«Верни потерянное детство» (13-25 глава) Михаил Смирнов

 

Наступили вечерние сумерки, а отец с Васькой так и продолжали сидеть возле костра. Васька изредка вставал, ходил между старых лодок. Собирал обломки, ветви и, вернувшись, складывал их возле бревна, на котором они сидели. Немного подбрасывал в костёр. Присаживался возле отца, курившего папиросу за папиросой, молча наблюдал за пламенем и посматривал на поверхность реки, на которой отсвечивали яркие всполохи костра. Он хотел рассказать отцу про Толика, но опасался, что папка не станет разбираться, а сразу пойдёт к дяде Ване, чтобы с ним отправиться на остров, найти Толяна и отвезти его в милицию с ворованными деньгами. Или запретит плавать на остров. Что же тогда будет делать его новый друг? Он же ни в чём не виноват! Наоборот. Толян не только сам сбежал, но из-за этой кражи, от дядь Саши и его помощников удрали все беспризорники. Получается, что он освободил их! Теперь мальчишки и девчонки смогут вернуться домой, если у них есть семьи, а нет, тогда пойдут в детский дом или одни будут жить. Так думал Васька, вспоминая Толика и всё, что произошло.

– Вот, где они, голубчики, спрятались, – Васька вздрогнул от голоса матери и, оглянувшись, увидел её на краю обрыва с Танюшкой, где они стояли, наблюдая за ними. – Домой-то собираетесь? Ночь на дворе, а вы шляетесь. Я уже корову подоила, ужин приготовила, а их нет и нет. Весь берег с Танечкой обошли, пока костёр не заметили.

– А-а-а, Ирина, – словно очнувшись, отец растёр лицо мозолистыми ладонями и взглянул на обрыв. – Ты и Танюшку привела? Что случилось?

– Ничего не произошло, – сказала мать и присела на траву, обняв дочку. – Один с утра умызнул из дома, второй после работы сбежал. Вот мы и пошли на поиски. А они сидят, закатом любуются. Ишь, хитрецы! Живо домой, ужин простыл. Опять придётся разогревать.

– Мы ушицу похлебали, да, Васёк? – поднимаясь с бревна, сказал отец. – Рыбы наловили, сварганили уху и от души наелись. А потом сидели и разговаривали.

– О чём? – спросила мать.

– Так… Про жизнь разговоры вели, – уклончиво сказал отец. – Васёк, сейчас костёр залью и домой пойдём, а то что-то мы засиделись, – и, подхватив котелок, он пошёл к воде.

Громко зевнув, Васька потянулся, осмотрел место, где сидели, чтобы ничего не забыть на берегу, поднял ложки и, дождавшись, пока отец залил костёр, быстро с ним вылезли по склону на обрыв, где сидела мать.

– Завтра будет ветер, – сказал Васька и показал на красную полосу заката. – Вон облака тянет, как бы дожди не начались.

– Плохо, – взглянув на небо, сказал отец. – Не успеем уборочную завершить. Ещё бы недельки две постояла погода, и тогда соберём урожай без потерь. Ох, хлебушек уродился! – и, подхватив Танюшку на руки, пригладил волосы, заплетённые в косички и начал подниматься по косогору, – не отставайте, черепахи! Кто быстрее добежит, тому достанутся конфеты. Правда, дочка?

Дома, немного посидев за столом, Васька громко зевнул, потёр глаза, посмотрел на отца с матерью, которые о чём-то тихо разговаривали, поднялся из-за стола и ушёл на веранду, где стояла кровать, на которой он спал летом. Медленно разделся, улёгся, укрывшись одеялом, отмахнулся от назойливого комара и под тихие голоса родителей, заснул.

Утром, пока все ещё спали, Васька, заглянув в комнату, в полутьме посмотрел на отца, прикрыл дверь, чтобы не слышали, ножом откромсал половину каравая, достал из ящика шматок сала, положил в пакет несколько луковиц, пригоршню конфет и, надев обувь, осторожно выскользнул на улицу.

Пригибаясь, чтобы его не заметили, он медленно прошёл под окнами, открыл калитку, ведущую в огород, пробежал по нему, раздвинув штакетник, пролез в дыру и помчался вниз по косогору к реке, радуясь, что ему удалось ускользнуть из дома незамеченным.

Съехав с обрыва, Васька пробрался по мелководью к спрятанной лодке, вытолкнул её из-под нависших веток, бросил на корму пакет, вставил вёсла и, морщась от боли в ладонях, начал быстро грести к острову.

Отталкиваясь веслом, Васька провёл лодку по узкому проходу в камышах, загнал её под кусты и, прошлёпав по воде, выбрался на берег и, размахивая пакетом, побежал между кустами и деревьями к старой просеке.

– Толян, где ты? – крикнул он, обходя большой завал. – Эй, куда пропал?

– Здесь, здесь, – раздался голос, и Васька увидел Толика, сидевшего возле ямы. – Чего раскричался-то?

– На, покушай, – протягивая пакет, сказал Васька, присаживаясь рядом с другом. – О чём задумался?

Толик развернул конфету, сунул в рот и шепеляво ответил:

– Зря мучились с ямой, – и ткнул пальцем.

– Почему? – удивлённо взглянув на него, спросил Васька.

– Потому, – буркнул Толик, поднялся, прошёл мимо ямы, скрылся за завалом и оттуда сказал, снова появившись, – гляди внимательно. Считай, что я – это дядь Саша с помощниками. Просека завалена деревьями, так? Им придётся идти по одному, друг за другом. Первый, кто здесь появится, тот и попадёт в ловушку, провалившись в неё, а остальные останутся наверху. Понял? Ты же не станешь их в спину толкать, чтобы они туда упали. Если один провалится, другие начнут глядеть под ноги, опасаясь, что могут попасть в другую ловушку. Получается, что мы зря весь день мучились, копая эту яму. Вот так, Васька! – он снова уселся на бревно, достал ножичек, отрезал кусочек сала, отломил горбушку хлеба, очистил луковицу и начал есть, посматривая на дно глубокой ямы.

– Да-а-а, – дёрнув себя за волосы, протянул Васька, – как же мы не подумали? Эх, а я размечтался, что всех поймаем. Что теперь делать-то?

– Даже не знаю, – угрюмо сказал Толик и махнул рукой. – Правду говорил, что от них никуда не скроешься. А сейчас и подавно, если они объявились. Специально слух распустили, чтобы местные жители могли меня поймать. Видишь, какой он хитрый – этот дядя Саша?

– Погоди, Толян, не мешай, – нахмурив лоб, Васька о чём-то сосредоточенно думал, веткой рисуя какие-то линии на земле.

– А что ты за каракули нарисовал? – не удержавшись, спросил Толик. – Для чего они?

– Что? – с недоумением посмотрел Васька и отмахнулся. – Сказал – не мешай! – и быстро начал чертить на влажной земле. – Сиди, кушай…

Толик молча, следил за рукой Васьки, стараясь разобраться в рисунке. Что-то знакомое угадывалось в линиях, но никак он не мог разобраться, что они напоминают. Аккуратно собрав крошки, Толик положил в рот и медленно стал их перекатывать, чувствуя, как слюна собирается. Так он делал, когда жил с беспризорниками, когда было мало еды и они отщипывали по маленькому кусочку, и долго, с удовольствием, катали во рту наслаждаясь вкусом простого куска хлеба.

– Толян, я понял, как всех ваших бандитов заманить в ловушку, – громко закричал Васька и ткнул прутом в рисунок. – Вот, смотри…

 

 

 

– Неплохо придумано, – задумчиво произнёс Толик, когда выслушал задумку друга, – а получится их заманить туда?

– Конечно! – уверенно воскликнул Васька. – Этим бандюгам ты нужен и деньги с украшениями. Ты станешь наживкой для них. Ладно, сейчас нужно яму укрыть, чтобы они не догадались, а потом я сплаваю в село. Пробегусь, послушаю, что сельчане говорят, домой заскочу, кое-что возьму и вернусь. Лишь бы мамке с папкой на глаза не попасть…

– Всё забываю спросить, – перебил его Толик. – Родители не догадываются, что я в селе появился? Не знают, что ты помогаешь мне?

– Ай, – отмахнулся Васька и поддёрнул штаны. – Мамка хозяйством занимается. С работы возвращается и начинает ужин готовить, с Танькой заниматься, уборку в доме делает, а папка у нас хитрый. К каждому слову цепляется. Его трудно обмануть. А вчера, когда загнал лодку под кусты, не посмотрел на берег-то, выхожу, а там папка сидит воле моего места и уху в котелке готовит. Откуда он разузнал про моё укрытие? Как его нашёл? Я, как увидел, что папка сидит, чуть назад не сбежал. Думал, ругать меня будет, а он как начал всякие хитрые вопросы задавать! Думал, что проговорюсь. Ладно, он стал рассказывать про нашего участкового, дядю Ваню… Толян, папка такое сказал, что я даже сначала не поверил!

– Что сказал? – с любопытством взглянул Толик. – О чём говорили?

– У дядь Вани шестеро детей! – воскликнул Васька. – Понял?

– Нашёл, чем удивить, – отмахнувшись, хмыкнул Толик. – С нами мальчишка жил, так в их семье восемь детей было, а родители – пьяницы. Он из дома сбежал, хотел к какому-то дядьке уехать, но его сняли с поезда и пока вели в милицию, он вырвался и успел смотаться. Попрошайничал, пока на дядь Сашу не нарвался. Интересно, где он сейчас? Добрался до своего дядьки, или опять к бандитам попал?

– Подожди, Толян, я же хотел про другое рассказать, – Васька поудобнее устроился на бревне. – У дядь Вани шестеро детей, а четверо из них не свои…

– Как – не свои? – мотнув головой, перебил Толик. – Не понял. Объясни.

– Ну это… как его…, – запнулся Васька, дёргая себя за волосы. – А-а-а, вспомнил! В общем, они усыновили четверых. А я даже и не знал. Думал, что это их дети. Ох, а, как дружно живут! Обзавидуешься! А потом папка начал про нашу семью рассказывать. Вспомнил, как в город ездил и встретил на рынке беспризорника. Дал ему печеньки, а тот попросил немного денег и, так на папку посмотрел, что он до сих пор не может взгляд его забыть. Ух, как он расстроился! Я никогда его таким не видел. Весь вечер просидели возле костра. Он молчит, и я ни слова не говорю. Уже стемнело, когда мамка нас разыскала на берегу. Домой вернулись, я быстренько покушал и ушёл спать, а они так и остались о чём-то разговаривать. Даже не знаю, сколько они просидели за столом. Утром, когда сюда собирался, заглянул в комнату, а у папки лицо хмурое-прехмурое! Пока они спали, я сбежал на остров. Толян, ты чего, а?

Толик сидел, опустив голову, что-то чиркал на земле, ничего не отвечая, потом сильно потёр грязными руками лицо и, мельком взглянув на Ваську, глухо произнёс:

– Мы же собирались яму замаскировать. Нечего языками болтать. Поднимайся, начнём работать, – и, не глядя на друга, встал, положил поперёк ловушки длинные тонкие ветви и начал на них укладывать сухую траву, небольшие веточки и всякий лесной мусор, что валялся под ногами.

Не понимая, что произошло с другом, Васька поднялся и принялся ему помогать. Подтаскивая сухие листья, ветки, они осторожно укладывали на хрупкую конструкцию, лежавшую сверху на яме и, посматривали под ноги, чтобы самим туда не провалиться. Вскоре ловушка между завалами была замаскирована. Мальчишки ещё раз осмотрели проход. Набросали листья на места, где была видна земля. Воткнули сухие пучки травы. Сделав длинный веник, аккуратно разровняли мусор и, если взглянуть на проход, можно было сказать, что здесь много лет никто уже не ходил. Пятясь, ребята осторожно отгибали ветви и медленно перебрались на другую сторону завала.

– Фу-у, устал, – Васька вытер грязный лоб и взглянул на место, где была ловушка. – Слышь, Толян, если бы я не знал, тогда, правда, в неё бы свалился. Не позавидую тому, кто попадёт. Будешь сидеть до тех пор, пока тебя не вытащат. Во, здорово придумали!

– Мне кажется, ты собирался домой сплавать, – напомнил ему Толик и, взяв лопаты и кирку, медленно пошёл по просеке. – Время-то идёт.

– И, правда, забыл, – звонко шлёпнул себя по лбу Васька. – Толян, ты посиди пока в усадьбе, а я быстро слетаю на лодке. Она ходкая у меня! Ладно? Вернусь, займёмся второй ловушкой. Всё, я помчался, – и, обогнав друга, он быстро проскочил просеку, выбежал на опушку и, скрываясь за кустами, помчался к заводи, где стояли лодки.

Добравшись до дома, Васька посмотрел в щель между штакетинами и, никого не заметив, пролез в дыру и, насвистывая, направился в сарай, где у отца была мастерская, в которой он хранил инструмент. Скрипнув дверью, он зашёл внутрь и начал всё перебирать на многочисленных полках, сдвигая инструменты, заглядывал в банки, морщась от резких запахов.

– Ага, поймал воришку! – раздался позади громкий голос отца. – Что ищешь? Куда уже с утра сбежал из дома? Опять что-то задумал?

Вздрогнув, Васька дёрнулся, локтем зацепив двуручную пилу, висевшую на стене, и она упала, издавая дребезжащий звук. Резко развернувшись, он шумно выдохнул:

– Фу-у, папка, ну ты и напугал! Я чуть в окно не выпрыгнул. Как ты зашёл, что я даже не слышал тебя?

– Почему – не слышал? – вытирая ветошью руки, сказал отец. – Я успел косу наточить, пока ты переворачивал мою мастерскую. Так увлёкся, что никого вокруг себя не замечал. Ты не ответил на мой вопрос. Где шлялся полдня?

Поддёрнув штаны, Васька шмыгнул, искоса взглянул на отца, стараясь определить его настроение, но заметив хмурое лицо, он опустил взгляд и пробормотал:

– Хотел рыбы наловить, но уключины сильно скрипят. Я доплыл до острова, немного по барскому дому побродил и назад вернулся. Хотел солидол у тебя взять, чтобы уключины смазать, но никак не могу найти.

– Ну-ка, посмотри мне в глаза, – взяв Ваську за подбородок, сказал отец. – Что-то ты хитришь, сынок! Взгляд опускаешь, словно что-нибудь натворил. Опять лицо грязное. Признавайся, для чего так часто плаваешь на остров? Мамка заметила, что продукты исчезают из дома. Ты случайно не знаешь, кто бы их мог взять?

Не успел Васька ответить, как с улицы донёсся сигнал и громкий крик:

– Дядь Валера, выходи! Пора на поле ехать! – и опять раздался долгий сигнал.

Отец хмуро взглянул на Ваську и, направляясь к выходу, сказал:

– Вернусь с работы, поговорим. Да… Солидол стоит в банке на нижней полке, – и, не оглядываясь, он вышел на улицу.

 

 

 

Васька вздохнул с облегчением, услышав, как отъехала машина от дома и, наклонившись, быстро достал жестяную банку с солидолом, в которой раньше хранилось повидло. Посмотрев по сторонам, он нашёл щепку, вытряхнул старые гвозди прямо на верстак и, зачерпывая густую смазку, стал набивать ею коробочку. Потом шлёпнув по лбу, он разыскал молоток среди разбросанного инструмента. На всякий случай, немного прихватил длинных гвоздей, клещи, небольшой моточек толстой проволоки и кусок ветоши. Всё уложил в старый ранец, с каким бегал в школу, надел его и, приоткрыв дверь, осмотрел двор и, никого не заметив, вышел, пробежал мимо дома, придерживая ранец, с трудом пролез через дыру в заборе и помчался по склону, зная, что Толик ждёт его на острове.

Запыхавшись, хватаясь руками за ветви кустов, Васька спустился с обрыва. Не глядя по сторонам, он, торопливо отодвигая ветви, добрался до лодки. Кинул в неё ранец. Вытолкнул из-под ветвей, на ходу запрыгнул в лодку и, взявшись за вёсла, начал быстро грести обратно к острову. Проплывая мимо просеки, он вспомнил, что надо ещё сделать проход в камышах, чтобы его было заметно с воды, если кто-то мимо проплывёт. Кто-то – это бандиты, которых Васька хотел заманить в ловушку.

Поднявшись на пригорок, Васька издалека заметил Толика, сидевшего на ступенях, прислонясь к колонне. Громко свистнул, помахал ему рукой и, добравшись до усадьбы, задыхаясь от быстрой ходьбы, плюхнулся рядом с другом и начал снимать с себя тяжёлый ранец.

– Фу-у, вот я устал! – рукавом вытирая вспотевшее лицо, сказал Васька. – Словно кросс сдавал на физкультуре. Да ещё на папку нарвался. Думал, что всё, сейчас мне попадёт. Повезло, что за ним с работы заехали. Он что-то подозревает. Ладно, потом всё расскажу ему, когда твоих бандитов поймаем. Толян, ты покушал? Это хорошо. Нет, я не хочу да и времени нет. Всё, пошли работать, надо сюрприз приготовить, – и, поднявшись, он подхватил ранец, со скрипом открыл входную дверь и, поднявшись на первый этаж, направился по коридору.

Толик, пригладил волосы, поправил старенькую рубашку и пошёл следом за другом.

– Слышь, Толян, а где ты спрятал деньги? – не оборачиваясь, спросил Васька. – Надеюсь, не в подвале?

– Нет, – поравнявшись с Васькой, сказал Толик. – В старом саду закопал.

– А-а-а, это хорошо, – сказал Васька, останавливаясь возле двери, ведущей в подвал. – Потом придумаем, как вернуть людям ворованные деньги и золото. Папка с участковым помогут, – и, осмотрев дверь с обеих сторон, попробовал закрыть большую задвижку, – ох, как заржавела! Толян, достань-ка молоток и солидол.

Васька несколько раз легонько ударил по большой задвижке, сбивая старую ржавчину, надавил на штырь, что был вместо ручки, он едва качнулся и снова застыл на месте.

– Ага, понятно, – пробормотал Васька и, присев на корточки, начал быстро простукивать задвижку по всей длине. – Сейчас я её…

– Васёк, а чем мне заниматься? – наблюдая за другом, спросил Толик. – Что сделать?

Васька оглянулся, потом посмотрел на дверь, на массивные петли, что её удерживали, и кивнул на ранец:

– Хорошо, что на всякий случай прихватил машинное масло, – сказал он. – Достань его и налей в каждую щелку. Дверь должна закрываться бесшумно. Понял? – и снова продолжил стучать по задвижке, постоянно пробуя сдвинуть с места.

Разозлившись, он несколько раз сильно ударил по скобам, которые держали задвижку. Громко чихнул от мелкой ржавчины, шмыгнул и, размахнувшись, стукнул по штырю. Раздался противный скрежет, и задвижка сдвинулась с места. Обрадовавшись, Васька быстро принялся бить по ней, пока она не вошла в паз, закрыв наглухо дверь.

– Ура, получилось! – громко закричал Васька. – Теперь несколько раз прогоню её между скобами, чтобы ржавчина слетела, намажем солидолом и будет работать, как миленькая. Никуда от нас не денется.

Васька выбил задвижку, потом опять загнал её в паз. Постучал по скобам. Снова открыл. Мелко, дробно начал простукивать задвижку, наблюдая, как из-под неё вылетала тончайшая рыжеватая пыльца ржавчины. Затем щепкой затолкал в щели солидол, смазал паз, тонким слоем нанёс на металлическую полосу задвижки, присел возле стены, вытер грязное лицо и руки, измазанные ржавчиной, и стал наблюдать за Толиком, как он, закрывая и открывая дверь, капал в петли машинное масло и прислушивался к звукам. Вскоре скрип прекратился.

– Не жалей масло, – хрипловатым голосом сказал Васька. – Добавь ещё в отверстия. Когда стечёт, натолкай туда солидола, подожги какую-нибудь палку и нагрей петли, чтобы он расплавился и попал внутрь.

Толик внимательно выслушал, быстро ушёл и вскоре вернулся, притащив несколько толстых сухих ветвей и начал делать то, что посоветовал друг.

Васька, дождавшись, пока Толик закончит работу, поднялся, взял молоток и, сначала несколько раз забивал щеколду в пазы, а потом стал легко закрывать её руками, а затем распахнул.

– Всё, Толян, одну дверь сделали, – складывая в ранец солидол, молоток и масло, сказал Васька. – Сейчас остальные подготовим. Отсюда-то они никуда не денутся. Будут сидеть как в клетке, пока их не выпустят. Пошли…

Держась за холодные стены, мальчишки долго брели по подземному коридору, пока Васька резко не остановился. Дотронувшись до Толика, он сказал:

– Ты не заблудишься в темноте? Хорошо. Тогда иди в другое здание, а я заколочу дверку, которая ведёт к реке, а потом выберусь через лаз и к тебе приду. Зачем? Потом объясню. Всё, шагай дальше, я поворачиваю, – и, наклонившись, он завернул в боковой проход.

Толик немного постоял, прислушиваясь к шагам и, когда они затихли вдалеке, придерживаясь за стену, медленно направился в дом, где жила прислуга.

Ойкая, когда задевал головой о потолок, Васька быстро двигался вперёд. Потянуло свежестью. Он понял, что сейчас появится лаз, где находилась ещё одна дверь, которую установили, чтобы никто не смог проникнуть в барский дом. Вскоре стали заметны стены, выложенные тёмно-красным кирпичом. Пройдя поворот, он увидел выход к реке и дверь. Васька пролез через узкую щель. Открыл ранец. Достал молоток и длинные гвозди. Решив не тратить смазку, он сильными ударами ног плотно загнал разбухшую от влаги дверь в пазы, и заколотил её со всех сторон, вбив десятка два гвоздей.

– Ну, всё, теперь они здесь не смогут выскочить. Эх, папка будет ругать, что дверь испортил, но ничего, потерплю. Главное, что бандитов поймаем, – тихо пробормотал он, повесил ранец на плечо и, выскочив через узкий лаз, торопливо поднялся в дом прислуги.

– Заждался? – остановившись возле Толика, сказал Васька. – Да я недолго был. Не стал смазывать, а забил в дверь кучу гвоздей и всё. Пусть сунутся. Всё равно не откроют и не выбьют.

– А я думал, зачем ты пошёл туда? – взъерошив и без того спутанные волосы, сказал Толик. – Теперь понятно. Сейчас эту дверь будем делать, как и первую, да?

– Ага, – Васька кивнул головой, вытряхнул всё из ранца и начал отбрасывать мусор от двери. – Надо убрать, чтобы не помешал.

– Васёк, я не понял, как ты собираешься бандитов заманить сюда? – спросил Толик, и начал помогать другу. – Ну, сначала на остров, а потом в подвал?

– Очень просто, – сидя на корточках, буркнул Васька. – Сами сюда приплывут. А в барский дом ты заманишь.

– Как? – удивлённо взглянул Толик. – Что я сделаю?

– Так, – снова буркнул Васька. – Ты работай, работай… Нечего языком болтать. Потом расскажу, потом…

 

 

 

Осторожно захлопнув дверь, Васька медленно закрыл засов, прислушиваясь к звукам, и удовлетворённо потёр руки.

– Всё, Толян, работает как часы, – подёргав за старинную ручку, сказал он. – Бандиты такую щеколду замучаются выламывать. Да и дверь толстенная – ужас! Может, для них кусочек хлеба оставим, а? Вдруг, кушать захотят, бедняжки? Тьфу, ты! Сказал про еду, аж в животе заурчало. С вечера ничего ещё не кушал. Утром, как убежал, так даже водички ни разу не попил.

– Пойдём, Васёк, в мою комнату, – махнув рукой, позвал Толик. – Там же много еды лежит.

Посмотрев в окно, Васька качнул головой, отказываясь от предложения. Снова открыл дверь. Осмотрел комнату. Ногой сдвинул мелкий мусор, чтобы не помешал захлопнуть дверь. Собрал всё в ранец и повесил на плечо.

– Нет, Толян, мне пора домой, – шмыгнув, сказал он. – Вдруг, папка вернулся? Ох, попадёт мне! Иди, готовь ужин и отдыхай. Да, забыл… С папкой разговаривал, предложил, чтобы здесь сделали или детский лагерь, или детдом. Батя согласился. Сказал, что на собрании обязательно поговорит про барскую усадьбу. Место очень хорошее. Что добру пропадать-то? Пусть малышня тут играет. Никто не будет мешать.

– У тебя хороший отец, – глухо сказал Толик. – У меня такой же был папка. Больше для других старался сделать, чем для себя. Ладно, Васёк, беги, а то и правда от бати попадёт. А я немножко поем, да пойду на речку, может, рыбу половлю. Завтра приплывай, уху приготовим.

– Ладно, – обернувшись, сказал Васька. – Может, ещё продукты привезти?

– Нет, спасибо, – махнул рукой Толик. – Я за неделю не съем того, что ты привёз. Всё, беги. Утром буду ждать.

– Ух, Толян, забыл, – приостановившись, крикнул Васька. – Вечером, когда стемнеет, выгони одну лодку, сделай широкий проход в камышах напротив старой просеки. А лодку потом вытащи на берег, чтобы её было заметно. Хорошо? Утром дожидайся возле просеки. Приплыву, подумаем, может, ещё что-нибудь подготовим. А пока сделай, что попросил.

– Ладно, сделаю, – направляясь к усадьбе, ответил Толик. – Не волнуйся.

Толик медленно шевелил вёслами, чувствуя, как устал за последние дни. Грёб, посматривая по сторонам и думая про Толика, про отца с мамкой и про Танюшку, сестрёнку, которую часто обижал, дёргал за косички, щёлкал по носу, пока не видели родители. А сейчас, когда отец рассказал про неё, про мамку и дядю Ваню, да ещё узнал, как Толик жил, в нём словно что-то надломилось, будто он сразу повзрослел на несколько лет. Ему не хотелось играть с сельскими мальчишками, не хотелось время зря тратить по пустякам. Он вспоминал рассказы Толика, как им, беспризорникам, приходилось выживать в тех условиях, в которые они попали не по своей воле, а по принуждению. Где за каждую провинность, их избивали, морили голодом, если они не приносили деньги, продукты или украденные вещи для главных, кто старался удержать их в страхе и повиновении. Васька тяжело вздохнул. Он понимал, что надо отцу рассказать про Толика, но опасался, что папка его не поймёт. Ведь бандиты распустили слух, будто в их районе появились воришки, которые обокрали и сожгли квартиру, а другим сказали, что они ограбили магазин. Кто поверит после таких слов? Никто! Придётся самим доказывать, что Толик ни в чём не виноват, что у него хранятся деньги и золото тех людей, кого обворовали эти бандюги. Васька покачал головой. Нет, в селе лучше жить. Здесь всё на виду. Если что-то произойдёт, сразу узнают. Вон, когда у дедки Семёна сгорела старая изба, так всем миром помогали новую поставить, как папка выразился… А дядя Ваня… Шестеро детей! Но так живут, что можно позавидовать. А нас всего двое, да и то ругались, пока папка всю правду не рассказал. Эх, знать бы её раньше – эту правду-то! Ладно, справимся с бандитами, а потом всё будет по-другому, всё…

Задумавшись, Васька не заметил, как доплыл до речной косы. Спрятал лодку в своё убежище под нависшими ветвями. Взял ранец, медленно добрёл по мелководью до берега. Подошёл к плоскодонке. Набросал в кострище сухих веток. Сверху положил несколько поленьев. Сунул под ветки пучок сухой травы, чиркнул спичкой и сел на бревно, наблюдая, как затрещали сначала тоненькие веточки, охваченные пламенем, а потом занялись поленья, постреливая крупными искрами. Заметив, что костёр стал угасать, притащил охапку сушняка и стал понемногу бросать в огонь ветви да обломки от старых лодок. Достал из-под плоскодонки несколько картофелин. Палкой разгрёб угли, сделал ямку, бросил картошку в неё и снова засыпал ярко-малиновыми углями, по которым изредка пробегали искры, но прошло несколько минут и они стали тускнеть, покрываясь сероватым налётом пепла.

– Танюшка, вот видишь, где твой Василёк спрятался, – раздался голос отца и, оглянувшись, Васька увидел, как он осторожно спускался с небольшого обрыва, держа за руку младшую сестрёнку. – Весь вечер за мной ходила, спрашивала, куда ты ушёл. Я так и понял, что ты здесь находишься. Вот и пришли в гости. Чем будешь угощать, хозяин?

– Картошкой, – буркнул Васька, поворошив палкой в костре. – Сейчас испеку.

– Ты чего такой хмурый? – присаживаясь рядом с ним, спросил отец. – Что случилось? Где так извозился? Мамка стирать не успевает твои вещи.

– Так, ничего, – опять буркнул Васька, выкатывая из костра печёную картошку. – Настроения нет. Испачкался? – он осмотрел грязную одежду, всю в тёмных пятнах ржавчины, – Сам отстираю. Ешьте картошку, пока не остыла. Сейчас, Танюшка, подожди.

Схватив картофелину, обжигаясь, он принялся перебрасывать из одной руки в другую и дуть, чтобы немного остыла. Щепочкой поскрёб обугленные места, быстро снял кожуру, притащил из-под лодки газету и, расстелив её на коленях сестрёнки, положил картошку.

– Кушай, Тань, – сказал Васька и опять уселся на бревно. – Ох, и вкусная! – он подняв несколько толстых веток, бросил в костёр и молча, стал смотреть, как их охватило огнём.

– Васёк, что случилось? – внимательно взглянул на него отец. – Я же чувствую, что-то произошло!

– Да… Весь день думал, – помолчав, сказал Васька. – Вчерашний разговор вспоминал. Папка, а почему вы не хотите из детдома взять ребенка? Пусть не малыша, а такого же, как я?

Едва откусив картошку, отец поперхнулся, закашлял, и с удивлением посмотрел на сына.

– Васёк, я же говорил тебе, что не только сложно добиться усыновления, но на тебя ложится большая ответственность за воспитание ребёнка, – хлопнув тяжёлой мозолистой ладонью по колену, сказал отец. – Это не игрушка, назад не отнесёшь. Прежде, чем решиться на такой поступок, надо хорошо подумать, сможешь ли дать ему то, чтобы он вырос настоящим человеком. Твоего ровесника… Опять повторю, что говорил тебе, как сложно найти общий язык с такими ребятами. Пойми, Васёк, они уже начали жить той жизнью, к которой привыкли в детдоме…

– А почему же некоторые убегают? – искоса взглянув на отца, спросил Васька.

– По разным причинам, – нахмурившись, сказал отец. – Кто-то любит бродяжничать, кто-то хочет вернуться домой, где остались родители-пьяницы, которых они продолжают любить, а кто-то поссорился с ребятами, обиделся и убежал, не подумав, что с ним дальше-то будет. Всякое в жизни случается, всякое…

– Но есть же и такие, у кого, вообще, ни родителей, ни родственников нет, – вспомнив Толика, сказал Васька. – Как им жить? Ты же мне рассказывал, что на рынке встретил мальчишку…

– Ух, Васька, не береди мне рану, – тяжело вздохнув, сказал отец. – Он, как заноза торчит в моём сердце. Знать бы, кто такой, есть ли родители или нет, сразу бы забрал к нам. По взгляду было видно, что мальчонка-то добрый и попал в беспризорники случайно, как мне показалось. Ни воровать, ни попрошайничать не умеет. Много раз себя винил, что сразу его с рынка не забрал. Потому что после этого, сколько заезжали на рынок, так я не встретил мальчонку. Спрашивал про него у других ребят, которые там отираются, но никто его не знает, а может и скрывают, не хотят говорить, где он, или что с ним случилось. Молчи, сынок, не напоминай. Душа болит… Всё, хватит сидеть. Пошли домой. Мамка устроит нагоняй, что всю одежду испортил. Теперь не отстирает. Всё, домой, – и, нахмурившись, он подхватил дочку и, не оглядываясь, пошёл к обрыву.

 

 

 

Прислонившись к двери, Толик долго смотрел вслед Ваське, который быстро мчался по острову, то скрываясь за кустами, то вновь появляясь. Вот мелькнула в последний раз его худенькая фигура, и Васька исчез в густом кустарнике. Тяжело вздохнув, Толик ещё немного постоял, поглядывая в ту сторону, затем вернулся в комнату, где он ночевал.

Подхватив котелок, Толик сходил за водой. Решил сварить похлёбку, но потом раздумал. Развёл в камине небольшой костёр, поставил котелок поближе к огню, чтобы вода закипела. Достал припасы. Отхватил ножом тоненький кусочек хлеба, разрезал луковицу и два огурца на четыре части, развернув тряпицу, аккуратно отрезал от шмата сала тонкие ломтики – такие, если взглянуть на свет, они просвечивали. Для него непривычно было иметь столько продуктов. И он старался экономить самое ценное, самое дорогое, съедая побольше овощей, а сало и хлеб были для привкуса и не более того. Услышав бульканье, Толик достал кулёчек заварки, вытащил щепотку чая, осторожно бросил в котелок и, принюхавшись, зажмурился от удовольствия. Много месяцев ему не приходилось пить настоящий чай. Они, с беспризорниками, обходились водой из-под крана, а если повезёт и им удавалось скрыть от бандитов купленную бутылку газированной воды, тогда наступал праздник. Вечером, когда ложились спать, из вороха тряпья, что лежало на полу, тихонечко доставали бутылку, еле слышно её открывали и, делая небольшой глоточек, в темноте передавали друг другу. Долго потом чувствовался во рту вкус апельсина или другого фрукта, словно на самом деле его пробовали.

Усевшись на подоконник, Толик медленно откусывал огурец, жевал горький лук, сунув небольшой кусочек сала или хлеба, долго катал во рту, чувствуя привкус чеснока и ещё каких-то специй, или кисловатый привкус, если хлеб был ржаным. Поужинав, Толик собрал крошки, бросил в рот и, причмокивая от удовольствия, торопливо налил в старую помятую кружку заваренный чай, достал карамельку, сунул за щеку и маленькими глоточками стал пить горячий чай, наблюдая из окна за островом.

Бросив ещё несколько поленьев в камин, Толик заметил, что дым, который и так еле-еле поднимался вверх, не уходит в трубу, а стал медленно расползаться по комнате. Он понял, что забило дымоход. Скорее всего, обвалились кирпичи, или в нём птицы свили себе гнездо. Толик прихватил с собой железный прут, который нашёл неподалеку от дома и хранил на всякий случай. Мало ли что могло произойти? Он прошёл в конец коридора. Осторожно поднялся по шаткой лестнице на чердак. Постоял, разглядывая несколько труб и, определив, какая выходит из его комнаты, добрался до неё, перешагивая через всякий хлам, что валялся на чердаке и, присев на корточки, начал внимательно осматривать её со всех сторон. Свет, что попадал через прогнившую крышу, освещал тёмные кирпичи, покрытые плесенью, старой паутиной, листьями, что занесло сюда ветром. Толик обошёл её, оглядев от пола и до конца, где она торчала из проваленной крыши, но ничего не заметил. Все кирпичи были на месте. Залезть наверх и оттуда заглянуть в трубу, он опасался, что можно упасть и разбиться. Тогда Толик начал осторожно простукивать трубу, надеясь услышать, что в ней что-то находится. Но звук раздавался везде одинаково.

Присев возле трубы, он задумался, посматривая на неё. Опасно жить в комнате, если дым не вытягивает наружу. Можно задохнуться от какого-то газа, как рассказывали мальчишки. Долго просидел, потом шлёпнул по лбу и тихо засмеялся. Ему в голову пришла мысль, если пробить в трубе большую дыру, тогда дым начнёт выходить через неё на чердаке, а не на крыше, и сквозняком его будет отсюда уносить. Ха, задачка-то оказалась простой!

Вскочив, Толик ещё раз обошёл вокруг неё. Подняв с пола старую ветхую тряпку, он смёл с трубы паутину, содрал плесень, освобождая кирпичную кладку и присев, едва начал внизу очищать, как почувствовал резкую боль, зацепившись ладонью за еле видный кончик какого-то металлического штырька, который торчал между кирпичами.

Разозлившись, Толик ударил ногой по трубе. Охнул от боли и присел, схватившись за ступню.

– Ух, чуть пальцы не сломал! – пробормотал Толик и, размахнувшись, с силой ударил металлическим штырём, что был в руках, по кирпичу. – Натолкают всякой ерунды…

Раздался глухой звук, и кирпич немного сдвинулся.

Присвистнув от удивления, Толик ещё раз стукнул, целясь в то же самое место. Кирпич упал на пол. Сунув руку, Толик нащупал штырёк, о который ударился. Он уходил куда-то дальше. Присев на корточки, он стал осторожно раскачивать кирпичи и, вытаскивая по одному, складывал возле трубы. От очередного удара, один из кирпичей провалился внутрь и глухо загремел, падая вниз. Толик, не обращая внимания на грязь, улёгся на пол, сунул руку в отверстие, нащупал злополучный штырь, ухватился, но выдернуть не получилось. Он был закреплён в противоположной стене. Удивлённо пожав плечами, Толик начал его раскачивать. И вдруг, до него донеслось непонятное постукивание из трубы, словно что-то задевало об стенки. Запыхтев от напряжения, он просунул руку вглубь и почувствовал под пальцами верёвку, узлом завязанную на штыре. Медленно, очень медленно, Толику удалось зацепить её и он начал тихонечко отползать, вытягивая верёвку наружу. Едва она показалась из отверстия, Толик перехватил верёвку второй рукой и осторожно стал поднимать, опасаясь, что она может оборваться. Осталось ещё немного, и тут верёвка за что-то зацепилась. Чертыхнувшись, он снова улёгся на пол, одной рукой держа верёвку, а вторую сунул снова в отверстие. Скользя пальцами по старой верёвке, добрался до края и почувствовал какой-то угловатый свёрточек. Зацепив его, Толик осторожно протащил внутрь и выдернул его наружу. Решив осмотреть его попозже, он опять взялся за работу. Ударяя по старой кладке, выбивал кирпичи, увеличивая дыру, и складывал их возле себя. Вскоре оттуда потянуло сквозняком. Достав спички, чиркнул одной, посмотрел, как изгибается огонёк и удовлетворённо вздохнул. Всё, теперь в комнате можно спокойно жить и разжигать камин. Теперь дым будет уходить в дыру, какую он проделал в трубе.

Потянувшись, чувствуя, как устали руки, он достал ножичек, разрезал многочисленные узлы на свёртке, развернул ветхую тряпку и увидел небольшую потемневшую от времени шкатулку. Хмыкнул, не понимая, для чего затолкали в трубу, Толик покрутил её в руках, осматривая со всех сторон и, заметив защёлку, с трудом открыл крышку и удивлённо свистнул.

– Ничего себе, прочистил дымоход!

Перед Толиком, освещаемые солнечными лучами, были старинный перстень, две небольшие броши с яркими гранями камней, а под ними лежала стопка бумажных денег…

Вернувшись в комнату, Толик уселся на широкий подоконник, тряпкой протёр найденную шкатулку, с любопытством осмотрел её, удивляясь, как красиво на ней была сделана резьба, или это отлито из какого-то металла, он так и не понял. На крышке находился непонятный узор, а в середине, где сплелись три буквы, над ними красовался выпуклый двуглавый орел. Перевернув шкатулку, он заметил еле видный след печати, где было написано имя мастера, кто её изготовил. Открыв, Толик осторожно достал и положил на подоконник перстень, броши и вытряхнул банкноты. Снова очень внимательно осмотрел внутренность, на крышке были выгравированы слова на каком-то языке. «Скорее всего, французский» – подумал Толик и, отложив в сторону шкатулку, начал перебирать каждую найденную вещицу, удивлённо покачивая головой, осматривая необычайно красивые изделия. Покрутил пачку денег, взвесил на ладони, аккуратно уложил на дно шкатулки, сверху прикрыл тряпочкой, на неё положил перстень с брошками, снова укрыл тряпицей и, защёлкнув крышку, замотал в тряпьё, засунул в пакет и, прихватив лопату, вышел на улицу.

Постоял, прислонившись к колонне. Посмотрел по сторонам, решая, где лучше спрятать находку, а затем подошёл к ближайшему дереву, быстро выкопал ямку, положил туда свёрток, засыпал землёй, забросал прошлогодними листьями, разровнял, немного отошёл в сторону и хмыкнул.

– Самому бы не забыть, где находится, а то буду весь двор перекапывать, – тихо пробормотал он, и вернулся в комнату.

Вспомнив, что Васька велел сделать проход, Толик выглянул в окно, посмотрел на густые вечерние сумерки и снова выскочил на улицу. Прищурившись, он посмотрел вдаль, и, вспомнив место, где оставили лодки, быстро побежал туда, внимательно посматривая под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Пробравшись через густой кустарник, разыскал лодку, какую хотели оставить для приманки, отвязал её, запрыгнул и, отталкиваясь веслом, вывел через узкий проход в камышах и, усевшись, начал грести к просеке.

Хватаясь за камыши, Толик посмотрел, где лучше всего сделать проход, чтобы его хорошо было заметно. Подплыв, он врезался в заросли и начал, отталкиваясь веслом, пробиваться к берегу и ломать стебли камыша. Несколько раз прогонял лодку, всё увеличивая ширину прохода, пока, наконец, перед ним не образовался обширный прогал. Доплыв до берега, он вылез и, напрягая силы, вытащил носовую часть лодки на песок, потом привязал её и засунул вёсла в кусты, чтобы их было заметно, а сам, глядя под ноги, чтобы не угодить в ловушку, которую сделали, отправился в барский дом. Всё было подготовлено. Осталось дождаться бандитов.

 

 

 

– Ой, горюшко ты, моё! – мать всплеснула руками, увидев грязного Ваську в одежде, которая вся была измазана ржавчиной и смазкой. – Где же тебя носило? Господи, да когда же ты за ум-то возьмёшься?!

Шмыгнув, Васька исподтишка взглянул на одежду, удивлённо качнул головой, что так сильно измазал штаны и рубашку. Вздохнув, он посмотрел на мать:

– Мам, не ругай, – сбросив ранец, сказал Васька. – Сейчас постираю. Тёплая вода осталась? – спросил он, снимая на ходу одежду, и направился к бане.

Мать, молча, проводила его взглядом, потом тихо спросила:

– Валера, а что с Васьком произошло? Я не узнаю его. Странный какой-то…

– Да и я не понимаю, что с ним творится, – посмотрев вслед сыну, сказал отец. – Каждый день куда-то уплывает. Так исхудал, что только кожа да кости остались. А начинаю расспрашивать, он отмалчивается или старается про другое говорить. Да ещё вопросы такие задаёт… Какие? Почему мы кого-нибудь не усыновим? И все вопросы, и разговоры сводит к беспризорникам. А ты же хорошо знаешь, что это больная тема для меня. Вот я теперь думаю, почему он про них говорит? Странно… Да ещё Иваном попрекает. То, что он четверых ребятишек взял, а мы ни одного не можем забрать из детского дома. А главное, чтобы мы усыновили его одногодка, а не малыша. Что-то Васька скрывает... – он нахмурился.

– Поговори с ним, как мужик с мужиком, – она обняла дочку. – Тебе-то он больше расскажет, чем я спрошу.

– Ох, Ирина, – присев на ступеньку крыльца, отец махнул рукой, – я уже по-всякому к Ваське подъезжал! И лаской хотел, и немного поругал, а он увиливает от разговора. Но мельком успел заметить, как он напрягся, когда я начал вести разговор про беспризорников. И эти странные поездки на остров… С утра и до вечера на нём пропадает. Говорит, что рассматривает барскую усадьбу, а домой возвращается грязный. Ты, Ирин, взгляни на его руки. Мозоль на мозоли! А сегодня весь в ржавчине пришёл. Мне сказал, когда смазку взял, будто уключины скрипят, а вернулся, так весь грязный, как поросёнок. Чем занимается? Непонятно…

– А ты бы проследил за ним, – сказала Ирина. – И узнал, что он скрывает от нас.

Отец нахмурился, исподлобья взглянул на жену:

– Нет, Ирин, не буду следить, – закурив, сказал он. – Это нехорошо. Я хочу, чтобы он сам всё рассказал. Если он увидит, что мы доверяем ему, обязательно скажет, не утаит. Нельзя насильно в душу лезть, только хуже сделаем. Вижу, что-то задумал, но молчит. Значит, время не пришло открыться нам.

– Лишь бы в беду не попал, – тяжело вздохнула мать. – Ох, забыла рассказать! Утром, когда шла на работу, на околице повстречала чужаков. Я ещё удивилась, как они попали в село, если автобус ещё не подошёл? А потом гляжу, за кустами стоит легковушка. Один был за рулём, а двое ко мне подошли и начали расспрашивать про беглых беспризорников. Да ещё так издалека разговор завели! И вопросы задают хитро. Даже не знаешь, как им ответить. Знаешь, Валер, какие-то они скользкие, словно лягушки. Бр-р-р! – она передёрнула плечами. – А самый здоровый, ну про него говорили, будто он хозяин квартиры, которую обокрали, так сам улыбается, а глаза… Взгляд страшный… Слово против скажи, и он бросится. А потом услышали, что машина едет, сразу вернулись, прыгнули в свою легковушку и, куда-то по низине умчались. Васёк правду сказал, что хозяин не будет сам искать. Странно, для чего им эти беспризорники понадобились? Почему за ними гоняются, всё стараются разыскать? Поэтому я и опасаюсь, что Васька в беду может попасть.

– А где сейчас эти чужаки? – почему-то сразу насторожился отец. – У кого они остановились?

– Не знаю, Валер, – пожала плечами жена. – Словно сквозь землю провалились. У подружек спрашивала, никто не видел. В село не заезжали они. Как уехали низиной, так и пропали. Может, в другое село направились?

– Не думаю, – потёр щетинистый подбородок отец. – Мне кажется, что они где-то рядом крутятся. Пока точно не узнают про ребят, никуда дальше не поедут. А к Ивану ты не заходила?

– Н-нет, – запнувшись, сказала мать. – Я с работы быстрее домой побежала. Надо ужин приготовить. Ты должен был с поля вернуться да ребятишек нужно покормить. Закрутилась по хозяйству и забыла. Ох, бестолковая! – воскликнула она. – Мне же Тонька говорила, что Иван собирался вечером к тебе зайти. О чём-то хотел посоветоваться.

– Мам, – донёсся голос и из бани выглянул Васька, – а что мне надеть? Я постирал всю одежду. Правда, пятна в некоторых местах остались. Ладно, пойдёт по улице бегать.

– Сынок, – крикнула мать, – в предбаннике старенькое трико висит и рубашка. Пока их надевай, а я потом тебе что-нибудь получше найду.

– Ладно, – отозвался Васька и опять скрылся в бане.

Вечером, когда они сидели за столом, в дверь громко постучали, и на пороге появился дядя Ваня, участковый, в форме, с кобурой на ремне и в руках держал папку.

– Хлеб да соль, – снимая фуражку, сказал он.

– Ем, да свой, – ответил отец и немного отодвинувшись, похлопал рукой по лавке. – Присаживайся, Вань, с нами поужинай.

– Некогда рассиживаться, – нахмурившись, сказал участковый и медленно обвёл всех взглядом. – Мне бы с тобой посоветоваться. Может, выйдем?

– Здесь говори, – взглянув исподлобья, буркнул отец. – У меня нет от них секретов. Говори, что случилось?

Немного помолчав, дядя Ваня посмотрел на них и сказал:

– Ирина, помнишь, ты прибегала ко мне, чтобы узнать про беспризорников и хозяина квартиры? – спросил он, расстёгивая папку.

– Д-да, – чуть запнувшись, сказала она, – а что случилось? Поймали воришек?

– Как тебе сказать…, – задумчиво произнёс участковый. – Мы разыскиваем ребятишек, но… Но дело в том, что сегодня пришёл запрос, какой я делал по машине хозяина квартиры, и оказалось, что она была угнана в другой республике. Мало того, самого хозяина и его друзей ищет милиция. Они объявлены в розыск. За ними тянется длинный шлейф преступлений.

Громко икнув, Васька уронил ложку и, не отрываясь, внимательно смотрел и слушал дядю Ваню.

Отец искоса взглянул на него и нахмурился.

– Ох ты, боженька мой, – охнула мать и прижала ладони ко рту, глядя испуганным взглядом на участкового. – Я же с ними утром повстречалась. Вон, отцу рассказывала, – она кивнула на мужа.

– Ирин, где видела? – сразу напрягся дядя Ваня.

– Да там, за околицей, – она махнула рукой. – Ко мне подходили, расспрашивали, а потом сели в машину и по низине куда-то уехали.

Участковый внимательно выслушал, что она говорила, потом сказал:

– Весь день думал, почему они разыскивают мальчишек? Что ребята могли сделать, если за ними гоняются? Васька, случайно, ты ничего не слышал, никого не встречал на реке?

Васька вздрогнул и, побледнев, посмотрел на него.

 

 

 

Положив в камин немного дров, Толик сдвинул в кучку угли, покрытые сероватым налётом пепла, дождался, когда пламя охватило сушняк, затем расстелил постель, изготовленную из всякого тряпья, что они привезли на остров и, развалившись на ней, стал смотреть на пламя, прислушиваясь к его ровному гудению.

Впервые за много месяцев Толик чувствовал себя спокойно. Лишь иногда его беспокоили мысли. Удастся ли им заманить бандитов в ловушку? Что с ним будет, когда избавятся от бандитов? Опять возвращаться на улицу, он не хотел. Не хотел снова попасть к беспризорникам, чтобы там заниматься воровством, попрошайничать, а потом всё отдавать такому же «дяде Саше», у кого они были в подчинении. Толик мечтал жить в семье, пусть и в приёмной, его тянуло в школу, тянуло учиться. Он не забыл, как всегда говорил родителям, что окончит школу, институт, построит большущий дом, заберёт их к себе, и они снова будут вместе жить. Но все мечты разрушила нелепая случайность. Не стало родителей, и он почувствовал себя одиноким. Эх, были бы родственники, сразу бы к ним уехал! Пусть самые дальние-предальние, но родственники. Один на всём белом свете. Песчинка, пылинка, которую никто не заметит, которую и растоптать-то недолго. Ладно, с Васькой познакомился. Толик видел, как тот хотел ему помочь. Видел разницу, как относились к беспризорникам взрослые, когда они просили деньги или что-нибудь поесть и, как старался Васька, каждый день, прибегая к нему, притаскивая столько продуктов, сколько он ни разу в руках не держал. Другой бы, на месте Васьки, давно бы попросил показать деньги и золото и может, даже захотел разделить, а Васёк сказал, чтобы спрятал и всё.

Толик тихо засмеялся, вспомнив, как Васька с палкой в руках выгонял его из-под лодки. Решил, что справится. Нет, не получилось бы. Дядя Саша специально по вечерам натравливал их друг на друга, а сам сидел возле двери и смеялся, наблюдая, как мальчишки дерутся. А кто отказывался, он того избивал. Да и бил за любую мелочь, за каждый проступок, постоянно держа ребят в страхе.

Поднявшись, Толик бросил в камин несколько толстых деревяшек, что подобрал на улице, снова улёгся, продолжая вспоминать, как жил с беспризорниками.

Он не забыл, как утром распахивалась дверь, заходил дядя Саша с помощниками и начинал говорить, кто и чем будет заниматься. Сёмка: худенький, невысокий мальчишка, с кем подружился Толик, сразу отвечал дядь Саше, что они пойдут на рынок. Сёмка умел разговаривать с бабульками, которые жалели их и давали не только продукты, но иногда и немного денег. Если им удавалось на несколько минут скрыться от приставленного к ним помощника, тогда они быстро съедали что-нибудь вкусное и снова появлялись между рядами, продолжая выпрашивать. Иногда, когда Толик подходил к какому-нибудь продавцу, Сёмка отталкивал его от прилавка и тихо шептал, чтобы к нему никогда не совался, иначе, могли избить или отвести в милицию.

Вскоре Толик научился издалека узнавать ребят, с кем они жили, замечать милиционеров, которые медленно ходили между рядами, наблюдая за порядком. Сёмка сразу же, ныряя под столы, перебирался с Толиком на другой конец рынка, лишь бы не попасть им на глаза. Однажды, не выдержав, Толик спросил:

– Сёмка, а зачем мы убегаем? Пусть бы в милицию забрали, главное, что избавились бы от дядь Саши.

– Э-э-э, Толян, я уже попадал к ним! – качнув вихрастой головой, отмахнулся Сёмка. – Несколько дней продержат в камере, потом составят документы, приедут за тобой кто-нибудь из комиссии и отправят в детдом. Ладно, если в хороший попадёшь, где можно спокойно жить, а бывают и такие, что живёшь ещё хуже, чем у дядь Саши. Днём-то ещё можно терпеть, а после отбоя начинается… Те, кто постарше и сильнее, могут так отлупить, что утром с кровати сползаешь. Это у них пропиской называется. Сядешь обедать, не успеешь оглянуться, как у тебя подменили тарелку или забрали. И попробуй, пожалуйся воспитателю. Вот и приходится молчать, чтобы не отлупили. Поэтому многие стараются сбегать из детдомов, а руководство думает, что нам лучше бродяжничать, чем просто жить в детском доме. Угляди-ка, за такой оравой! Это малышне хорошо. Если повезёт, могут усыновить или удочерить, а мы никому не нужны. Потому что взрослые. Помню, к одному мальчишке постоянно приезжали дядька с тёткой. Игрушки, конфеты привозили. Несколько раз с собой забирали. Он всегда нам рассказывал, что его хотят забрать в семью. А потом они пропали. Оказалось, что у мальчишки и мамка, и папка были пьяницами. Вот дядька с тёткой испугались, что и он может стать таким. Да это же ерунда! Кто это придумал? А они подумали, что с ребятишками бывает после того, когда от них отказываются? Этот пацан, как узнал, что к нему больше не приедут, неделю проплакал, чтобы никто не видел, а потом сбежал. До сих пор не знают, куда он делся. Может с беспризорниками живёт, а может совсем пропал…

– Как – совсем? – переспросил Толик.

– Так…, – нахмурился Сёмка. – Был пацан, и не стало его. Да никому мы не нужны! Понимаешь? Никому! Ладно, у меня есть родители. Дурак, что сбежал из дома. Обиделся на них, что велосипед не купили. У них маленькая зарплата была. Решил сам заработать. Вот и попал так, что не вырвешься. Ничего, Толян! Всё равно, отсюда сбежим. Что-нибудь придумаем, но убежим. Это точно!

– А мне всегда родители говорили, что на свете больше хороших людей, чем плохих, – помолчав, сказал Толик.

– Обманывали! – отмахнулся Сёмка. – Не верю! Хочешь, сам убедишься? Вон, видишь, навстречу дядька идёт. Видишь? Подойди, спроси немного денег, чтобы хлеб купить. Иди-иди, не бойся!

Толик, робея, дождался, когда дядька подойдёт поближе, потом поднялся и шагнул к нему:

– Дяденька, пожалуйста, вы можете дать немного денег? С вечера ничего не кушали, – остановившись, сказал Толик.

– Пошёл вон, попрошайка! – рявкнул мужчина, отталкивая Толика. – Развелись, как тараканы…

Отшатнувшись, Толик вернулся на бордюр, на котором они сидели.

– Убедился? – ехидно засмеялся Сёмка. – Может, ещё попросишь?

– Попрошу, – упрямо сказал Толик.

– Ну-ну, – недоверчиво сказал Сёмка и, ткнув пальцем, прошептал. – Вон, глянь, сколько сумок тащат! Ёлки-палки, еле прут! Если деньги не дадут, спроси что-нибудь из еды, а то в животе бурчит от голода.

Поднявшись, Толик пошёл навстречу мужчине с женщиной, которые несли в руках туго набитые большие сумки.

– Тёть, тёть, пожалуйста, дайте кусочек хлеба, – опустив голову, спросил Толик. – С вечера не кушали.

– Брысь отсюда, – заверещала она тонким, пронзительным голосом, – пока милицию не вызвала! А ты, что смотришь? Врежь ему разочек, чтобы руки не протягивал! – она повернулась к мужчине.

– А может…

– Ещё не хватало всяким проходимцам давать! Куда только милиция и родители смотрят? Не понимаю…, – и, брезгливо поморщившись, она прошла мимо, стараясь не задевать Толика.

– Ну, а сейчас убедился? – нахмурился Сёмка, поднял камень и, размахнувшись, бросил вслед. – Все такие, все!

– Нет, – снова сказал Толик. – Всё равно, больше хороших людей. Ты скажи, почему же нам бабушки всегда дают, когда просим или те, кто приехал из деревни?

– Ну, это…, – Сёмка задумался, потом сказал. – У бабушек была другая жизнь. Они тоже голодали, как мне папка рассказывал. А деревенские… Не знаю, – он пожал плечами, – не могу сказать… А городские – жадины! Только для себя живут и всё.

Толик промолчал. Обняв колени, он смотрел, как заходили и выходили люди с рынка, подъезжали машины и думал, как бы ему сбежать от бандитов.

 

 

 

– Что молчишь, Васёк? – заметив, как вздрогнул сын, спросил отец. – Ты слышал о ребятах?

– Н-нет, – запнувшись, сказал Васька. – Откуда?! Я же все дни пропадаю на речке или на острове. Папка, ты же знаешь, а зачем спрашиваешь?

– Ну, всякое бывает, – так, неопределенно сказал отец. – Ты же с мальчишками играешь. Может, кто-нибудь да говорил.

– Нет, – опять повторил Васька. – Я последнее время редко с ними бегаю. Лучше возле реки посидеть, или на лодке сплавать на рыбалку. Там интереснее, чем носиться по оврагам.

– Странно, – качнув головой, недоверчиво взглянул отец. – Раньше, бывало, только твой голос и разносился по селу да соседи жаловаться приходили, а сейчас тебе стало скучно с друзьями. Что-то ты темнишь, сынок, что-то скрываешь.

– А что я сделал? – возмущённо сказал Васька. – То не нравилось, что жалуются на меня, теперь, когда начал плавать на рыбалку, вам тоже не нравится. Чем заниматься-то? Дома сидеть и в куклы играть, да?

– Угадал, – нахмурившись, сказал отец. – С завтрашнего дня ни шагу со двора не сделаешь, пока бандитов не поймают. Понятно?

– Ага, разбежался, – искоса взглянув, обиженно пробурчал Васька. – Если ваши бандиты захотят, они и сюда придут. Ха, нашёл убежище!

– Цыц, малый, как сказал, так и будет! – стукнул крепким кулаком по столу отец. – И не спорь со мной, а то в чулане закрою.

– Сбегу, – пробурчал Васька. – Попробуй…

– Что вы, как дети малые? – всплеснув руками, воскликнула мать. – Вон, Иван быстро этих жуликов поймает. Ты бы, Валера, помог ему. Он же один не справится. А ты все места в округе знаешь. Покатались бы на машине, авось и наткнулись бы на них. Мне самой интересно, почему они ищут мальчишек в нашем районе. Ох, хитры ребятишки, если смогли спрятаться так, что никто про них не слышал и ни разу не видел.

Задумавшись, участковый сказал, прислушавшись к её словам:

– У меня сложилось впечатление, что ребятам кто-то помог скрыться от бандитов. Куда-то их спрятал. Но я никак не могу понять, зачем их разыскивают? Что такого они могли сделать бандитам, если они кинулись на поиске, зная, что сами находятся в розыске. Да и где искать жуликов? Думаю, что они где-то рядом кружатся, ищут того человека, кто решил помочь мальчишкам. Валера, твоё мнение, где могут находиться бандиты?

Отец посмотрел в окно, за которым сгустились вечерние сумерки. Долго сидел, всматриваясь в темень, о чём-то думая и, курил папиросу за папиросой. Несколько раз искоса взглянул на сына, который сидел, пил чай и, исподтишка дёргал за косички сестрёнку и сразу отворачивался, будто бы не он балуется, но было заметно, как Васька прислушивался к разговору взрослых.

– Даже не знаю, что ответить, – с расстановкой сказал отец. – Мест, чтобы укрыться, у нас очень много имеется. Вокруг же леса, заброшенные деревни, овраги да старые карьеры. Главное для них – это избавиться на время от машины, если их заметили. А сами могут пешком передвигаться между селами, чтобы лишний раз в глаза никому не бросаться с автомобилем. Если они зацепились за наше село, знаю точно, что на берегу не будут отсиживаться. Там же лодки стоят. Каждый день кто-нибудь из сельчан едет на рыбалку, или переправляется на противоположный берег, где нам выделили покосы. В селе тоже ни у кого не станут останавливаться на постой. Сразу начнутся расспросы: кто такие, зачем пожаловали в наши края, что за ребята, которых ищете… Так… Сегодня никто не жаловался, что пропала лодка. Значит, они находятся на нашей стороне. И искать их надо в заброшенных домах, оврагах, на краю леса или старицы, где можно переночевать. Вон, моя Ирина сказала же, что видела их за околицей. Получается, что начинать поиски нужно с того места, а дальше план покажет.

– Ага, так…, – участковый достал карту и начал карандашом ставить едва заметные точки. – Я пометил некоторые места. Хочу по ним проехать. Валера, мне поможешь?

– Конечно, Иван! – отец поднялся, взглянул на жену и Ваську с Танюшкой. – Мать, собери сухой па.к, а я пока переоденусь да ружь. приготовлю на всякий случай. Ваську никуда не выпускай. Поняла? Слишком шустрый. Влезет куда-нибудь, а потом нам расхлёбывать.

– А чего сразу на меня? – пробурчал Васька, наблюдая, как отец стал быстро собираться. – Я-то никуда не ухожу, а вот вы…

– Цыц, Васёк! – погрозил пальцем отец. – Мы едем жуликов ловить, а не бездельничать. Ирина, сразу спать загоняй ребятишек. Нечего сидеть до ночи возле телевизора. И ещё… Скорее всего, что вернёмся утром. Тоже ложись и отдыхай.

Он быстро надел камуфляжный охотничий костюм, прицепил патронташ, проверил патроны, достал разобранное ружьё и быстро собрав, переломил его, загнал два патрона с пулями и, прихватив верёвку, направился к выходу, погрозив пальцем сыну:

– Васька, чтобы дома сидел, а не шлялся по реке. Понял? – и, махнув рукой, он вышел с участковым на улицу.

Мать, перекрестившись, что-то тихо прошептала, потом сказала:

– Всё, ребятишки, пора спать.

– Мам, а телевизор? – нарочито заканючил Васька. – Ну, мам… С часик посмотрим и пойдём спать.

– Что отец велел? – нахмурившись, сказала мать. – Никаких телевизоров! Всё, спать, ребятки, спать. Я посуду вымою и тоже лягу. О-хо-хо, устала сегодня! – и, громко зевнув, она начала убирать со стола грязную посуду.

– Эх, меня бы с собой взяли, – продолжая сидеть за столом, сказал Васька. – Я же каждую щелку в округе знаю! От мальчишек так прятался, что они никогда не могли меня найти. Мы быстро бы этих жуликов разыскали!

– Ага, лишь тебя там не хватает – сыщик, – зевая, усмехнулась мать. – Их везде разыскивают, а ты – раз и нашёл! Вот вырастешь, иди в милицию работать. Каждый день будешь бандитов арестовывать, – и, задумавшись, тихо пробормотала, – странно, кто помог спрятаться беспризорникам?

– Мам, а давай усыновим одного из тех, за кем бандиты бегают? – посматривая в окно, словно невзначай спросил Васька. – Значит, мальчишки хорошие, если их жулики ищут?

– Тоже мне – усыновляльщик, – расхохоталась мать. – За тобой глаз да глаз нужен, а если ещё такого же сорванца взять, что я с вами буду делать? Одной одежды не напасёшься…

– Мам, одежда – это ерунда, – взглянув на неё, сказал Васька. – Главное, что мальчишка в семью попадёт, а не будет попрошайничать.

– Ишь, как заговорил! – мать шлёпнула его полотенцем. – Папка каждый день вспоминает какого-то беспризорника, а теперь ещё и ты начал приставать, – вдруг она замолчала, внимательно посмотрела на сына и неожиданно спросила, – Васька, а это не ты ли спрятал ребятишек? А ну, признавайся!

Васька поперхнулся, закашлялся, мельком взглянул на мать и махнул рукой:

– Мамка, о чём ты говоришь? Я же каждый день на рыбалке пропадаю. Сама видела, когда на берег приходила. Где бы я их взял и спрятал – этих пацанов? Они не рыба – на удочку не поймаешь, – и, зевнув, поднялся и пошёл на веранду, – ладно, мамка, я спать завалюсь. Утром меня не будите, – и захлопнул дверь, не заметив, как мать проводила его подозрительным взглядом.

 

 

 

Раздевшись, Васька шмыгнул под одеяло и начал вспоминать, о чём разговаривал участковый с отцом. Задумался над словами матери, когда она сказала, будто отец каждый день вспоминает какого-то беспризорника. Эх, вот бы с ним познакомиться! Интересно, что за мальчишка, если папка не может его забыть? Вот бы его разыскать, а потом взять и усыновить! Да ещё бы уговорить, чтобы Толика тоже к себе забрать. Сразу стало бы веселее. Куда он пойдёт, когда бандитов поймают? Опять будет по улицам шляться, еду и деньги выпрашивать, или снова отправят в детдом? Нет, надо с папкой поговорить, чтобы и его усыновили. Вон, у дяди Вани, как ни зайдёшь к ним, только смех разносится. А как начнёт он с ребятишками баловаться, аж пыль до потолка! Тёть Тоня хмурится, их ругает, а у самой глаза добрые-предобрые! Ну, а если забежишь к ним, когда они за столом сидят, всё, не отпустят до тех пор, пока вволю не накормят, да ещё и гостинцы с собой дадут, чтобы родителям и Танюшке передал. Вот семья, так семья! Обзавидуешься!

Васька лежал, отвернувшись к стене, и думал. Несколько раз замечал, как мамка заходила на веранду, будто невзначай поправляла на нём одеяло, а он не шевелился, делал вид, будто крепко спит.

Васька чувствовал, что папка с участковым не смогут бандитов разыскать, только время зря потратят на поиски. Слишком много укрытий, где можно спрятаться и никто не найдёт. Машину загонят в какой-нибудь овраг, забросают ветками, мимо пройдёшь и не заметишь. А сами в любой старый заброшенный дом залезут, и будут сидеть, как мышки-норушки да из окон наблюдать за улицей – кто по ней ходит. Хорошо, что догадался отвезти Толика на остров. Никто в селе о нём не знает, и не видели. Главное, что успели подготовить ловушки. А если папке с участковым рассказать? Нет! Они сразу начнут вызывать помощь из района, сельчан предупредят, а те станут шушукаться и каждым чужаком интересоваться, откуда он появился в селе, к кому приехал. Нет, так можно спугнуть этих жуликов. Тогда они уедут на время, дождутся, когда всё успокоится, а потом они вернутся и схватят Толяна, и с собой увезут, или начнут над ним издеваться, чтобы указал, куда спрятал деньги и золото. Нет, шум нельзя поднимать. Надо самим их поймать. Заманить, а потом уже взрослым сообщить. Ой-ёй, а как же бандитов заманить, если они спрятались? Васька закрутился на кровати, думая, что ему делать. Не бегать же по селу и кричать: «Кто из вас бандит?» Люди засмеют! Да и где их найти, если они спрятались? Ох, рано эти жулики в селе появились! Они же с Толиком не успели разработать план, как и что каждому из них делать. Толян появится утром возле просеки. Он же не знает, что бандиты начали искать его в селе. Ух, как же его предупредить? И тут Васька чуть было не подскочил на кровати. А вдруг жулики утащили чью-нибудь лодку и сами решили спрятаться на острове? Приплывут, а там Толян в барской усадьбе сидит. И получится так, что он сам в ловушку попал. Ой-ёй, что же тогда с ним сделают? Васька от страха зажмурился. Он даже представить себе не мог, как будут над Толяном издеваться. А если сейчас добраться до острова, предупредить друга, а потом вернуться на берег и разжечь костёр, словно он решил переночевать возле реки, а потом, когда начнёт светать, поплывёт на рыбалку? Да-а-а уж… Придумано хорошо, а клюнут ли бандиты на его наживку?

Опять Васька закрутился на кровати. Всё перебирал в памяти и решил-таки рискнуть, а если ничего не получится, всё расскажет отцу и тогда папка с участковым придумают, как поймать жуликов. Лишь бы Толика они не успели захватить, если вздумали переплыть на остров.

Откинув одеяло, Васька тихонечко оделся. На месте, где лежал, навалил всякий хлам, на подушку положил небольшую тыкву, что мамка хранила на веранде, укрыл одеялом и при тусклом свете луны посмотрел на кровать. Там, укрывшись с головой, лежал он.

Медленно шагая, Васька подошёл к двери, осторожно приоткрыл её, стараясь не скрипеть, и выскользнул на улицу. Вздрогнув от ночной прохлады, он снял фонарь, висевший на гвозде возле двери, спустился по ступеням крыльца. Пригибаясь, прошмыгнул под окнами и, завернув за угол дома, перебрался через забор и постоянно оглядываясь, помчался к реке.

Остановившись возле обрыва, Васька ползком добрался до края и, приподняв голову, внимательно прислушался к ночным звукам и осмотрелся, стараясь не упустить из вида ни одну мелочь, какая казалась подозрительной. Затем тихо соскользнул по склону. Скрываясь за чахлыми кустиками, росшими на берегу, он пересчитал лодки, привязанные к колышкам – все были на местах. Васька облегчённо вздохнул. Медленно зашёл в воду, пробрался к спрятанной плоскодонке, залез в неё и, пристроившись на корме, повел её в тени кустов в сторону острова, вглядываясь в густой кустарник, росший по краю воды, и прислушивался к звукам, что оттуда доносились. Проплывая мимо острова, Васька закрутил головой, наблюдая за ним и за своим берегом, рядом с которым находилась его лодка. Заметив при свете луны заросли камыша, он резко развернул лодку и, стараясь грести без шума, быстро поплыл к ним. Заметив проход, загнал туда плоскодонку, поднялся во весь рост и, отталкиваясь веслом, торопливо провёл её по узкому проходу, выскочил на мелководье, бросив лодку в заводине, схватил фонарик и помчался через кусты в сторону барской усадьбы.

Скрываясь за деревьями и кустами, что заполонили остров, он подобрался поближе к дому, спрятался в густой траве и притих, внимательно вглядываясь в тёмные окна и прислушиваясь, донесутся ли оттуда чужие голоса или нет.

Но стояла тишина, изредка нарушаемая порывами ветра, да всполошными криками птиц, которые спросонья не удерживались на ветвях и начинали метаться, пугая своим гомоном стаю.

Васька, пригнувшись, обошёл дом и, заметив разбитое окно, подтянулся и тихо скользнул внутрь. Затаив дыхание, медленно поднялся на второй этаж, добрался до комнаты, которую выбрал Толик и, прислонившись к двери, прислушался.

Тишина…

Немного приоткрыв дверь, Васька начал протискиваться в щель и, вытянув руку, едва успел включить фонарик, как кто-то сильно ударил по руке, дёрнул его внутрь и, сделав подсечку, сбил на пол и, навалившись сверху, начал в темноте сильно бить.

Стараясь вырваться, Васька сопел, молча махал кулаками, елозил по полу и, перевернувшись на спину, влепил кому-то по лицу, затем замер, рассматривая при тусклом свете противника, а потом еле слышно засмеялся.

– Толян, чего дерёшься? – шёпотом спросил он и начал его толкать. – Слезь с меня. Тоже мне, нашёл матрас. Быстрее!

– Фу-у, ну и напугал, – поднимаясь, сказал Толик. – Что случилось? Почему ночью приплыл на остров? Мы же договори…

– Беда пришла, – оглянувшись на дверь, прошептал Васька. – Бандиты объявились, тебя разыскивают.

 

 

 

Громко икнув, Толик начал отползать в угол комнаты:

– Не может быть! – дрогнувшим голосом, сказал он. – Откуда узнал?

– Мамка говорила, что утром с ними столкнулась за околицей, когда на работу шла, – продолжая сидеть, начал рассказывать Васька. – Они расспрашивали про тебя и твоего друга, с кем сбежали, а потом услышали звук машины, сразу залезли в свою легковушку, и куда-то по низине умчались.

– Всё, Васёк, я пропал, – тоскливо сказал Толик. – Они так и будут торчать в селе, пока меня не найдут или не убедятся, что я здесь не был.

– Толян, успокойся, – торопливо прошептал Васька. – Вечером к нам приходил участковый. Да ты помнишь, я про него, про его семью рассказывал. В общем, ему прислали какую-то бумагу, а там написано, что на твоих бандитов объявлен розыск. Понимаешь? Скорее всего, они тоже знают, что их ищут и не станут по сёлам кататься, как в первые дни. Оказалось, что они много преступлений совершили. Поэтому умчались, когда услышали, что машина мимо проезжала. Да, забыл… Участковый и мой папка собрались и поехали по всем местам разыскивать, куда бандиты могли спрятаться. Понимаешь, Толян, если они оставят машину и будут без неё, тогда их трудно будет найти. А мне кажется, что они где-то рядышком находятся. Считай, почти в каждом селе есть участковый, и на дорогах стоит милиция. Они же не дурачки, чтобы сдаваться. Бандиты, как я думаю, сначала вас разыщут, чтобы разделаться и забрать все деньги и золото, а потом уже постараются отсюда скрыться. А единственный путь, чтобы сбежать – это река. Переплыли на другую сторону, и оказались в другом районе. Понял? Добрались до станции, прыгнули в поезд и сбежали. Но убегать-то надо с деньгами, а они находятся у тебя. Вот! Получается, пока тебя не найдут, они никуда отсюда не скроются. Во, совсем забыл… Когда дядя Ваня, наш участковый приходил, он сказал, что бандиты ищут двоих пацанов, а не одного. Значит, они не знают, что твой друг смотался домой, а думают, будто вы вместе прячетесь. Дядь Ваня сказал про вас, а потом у меня спросил, слышал я что-нибудь или нет и добавил, что мальчишек спрятал кто-то из наших. Я чуть со стула не грохнулся! Да ещё заметил, папка что-то подозрительно смотрел на меня, будто догадался, что я помог тебе спрятаться. Ладно, это ерунда! Главное – надо бандитов сюда заманить.

– Как? – шёпотом спросил Толик.

– Не знаю, – пожав плечами, сказал Васька. – Мы же не думали, что их разыскивает милиция. Я-то решил, если они появятся, любым способом заманить на остров. И получилось бы! Но сейчас они будут очень осторожными и могут не поверить, будто ты здесь находишься, тем более с другом.

– А что же нам делать? – спросил Толик.

– Есть у меня одна мыслишка, – задумчиво сказал Васька. – Не знаю, сработает или нет, но можно попробовать. Знаешь, Толян, придётся тебе быть приманкой.

– Какой? – не понял Толик.

– Обыкновенной, как в кино, – буркнул Васька. – Ты слушай, что я говорю и запоминай. В общем, так…, – и начал быстро шептать, изредка поглядывая на окно, где была ещё ночная тьма, потом махнул рукой, – всё, я возвращаюсь. Если они неподалёку, думаю, задумка сработает. Ладно, я побежал, – и, вскочив, стараясь неслышно шагать, быстро пошёл по коридору.

Снова выбравшись через окно, Васька медленно обошёл дом, постоял за кустом, прислушиваясь, потом короткими перебежками направился к лодке, постоянно оглядываясь по сторонам. Переплыв на свою сторону, он перегнал плоскодонку в тени кустов на место, но не стал выбираться на косу, как всегда делал, а раздвигая кусты, напрямую направился домой.

Еле слышно скрипнул дверью сарая, зашёл в мастерскую отца, на ощупь разыскал длинные гвозди, тяжёлый молоток и всё туго завернул в тряпку, и положил в старый ранец.

Приоткрыв дверь, он прислушался, осторожно вышел, пробрался через огород и, прижимая ранец к себе, опять помчался к лодке. Запрыгнув в неё, Васька бросил ранец на дно. Вдоль борта уложил две удочки, старую консервную банку, где хранил червей и, выбравшись на косу, добежал до старой плоскодонки, возле которой всегда сидел, когда возвращался с реки или прятался от друзей. Набросал в кострище сухих веток и, поковырявшись в карманах, разыскал спички, дрожащими руками несколько раз чиркнул, пока не появился маленький огонёк, поджёг бересту и уселся на бревно, наблюдая, как в ночи разгорается костёр и изредка посматривал по сторонам, надеясь разглядеть что-нибудь в предрассветной тьме.

Немного успокоившись, Васька достал из-под лодки отцовский котелок, сходил за водой и повесил над костром. Подбросив дрова, он прислушивался к звукам, посматривал на искры, что взлетали над костром и, заметив, что вода закипела, обжигаясь, снял котелок, достал заварку, смешанную с матрёшкой и зверобоем, высыпал в кипяток и поставил котелок на угли, принюхиваясь к вкусному запаху трав. Вспомнив, что под плоскодонкой спрятаны конфеты, он разыскал их, прихватил кружку и налив чай, шумно прихлёбывая, начал пить, не забывая постоянно подбрасывать в костёр дрова, чтобы огонь был издалека виден.

Набросив на плечи телогрейку, задумавшись, Васька сидел на бревне, держа в ладонях горячую кружку, шумно дул, отпивал душистый чай небольшими глоточками и смотрел в серые предрассветные сумерки.

И, вздрогнув, резко вскочил, ойкнул, обжёгшись чаем и, повернулся, услышав позади себя тихий, зловещий шёпот:

– Не нас ли высматриваешь, пацан?

– Н-нет, – запнувшись, Васька увидел перед собой крепкого высокого парня, одетого в спортивный костюм. – Чай попью и на рыбалку поплыву. Вон, папка стоит на приколе, – и показал на далёкий огонёк за островом, где, скорее всего, рыбачил кто-нибудь из сельчан.

– Давно здесь сидишь? – осмотревшись, спросил парень.

– С часок, не более, – шмыгнув, сказал Васька. – Батя ещё с вечера уплыл, чтобы рыбу прикормить, а я пораньше поднялся, сюда пришёл, чай заварил. Вот сейчас попью и к нему поплыву. Ух, рыба ловится – страсть!

– А часто ты здесь бываешь? – изредка оглядываясь на кусты, продолжал расспрашивать парень.

– Так, почитай, каждый день, – задумавшись, сказал Васька. – Село-то рыбацкое. Ловим, продаём, тем и живём. А что вы здесь делаете? К кому-то приехали, или тоже хотите порыбачить? – и шумно отхлебнул глоточек чая.

– Мы-то? Как сказать… А ты откуда узнал, что я не один? – запнувшись, неожиданно спросил парень.

– Да стоишь, а сам на кусты оглядываешься, – не поворачиваясь, сказал Васька, – словно там кто-то ещё спрятался.

– Ишь, глазастый, – сверкнув вставленным золотым зубом, сказал парень. – Там мои друзья отдыхают. Приехали к знакомым, а дома никого нет. Вот и пришлось на берегу ночевать. Да хотели ещё двух пацанов найти. Говорят, что здесь их видели.

– Один такой маленький, но шустрый, а второй немного повыше, ростом с меня и с сумкой, да? – словно невзначай спросил Васька. – А зачем их ищете?

Присвистнув, парень невольно взглянул на кусты. Ломая ветви, на косу выбрался второй парень, в такой же одежде и толстый мужчина.

– Зачем? Как бы тебе объяснить…, – запнувшись, парень посмотрел на мужчину, стоявшего в тени куста. – Они из дома сбежали, а родители не могут их найти. Вон, это дядя маленького, как ты назвал его, а мы друзья их отцов. Случайно не знаешь, куда они поехали?

Васька понял, что перед ним те бандиты, кто разыскивает Толика. Он точно описал парней и, особенно дядю Сашу. Вон, даже кольцо сверкнуло на пальце. Васька опасался, что они не появятся, но увидев их, начал успокаиваться. Всё пока шло, как он задумал. Жулики поверили, что он видел мальчишек. Шумно отхлебнув, Васька сказал:

– Почему – они поехали? – он удивлённо посмотрел на парней. – Пацаны здесь находятся. Правда, завтра с утра, если правильно понял, Сёмка сам хотел вернуться домой. Говорит, что надоело ему такая жизнь – беспризорная. Решил, что дома будет лучше.

– Откуда знаешь? – раздался позади громкий голос. – Наверное, обманываешь?

– А зачем мне врать-то? – удивлённо спросил Васька. – Сёмка вчера мне сказал, что домой собирается, а Толян его отговаривал, но тот упёрся, как баран – уеду и уеду. Чуть не разодрались. Кое-как успокоил пацанов.

– Слышь, малый, а где они живут? – переглянувшись, спросил второй парень. – Мы же на машине приехали. И Сёмку бы забрали, и Толяна, чтобы отвезти к родителям. Вот уж они обрадуются! Может, сходишь с нами, покажешь дом?

– Так пацаны же не в селе живут, – сказал Васька и махнул рукой. – Они тоже встретили меня здесь. Попросили показать такое место, где их никто не найдёт. Сказали, что несколько дней хотят отдохнуть, а потом дальше поехать, но что-то Сёмка обиделся на друга и засобирался домой.

– Где они? – громко рявкнул толстый мужчина. – Говори поживее!

– Дядь, ты не кричи, – вздрогнув, сказал Васька и посмотрел вдаль, где светился огонёк, – а то папка услышит, мигом примчится и, тогда вам несдобровать. Он бычка одним ударом на колени ставит, а с вами запросто справится.

– Где пацаны? – чуть тише опять спросил мужчина.

– Где-где… Вон там, на острове, – махнув рукой, пробурчал Васька. – И не надо на меня кричать! Понятно? А то сяду в лодку и уплыву, а вы оставайтесь.

– Как – на острове? – ошеломлённо переглянулись они. – Хочешь сказать, что они все дни были там?

– Ага, – кивнув головой, сказал Васька. – На острове стоит барский дом. Вот они и живут в нём. Я каждый день на лодке туда плаваю, продукты отвожу, и с ними просиживаю вечерами, а то в селе скучно с пацанами. Ладно, дядь, я к папке поплыву, а то ругать меня станет, что задержался.

– Слышь, малец, можешь нас добросить до острова, а мы тебе заплатим? – сказал один из парней, и достал из кармана деньги. – На, держи, пацан.

– Ладно, отвезу, – сказал Васька и, расправив деньги, посмотрел на свет. – Правда, не фальшивые, а? А то мамка говорила, что таких ужас, сколько развелось! Сейчас, дяденьки, подождите, я лодку подгоню, – и, подбросив побольше дров в костёр, он пошлёпал по мелководью к кустам, где стояла его плоскодонка.

 

 

 

Ткнувшись носом в песок, плоскодонка остановилась. Васька, сидевший на вёслах, посмотрел на яркий высокий костёр, радуясь, что Толик сможет его заметить – это был сигнал, что он плывёт вместе с бандитами на остров. Потом, показывая, махнул рукой:

– Вы, дядь, слишком толстый, поэтому садитесь на корме, вон с тем рыжим, а то лодка будет заныривать, а третий столкнёт плоскодонку на воду и пусть остаётся на носу. Понятно? – сказал он, наблюдая, как жулики неуклюже залезали в лодку. – Быстрее, быстрее, что копошитесь?! Мне ещё к папке надо успеть, а то получу нагоняй от него.

– Ха, «Колоб», здорово тебя пацан назвал! – навалившись на носовую часть, засмеялся парень. – В точку попал – толстый. Ух, посудина! Не столкнё…, – в это мгновение, лодка соскользнула в воду и парень, не удержавшись на ногах, сделал несколько неуклюжих прыжков, стараясь схватиться за край, но споткнувшись о камень, во весь рост рухнул в воду.

Раздался громкий хохот.

Парень, весь мокрый, зацепившись за нос лодки, одним рывком перевалился через край и, усевшись, начал ругать и старую плоскодонку, и Ваську, и своих друзей.

– Эй-эй, что вы разорались? – шикнул на них Васька. – У нас не принято на реке кричать. Иначе, рыбу спугнёте.

– Да мне наплевать на вашу рыбу, – рявкнул парень и стащил с себя мокрую куртку и футболку, обнажив мускулистое тело с многочисленными татуировками. – Где я теперь просушу одежду?

– Высохнет, – наваливаясь на вёсла, сказал Васька и с любопытством взглянул на татуировки. – Ух, ты! Мы ездили с классом в картинную галерею, там тоже много всяких картин было нарисовано. Дядь, а откуда у вас столько рисунков?

– Оттуда, – буркнул парень, и начал выжимать мокрую куртку. – Слишком любопытный. Понял? Шевели вёслами, паромщик!

– Дядь, будете ругаться, я поплыву к папке, а вы, как хотите, так и добирайтесь до острова, – нахмурившись, проворчал Васька. – Ишь, не нравится…

– Ладно, пацан, ладно, – примирительно сказал толстый, – успокойся. Немного осталось. Уже к острову подплываем.

Оглянувшись, Васька заметил широкий проход в камышах, сделанный Толиком и на берегу, где была старая просека, виднелась лодка, вытащенная на песок.

– Здесь ваши мальчишки, – махнув рукой, сказал он и стал быстрее грести. – Вон лодка на приколе стоит. Значит, Сёмка ещё никуда с острова не уплыл. Наверное, спят – рановато к ним приплыли.

– Ничего, мы быстро их разбудим, – угрожающе произнёс толстый и, опомнившись, сказал. – Слышь, малый, покажи дорогу к барскому дому. Как бы не заблудиться в этих зарослях.

– Нет, дядь, не могу, – отказался Васька и махнул рукой в сторону одинокого рыбака, который стоял на приколе неподалеку от острова. – Вон уже папка дожидается. Отлупцует, что три дня стоя буду кушать. Всё, вылезайте, вылезайте! Не заблудитесь. Идите по этой просеке и никуда не сворачивайте. Она выведет вас к барскому дому. Понятно? А пацаны живут на первом этаже в угловой комнате. Крикните им, они отзовутся. Всё, дядь, я поплыл, вон папка погрозил кулаком. Сейчас будет ругать, – и, оттолкнувшись, он быстро выбрался на чистую воду и начал грести вдоль острова.

Наваливаясь на вёсла, Васька с разгона загнал лодку в едва заметный проход, встал в ней и начал быстро работать одним веслом, пока не очутился в заводи.

Едва лодка достигла берега, Васька подхватил ранец, выскочил на берег и тут услышал, как на другом конце острова раздались громкие голоса и угрожающие крики.

– Ага, один попался, – тихо пробормотал Васька, пробираясь через кусты. – Ничего, и остальных поймаем.

Выскочив на опушку леса, он спрятался за деревом и внимательно посмотрел в сторону просеки. Оттуда, сначала, появилась небольшая фигура – это был Толик, а за ним мчался парень и позади него, немного отставая, бежал толстый.

Васька бросился к барскому дому.

Пригибаясь, перебегая от куста к кусту, иногда падая в густую траву, он проползал несколько метров и, вскочив, снова бежал вперёд, постоянно наблюдая за бандитами, чтобы не отстать от них.

Он заметил, как Толик, распахнув дверь, на мгновение остановился, оглянулся на преследователей и исчез в тёмном проёме.

Васька, придерживая ранец, немного обогнал их и, укрываясь за кустарником, оббежал дом, подтянулся, забрался в комнату через окно и, прокравшись к двери, спрятался за ней и стал прислушиваться.

В коридоре раздался громкий топот ног. Было слышно, как ругался толстяк, стараясь не отстать от парня, донеслось пыхтение, потом в конце коридора взвизгнул Толик, привлекая внимание, как они договорились между собой. Бандиты бросились туда, норовя его поймать. Проскочили мимо комнаты, где спрятался Васька и, ругаясь, исчезли за поворотом.

Васька осторожно выглянул. Выбрался в коридор и, продолжая прислушиваться, на цыпочках помчался вслед за бандитами.

Остановившись возле последнего поворота, он медленно выглянул. Услышал, что жулики начали спускаться в подвал. На ходу расстегнув ранец, Васька, еле слышно шагая, медленно пошёл следом за ними. Потом донеслись глухой стук двери, когда её распахнули и торопливые шаги по тёмному коридору.

– Пора, – прошептал Васька и, прыгая через ступеньку, быстро помчался вниз.

Сбросив ранец, он с размаха захлопнул тяжёлую дверь и, схватив молоток, сильно ударил по щеколде, наглухо закрывая дверь. Нащупал гвозди, что забрал у отца, Васька включил фонарь, приставил его к стене, чтобы немного было светлее6 и принялся быстро заколачивать гвозди в толстую массивную дверь, отрезая бандитам выход.

Осветив фонариком, он увидел шляпки от гвоздей, выступающие из двери, массивную щеколду, которая полностью вошла в паз и, положив в ранец молоток с гвоздями, помчался назад.

Забежав в первую же комнату, которая попала на пути, он размахнулся и бросил тяжёлый ранец в окно. Зазвенели старые стекла, посыпались осколки, затрещали рамы и Васька, вскочив на подоконник, выпрыгнул на улицу. Подхватив упавший ранец, он побежал к дому прислуги. На мгновение остановившись, посмотрел на окна, ориентируясь, где находится второй проход, забросил в окно ранец, подтянулся, перевалился через него и свалился на кучу штукатурки и всякого мусора, едва не ударившись о большой чан, стоявший возле разбитого окна.

Васька услышал внизу шум, голоса и быстрый топот Толика, который поднимался по ступеням.

– Быстрее, быстрее! – закричал он и, едва Толик забежал в комнату, как Васька, навалившись на толстую дверь, с металлическими полосами, с размаху захлопнул её, и молотком забил щеколду в паз.

– Толян, навались на неё! – крикнул Васька другу и, хватая гвозди, принялся быстро вколачивать в дверь.

Едва он успел забить несколько штук, как раздались глухие удары и угрожающие крики бандитов, которые старались выломать дверь.

Васька торопливо забивал гвозди наискосок, цепляя не только дверь, но и дверную коробку, и половые доски. Ударив в последний раз, он шумно выдохнул, вытер мокрое лицо и оглянулся на бледного Толика, который не сводил взгляда с двери, откуда еле слышно доносились голоса бандитов.

– Всё, Толян, ловушка сработала, – шумно выдохнув, сказал Васька и уселся на грязный пол. – Никуда из неё не денутся. Теперь ты свободен. Если хочешь, в детдом отправляйся, а не хочешь, может, папка что-нибудь придумает. Он хороший у меня. Очень хороший. Правда-правда! Успокойся, Толик, слышишь?

– А ты не испугался? – дрогнувшим голосом сказал Толик, с опаской посматривая на дверь.

Сидя на полу, Васька задумался, посмотрел на Толика, на дверь, что вела в подвал, вспомнил, как он плыл с бандитами и, побледнев, тихо сказал:

– Да, Толян, страшно было. Очень страшно, – потом поднялся и уставшим голосом произнёс, – пошли к реке. На берегу посидим. Скоро, наверное, папка с участковым здесь появятся. Поднимайся, пошли, а они никуда не денутся, не бойся…, – и, выбросив ранец на улицу, медленно перевалился через подоконник.

 

 

 

Едва начало светать, Ирину разбудил тихий стук в окно. Приподнявшись, она отодвинула занавеску и заметила мужа, стоявшего с ружьём в руках, и кивком ей показал, чтобы она открыла дверь.

Зевая, Ирина набросила на плечи платок, вышла на веранду, потянулась к шпингалету, но увидела, что дверь не заперта. Подумав, что забыла её закрыть, она распахнула дверь и приложила палец к губам:

– Тише, тише, – прошептала она, кивая на кровать, где был виден Васька, который укрылся с головой ватным одеялом. – Разбудишь, мальчишку. Проходи… Что так долго?

– Сейчас, Ирин, сейчас расскажу, – шепнул Валера и тихонечко прошёл на кухню, присел на табуретку, прислонив ружьё к стене. – Фу-у-у, устали!

– Где были? – поставив чайник на огонь, спросила Ирина. – Куда ездили?

– Ох, везде ездили! – махнул рукой Валера. – По всем оврагам проехали, все старые дома проверили, вдоль старицы всё просмотрели, несколько раз на опушке леса побывали. Всех встречных расспрашивали, но никто жуликов или мальчишек не видел. Как сквозь землю провалились. Не понимаю, куда они могли подеваться?

– Ну, летом каждый кустик укроет, – зевая, сказала Ирина. – Сколько копёшек сена наши сельчане поставили? Уйма! И в каждой можно спрятаться. Оставили машину на какой-нибудь полянке, забросали сеном и никто не разыщет, а сами творят свои чёрные дела. Кстати, а про беспризорников что-нибудь узнали?

– Откуда?! – отмахнулся Валера и прислонился к стене. – Говорю же, как провалились. А они не могли исчезнуть из нашей округи! Везде сёла и деревни находятся. В любом случае, незнакомых ребят бы заметили. А мальчишки появились, и куда-то испарились. Странно… Чует моё сердце, кто-то из наших помог им спрятаться.

Ирина налила чай, поставила перед мужем, достала печенье, конфеты, пододвинула и, присев на краешек табуретки, сказала:

– Вчера, когда вы с Иваном уехали, наш Васька начал разговор про беспризорников. Хотел, чтобы мы одного усыновили. Я оборвала его, заворчала, что отец каждый день какого-то мальчишку вспоминает, а тут ещё и ты лезешь. Тогда он зевнул и сказал, что пойдёт спать и, чтобы его утром не будили. Да, а где сейчас Ваня?

– На телефоне сидит, всех обзванивает, предупреждает про бандитов и, чтобы поглядывали за чужими ребятами, если такие появятся в их сёлах. Я посоветовал, чтобы ребят не задерживали, а проследили, куда они направятся. Ты говоришь, что Васька завёл разговор про беспризорников, да? Интересно… Когда мы были на реке, он тоже всё пытался меня уговорить, чтобы мы усыновили детдомовца. Что-то странным мне показался этот разговор. А в последние дни заметил, что он и к Танюшке по-другому стал относиться. С чего бы, а, Ирин? Ох, мне кажется, что-то он скрывает от нас. Да ещё каждый день продукты из дома унос… Ирин, где сейчас Васька? – оборвав, нахмурившись, спросил Валера.

– Спит на веранде, – пожав плечами, сказала она. – Где же ему ещё быть?

– Ну-ка, проверь, – попросил Валера.

Поднявшись, Ирина снова зевнула, подошла к двери, открыла, выглянула, всматриваясь в предутренний полумрак, и тихо прикрыла дверь:

– Сказала же – спит! Лежит и даже ни разу не пошевельнулся, – передёрнув плечами, сказала она, поправляя платок на плечах. – Вчера набегался, теперь отсыпается…

– Говоришь – не шевелится? – нахмурился отец и резко вскочил. – Ну-ка, ну-ка, дай я взгляну на него, – и, выскочив на веранду, потрогал, а потом сорвал одеяло. – Сбежал, сорванец!

Перед ним на подушке лежала тыква.

– Ой, мамочка, – прижав руки ко рту, тихо ойкнула мать.

– Это у нас вместо голов находятся тыквы! – громко гаркнул отец и заметался по веранде. – Мальчишка обвёл нас вокруг пальца, а мы даже не заметили и не догадались! Сколько раз он намекал об усыновлении! А мы пропустили слова мимо ушей. Ох, Васька, Васька… Что же ты натворил, сынок? Где же тебя искать-то? – он на мгновение замолчал, о чём-то вспоминая, потом рявкнул, – Иринка, бегом к брату, к Ивану! Пусть захватит с собой оружие и поднимает наших охотников. Кажется, я знаю, куда он подался… Бегом, я жду!

Набросив на себя старый халат, она босиком помчалась через проулок к дому Ивана, где в оконце был заметен свет лампы.

Оставшись один, отец схватил ружьё, проверил патроны, вытряхнул из сейфа несколько пачек, отобрал с жаканами, рассовал по карманам и, выскочив во двор, заметался по нему, дожидаясь участкового и охотников с оружием.

Взвизгнули тормоза милицейского УАЗа, и машина остановилась возле калитки:

– Валер, что случилось? – из неё донёсся голос участкового. – Зачем охотников поднял? Да… Машину обнаружили в соседнем селе в заброшенном сарае. Значит, бандиты добирались сюда пешком.

– Подвиньтесь, – Валера с трудом втиснулся в машину. – Иван, гони к речной косе, где стоят лодки. Могу точно сказать, что мальчишки находятся на острове и, скорее всего, туда уже добрались и бандиты.

– Откуда знаешь? – не оборачиваясь, спросил участковый, внимательно глядя под колёса, съезжая по косогору к реке. – Кто сказал?

– Догадался, когда Васька опять завёл разговор, чтобы усыновить детдомовца, – держась за сидение, буркнул Валера. – А ночью исчез из дома. В последние дни он зачастил плавать на остров, и постоянно брал с собой продукты. Место, где ребята могут находиться – это барская усадьба или дома прислуги. Он вчера вернулся оттуда весь перемазанный ржавчиной. Чем они занимались? Ох, чую, Васька что-нибудь придумает! Ну, попадись мне в руки, так всыплю, неделю сесть не сможешь, – тихо пробормотал отец и крикнул, выпрыгивая на ходу из машины, – стой, Иван, приехали!

Добежав до края обрыва, он остановился, потом пригнулся и спрыгнул вниз, стараясь удержать равновесие. Оказавшись на песчаной косе, бросился бежать к едва горевшему костру и, остановившись возле него, присел, внимательно всматриваясь в следы.

– Мужики, торопитесь! – не поднимаясь, крикнул он. – Васька посадил бандитов в лодку, и поплыл с ними на остров. Быстрее! Где ваши лодки? Подгоняйте сюда, пока мы с Иваном всё здесь проверим. Живее!

Освещая фонарями, они стали внимательно рассматривать следы на влажном песке. Отец взял кружку, принюхался, сделал небольшой глоток, поднял фантик от конфеты. Приложив ладонь к следу, сразу определил размер мужской обуви. Проверил остальные и сказал, что здесь, кроме Васьки, было ещё три человека.

– Точно, Валер! – кивнул головой участковый. – Бумага на троих пришла. Значит, они все направились на остров. Но до сих пор не могу понять, зачем им понадобились мальчишки. Да, кстати, своего-то мальца не разыскал? Давай, ищи-ищи… Если и правда, беспризорник, наведём справки о нём, а потом помогу с усыновлением. Не раздумал?

– Да я сразу его домой заберу, если где-нибудь мне попадётся, – не поворачиваясь, сказал Валера. – Не дело, что в наше время ещё есть беспризорники, не дело…

– Ну и правильно, – махнув рукой, сказал Иван и поднялся. – У вас сынок появится, да и ребятам веселее будет. Всё, Валер, лодки прибыли.

Возле берега, урча моторами, стояли две лодки. Едва участковый с Валерой запрыгнули в них, как они сорвались с места и понеслись к острову, что виднелся в утренних сумерках.

 

 

 

Наклонившись над глубокой ямой, Васька посветил фонариком и ехидно спросил:

– Слышь, дядька, сидеть-то удобно? – и, не удержавшись, звонко засмеялся.

– Да я тебя из-под земли достану! – донёсся злой голос и оттуда вылетел кусок земли.

– Ага, вот и достань, – продолжая смеяться, сказал Васька и, прицелившись, бросил в парня небольшой камешек. – Ты же и так под землёй находишься. Не дёргайся, дяденька, скоро за вами приедут. Здесь не оставят тебя.

Внизу послышался шум, шорох осыпающейся земли и резко изменившийся голос:

– Слышь, пацаны, помогите выбраться отсюда, а я вам столько денег отвалю, что в жизни не видели.

– Не-а, не верю, – посматривая в яму, сказал Васька. – Поможем, вылезешь и сбежишь. Лучше скажи, где они находятся, а мы проверим – обманываешь или нет. Если правду говоришь, тогда ещё подумаем.

– Пацаны, у меня много денег, – снова донёсся голос бандита. – Они лежат в тайнике, чтобы их никто не нашёл. Если вылезу, слово даю, долю вам отсчитаю.

– Толян, – повернувшись к другу, сказал Васька, – тебе нужны деньги?

– Зачем? – сидя на бревне, сказал Толик. – У меня полная сумка с деньгами и золотом валяется, даже не знаю, что с ними делать. Да ещё маленький клад нашёл. Нет, Васёк, мне не нужны деньги.

– Вот, слышал? – Васька махнул рукой. – Толяну не нужны. Я тоже не нуждаюсь. О, придумал! Когда за вами приедут, я скажу, что у тебя деньги спрятаны. С ними поделишься. Хорошо? Ладно, мы на берег пошли. Ну, пока… – и, помахав рукой, он осторожно обошёл яму и направился по просеке.

– Да я вас…, – опять донеслось из ямы.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Васька. – Если вылезешь…

Перелезая через упавшие деревья, мальчишки добрались до берега. Постояли, прислушиваясь к всплескам рыбы, к первым сонным голосам птиц, посмотрели на утренний туман, что стелился над рекой и, вздрагивая от прохладного ветерка, уселись на борт лодки, что уткнулась носом в песок.

– Толян, я не понял, про какой клад ты сказал? – толкнув друга, спросил Васька. – Пошутил, да?

– Почему? Нет, – сказал Толик, посмотрел на грязные руки, вылез из лодки и, присев возле воды, начал отмывать их песком. – Ух, как мы перемазались! Клад… Да я случайно его нашёл, когда полез на чердак, чтобы камин починить – дым не выходил. Пробил отверстие в трубе, а там какой-то свёрток был привязан к верёвке. Достал, развернул, а в нём лежали брошки и колечки с камнями. Посмотрел, покрутил и закопал возле дома. Пусть пока лежат. Потом скажем твоему папке, он знает, куда их сдают. Пусть отвезёт.

– Ух, ты, – восхищённо протянул Васька, – клад отыскал! А мне, кроме мелочи, ничего не попадало.

– Радуйся, – тихо сказал Толик. – Деньги – это зло. Ты же видел, сколько времени за мной гонялись, чтобы отнять деньги, какие они у людей наворовали. Знаешь, Васька, если была бы возможность, я бы все драгоценности обменял на семью. Жаль, что не получится. Знаю, что не вернёшь мамку с папкой, но я хочу жить, как ты живёшь, как другие мальчишки. Пусть бы мне попадало, если нахулиганю, главное, что это была бы моя семья. Понимаешь? Моя!

Привалившись к борту, Васька нахмурился и с неохотой сказал:

– Знаешь, Толян, я старался поговорить с папкой и мамкой, чтобы усыновили детдомовца, а мамка сразу меня оборвала, будто батя и так каждый день вспоминает какого-то беспризорника, которого встретил на рынке. Да и он говорил мне, что до сих пор не может забыть его взгляд. У меня же папка хороший. Бывает, что ремнём стегнёт, но это же за дело! Я виноват, что-нибудь натворю, а он сердится. Эх, жил бы ты с нами! Вон, я же рассказывал про дядю Ваню. У них, аж шестеро детей! Во, весело в доме! Эх, нам бы та…, – и, замолчав, он внимательно прислушался.

– Что там, Васёк? – споласкивая руки, спросил Толик.

– Не шуми, тихо! – Васька взобрался на борт лодки, приложил ладошку к глазам и, прищурившись, долго смотрел в сторону села. – Две моторки сюда летят. Ух, скорость! Мне кажется, что… Точно, папка сидит в лодке! Догадался, что мы на острове находимся. Я же говорил, что мой батя… Ой-ёй, вот уж задаст ремня! – он медленно уселся на место и притих, с опаской посматривая на реку и прислушиваясь к приближающему шуму моторов. – Ох, попадёт же мне! – и съёжился.

– Чего испугался? – нахмурившись, сказал Толик и несколько раз мигнул светом фонаря, когда появились лодки. – Вместе ответим. Пусть обоих наказывают. Главное, что бандитов поймали. Всё, готовься…

Лодки, резко сбавляя ход, повернули к берегу и, выключив моторы, по инерции быстро подлетели и остановились, уткнувшись днищами в песок.

Отец, выскочив из лодки, пробежал мимо Толика, сидевшего на корточках, сбросил ружьё и, нахмурившись, начал расстёгивать ремень.

– Ну, Васька, – подошёл и грозно сказал он, – ох, сейчас отлуплю! Скидывай свои портки, – и, не удержавшись, заметив испуганный взгляд, обнял сына. – Живой, Васёк, живой! А где же мальчишки?

– Какие? – сначала не понял Васька. – А-а-а, вон один сидит, а второго и не было. Он же домой уехал, а Толян сюда приплыл.

Оглянувшись, отец увидел спину худенького мальчишки, которого окружили охотники с участковым и что-то у него спрашивали.

– А куда бандиты делись? – снова схватив ружьё, нахмурившись, спросил отец.

– Это… Того…, – запнулся Васька, потом махнул рукой. – Один в яме сидит, ждёт, когда его вытащат, а остальные в подвале находятся в барской усадьбе. Папка, ты успокойся. Они никуда не денутся. Правда-правда! Мы двери захлопнули, чтобы они не сбежали.

Недоверчиво посмотрев на сына, не оглядываясь, подозвал участкового.

– Ты слышал когда-нибудь, Вань, что пацаны с бандитами смогли справиться? – сказал он. – Что-то мне не верится. Ну-ка, отправь мужичков, чтобы остров прочесали.

– Валер, тот мальчишка тоже говорит, будто бандиты в подвале сидят, – обескуражено сказал участковый и взглянул на Ваську. – Как же вы справились с ними?

– Да легко! – шмыгнув, гордо сказал Васька. – Они сами себя в ловушку загнали, какую мы приготовили. Правда-правда! Папка, ты помнишь проход из барской усадьбы в дом прислуги? Вот там они находятся. Нет, никуда не сбегут! Мы хорошо их заперли. Вон, пап, можешь у Толяна спросить. Он был главной приманкой, а я только двери закрывал за ними. Правда, Толян?

Оглянувшись, отец внимательно посмотрел на мальчишку, медленно к нему подошёл, присел, долго всматривался в лицо, что-то тихо у него спрашивал и, нерешительно проведя мозолистой рукой по взъерошенным волосам, крепко прижал его к груди.

Сидя на краю лодки, Васька с недоумением смотрел на них. Потом не выдержал, спрыгнул, подошёл к ним и дотронулся до отца, который продолжал обнимать его друга.

– Пап, что с тобой, пап? – удивлённо спросил он. – Что случилось?

Отец встал, рывком поставил Толика на ноги и сказал:

– Ты знаешь, кто это такой? Знаешь, кого ты спас?

– Кого-кого… Толяна, который стащил деньги у бандитов, а что? – с недоумением продолжал смотреть Васька.

– Нет, Васёк, это не просто Толян, а тот мальчишка, которого я разыскивал столько времени. Понял?

– Не может быть! – воскликнул Васька, но увидев, как отец глядел на друга, закричал. – Папка, значит, теперь мы будем…

– Да, Васёк, да! – обнимая ребят, сказал отец и, повернувшись к участковому, крикнул. – Иван, без меня сможете справиться с жуликами?

– Конечно! – сказал участковый и подошёл к ним. – А ты куда собрался?

– Ты знаешь, кого мой Васька прятал столько дней? – подтолкнув вперёд Толика, сказал отец. – Это же тот малец, которого я старался разыскать! Да, я не ошибаюсь. Я сердцем чувствую, понимаешь, сердцем!

– Н-да уж, дела-а, – посмотрев на лицо отца, протянул участковый. – Кому расскажешь – не поверят. Всё, садитесь в лодку, и плывите домой. Пусть Ирина порадуется. Наконец-то, нашёлся! Завтра забегу в гости. Не забудь на стол накрыть, да чаем угостить, а сейчас мы побежали в барскую усадьбу, – и, повернувшись, быстро направился к охотникам.

– Ну, сынки, можно домой отправляться, – сказал отец, когда ребята залезли в моторную лодку. – Мамка заждалась нас…

– Там же спрятаны…, – оглянувшись на остров, Толик махнул рукой.

– Потом, сынок, потом, – перебив, сказал отец. – Поехали, дома всё расскажешь.

– Пап, подожди-ка, – шлёпнув себя по лбу, сказал Васька и, поднявшись, громко крикнул. – Дядь Вань, не забудь с собой взять клещи или гвоздодёр!

– Зачем? – оглянувшись, спросил участковый.

– Поймёшь, когда двери увидишь, – засмеялся Васька, подтолкнув Толика, и дотронулся до отца. – Всё, папка, заводи мотор. Мамка заждалась дома…

И моторная лодка помчалась к деревне, где ждала мать. Где должна была начаться новая жизнь. И она начнется…

 

© Смирнов М.И. Все права защищены.