что и вы из Женевы».
Как-то раз журналист из Америки
Прочитал в Интернете лимерики.
И запостил весь мир,
Заявив: «Этот Лир
Должен быть гражданином Америки».
Раз красотка Софи из Италии
Не могла отыскать свою талию.
Не желая смириться,
Обратилась в полицию.
И теперь на ушах все в Италии.
Жил банкир за высоким забором,
Чтоб не знали в округе, что вор он.
Но настал чёрный год,
И теперь он живёт
За высоким тюремным забором.
Жарким летом ковбой из Техаса
Осушил залпом пять кружек кваса.
И от пота промок.
Очевидно, не впрок
Русский квас удальцу из Техаса.
Как-то три старика из Флоренции
Разговор завели о деменции.
До рассвета галдели
Доказавши на деле,
Что деменции нет во Флоренции.
Автослесарь из сектора Газа
Собирает заумные фразы.
Декламирует вздор,
Разбирая мотор,
Этот парень из сектора Газа.
* * *
Вновь шальной весенний ветер
Разорвать стремится грудь.
Что за жизнь на белом свете –
Просто жуть!
И душа незримой птицей
Устремляется в полёт,
Каждый раз грозя разбиться.
Дрожь берёт!
Ну а коль удастся всё же
Ей над миром воспарить,
Может, миру что и сможет
Предложить.
* * *
Мозг дебила устроен просто:
Три извилины – две по ГОСТу,
А одна по ТУ, и кроме
Никого нет в доходном доме.
В простоте пребывает сила –
Несгибаемый мозг дебила
Одолеет любые кручи
И разгонит сомнений тучи.
Что нельзя понять – бред напрасный,
У дебила всё в жизни ясно.
Сколько их, собираясь в стаи,
Книгу дней как журнал листают.
Игнорируя слов дробинки,
Они ищут одни картинки.
В ясном мире их путь размечен,
Тяжкий выбор не давит плечи.
Лёгким шагом пройдя по свету,
Они канут неспешно в Лету.
Их следы скроют груды пыли.
А чего они приходили?
* * *
Уходящее лето
Как дымок сигареты,
Что сошёл на поля.
И галдящие птицы
Визы ждут за границу –
Видно чем-то их манит
Неродная земля.
Коль на родине тяжко,
Что же делать бедняжкам?
Лишь одно остаётся:
На чужбину лететь.
Может, там, за морями,
Приживутся гостями,
Даже если придётся
По заморскому петь.
Уходящее лето –
Расставанья примета.
Путь далёк и неведом.
Жизни новый виток.
И не раз будет сниться
Улетающим птицам
Вдруг метнувшийся следом
Тонкий жёлтый листок.
* * *
Вечер. В тёмных переулках
Вопли пьяных недоумков.
Равнодушных звёзд мерцанье
И луны унылый блин.
Что же, други, нам осталось?
Только лёгкая усталость,
Конформизма отрицанье
И в душе адринолин.
ТАНКА
Молнии пели,
Громом взрывая воздух.
Ивы качались,
Слёзы стараясь стряхнуть
В пенную воду реки.
Ветер уносит
Шёпот далёкой звезды,
Словно пытаясь
Хрупкую связь оборвать,
Вечные тайны храня.
Ветра метанье
Морщит озёрную гладь.
Но ненадолго.
Вновь рыбьи тени видны
Там, где застывший камыш.
Как оглушает
В сон погрузившийся лес.
Шорохи всюду.
Ухает филин в ночи.
Только всех громче комар.
Берег растаял
От поцелуев волны.
И отступает.
Брызги, летящие вслед,
Тщетно вернуться зовут.
ГРУКИ
Велеречивость пустозвонов
Столь многих ставила в тупик,
Что ныне большинство законов –
Для беззакония парик.
Увидев, сколько слуг народа
Вползло на свет из темноты,
В сердцах воскликнула природа:
«Совсем с ума сошли кроты!»
Ошибки прошлые смакуя по крупицам,
Народы проявляют в этом рвенье.
Чтобы азартно к новым устремиться
И пищу дать грядущим поколеньям.
Добро и зло – наручники для мысли,
Чтобы не дать ей далеко уйти.
Но рой добра и зла столь многочислен,
Что подгоняет сам её в пути.
Недоучившийся опаснее невежи.
В обрывках знаний пользы меньше, чем вреда.
Так лошадь вскачь несётся по манежу,
Не прискакав в итоге никуда.
К оглавлению...
