«Серебряная пуля» Владислав Кураш

 

Проследовав по подъездной аллее через ухоженный сосновый бор, ограждённый со всех сторон высоким двухметровым металлопрофильным забором, новенький серебристый «форд» остановился у парадного входа спрятавшегося среди сосен шикарного трёхэтажного особняка.

Вечерело. В воздухе пахло жимолостью и хвоей. Багряные отблески выглядывавшего из-за деревьев закатного солнца пронизывали чистое сереющее небо кровавыми прожилками.

Леонид вышел из «форда» и направился к дому. Он был в дорогом костюме Diamond Chip и блестящих лакированных туфлях из крокодиловой кожи. Навстречу ему из дома вышел Владимир. На его тщательно выбритом с болезненно заострёнными чертами лице сияла улыбка. Они по-приятельски поздоровались и вместе пошли в дом. От Владимира разило перегаром, он был изрядно пьян, в руке у него была надпитая бутылка кубинского рома. Леонид сразу обратил на это внимание.

- Как я рад, что ты нашёл время заехать ко мне. Мы уже так давно с тобой не виделись,- сказал Владимир Леониду слегка заплетающимся языком, обняв при этом его свободной рукой за плечо.

Тем временем они вошли в дом. В гостиной был откровенный бардак. Небрежно расшвыривая ногами в стороны валявшиеся на полу вещи, Владимир прошёл через всю гостиную и увалился в мягкий глубокий диван.

- Заходи, не стесняйся, чувствуй себя, как дома,- пригласил он Леонида и отхлебнул из бутылки рома.

- Не понял. Что здесь было? Ураган или землетрясение?- спросил Леонид, удивлённо оглядывая гостиную.

- Ты об этом?- глупо улыбнулся Владимир.- Извини. Небольшой беспорядок. Творческая обстановка. Не обращай внимания. Когда я нервничаю, у меня всегда всё вверх тормашками летит.

- И часто ты нервничаешь?- пройдя через гостиную и присев рядом на диван, спросил Леонид.

- Бывает в последнее время,- снова отхлебнув из бутылки рома, задумчиво сказал Владимир.

- Всё с Никой ругаешься?

- Угу,- промычал Владимир.

- Что же на этот раз?

- Как и всегда.

- Опять к кому-то приревновал?

- Угу,- снова промычал Владимир.- И, ведь, понимаю, что всё это чушь, и ничего с собой поделать не могу. В меня словно бес вселяется. Я же её люблю до одурения, поэтому и ревную к каждому столбу.

- А где Ника?

- Забрала детей и уехала к маме. Я её выгнал.

- Ну и дурак.

- Знаю, что дурак. Завтра ноги целовать ей буду и умолять вернуться.

- Другая на её месте давно бы уже тебя бросила.

- Я и сам удивляюсь, как она меня до сих пор терпит.

- Потому что любит тебя и жалеет, а ты, дурья голова, не ценишь этого. Когда-нибудь и её терпению придёт конец. Потом никакие обещания и уговоры не помогут.

- Если она меня бросит, я этого не переживу. Что мне делать?- совсем раскис Владимир.- Я уже себя начинаю бояться. Порой до умопомрачения доходит. В таком состоянии я на что угодно способен.

- Ты должен держать себя в руках.

- Легко сказать.

- Тогда обратись к врачу.

- Думаешь, я псих? Думаешь, у меня крышу сорвало?

- А со священником ты не беседовал? Может, тебе на вычитку съездить? Хочешь, давай вместе поедем.

- Не поможет. Я уже ездил.

- Тогда не знаю, что тебе делать,- призадумался Леонид.

- Мне страшно. Видел бы ты меня во время припадков. Но самое ужасное начинается потом. Я, ведь, уже три раза стрелялся.

- Как стрелялся?- не понял Леонид.

- Обыкновенно, из револьвера. Играл когда-нибудь в русскую рулетку? Сейчас покажу, как это делается.

Владимир поставил бутылку рома на пол и перегнулся через спинку дивана. Когда он принял прежнее положение, в его руке был огромный никелированный шестизарядный Магнум 38-го калибра. Нажав большим пальцем на еле заметную защёлку, он откинул барабан влево. И тут же картинным жестом, резко взмахнув револьвером, вернул барабан на место.

От неожиданности Леонид на какую-то долю секунды застыл в оцепенении. Воспользовавшись этим, Владимир с силой провёл револьвером по предплечью, раскручивая барабан. Когда барабан остановился, он взвёл курок, направил револьвер себе в сердце и нажал на спусковой крючок.

Приготовившись к выстрелу, они оба зажмурились. Но выстрела не последовало. Раздался громкий металлический щелчок удара курка о боёк.

Первым пришёл в себя Владимир.

- Опять не судьба,- радостно заорал он не своим голосом.- По этому случаю стоит выпить.- Веселился он, как ребёнок.

Его веселье больше было похоже на депрессивную истерию. Быстрота и ловкость, с которыми он проделал всё это, красноречиво свидетельствовали о том, что он делал это уже ни раз. Леониду стало жалко его.

Владимир пододвинул к дивану журнальный столик, под стеклянной столешницей которого находился небольшой барчик, битком набитый спиртным.

- Что будем пить? Ром, абсент, джин, виски?- не переставая веселиться, поинтересовался Владимир.

- Давай что-нибудь полегче,- запротестовал Леонид.- Мне ещё назад ехать.

- Может, чинзано или граппу?

- Лучше чинзано.

- Отлично,- согласился Владимир.- Как в старые добрые времена.

Он положил револьвер на столик, достал из барчика два чистых фужера, бутылку чинзано и наполнил фужеры.

- За судьбу,- предложил он, поднимая свой фужер.- Не смотря ни на что, я счастлив и доволен своей судьбой. У меня есть Ника, у меня есть Алинка и Никита, у меня есть ты, я вас всех люблю, вы самое дорогое, что у меня есть.

Выпив, Владимир снова взял револьвер и по-ковбойски демонстративно стал крутить им на пальце, время от времени имитируя выстрелы по воображаемым целям.

- Откуда у тебя эта игрушка?- поинтересовался Леонид.

- Купил в оружейной лавке на Карл-Йохансгате,- ответил тот, продолжая дурачиться с револьвером.

- Зачем он тебе?

Владимир перестал дурачиться и снова посерел и призадумался.

- Чтобы свести с жизнью счёты,- после некоторой паузы угрюмо произнёс он.- Я не могу больше так. Я уже на пределе. Жизнь стала невыносимой. Я устал от этих постоянных скандалов и ссор. Всем, кого я люблю, от моей любви только хуже. Когда-нибудь я положу этому край.

- Это глупо.

- Другого выхода нет.

- Выход всегда есть.

- Вот единственный и самый надёжный выход,- сказал Владимир, потрясая револьвером.

Он снова нажал большим пальцем на еле заметную защёлку и откинул барабан. Затем, наклонив револьвер стволом вверх, ещё раз потряс им. Из барабана на стеклянную поверхность столешницы выпал один единственный патрон с небольшой закраиной на титановой гильзе и сверкающей пулей со сферической головкой.

Он взял со стола патрон и протянул его Леониду.

- Смотри. Видишь? Пуля серебряная, 925-ая проба, под заказ сделали. Обрати внимание на насечку в виде православного креста. Я патрон в церкви посвятил, чтобы заодно и того гада, который внутри меня сидит, хорошенько припечатать.

Держа патрон большим и указательным пальцами, Леонид поднёс его к самым глазам и, медленно поворачивая туда-сюда, стал внимательно рассматривать его.

Зазвонил телефон. Владимир встал с дивана и поднял трубку.

- Ника, это ты?- напряжённо произнёс он в трубку.- Ты меня слышишь? Прости меня дурака. Опять бес попутал. Что мне сделать, чтобы ты мне поверила? Хочешь, я себе палец отрежу? Возвращайся. Я без тебя не смогу. Сдохну, как собака, под забором. Или вены вскрою. Или повешусь в туалете на галстуке. Любимая, прости, если сможешь. Я себя и сам ненавижу. Я за тобой сейчас приеду. Почему? Ты не обманываешь? Хорошо. Как там Алинка с Никитой? Я их не сильно напугал? А знаешь, кто к нам заехал? Лёнька. Нет, я не пьяный. Выпили по фужеру чинзано и всё. Как скажешь, любимая. Больше не повторится. Обещаю. Вот увидишь. Ладно, постараюсь. Целýю, целýю, целýю, целýю.

Владимир положил трубку и вернулся к Леониду.

- Она меня простила,- радостно заорал он.- Так, где револьвер? Ага, вот он.- Владимир схватил с журнального столика револьвер и, перегнувшись через спинку дивана, поспешно спрятал его.- Об этом никому ни слова. Понял? Отлично!- Всплеснул он ладонями.- Давай выпьем. Ника меня простила. Завтра утром вместе с детьми приедет домой.

Владимир взял бутылку и стал наливать чинзано в фужеры. Леонид накрыл свой фужер ладонью.

- Я всё. На сегодня хватит. Мне ещё назад возвращаться,- категорически заявил он.

- Не понял? Как хватит? Ты надо мной издеваешься?- возмутился Владимир.- Что с тобой будет от двух фужеров чинзано?

Леонид уступил. После второго фужера ему стало жарко, и он снял пиджак. Когда допили бутылку и откупорили следующую, Леонид понял, что никуда он уже сегодня не поедет.

- Слушай, Лёнька,- словно угадывая его мысли, еле ворочая языком, произнёс Владимир.- Куда тебе уже ехать. Оставайся у меня. Ложись, где хочешь. Хоть здесь, хоть в комнате для гостей.

Леонид согласился. Допив вторую бутылку, они вышли на террасу и закурили сигары. Настроение у Владимира было приподнятое. Не осталось и следа от былой депрессии. 

Когда они вернулись в дом, Владимир набросился на Леонида сзади и повалил его на пол. Завязалась борьба. Крепко сжав друг друга в стальных объятиях, они катались, сопя, по холодному кафельному полу, стремясь уложить противника на лопатки. Борьба длилась не долго и закончилась безрезультатно. Никто не одержал верх. Обессилев, они практически одновременно ослабили объятия и прекратили борьбу. Ещё некоторое время, тяжело дыша, они лежали на холодном полу.

- А ты, я вижу, всё так же силён и крепок,- радостно заметил Владимир, поднимаясь с пола и садясь на диван.

Он достал из барчика третью бутылку чинзано и откупорил её.

- Ты тоже в отличной форме,- радостно заметил Леонид, садясь рядом на диван.

- Ничего, когда-нибудь я тебя одолею.

- Кишка тонка.

Леонид снял рубашку и продемонстрировал свои богатырские мускулы. Владимир следом проделал то же самое. Довольные собой они громко расхохотались и весело пожали друг другу руки.

После третьей бутылки у Леонида всё поплыло перед глазами, и он провалился в чёрную пропасть. Утром он проснулся от чудовищной головной боли – голова трещала и раскалывалась напополам. Он лежал в гостиной на диване в одних брюках и туфлях. Рядом лежал Владимир. Леонид встал с дивана, и к горлу подкатила мучительная волна тошноты. Он еле успел добежать до туалета.

Когда он привёл себя в порядок, Владимир всё ещё спал. Леонид не стал его будить. Аккуратно переступая через следы вчерашнего побоища, он пересёк гостиную и вышел из дома. Воздух был холодный и свежий. Пахло жимолостью и хвоей. В небе висел огромный диск восходящего утреннего солнца. Леонид сел в свой новенький серебристый «форд», завёл его и покатил по аллее на выезд.

В тот день Вероника проснулась рано. Всю ночь ей плохо спалось, снились какие-то кошмары. К восьми, когда все встали, она приготовила завтрак. Покормила детей, выпила с мамой по чашке кофе и начала собираться в дорогу. Мама помогла ей одеть детей и вышла провести их на улицу. Перед выходом Вероника позвонила Владимиру, чтобы предупредить его, что они уже едут.

Спросонок, с трудом шевеля мозгами и отёкшими от перепоя конечностями, Владимир стал торопливо наводить в доме порядок, спеша успеть к возвращению жены и детей.

Усадив на заднее сидение детей, попрощавшись с мамой, Вероника села за руль своего новенького, сверкающего глянцем, салатного «ситроена» и, взвизгнув зажиганием, покатила по Киркегате в сторону Трондхеймсвэйен. Когда Осло осталось за спиной, она с силой нажала на педаль газа, набирая обороты и скорость.

Леонид опаздывал на работу. Борясь с тошнотой и дурным самочувствием, нервно поглядывая на часы, он гнал по трассе на сумасшедшей скорости. Гладкая, как стекло, влажная от утренней росы трасса сверкала в лучах восходящего солнца и немного слепила глаза. Перед самым въездом в Осло трасса круто поворачивала влево и делала огромную петлю. Леонид не успел сбросить скорость и его с силой вышвырнуло на встречную полосу, прямо на мчащийся на него новенький, сверкающий глянцем, салатный «ситроен».

Когда Владимир узнал о гибели жены и детей, он пошёл в гостиную, достал из-за дивана свой револьвер, взвёл курок, направил револьвер себе в сердце и нажал на спусковой крючок. Но ничего не произошло. Он нажимал снова и снова, и снова, и снова. Отупев от безумия, он не соображал, что делает. Он продолжал нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока его не скрутили и не отобрали у него револьвер. Револьвер конфисковали, а его поместили в клинику для душевнобольных.

Полдня пришлось разрезать автогеном сплюснутый в лепёшку «форд», чтобы достать Леонида. Во время осмотра его изуродованного до неузнаваемости тела среди прочих вещей в одном из карманов пиджака был обнаружен револьверный патрон 38-го калибра с титановой гильзой и серебряной пулей.

Спустя месяц, когда Владимира выписали из клиники, он зашёл в оружейную лавку на Карл-Йохансгате, купил там точно такой же, как у него был, шестизарядный Магнум 38-го калибра и заказал один единственный патрон с серебряной пулей.

Был ясный погожий июльский день. Владимир с Вероникой сидели на берегу пруда, неподалёку от их дома. Немного в стороне, у самой воды играли дети. Вероника сорвала травинку и наматывала её на указательный палец. Владимир держал в руках револьвер. Откуда-то издалека донеслись глухие еле слышные раскаты грома.

- Будет дождь,- оценивающе посмотрев на небо, сказал Владимир.

- Я люблю дождь,- сказала Вероника, выбросив надоевшую травинку.

- А я люблю тебя, и Алинку с Никитой.

- Я тебя тоже люблю,- подумав, сказала Вероника.- Но порой ты бываешь невыносимым.

- Я исправлюсь. Только не бросайте меня. Иначе мне конец.

- Всему рано или поздно приходит конец,- равнодушно произнесла Вероника.

- Не говори так. Это жестоко и неправильно.

- Увы, это неизбежно. И ничего тут не поделаешь.

- Я против этого. Слышишь, против этого,- протестуя, с раздражением заорал Владимир и нажал на спусковой крючок.

Его нашли через несколько дней. Он лежал на том самом месте, у пруда, неподалёку от своего дома, с простреленной грудью. Рядом в траве валялся револьвер с одной единственной гильзой в барабане.

 

© Кураш В.И. Все права защищены.