Мы все больны гандболом!
Что вам сказать ещё?
Ни регби, ни футболом,
Где деньги губят всё.
Ни глупостями вроде
Компьютерных забав.
Гандбол для нас – не хобби,
Гандбол для нас – судьба.
Друзья мои, спешите,
Советую вам всем
Скорее приходите,
Сыграем семь на семь.
Уверен, по-любому,
Не встретите вы здесь
Ни подлые приёмы,
Ни «звёздную болезнь».
Надёжная порука
Для нашей детворы
Гандбольная наука
И правила игры.
И от неё в восторге
Сегодня молодёжь,
Ни в жизни с ней, ни в спорте,
Нигде не пропадёшь.
Мы все больны гандболом,
На долгие года.
Гандбол для нас – не хобби,
Гандбол для нас – судьба!
хххххх
Гандбольный мяч, экипировку
Сложив, спешишь, как большинство
Твоих друзей, на тренировку,
Где повышаешь мастерство.
В атаке лупишь, как из пушки,
Обороняешься подстать.
И даже «стяжки» и «воздушки»
Ты научился исполнять.
И в оборону возвращаться.
Как быстро не ходил бы мяч,
Умение обороняться, –
Важнейшая из всех задач.
Как и в любой другой науке,
В гандбольной свой есть колорит.
Вратарь кричит команде: «Руки!»
Центральный: «Линия!» – кричит.
И каждый из команды знает,
Что всё получится, пока
В ней каждый руки поднимает
И каждый держит игрока.
И мне, друзья, легко на сердце,
Хоть малость жаль, что я, осёл,
Сам не играл в далёком детстве,
Как эти юноши, в гандбол.
хххххх
В России к Новогодним праздникам
Относятся весьма ответственно.
Готовятся, согласно графикам,
И отмечают соответственно.
Ждут с нетерпеньем торжества,
Подарки дарят, ёлки пилят,
А начинают с Рождества
По католическому стилю.
Деликатесов на столе
Всё меньше каждый год, но в моде
Ещё салат по Оливье,
(«Мясной» и он же «Новогодний»).
Но главный праздник впереди.
Все в предвкушении момента:
Вслед за «Иронией судьбы»
Ждут обращенье Президента!
Потом – шампанское рекой,
Петарды, крик умалишённых,
Забывших на часок-другой
Непопулярные реформы.
И тут же вскоре Рождество!
Не побоюсь сказать, – святое
Для каждого из нас, не то,
А Православное, родное!
А следом Старый Новый Год
С изрядной долею комизма,
Вошедший прочно в обиход
Ещё с времён социализма.
Как завершающий аккорд
И новогоднего похмелья,
И льющегося каждый год
Всего народного веселья.
Но он не хочет меры знать,
От празднества и угощенья
На службе будет отдыхать
И с нетерпеньем ждать Крещенья.
хххххх
В барабанных перепонках
Поминутно отдаёт
Жизни бешенная гонка,
Весь её круговорот.
Кто легко, а кто с одышкой,
Каждый день и там и тут,
Молодёжь летит вприпрыжку,
Старики не отстают.
И попробуйте задать им,
(Хоть кому-нибудь), вопрос:
«Ты куда спешишь, приятель?
Для чего весь этот кросс?»
Лишь окинут с раздраженьем
Вас всего и свысока,
Либо просто с удивленьем
Двитут пальцем у виска.
Не касайся их, не трогай,
Не понять им чудака.
Пусть бегут. И слава Богу,
Что не кончилась пока
Жизни бешенная гонка,
Что у нас из года в год
В барабанных перепонках
Поминутно отдаёт.
хххххх
Быть в жизни слепым и наивным,
Смешить бесконечно весь свет
Своим простодушием стыдно,
Особо на старости лет.
Все будут показывать пальцем,
Рассматривать этак и так
Седого, наивного старца
И думать, вот старый дурак,
Не может в привычные рамки
Вписаться, дожив до седин,
Всё строит воздушные замки,
Копнуть норовит до глубин.
И вместо того, чтобы как-то
Пытаться словчить, как и все,
Увидев чужую бестактность,
Вдруг сам начинает краснеть.
хххххх
Малыш сидит, уткнувшись в гаджет.
Горят восторженно глаза.
Он счастлив, и никто не скажет,
Послушай, милый, так нельзя.
Никто бедняге не поможет.
Коль надо, не повысит тон.
Родители? Но оба тоже
Сидят, уткнувшись в телефон.
Малыш рассматривает гаджет.
К его услугам всё меню.
Посев духовный эта гадость
Уничтожает на корню.
И неокрепшее сознанье
Его не в силах устоять.
Как юный Фауст, в состоянье
Он душу дьяволу продать.
Малыш сидит и смотрит в гаджет.
Как с другом лучшим, с ним вдвоём
Проводит весь свой день и, даже,
Не расстаётся перед сном.
Ведь всё земное в общей массе
По сути – суета и тлен.
И так по-дьявольски прекрасен
Порою виртуальный плен.
ПОКРОВСКИЕ ВОРОТА
Почти шекспировские страсти,
И коммунальная среда.
И Хоботов, совсем, как Мастер,
Без Маргариты – никуда.
Велюров крайне эксцентричен
И не по возрасту ретив.
Спастись от пагубных привычек
Ему поможет коллектив.
Ходить не надо к домуправу
За каждой мелочью. Теперь,
Коль что не так, рукастый Савва
Возьмётся сразу же за дрель.
Не будет громких выяснений,
Скандалов, сцен и оплеух.
Ведь дух высоких отношений
Сильнее, чем мещанский дух.
И хоть повсюду несвобода,
Неявный, но тревожный гул,
Из часовых любви у входа
Уже поставлен караул.
И нам всё более и боле
Ясней становится, друзья,
Что осчастливить поневоле
Людей и общество нельзя.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
Любой сторонний наблюдатель
Не смог бы лицезреть без слёз
Крестьянский быт. Вот Председатель
И прибыл поднимать колхоз.
Ревели дети, бабы выли,
Штаны спадали с мужиков.
А в городах вовсю крутили
Фильм про кубанских казаков.
А наяву, хоть в хвост и в гриву
Власть погоняла мужика,
Успехов нет, лишь перегибы
И беспросветная тоска.
С того и местный обыватель
Им долгий и немой укор.
Подумай, новый председатель
Колхоза, Трубников Егор,
На что идёшь? Хоть думать поздно.
И хлопотно. Не ровен час.
Ведь строй в стране давно колхозный,
И власть Советская у нас.
И пусть чиновник – прихлебатель,
В Кремле тиран иль сумасброд,
Толковым был бы Председатель,
И дело сдвинется, пойдёт.
Ведь надо только поднапрячься,
Потуже узел затянуть,
И как-нибудь на наших клячах
До коммунизма дотянуть.
Чудес на свете не бывает,
И власть Советская давно
Почила в бозе. Побеждают
Идеи наши лишь в кино.
Погас последний свет в окошке.
С эпохой новой не в ладах,
Бреду домой, кило картошки
Купив на фермерских рядах.
Устав от всех экспериментов
За более, чем тридцать лет,
Смотреть былые киноленты,
Где, хоть в кино, но был просвет.
«КАТЕРИНА ИЗМАЙЛОВА»
Классика любая интересна.
Хоть Лескова нашего возьми.
«Леди Макбет Мценского уезда»
Снова актуальна в наши дни.
Человек разумный, но, как видно,
Вечно будет кто-то из людей
Жить лишь исключительно инстинктом
Ради утоления страстей.
Как и остальные рядом люди,
Плакать, сокрушаться, трепетать,
Но, момент представится, вновь будет
Заповеди Божьи нарушать.
Классика любая актуальна.
Даже в наше время. Спору нет,
Стал уже классическим банальный,
Вроде бы на первый взгляд сюжет
Русского писателя Лескова,
(Повесть, очерк, как не назови),
Грани вседозволенности снова
Каждый раз у каждого свои.
Классик не нуждается в «просмотрах»,
«Откликах», оценках подпевал.
Лишь в одном нуждается, чтоб кто-то
Классику, хоть изредка, читал.
хххххх
Что толку перевоплощаться?
Забудь про таинства игры,
Актёр. Не требуй декораций,
Костюмов, прочей мишуры.
Отелло – жалкий неврастеник.
А Гамлет – наркоман. Ура!
Шекспир наш с вами современник,
«Чувак» с соседнего двора.
И ты, мой друг высокочтимый,
На авансцену выходя,
Играй без парика, без грима,
Себя и только лишь себя.
Кто на часок, чтоб подхалтурить,
Оставил прежний лексикон,
Пока не разразилась буря,
И не «распалась связь времён».
хххххх
Уже немало лет подряд
Все бонзы и князья,
Вельможи духа, мне твердят:
Тебе туда нельзя.
Убогий стиль, вульгарный тон,
Не тот набор цитат.
Излишне мрачный общий фон,
Не выдержан формат.
Послушай нас, не будь глупцом,
Уйми, родимый, спесь.
С неэстетическим лицом
В калашный ряд не лезь.
Не парься, планы городя,
На свой, особо, счёт.
Мы преспокойно без тебя
Расколем этот лёд.
Не пробуй петь, смешной чудак,
Весенним соловьём.
А лишь внимай и слушай, как
Мы каждый день поём.
хххххх
Фраз избитых ручеёк,
Жалких и наивных,
Влился в пенистый поток
Общей писанины.
И пошёл, как все, гулять
По большой планете,
Норовя пролезть в печать,
Выплыть в интернете.
Коль получится попасть
И в струю и в тему,
То, возможно, даже стать
Слоганом и мемом.
Без которых вскоре жить
Станет непривычно,
А не знать их, может быть,
Даже неприлично.
Можно всё перевернуть,
Перепутать фазы.
Исковеркать, скомкать суть
Слова или фразы.
То рыдать, то рваться в бой,
Слать кому-то письма,
Не оставив за собой
Не единой мысли.
В интернете зависать,
Тупо ставить лайки,
И писать, писать, писать
То стихи, то байки.
Не точи карандаши,
Прояви отвагу,
Если можешь, не пиши,
Пожалей бумагу.
хххххх
В век безумных инноваций
Человеку впопыхах
Часто трудно разобраться,
Что весомо, что пустяк.
Что значительно, что мелко,
Если, впрочем, как и все,
Он лишь крутится, как белка,
Беспрестанно в колесе.
Снова верит в чьи-то байки,
Откровенья, чудеса,
То, прикинувшись всезнайкой,
Сам пускает пыль в глаза.
С высоты своей трибуны
Нависая над толпой,
Отыскав больные струны,
Мол смотрите, я какой.
Журналист, писатель, блогер,
Эвон, что придумать смог!
Если все они, как боги,
То и я почти, как бог.
Что сегодня процветают
Под репосты и смешки
Тех, кто просто обжигает
Потихонечку горшки.
хххххх
Жизнь «звёзд» мне малоинтересна.
Гори, сияй вовсю звезда
На небосклоне, радуй блеском.
Погаснешь, тоже не беда.
Не думай в звёздной эйфории,
Что ты одна на миллион.
Погаснешь ты, взойдут другие
На тот же самый небосклон.
Взойдут, и что им всем огарок
Звезды былой, её закат?
Ведь свет их будет столь же ярок,
А то и ярче во сто крат.
Но всё их вроде бы сиянье
Нельзя воспринимать всерьёз,
А лишь, как слабое мерцанье
На фоне настоящих звёзд.
Тех, что не гаснут, не сгорают,
Не знают, что такое спесь,
И то, что есть ещё такая
На свете «звёздная болезнь».
хххххх
Хранят старинные предметы
Предания минувших дней.
И улыбаются портреты
Улыбкой странною своей.
Не станут раскрывать реликты
Секреты взрослым и юнцам,
А вековые манускрипты
Всё, что являлось праотцам.
На сто процентов состоящий
Из недомолвок, сплетен, тайн,
Наш мир живой и настоящий
Поди попробуй, распознай?
Где сплошь какие-то секреты,
Где посвящённый часто груб.
И очевидцы на портретах
Смеются краешками губ.
хххххх
В России, признаемся честно,
Жизнь стала тоскливой и пресной.
Отныне и повсеместно
Ирония в ней неуместна.
Не то, чтоб в стране узаконили
Запрет на смешки и иронию,
А просто сегодня, ребята,
Она никому непонятна.
Тупые, бездушные фразы
Вконец помутили наш разум.
Реформы образования
Внесли коррективы в сознание.
Поэтому, право, не стоит
Смеяться, друзья, над собою.
И Гоголи, Щедрины
Уже никому не нужны.
хххххх
И зол и мрачен, мир весь невзлюбя.
Противно мне прожорливое чрево
Людское. Болтовня и перепевы.
Метания и поиски себя.
Противна алчность нынешних дельцов.
Противна властьимущих непреклонность.
Противна наша рабская покорность
И лживость царедворцев и льстецов.
Противен мне весь жизненный уклад.
Но только лишь младенца повстречаю
На улице, то тут же затихаю
И долго улыбаюсь всем подряд.
Не веря от нахлынувших эмоций,
Что вырастут дельцы и царедворцы
Когда-нибудь из этих милых чад.
ЗДОРОВЫЕ СИЛЫ
Трусливый, забитый, несчастный и хилый,
Я шёл, постоянно сбиваясь с пути,
Но мне помогали здоровые силы
С колен подниматься и дальше идти.
Здоровые нашего общества силы!
В вас пущено столько отравленных стрел.
На вас клеветали, на вас доносили,
Ссылали, сажали, вели на расстрел.
Здоровые силы вселяли надежду,
Крепили в нас веру и били в набат.
С высокой трибуны Двадцатого съезда
Здоровые силы читали доклад
А прочие силы трубили лишь бойко,
Кричали здоровым: «Ребята, даёшь!
Даёшь пятилетку! Даёшь перестройку!»
И стригли купоны под этот галдёжь.
И стригли б и дальше. Но вдруг оказалось,
Что, впрочем, логично само по себе,
Сил крепких, здоровых почти не осталось,
Погибли до срока в неравной борьбе.
Качаем ресурсы, вывозим алмазы,
Пугаем соседей и рубим леса.
По-прежнему любим красивые фразы
И пыль ежечасно пускаем в глаза.
Бросаем народ, разрушаем основы,
Коверкаем нашу исконную речь.
И нет, не осталось сил трезвых, здоровых,
Чтоб нас образуметь и предостеречь.
Программы, проекты, госпремии, гранты.
Беседы и встречи в кругах деловых.
Всё вроде бы так, лишь одно непонятно,
Куда ты, Россия, собралась без них.
хххххх
«Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?»
А. Блок
Мир полон злобы и безумства,
И человек, само собой,
Устал. Простим ему угрюмство,
Его язвительный настрой.
Простим извечные упрёки,
Больной души истошный крик,
Когда-то данные зароки
И позабытый Божий лик.
Где всё, что было в нём вначале?
Надежды, вера, пылкий ум?
Он изменился, стал печален,
Озлоблен, мрачен и угрюм.
Не верит больше в сны и сказки,
Ждёт только худшего. Увы,
Все изменения и встряски
На нём оставили следы.
От реформаторских художеств
Устав, растерянный бедняк,
Уже боится всяких новшеств,
Реформ и прочих передряг.
хххххх
В минуты горького отчаянья
Твердим, как жалкие рабы,
О бренности существованья
И о превратностях судьбы.
Привыкнув вечно жить в неволе,
Сидим с поникшей головой,
Смирившись с жалкой рабской долей
И незавидною судьбой.
Но, равновесие нарушив,
Вновь гордость побеждает страх
И в загрубевших рабских душах,
И в слабо развитых мозгах.
И вот восставшие народы,
Пытаясь вырваться из тьмы,
Кричат: «Да здравствует свобода!»
Низы вопят: «Рабы не мы!»
И у верхов один к спасенью,
Проверенный веками путь:
Возглавить рабское движенье
И равновесие вернуть.
хххххх
Я снова ничему кругом не рад.
Душе опять чего-то не хватает.
Три дня идёт ужасный снегопад,
И улицы три дня не убирают.
А было время, можно сосчитать
Когда, все люди радовались снегу,
Считая, это Божья Благодать
Им под ноги слетает прямо с неба.
Но вот убрали понемногу снег,
Расчистили на улицах дорожки,
Да я вот, к сожаленью, не из тех,
Кто будет бить от радости в ладошки.
Прожив в жестоком мире много лет,
В своей необустроенной отчизне,
Я разлюбить успел весь белый свет
И разучился радоваться жизни.
Возненавидев двадцать первый век,
Как многие, дошёл до крайней точки,
И серый, а не чёрный человек,
Преследует меня и днём и ночью.
хххххх
Я, друзья, опять не в теме. Вновь один на рубеже
Пробиваемом. Не с теми, и не с этими уже.
Те меня пугают клизмой. Эти тоже что-то врут,
Обвиняют в нигилизме и анафемой клянут.
Все закручивают гайки, и нигде я не в чести.
Погодите, не пугайте, дайте дух перевести.
На дворе то снег, то слякоть. Налетело вороньё.
Где тут грех? А где тут святость? Где тут правда? Где враньё?
Всё, кричу, конец, отстаньте, как последний в мире псих.
И не нужно мне гарантий больше ваших никаких.
К оглавлению...
