— Вот и не стало нашего Сократа. Если честно, я до последнего верил, что обойдётся. Ведь ему целых тридцать дней давали. Корабль с дарами отправили, а пока он не вернётся назад казнить никого нельзя. Закон, есть закон. Дверь толком не запирали. Мог бы и убежать. — Воин гоплит, по имени Саргун ковырял кончикам копья землю.
— Он же совсем старик был. Куда ему бежать? И так еле-еле ноги передвигал. — Возразил ему Акрип. Втыкая свое копье рядом с орудием товарища. — Я был на процессе и мне показалось, что Мелет не очень-то и хотел его смерти. Ведь молодой еще. Зачем ему смерть всеми уважаемого старца? Действовал, как научили и заплатили.
— Это всё Анит. От него всё зло исходило. — Поддержал товарища Саргун. — Получил от своего папаши не хилое наследство и хорошо налаженное дело. Сам же знаешь, торговля кожей, и во времена мира и когда войны, одинаково процветает. Вот его то наш Сократ и высмеял прилюдно. Кому такое понравится? И вдобавок ко всему его родной сын подался в ученики к философу. А спустя некоторое время взял да и заявил папаше, что продолжать наследное дело не станет. И точка! Вот тебе и готовое обвинение в развращении нашей афинской молодежи. И в качестве доказательства пример собственного отпрыска.
— Можешь себе представить. Вся гелиэя, достойнейшие горожане, более полу тысячи человек слушали какого-то малоизвестного сочинителя трагедий и стихотворца.— Акрип ухмыльнулся и отхлебнул из кувшина разбавленного водой, вина.
— Что-то не припомню случая, что бы человек с таким именем когда-либо удостаивался лаврового венка на состязаниях драматургов. Или может быть я ошибаюсь? Гоплитам, вроде меня, не досуг следить за всеми состязаниями острословов. — Саргун поднялся с места и опёрся на свое копьё.
— Ты прав дружище. Мы с тобой простые вояки. Но Сократа всё равно жалко. И его уже не вернуть. Однако этих поганцев, обвинивших гения примерно наказать надо. Они здесь среди нас, а он там, в Аиде. Хочу, чтобы Анит с Мелетом и еще Ликон, как можно скорее отправились за ним вдогонку. Зло должно, просто обязано вернуться к тем, кто его выпустил!
— Акрип. Скажи. А кто такой Ликон? Что-то я о нем вообще ничего не слышал. Он наш? Афинянин? Или пришлый?
— Жалкий человечишка. Городской ритор, того же пошиба, что и обделённый жителями Олимпа Мелет. Жаждущий славы оратор, но не достойный её. Весь процесс поддакивал Аниту. — «Смертная казнь тому, кто не чтит законов Афин. Не почитает истинных богов наших. Придумывает собственных. Своими идеями развращает молодое поколение. Непочтение и о ужас! Даже критика Сократом великих афинских поэтов. Ну и всё такое».
— Но ведь согласно законам, данных богами Олимпа, эти жалкие обличители предлагают суду присяжных свою меру наказания, а обвиняемый — свою. Почтенная гелиэя выбирает. Ее члены не могут назначить свое наказание. Им подобное строжайше запрещено. Неужели Сократ не мог предложить наказать себя простым штрафом. В Афинах наверняка нашлась бы не одна сотня граждан, готовых с превеликим удовольствие заплатить его за философа. Этим дело бы и закончилось.
— Понимаешь. Мне не раз приходилось стоять на страже, у скамьи судей. И видеть своими глазами, то что наблюдают они. Почти всегда обвиняемый пытается растрогать сердца членов гелиэи. Слезно взывают к их милосердию. Приводят в суд детей и близких родственников. Которые во весь голос молят о пощаде. Философ категорически запретил родственникам появляться в суде!
— Тогда какое же наказание он предложил для себя?
— Не виновен я. И требую в качестве наказания бесплатный обед в Пританее!
Жители прекрасного полиса. Если вы приговорите меня к смерти, то знайте, вам крайне трудно будет отыскать замену. Ибо великий Аполлон послал меня в Афины, чтобы я будоражил вас и не давал спокойствия. Если я отправлюсь в царство мертвых, то все вы остальную вашу жизнь будете проводить в глубокой спячке.
— И что было дальше?
— А то ты не знаешь? В каждой руке судей по два волчка. Такие кружочки, насаженные на стержень. Один волчок тяжёлый, другой легкий, потому как внутри полый. Члены гелиэи держат их таким образом, чтобы никто не увидел какой из них тяжёлый, а какой — лёгкий.
— И какой, что обозначает?
— Лёгкий — смерть, тяжёлый — жизнь. Всё очень просто, друг мой.
Выстроились в цепочку, прошли мимо урны. Проголосовали. Остальное ты знаешь не хуже меня. Я думаю, что согласишься со мной. Республика отправившая на казнь безобидного философа, лишь потому, что он лучший, не может существовать долго. Пойду в храм и попрошу богов, что бы смерть Сократа образумила наших правителей. Иначе им самим несдобровать.
— А я пойду на площадь. Поговорю с афинянами. Клеветники должны быть наказаны. Понятное дело, согласно нашим законам их осудить не удастся. Но я не сомневаюсь, греки обязательно найдут способ избавиться от этих ничтожных людишек.
***
Никто из афинян ни за какие деньги не продавал трём обвинителям еду и питье. Городская стража не выпускала их за высокие каменные стены. Их не били, просто люто ненавидели. А на подземной реке Стикс их терпеливо дожидался лодочник Харон. Что бы без промедления доставить в Аид. Древние греки понятия не имели что такое бумеранг. Но он всегда возвращается!
К оглавлению...
