ХОЛОДНЫЙ СВЕТ ОЛЕГА
2021 год. Сентябрь. Факультет журналистики краевого университета. Вторая час третьей пары.
Аркадий Кириллович, заведующий кафедрой литературной публицистики, бодрый старичок лет семидесяти пяти, кинул недобрый взгляд на неразлучную парочку студенток, устроившихся на самом верхнем ярусе лекционной аудитории.
Завидев это, Зойка и Маринка синхронного убрали смартфоны, на экранах которых демонстрировали друг другу фотки знакомых парней, и уставились на Пенсне. (Такую кличку профессор получил за категорический отказ носить очки, предпочитая им оптическое устройство, держащееся благодаря пружине, сжимающей переносицу).
Лектор кивнул и продолжил:
– Журналисты должны быть полиглотами. В силу профессии они обязаны разбираться буквально во всём: от истории человечества до особенностей расщепления атомного ядра. Но в отличие от учёных, мы должны донести до читателя, слушателя, зрителя информацию в самом доступном виде. Если созданный текст будет изобиловать специальными терминами, то его поймут лишь те, кто их придумал или изучал. Впрочем, я отвлёкся. Как вы помните, тема нашей сегодняшней лекции...
Договорить не успел, так как оглушительный звонок возвестил об её окончании.
– Свободны, – недовольно буркнул Аркадий Кириллович, кроме вон той парочки, – он указал на подружек.
– Вас, барышни, я попрошу задержаться. Скажу более, в отличие от сокурсников, коим я выдам задание при следующей встрече, вы получите его прямо сейчас.
– Будьте любезны, покажите те средства коммуникации, кои так мешали вам слушать лекцию.
– Неужто конфискует, – подумала Зойка, неохотно доставая из сумки гаджет и положила рядом с Маринкиным.
– Можете продемонстрировать как светят их фонарики.
Ничего не понимая, девушки нажали кнопки. Яркий свет вырвался из смартфонов и озарил близлежащее пространство.
– Вот о нём и напишите статью. Пока в соавторстве, – буркнул преподаватель, протирая пенсне.
– О фонарике? – поинтересовалась Марина.
– Нет, конечно. О том человеке, который умер в январе
далёкого сорок втором года от голода в блокадном Ленинграде, не дожив до тридцати девяти лет.
В аудиторию стали входить студенты параллельного курса и Аркадий Кириллович, подхватив папку с бумагами поспешил к выходу.
США. Двадцатые годы прошлого столетия. Редакция журнала «Новости радио мира»
– Я, наверное, до конца жизни не пойму этих русских: устроили революцию, прогнали царя, передрались друг с другом; в стране до сих пор разруха, люди голодают, но они при этом умудряются придумывать то, о чём мы, сытые и пахнущие одеколоном, даже и не помышляем, – размышлял главный редактор расхаживал по кабинету, озадаченно теребя подбородок.
– Сэр, извините, но я не понял, – руководитель отдела «Зарубежной информации» лихорадочно перебирал в памяти сообщения из далёкой России. Их было мало и ничего интересного в них не обнаруживалось.
– Это говорит о том, что ваши люди работают из рук вон плохо – начальник насупил брови, что говорило о крайней степени его недовольства:
– Вы слышали об изобретателе Лосеве?
И не дождавшись ответа, хозяин кабинета бросил на стол газету, с обведённой ручкой заголовком: «Мистер Олег Лосев из России за сравнительно короткий промежуток времени приобрёл мировую известность, в связи с его открытием осциллирующих свойств у некоторых кристаллов...».
– Ступайте и немедленно подготовьте передовицу об изобретённом в Советском Союзе, (эээ...как бы его по точнее назвать?) приспособлении, товарищ Лосев, увы, об этом не позаботился. Французы первыми окрестили его кристадином, оставим за ними пальму первенства. Дело в конце концов не в названии изобретения. Главное, что эта штуковина даст возможность избавить радиоприёмники от ламп, сделает их компактными и дешёвыми. И, наконец, главное – этот русский простак опубликовал схемы, нисколько не позаботившись о патенте. Так сказать, сделал широкий жест и подарил изобретение радиолюбителям во всех странах. Его оплошность наша редакция незамедлительно исправит.
Главред наклонился к переговорному устройству и гаркнул:
– Юриста ко мне, живо.
После этого черкнул в блокноте. «Обязательно включить в будущий документ пункт, согласно которому все производители и торговцы в мире предупреждаются о запрете использования этого слова без согласия «Новостей радио»!
2021 год. Общежитие Факультета журналистики
Зоя расположившись на подоконнике, смотрела в планшет и делала пометки в маленьком блокнотике.
– Маринка, обещай сейчас же!
– Что тебе обещать? Мы с сегодняшнего дня и до завершения этой работы отказываемся от сладкого и переходим на здоровую, малокалорийную пищу.
– Нет. Мы же студентки, а не садистки. Обещай, что каждый раз будешь лупить меня по руке, как только она на лекции тянется к сумке, в которой лежит смартфон. Не пялились бы в него – не получили ли бы это малопонятное задание.
– Могу успокоить. Наши ребята никуда не пялились, и что? Пенсне им подсунул работёнку похлеще нашей. Найти осетина изобретателя фотонаборной машины. Я слышала, они даже во Владикавказ рвануть хотят, ибо материала в инете кот наплакал, – Марина вздохнула и продолжила, – а нам в какие края податься, чтобы инфу об этом «почти вещем» Олеге раздобыть?
Зойка соскочила с подоконника, подошла к подруге, ткнула пальцем в стекло планшета:
– Смотри, что я нарыла! Оказывается, он совсем не старый. Двадцатник всего-то разменял. Как и мы, студентом был, когда изобрёл первый в мире полупроводник и изготовил приемно-передающие устройство на нём.
Эта штуковина давала возможность не только ловить радиосигналы, посланные с большого расстояния, но ещё и передавать их. Погляди, что писали радиолюбители того времени. «Приёмное устройство с конструкции Лосева позволяет в Сибири, в Томске слышать Москву и даже заграничные станции». «Кристадины молодого учёного теперь можно купить в специализированных магазинах страны по цене один рубль двадцать копеек.»
– Но причём тут фонарик? – бесцеремонно перебила подругу Марина, – нам что поручили? Забыла?
– Да, помню я, помню! Только вот детектор из цинкита и лампочка в один доклад никак не складываются. Может быть, Олег и фотовспышку тоже изобрёл? Парень-то гений от природы. Как считаешь?
1935 год. США. Подкомитет конгресса по товарным знакам и изобретениям
Заседание затянулось надолго. Присутствующие устали и демонстративно поглядывали на часы.
Наконец, председательствующий достал из папки последний лист.
– Олег Воладимировитч Лосев. Изобретатель приёмника, позволившего американским потребителям избавиться от громоздких радиоламп, и, следовательно, от тяжёлых батарей питания. Как у него обстоят дела? Что ещё полезного для нашей страны придумал? Кто желает поделиться информацией?
– К сожалению, ничего существенного, – с места поднялся Эдвард Вайс, самый молодой член подкомитета, недавно с отличием окончивший Гарвард.
– Поясните, – председательствующий вытер платком потную лысину, – если человек научился ездить на велосипеде, то до конца жизни уже не разучится. Если изобретатель, тем более такой, как этот русский, начал что-то придумывать, то его не остановить! Неужели за прошедшее десятилетие ничего интересного не создал? Вайс, я вам не верю. Такого не может быть!
– К сожалению, это так. Я внимательно слежу за публикациями из СССР, особенно за теми, где упоминается фамилия Лосев, – начал горячиться Эдвард, – лаборатория в Нижним Новгороде, там трудился Лосев, по результативности исследований не уступала нашей Bell Laboratories. Они не делили науку на прикладную и фундаментальную, сотрудники занимались этими направлениями одновременно. И это было продуктивно.
– Вы говорите о лаборатории в прошедшем времени, – перебил Вайса председатель, – у Советов не нашлось денег для её финансирования? Я правильно понимаю? Если так, то нам следует обратиться в соответствующие органы, чтобы этот парень, как можно скорее, оказался за океаном. Продолжайте, мы внимательно слушаем.
– После смерти Ленина лабораторию подчинили Тресту заводов слаботочной электропромышленности, а затем ещё какой-то другой конторе со сложно произносимым названием. У той были свои планы, и она решала иные задачи. Лаборанта Лосева перевели в группу фотодетекторов. А в этом году он вообще остался без работы. Подрабатывает ассистентом на кафедре физики медицинского института. Насколько мне известно, серьёзной наукой не занимается.
– У вас всё? – председатель, убрал лист в папку.
– К счастью, нет. В 1923 году русский, экспериментируя с парой «карборунд – стальная проволока» обнаружил, что в точке контакта двух разных материалов появляется слабое свечение. Вот здесь публикации по результатам опытов Лосева и обнаруженном им эффекте, считаю, что данное открытие найдёт применение в промышленном производстве, – Вайс положил на стол председателя несколько газетных вырезок.
Наши дни. Библиотека Краевого университета
Подружки, обложившись горой книг и журналов, увлечённо спорили, не обращая внимания на неоднократные замечания сотрудницы читального зала.
– Маринка, предлагаю начать так, – Зоя подняла палец вверх. – До семидесятых годов прошлого века американские учёные называли все светодиоды только Losev light то есть свет, Лосева. Правда, в период обострения холодной войны им употреблять этот термин запретили.
– А я предлагаю другое, – Марина рылась в записях, пытаясь отыскать нужную цитату. – Шесть лет назад Нобелевский комитет вынес странное решение: присудить Нобелевскую премию в области физики за «изобретение эффективных синих светодиодов, обеспечивающих яркие и энергосберегающие источники белого света» японским учёным Исама Акасаки и Хироси Амано, а также гражданину Соединённых штатов Сюдзи Накамура. Российская академия наук не протестовала. Может быть, потому что награда, согласно уставу комитета, присуждается исключительно ныне живущим.
Зойка задумалась, усердно грызла кончик шариковой ручки, а потом вдруг выпалила:
– А давай начнём так. «В Армавире запустили завод по производству светодиодов Олега Владимировича Лосева!»
ГОСПОЖА ПОГОДА
Известная в узких кругах поэтесса Элеонора Лерура, покусывая губы вышла из рынка, с красноречивым названием «Восточный Базар». Женщина злилась на весь мир. А если конкретно, то на торговца мясом за то, что не захотел дать скидку в полсотни рублей, а ведь раньше уступал, «за красивые глазки», на зеленщицу (подсунула пучок увядшей петрушки), на продавца мандаринов, в общем, на всех представителей класса торгашей!
Поэтесса присела на скамейку рядом со старичком, облачённым в видавший виды, но ещё опрятный костюм, и вышедшую из моды шляпу. Стала сосредоточенно изучать содержание сильно похудевшего кошелька.
– К сожалению, финансами сегодня помочь не смогу. С утра уже весь лимит по этой статье исчерпал, да к тому же у вас и лотерейного билета не имеется, – услышала Лерура удивительную фразу и уставилась на соседа. Тот молчал, но в голове поэтессы продолжала звучать его тихая и правильная, речь.
– Вот ежели бы вы вместо зелени купили билет спортивной лотереи то с моей помощью внесли в клеточки правильные циферки и получили бы денюжки, а так, увы... На грабёж и другие противозаконные действия я толкать не имею право, это не по нашему ведомству проходит. Такие дела исключительно по канцелярии Вельзевула.
– Во-первых, я ничегошеньки не понимаю, а во-вторых, кто вы? – подумала Элеонора, но сосед её услышал.
– Ой, простите. Возраст, знаете ли. Забыл представиться. Бенефактор, старший благодетель. У нас там, как и здесь, годы выхода на пенсию повысили. Вот и приходится, несмотря на выслугу лет, мотаться по командировкам то в ту страну, то в эту. Сегодня вот на рынок отправили, и чего, спрашивается, я здесь не видал? И первому, и второму одного и того же не хватает: средств оплаты товаров и услуг, то бишь, банальных бумажек, именуемых денежными знаками. А купюр для материальной помощи в кассе выдали - кот наплакал. На два подброшенных кошелька только и хватило.
В голове поэтессы мгновенно щёлкнул тумблер: «Киски! Вискаса забыла купить! Вот растяпа. Они для меня в шесть лапок стихи на компьютере набирают. Редакционное задание выполняют, стараются, а я им ни рыбки, ни сухого корма. Тут ещё странный тип, если не сказать хуже, привязался, ерунду несусветную несёт».
Она вскочила с места и бросилась к ларьку с яркой вывеской «Кошкина кашка».
– Это вы зря, я ведь и обидеться могу, – продолжал звучать в голове скрипучий голос, предполагал дать вам управление погодой на месяц, а теперь получите всего на неделю, и ни секундой больше.
Лерура хотела в ответ подумать что-нибудь обидное, в стихах. Выдать парочку ехидных катренчиков, но не решилась, а вдруг он и правда оттуда, из небесной канцелярии, а она старика ямбом двустопным чуть не обложила, прости, Господи.
В это время в квартире поэтессы
– Значит так, – белый кот, по кличке Барон, самовольно возложивший на себя обязанности хозяина дома на время отсутствия Леруры, раздавал указания четвероногим коллегам:
– Мурка, на тебе любовная лирика, и чтобы не никакой глагольной рифмы, как в прошлый раз. Понятно? Черныш, тебе – как обычно, стихи для детей, короткие, но образные. И не забываете про сроки! Они подкрадутся! Незаметно!
– А сам то? Что делать станешь? – возмутилась беспородная кошка Мурка, – опять на диване развалишься и станешь утверждать, что очередную фабулу обдумываешь.
– Втроём на одном компе сложно работать. Монитор только на две части делится, разве не знаете?
– Ничего, я на планшете лапками по стеклу постучу, не привыкать, - огрызнулся, чёрный как уголь, котёнок Черныш и поспешил к окну, на подоконнике которого стоял на подставке его рабочий инструмент.
Час спустя
Творческую атмосферу, царящую в квартире, нарушил скрип никогда не знавших смазки дверных петель. Три пушистых создания мгновенно покинули рабочие места и устремились навстречу любимой хозяйки.
– Пушистики, привет! Увы, на «Вискас» денег не хватило, уж извиняйте, зато я килечки купила. Сейчас под горячую струю поставлю, чтобы быстрее разморозилась. И вуаля! Почти, что свежевыловленная вкуснятина для усатых трудяг, персонально в каждой миске.
Она открыла дверь в ванную и обомлела.
С потолка свисал морской канат.
Опустив покупку на дно ванны женщина, не долго думая, что есть силы дёрнула за него.
В ту же секунду за окном раздался страшный грохот, сверкнула молния, и из «слабой облачности» полил тропический ливень.
Надо же как повезло, успела до дождя домой добраться, – подумала Элеонора, отпуская канат.
Потоки воды мгновенно иссякли, и из-за туч выглянуло ласковое солнышко.
Тем временем поэтесса сходила на кухню за табуреткой, дабы став на неё, отрезать верёвку, и как можно выше. И затем, с этим предметом отправиться к соседям, на второй этаж, для экстренного выяснения отношений. «Ну, я понимаю, ремонт. Дело святое, но зачем же эту дрянь вниз опускать?»
Взяв, не знавший точилки, кухонный нож Лерура взгромоздилась на табурет и отодвинула край каната.
От сильного порыва ветра окно в зале распахнулось, сбросив на пол котёнка вместе с планшетом. Заслышав звук падающих предметов, поэтесса отпустила «инородный предмет» и метнулась в комнату.
Черныш, уподобившись вратарю сборной, в падении поймал дорогущую вещь, но упал не на лапы, как все представители семейства кошачьих, а на спину, правда не на свою, а на Муркину, вовремя подоспевшую на помощь собрату по творчеству.
Женщина выглянула в окно. Там обнаружилась тихая, тёплая и приятная погода.
Сопоставив факты и припомнив слова старика, со странным именем Бенефактор, поэтесса поспешила к соседке Зинке. Надо же с кем-то поделиться сногсшибательной новостью.
Кошки, не дождавшись угощения, разом вспомнили, что они всё-таки хищники и добывать пищу самостоятельно им положено по статусу.
Каждый из них носом чуял, что заветная рыбка тут рядом, по ту сторону чугунного препятствия. И путь к еде упростится, если вскарабкаться по канату. Жребий, кому лезть первому, кидать не стали. Бросились на него одновременно с трёх сторон.
То, что творилась с погодой в городе в тот день, я описывать не буду.
Об удивительном природном феномене подробно и в красках писали местные газеты и даже показывали короткий сюжет по центральному телевидению.
Семь дней спустя
– Товарищи, попрошу соблюдать социальную дистанцию. В нашем городе её ещё никто не отменял. Отошли друг от друга на полтора метра. И масочки, пожалуйста, не снимать. Товарищ! Да, да вы с бородой и усами, отпустите девушку! Так прикасаться можно только после посещения ЗАГСа, да и то не всем, и уж точно не в очереди в офис ООО «Госпожа погода», – охранник, облаченный в «элегантный» спецназовский комуфляж, соблюдал максимально возможную любезность. Ибо на вчерашнем совещании руководитель фирмы Элеонора Лерура строго предупредила, что не потерпит никакой грубости в общении с клиентами и уволит всякого, из уст которого сорвётся хоть одно бранное слово.
– Наше предприятие высокой культуры обслуживания, – утверждала она, по очереди почёсывая за ухом трёх питомцев.
Мужчина! Ну куда прё.., – осеклась секретарша Зиночка, сидящая за столом в подъезде дома рядом с квартирой поэтессы, – почему без очереди? Талончик на нашем сайте оформил? Распечатал?
Но получив презент, в виде скидочной карты магазина стройматериалов, сменила тон, приподнялась с места и прошептала:
– Проходи, только быстро, очередь не задерживай.
– Кали*, глава погоды – ти обязан мне помочь, я дэнэг дам. Много, – нахальный кавказец, оттолкнув очередников, ворвался в комнату:
– На Канары еду! Завтра, с дэвушкай. Персик! Фигурка, во! Глазки, как твой кошка, тока сыные. Дэлай так, что б, там солнце всегда и ветер, но слабый. Тогда волосы у нэё...
– Не могу. Я исключительно по нашему городу и его окрестностям, – перебила его Элеонора.
– А дождь можэшь? Всю нэдэлю? И тогда мы с пэри** из номера ни нагой, цэлые сутки в пастэли. Вах, как харашо, – он хотел ещё что-то добавить, но завидев в дверях могучую фигуру охранника мгновенно трансгрессировал*** за пределы здания
– Понимаете, у меня дело государственное, наиважнейшее! – горячился посетитель в новенькой строительной спецовке. Я прораб, точнее останусь им, если вы поможете. Дело в том, что мы в прошлом годе выкопали котлован под фундамент торгового центра, потом вдруг халтурка образовалась, виллу надо было быстренько сварганить одному толстосуму. Ну и, понятное дело, всей бригадой – туда. Только сегодня вернулись. Мама родная. Машины-бетономешалки стоят. Раствор срочно заливать надо. А как это сделать, ежели там болото образовалось. Осушите, пожалуйста, ну что вам стоит. Надежда только на «Поветелей природы», ибо насос ещё на вилле издох напрочь. А я за это здесь такой евроремонт сбацаю, соседи от завести не то, что локти, руки искусают. Ребята, могут, че слово. Только спасите. Ведь бетон в машинах! Твердеет с каждой минутой!
– Девушка, женщина, госпожа, товарищ, – бубнила очередная посетительница, – мне бы дождик на дачу. Десять соток, устала я лейку от колонки таскать, годы, понимашь, уже не те. Спина болит, отваливается. А координаты GPS, нашего участка, унук снял, вот к заявке прилагается, с энтого интерн.., будь он неладный. Чтобы, значит, не промахнуться, с орошением. А я за это вот чего…
Она поставила перед поэтессой плетёную корзину:
– Тут всё свежее: и петрушка, и укропчик, и лучок.
Лерура узнала торговку с рынка, всучившую ей второсортную зелень, убрала подношение под стол, вздохнула и направилась в ванную, повторяя про себя:
– Замах влево, означает слабые осадки, и не забыть при этом повторять широту и долготу местности. Три дёрга вниз - жара тропическая, для осушения котлована.
Однако в ванной комнате канат, ставший уже привычным, не обнаружился. Не было его и в коридоре, и даже в зале. Лишь вездесущий Черныш катал по полу комочек бумаги. Поэтесса нагнулась и отобрала игрушку. Развернула.
«Семь дней истекло. Чем мог – помог. Не груби старшим! Даже в мыслях. С уважением и почтением. Бенефактор, старший благодетель.»
Перечитав содержимое ещё раз, Элеонора хотела разреветься, но передумала и, присев на корточки произнесла:
– Киски, хоть сюда. Быстренько, – затем погладив каждого пушистика по спинке, строго сказала, – как обстоят дела с редакционным заданием? Тексты готовы? Впрочем, сейчас это уже не важно. Мы переходим на стихи о природе. Бароше, как мужчине, поручаю самое сложное – поэмы о жаре и ливнях. Мура, пишешь о дожде и граде. Чернышу остаётся самое простое – солнышко, ветерок, радуга, ну и всё такое, радостное. А вдруг, кошечки, ваши стихи станут вещими. В наше время всё бывает. Согласны со своей хозяйкой?
* Женщина (груз.)
**Доброе волшебное существо в образе прекрасной крылатой женщины, охраняющей людей от злых духов (в персидской мифологии).
*** Фант. переместиться в другую точку.
НЕИЗВЕСТНАЯ КАТАСТРОФА (на основе реальных событий)
Поздняя осень 1952 года. Ночь. Петропавловск-Камчатский.
Общежитие Петроморфлота.
Комната команды траулера «Имени второго партсъезда»
Механик Андрей Сковорода и рулевой матрос Сергей Ворсклин в ожидании старенького вахтенного автобуса забивали доминошного «Козла». Костяшками старались не стучать ибо стены в общежития, построенной наспех ещё в довоенные годы, были не бумажные, но тонкие, и звук из комнаты в комнату передавался почти без искажений.
– Рыба, – в полголоса пробасил Андрей, размахнулся и тихонько опустил костяшку на стол.
– Будет тебе «рыба» и много. Выйдем с рассветом в море, там селёдки, крабов и морской капусты хоть… – он хотел ещё что добавить, но стол, кровать и пара табуреток дружно взлетели вверх, а здание тряхнуло так, что от оконных стёкол не осталось и следа.
– Америкосы треклятые, войну начали, бомбу свою атомну кинули, – крикнул механик и метнулся к двери.
Сергей его опередил, дёрнул за ручку, да так и замер с ней в руке. Стену перекосило и выход из комнаты заклинило напрочь.
– На-до надеть против-огазы, как нас учили по граждан-ской, об-ороне – заикаясь, молвил Ворсклин.
– Балда! Они же на судне. А до него ещё добраться надо. Давай, сигай в окно. Второй этаж, не разобьёшься. Я за тобой, следом.
Сковорода отломил осколок стекла и выглянул наружу:
– Пожаров нема и сирены не слыхать, может и не война вовсе, не приведи господи, а простое землят.. – он не договорил, так как очередной толчок оторвал механика от пола и швырнул наружу.
Рулевой, видя это, боялся сойти с места. Ноги непроизвольно амортизировали в такт колебаниям, исходящим от дрожащего пола. Он в недоумении пялился на падающую с полки посуду. А в голове, догоняя одна другую неслись мысли. – Если на полуострове так колбасит, то, что там, в океане, на Туманном? Неужто ему полные кранты? Там же на заводе девчата и москвичка Маринка.
В прошлом месяце улов на переработку сдавали. Познакомился. Подружился. Смешливая такая, бойкая. И совсем не столичная штучка. Удрала от папы с мамой на край земли. Не побоялась. Проявила характер. В общем глянулась, чего греха таить. С такой хоть сейчас в ЗАГС, только бы выжила! Окольцую! Однозначно. В висках стучало.
Наконец-то завыла сирена и оживший громкоговоритель хриплым голосом велел всем действовать согласно должностным инструкциям, на случай стихийных бедствий.
Вечер 4-го ноября. Остров Туманный. Общежитие рыбзавода
Семь лет назад отгремела страшная война. Страна-победительница вернула себе то, что принадлежало российской империи раньше: половину Южные Курилы и половину Сахалина. Остров Туманный никогда и никем захвачен не был. Хоть и далёкая, но исконно русская земля. Жили здесь люди пришлые, приехавшие по вербовке подзаработать деньжат на строительстве домов и на монтаже посольных чанов рыбзавода. Женская часть населения трудилась, куда начальство пошлёт, но по большей части на разделке и переработке улова.
В комнате рассчитанной на шестерых беседовали трое.
– Девчонки, я на выходных ездила на соседний остров, на тот, который наши у японцев отбили. И знаете, чего я там видела… – Марина картинно закатила глаза, выдерживая паузу, подражая знаменитой актрисе столичного театра.
– И какого тебя туда понесло? Это закрытый секретный объект, как ты туда попала? – не дожидаясь продолжения монолога, перебила её бригадир Лиза Ким, местная кореянка, перебравшаяся на остров с Сахалина после окончания войны.
– Кимушка, так я же с погранцами на их корабле. Интересно же. Как узкоглаз… - девушка осеклась, на мгновение прикрыла рот ладошкой, но тут же нашлась и продолжила. – Как твои поработители землю обустроили, чего возвели и как. Между прочим, там от каждого дома к вершине сопки ведут добротные лестницы с перлами.
– Так уж из каждого? Врёшь ты Маринка. Увидела одну и сочиняешь, – возразила повариха Ириша.
Она тоже просилась к пограничникам, даже придумала повод, мол, ей нужны травы для приправ, которые растут исключительно на соседнем острове и более нигде в мире. Но лейтенант только рассмеялся и сказал, что место для гражданских имеется только одно, и оно уже занято. Так что, пусть нарисует, как это растение выглядит и передаст листок Марине, а та уж расстарается, доставит на Туманный, съедобный цветочек аленький.
– Москвичка правду говорит, – буркнула бригадирша. – Так и есть. И лестницы эти не для красоты и удобства, а чтобы жизни спасать. От смерти убежать.
– Как это? - повариха округлила глаза.
– А так. Когда цунами идёт, остаётся только одно, драпать вверх, в сопки. Добралась до верха, значит, поживёшь ещё, а нет, то не останется от тебя даже могилы. Утянет волна в море, и всё. Пойдёшь рыбам на обед.
– Цунами, цунами – бормотала Маринка. – Где-то читала. Это, кажется, волны такие, огромные, или я ошибаюсь. Слово-то какое, красивое, иноземное.
– Всё! Отбой, болтушки. Завтра с утра траулер придёт. Всем спать. Пусть вас охраняет могущественный Хогуксин (в корейской мифологии дух – защитник страны).
– Лиза щёлкнула выключателем и натянула на себя старенькое лоскутное одеяло.
Ночь пятого ноября. (Местное время)
Маринка проснулась от крика бригадирши.
– Вставайте! Все на улицу! Бегом! Да, не одевайтесь вы, дуры! Некогда! Так бегите!
Утлый домишко ходил ходуном. Девчонки, выскочив во двор, жались друг к дружке, пытаясь согреться. Промёрзшая земля тряслась под ногами. Норовила опрокинуть растерянных и ничего не понимающих людей.
С берега ветер донёс звуки выстрелов и обрывки фраз: «Война! Война!»
Марина схватила Ким за рукав:
– Неужели опять? Кто посмел? Американцы, японцы или все вместе?
– Да не война! Уши прочисть! Вода! Волна! Бежим отсюда. Быстро.
– Куда, Лизонька? Это же остров. Океан кругом. От него не убежишь. Мы все утонем.
– Туда, дурёха. На сопку, к пограничникам. Застава самое высокое место. Быстрее. И повариху тащи. Стоит и раскачивается. Дай ей пощёчину, я разрешаю.
Толпа бегущих, разом остановилась. Путь к вершине преградила широкая канава. Через неё был переброшен хлипкий деревянный мостик. Солдаты расталкивали бегущих освобождая проход для женщин с детьми. К счастью, их на острове было немного. Спустя несколько минут хлипкое сооружение рухнуло под натиском людской массы. Сильные руки лейтенанта подхватили лежащую на канавы Марину. Офицер понёс её через траншею. Девушка была в полузабытьи. На мгновение ей показалось, что рядом с ней не пограничник, а парень с траулера со странной фамилией Ворсклин. Внезапно её сердце сжалось и заныло. А если он сейчас в море? Его судёнышко, как скорлупка. Ой. Боже, если ты есть, спаси его. Пожалуйста. Я молитв не знаю, но очень тебя прошу.
Ирина и Лиза вели под руки ослабевшую старую женщину. Сзади нарастал грохот приближающейся громадной волны. Слыша это, девушки ускорили шаг, стараясь, как можно быстрее добраться до вершины спасительной сопки. Минуту спустя старушка, в изнеможении повисла на их руках, а затем, выскользнув, упала на землю.
– Вставайте и опирайтесь на меня! – скомандовала хрупкая кореянка.- Лиза, помоги ей.
Женщина скрестила руки на груди:
– Оставьте меня. Я своё отжила. Спасайтесь сами. Вам ещё детишек рожать. Земля русская пустовать не должна. Ступайте с богом.
Повариха перекрикивая грохот стихии орала ей в ухо:
– Ишь, чего удумала. Давай, цепляйся за мою шею. Либо выкарабкаемся вместе, либо потонем. Двум смертям… – девушка не договорила. Могучая сила цунами подхватила их и швырнула далеко вперёд, к вершине сопки.
Измученные женщины пытались ухватиться за стебли спасительных кустиков, но тонны воды были сильнее. Образовавшийся гигантский водоворот, помедлив с минуту, втянул в своё чрево всех, кому только что даровал надежду на спасение.
Вдруг наступила тишина. Из-за облаков выглянула робкая луна. Люди с удивлением глядели друг на друга. Не смотря на ноябрь, никто не ощущал никакого холода. Каждый в этот момент думал об одном и том же. «Неужели всё! Пронесло! Выжили!»
Наиболее смелые начали спускаться вниз, спеша посмотреть на то, что полчаса назад было их городом, и узнать, что стало с их родственниками, не успевшими покинуть жилища.
Обгоняя других, бежал человек в мокрой милицейской форме:
– Там заключённые в КПЗ. Если они погибли они мне этого не простят! Я же сам их вечером запер всего-то за пьянку. Если бы знал, если бы...- повторял он одно и то же, на бегу.
Неожиданно вся людская масса разом остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Люди, оцепенев от ужаса, смотрели в сторону океана, откуда на их Туманный надвигалась свинцовая громадина нового цунами.
Огромный водяной вал уничтожил то, что уцелело после первого удара стихии. Многотонного кита, словно игрушку, выбросило на центральную площадь города. За этот «щедрый дар» вода унесла с собой трактора, цистерны с горючим, суда, стоящие на рейде и… конечно, людей.
Остров Туманный. Вечер следующего дня
Сергей обнимал плачущую Марину. Девушка прижималась к нему, пытаясь спрятаться в его бушлате от ужасов прошедшей ночи.
– Ну, угомонись ты. Ведь жива же. Чего реветь-то. Знаешь, сколько сил понадобилось нашему траулеру, чтобы к острову пробиться? Кругом буруны, водовороты, брёвна, бочки, чего только нет. Гребной винт от намотанных рыболовецких сетей раза три освобождали. Без водолазной амуниции. Вода холоднющая, ужас. К вам спешили на помощь. Весь наш Петроморфлот тут. Все суда, до единого.
К ним подошёл Андрей. Постоял с минуту, помолчал, потом протянул матросу бумагу:
– Читай. Радиограмма. Аж из самой столицы.
«Создать в регионе службу наблюдения и предупреждения об …. . Незамедлительно выделить для научных исследований судно… Включить в состав экипажа: …. матроса Сергея Ворсклина...»
– А меня об этом спросили? – возмутился парень, – может быть, я хочу, как и раньше селёдку ловить! Научная посудина, понимаешь! Да там одни очкарики в команде будут. Скукотища. Не! Я не согласен. Рапорт подам.
Марина отодвинулась от него, приподнялась на цыпочки и заглянула в глаза.
– Ты будешь на нём ходить! Обязательно. Ради памяти наших девчонок, ради всех погибших островитян! Чтобы ничего подобного не повторилось! Понял!
– А ты? – глотая комок в горле молвил матрос.
– А я буду ждать на берегу, чего же мне ещё остаётся.
Москва. Кремль. Сутки спустя
Вождь просматривал только что доставленные гранки завтрашнего выпуска партийной газеты. Решительно перечеркнул красным карандашом небольшую заметку на четвёртой странице, снял трубку и велел секретарю соединить его с главным редактором.
Минуту спустя в трубке раздался встревоженный голос:
– Сслушаю Иосиф Виссарионович.
– Завтра большой праздник. Вся наша страна будет отмечать очередную годовщину революции. Зачем портить людям настроение каким-то далёким цунами? Они хорошо потрудились и имеют право хорошо отдохнуть. Вы меня поняли?
РЕЗУЛЬТАТ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ
Глава первая
Южноморск 1990 год. Июнь
С того самого момента, как Александрос Акулов сошёл с электрички – Краснодольск-Южноморск, злился на всех: на препода политеха, вкатившего на вчерашнем экзамене по «Элеваторам и складам» пару, на родителей-музыкантов, наградивших его непонятным греческим именем, (и как только в ЗАГСе это безобразие узаконили в свидетельстве о рождении?), на Натаху, отказавшуюся смотаться с ним на море и поддержать потенциального мужа в трудную минуту. Но прежде всего, если честно, злился на себя. Надо же удумал спорить с Горынычем, заведующим кафедрой. Ну, покаялся бы, в конце концов рассказал правду, мол, с девушкой общался, вместо подготовки к экзамену. Профессор, наверняка, вошёл бы в положении, нарисовал в зачётке заветный трояк или отпустил, с Богом, на пару дней, для самоподготовки. Мужик он понятливый и будущих руководителей производства не гнобил, по пустякам не придирался. А теперь-то что? Стипуха прощай. Она, конечно, мизерная, но всё же... И ходи с «хвостом» до следующего семестра.
– Предки спали и видели сыночка, то бишь, меня, – вспоминал незадачливый студент, шагая к морю, – стоящим в лучах света на сцене и утопающим в букетах. Однако их любимое чадо поступило по-своему. Окончив с медалью школу я взял да и заявил: «Династии не будет». И вместо консерватории подал документы на факультет «Технологии хлебопродуктов», ибо железяки и химия привлекали меня много больше, чем фуги Баха и «Второй концерт Чайковского».
Помню как на первом курсе познакомился с бойкой девчонкой Наташей, приехавшей в город из станицы. Та, нисколько не смущаясь, однажды вечером приехала ко мне домой и потребовала, да именно так, потребовала помощи в постижении основ неорганической химии. Потом появилась нужда в изучении сопромата, в курсовом проекте по машинам и механизмам. В общем нам вдвоём было хорошо. Расписаться решили сразу после вручения дипломов, благо распределение на работу уже отменили, и проблему с трудоустройством выпускников государство с себя сняло.
Александрос не заметил, как оказался на морском берегу. Начал раздеваться, чтобы броситься в воду и доплыть до стоящего на рейде корабля, но передумал. И неожиданно для себя решил погадать. Отыскал пару плоских камней: если один из них коснётся воды три раза, то всё будет хорошо, а если нет, так и суда нет, бросит учёбу и уйдёт в армию. Не выйдет инженера, получился ресторанный топёр
Ни первая галька, ни вторая результата не принесли. Натыкались на волну и исчезали.
Вдруг Алекс увидел, что подобным гаданием занимается не он один. Стоящая неподалёку загорелая девушка кидала камешки вслед за ним. Однако у неё это получалось лучше. Её «блинчики» летели дальше и касались воды раза четыре или даже пять.
– Хочешь, научу – обратилась она к парню, – тут всё дело в замахе, ну, и ещё в татухе.
– В чём, не понял? – он подошёл к незнакомке и увидел, что её предплечье украшает изображение дракона, держащего в пасти иероглиф.
– Я Агнесса, что означает чистота и непорочность, – девушка протянула ладошку.
– Алекс, то есть Александрос, что значит...
– Знаю, – перебила девушка и рассмеялась, – защитник человечества. Предки тоже сдвинуты на древней Греции? Наверное, они у тебя археологи.
– Не, музыканты.
– На блинчиках гадаешь? С любимой поцапался. Я угадала?
– И с ней тоже, – неожиданно для себя разоткровенничался Алекс, - я экзамен завалил. Какая-то непруха началась.
– Это потому что не защищает «дзы»!
– Кто? Не понял?
Агнесса указала на иероглиф
– Видишь, его верхняя часть называется «ши». Что значит «просветление», а нижняя – «коу», читается, как «мудрое слово». Православные носят крестики, а там на Востоке...
– Я его не ношу, и вообще, если честно, то всё ещё комсомолец, и ни в какие «дзы» не верю. Чушь это.
– А в «блинчики» выходит, веришь? – новая знакомая подошла к Алексу и, поднявшись на цыпочки, прошептала, – хочешь такого дракончика?
Алекс молчал, потом вдруг кивнул, соглашаясь:
– Но ведь это больно и опасно. Чернила под кожу!
Агнеса улыбнулась:
– Трусишь! Защитник всего человечества. Во-первых, иглы разовые, импортные. Сам понимаешь, порт, контрабанда и всё такое. А во-вторых...
– А во вторых у меня нет денег, – перебил её парень.
– Набьём небольшую татуху, я с братом договорюсь. Смотри сюда, – девушка задрала майку. На её животике уютно расположился котёнок, – тушь «Колибри» и «Медовая» акварель. Машинка скоростная, заморская. Кроме щекотки, ничего и не почувствуешь. Знаешь, сколько Адрастос местным властям отвалил, чтобы легальный салон открыть?
– Адрастос твой брат, – догадался Алекс, – и ты хочешь с моей помощью побыстрее отбить вложения?
Девушка фыркнула и, высвободив руку, побежала вперёд.
– Да постой же, я пошутил, в этом городе шуток совсем не понимают?
– Алекс бросился вдогонку, на ходу размышляя, сколько же будет стоить это самый «дзы»?
Вечер того дня. Вокзал
Последнюю электричку отправляющуюся областной центр, челноки брали штурмом. Огромные баулы, набитые турецким барахлом, летали над головами бывших научных сотрудников, медработников и даже секретарей партийных ячеек.
Алекс с трудом отвоевал себе уголок, в дальнем углу вагона.
Наколотый на руке китайский дракон распух и кровоточил. Именно его наличие позволило проникнуть в набитое до отказа транспортное средство, завладеть квадратным полуметром, дающим возможность время от времени менять положение из стоячего в сидящее на корточках.
Час ночи следующего дня
Измученные поисками хоть какой-либо работы, родители крепко спали в своей комнате, оставив в прихожей две записки:
«Звонил Горыныч, просил срочно прибыть в деканат!»
«Тебя ждут две котлеты. В холодильнике. Пожалуйста, постарайся не шуметь. Нам рано вставать, едем в колхоз. Будем выступать на празднике по случаю начала уборочной страды. Обещали оплатить Шопена и Мендельсона чем-нибудь, по бартеру».
– Почему завкафедрой вызывает в деканат, а не к себе на ковёр? – размышлял Алекс, жуя котлету. – За одну пару из института не выгоняют, тем более старшекурсника. Странно. Впрочем, всё происходящее в Союзе странно. Моя Наташа угробила стипуху на ядовито зелёные леггинцы
и щеголяет в них по политеху. Да за такой прикид её пару лет назад из комсомола бы попёрли и из института исключили. А теперь можно, потому как демократия и гласность….
Додумать до конца эту мысль помешала татуировка. Дракон заныл так, что его носитель, не доев поздний ужин, поспешил в ванную смыть сочившуюся кровь и заклеить лейкопластырем ненавистное пресмыкающееся.
Утро следующего дня. Вестибюль главного здания политехнического института
– Акулов! Явился не запылился, ступай за мной! – секретарь деканата, получившая много лет назад прозвище «Грымза обыкновенная» схватила
Александроса за рукав и, расталкивая толпу студентов, увлекла за собой.
В маленькой каморке деканата женщина, порывшись в куче бумаг, вытащила и торжественно протянула листок бумаги с перечёркнутой крест накрест красной полосой.
– Ведь это последний шанс – дрожащим голосом произнёс студент, беря в руки разрешение на пересдачу экзамена – всего за одну двойку такое?
– Чудак, ей Богу. Ты соображаешь в какое время живёшь? Ну, нет денег новые разрешения в типографии заказывать! Даём те, что в наличии остались, скоро и они закончатся. Вот тогда попляшите, двоечники несчастные! Убирайся с глаз долой.
Кафедра спецпредметов
Горыныч, увидев незадачливого студента приветливо кивнул, и указал на стул, стоявщий возле старинного дубового стола.
Акулов открыл рот, чтобы произнести заранее продуманный монолог, но профессор начал разговор первым.
– У меня две новости, и обе хорошие. Первая. Посылаем тебя за границу. На целый семестр. В Германию. Будешь стажироваться в университете города Ульм.
– Но у меня же хвост! – вскакивая с места выкрикнул Акулов и, вообще, я английский учу и ...
– Не перебивай старших, это крайне невежливо, имей терпение дослушать до конца. Экзамен будешь пересдавать не мне, а всей кафедре. Сегодня! Через пару часов. Когда коллеги подтянутся. Это раз. А два заключается в том, что Германские государства объединяются, и в качестве благодарности делают Советскому Союзу маленькие приятности. Студентов к себе приглашают. Мы тут посовещались, и я решил, что поедешь к бывшим врагам именно ты.
И в-третьих, вопросы не принимаются, а принимаются только ответы, и исключительно, по теме «Элеваторы и склады». Ступай готовиться. Мне ещё кучу бумаг надо на твою персону готовить: виза, денежное содержание, межвузовский контракт и прочее. Знаешь, за скольких сынков хлопотали, но я отбился. Впрочем, эта информация, уж точно, не для твоих ушей. Жду в одиннадцать. Не опаздывай.
Вузовская библиотека
Алекс смотрел в учебник, но видел ни текст, а китайского дракона с иероглифом в зубах, сумевшего за сутки изменить полярность его бытия с отрицательного на положительный. Выходит, права Агнесса на сто процентов. Татуха хоть ещё и болит, но работает. Рассказать бы всё Наташке, но та, выпросив трояк, сессию сдала, и тут же умчалась в провинцию. И выберется из глуши только осенью. Выходит, мы с ней не увидимся до Нового года! В Германии, наверное хорошо. Нет никаких талонов на масло и сахар, а на шнапс тем более. Буду родителям посылать «вражеский» дефицит. Но язык! Как его за два месяца выучить? Дракоша выручай!
Экзамен походил на тренировку теннисиста с машиной, подающей мячи. В течение часа на Алекса сыпались вопросы со всех сторон, но странное дело, Акулов отвечал на них легко и даже задорно, поглаживая то место на рубашке, под которой давал о себе знать дракон.
Наконец, Горыныч торжественно поднял руку и произнёс:
– Надеюсь, коллеги, никто не сомневается в правильности принятого мною решения. Парень достоин. Но, чтобы не зазнавался и нос не задирал, ставлю четвёрку, ибо на этой бумаге, – он показал направление на пересдачу с ярко-красной полосой, – за всю историю института более высокой оценки никто не ставил! Все свободны, а ты, Александрос иди пообедай и возвращайся, будем с тобой думку думать, как Чапай с Петькой.
Час спустя
– Так. Ты должен предоставить следующие бумаги: выписку из ЖЭКа о составе семьи. Восемнадцать исполнилось? Тогда согласие родителей на выезд за рубеж не требуется. Но вот документ об их доходах обязателен. Да, ещё вот что, справка из поликлиники о состоянии здоровья. Формальность, конечно, но немцы, есть немцы. У них Ordnung - самое главное!
Глава вторая
Родители были на седьмом небе от счастья. Их чадо едет в Европу и не в краткосрочные гастроли, а на полгода. А по сему пропустили мимо ушей сообщение о том, что сын сделал себе татуировку. Посчитали, теперь так надо. Всем же известно, нынче иностранцы поголовно расписаны, как туземцы, и чтобы не отличаться от местных, на такую жертву пойти стоило. Проблема возникла с получением справки о доходах, ибо их не было. В филармонии зарплату имели два человека: директор и главный бухгалтер. Музыканты перебивались исключительно «халтурой», но папа обещал эту бумагу раздобыть и цифру там «нарисовать» правильную.
Неделю спустя. Поликлиника
Терапевт Вера Марковна, знавшая Алекандроса с самого детства, не спешила выписывать справку «О здоровье». Раз за разом вчитывалась в результаты анализов, наконец тихо произнесла:
– Понимаешь, Саша, здесь оборудование старое, и ошибка вполне вероятна. Выпишу тебе направление в специальную клинику, пусть они ещё раз всё хорошенько перепроверят. Если не подтвердится анализ, милости прошу. Справку дам. За мной задержки не будет, – она встала и, чуть помедлив, вручила листок.
Алекс взял направление, и дракон укусил так, что парень чуть не потерял сознание от боли.
На знавшем лучшие времена здании «красовалась» облупившаяся по краям надпись:
«Государственное бюджетное учреждение здравоохранения
Клинический центр профилактики и борьбы
со СПИД»
Алекс с досадой взглянул на неё, погладил татуировку и толкнул дверь.
В отличие от районной поликлиники в коридоре не было никого.
Сонная бабулька за стойкой регистрации молча взяла у него направление, куда-то позвонила и буркнула:
– Тринадцать.
– Не понял? Что?
– Кабинет тринадцать. Там и доктор и анализы берут. Поспеши, а то на обед уйдут. Тогда только завтра тобой займутся. Это уж как пить дать.
Десять дней спустя
Доктор в давно не стиранном халате был сама любезность.
– Запомни, перво-наперво: тут всё анонимно. Никому, ну кроме компетентных органов, мы информацию не даём, а в институт тем более. Но источник приобретения выяснить обязаны, так что рассказывай, с девкой незнакомой на вечеринке в общаге было?
– Нет, конечно, – возмутился Алекс, у меня же невеста есть, почти жена.
И тут его шандарахнуло, словно мешком из-под муки. Натаху же проверять статут. И зачем сболтнул.
– Это замечательно. Завтра приведёшь её сюда, будем обследовать.
– Не мо-гу, – по слогам, давя комок в горле, вымолвил Акулов, – она сейчас у родителей, в станице.
– В какой?
– А вот и не скажу. Не имеете право.
– Болван! А ещё студент. У нас прав, генералы завидуют. Ты хочешь, чтобы мы МВД подключили? Так это запросто. Но в таком случае, извини, врачебная тайна отменяется. Официальный запрос в Политех, расспрос друзей, подружек и всё такое. Следствие по полной программе!
– От неё я точно не мог – горячился парень, а в голове одна шальная мысль догоняла другую. А вдруг Натаха не только со мной? Готовила запасной вариант или имела богатого «папика» для извлечения нетрудовых доходов, - он их прогнал от себя эти мысли и, быстро закатив рукав рубашки, выкрикнул:
– Это всё он – указал на татуированного дракона, – говорили, что иглы разовые, выходит, врали.
Хозяин кабинета налил воды в стакан, протянул Алексу:
– И салон тоже проверим. Никуда он не денется. Бери, пиши. Имя, фамилия, своей юнгфрау , место жительства. И моли бога, чтобы у них в деревенском медпункте были нужные реактивы для нашего анализа. Тогда ей не придётся в город приезжать. Село, оно сам понимаешь, тайны хранить не умеет.
– Станица, – машинально поправил Алекс.
– Точно, – согласился с ним врач, крутя диск старенького телефона.
Август 1990 года
Мать молча протянула сыну длинную телеграмму и вытирая краем платка слезы вышла из комнаты.
«Ты самая настоящая св...чь. Можешь радоваться! У меня результат отрицательный и окончательный! И не смей показываться на глаза! Осенью перевожусь на другой факультет, потому что тебя га.а больше видеть не могу. Сам подцепил, сам выкарабкивайся, а лучше покончи с жизнью, чтобы ещё кого-нибудь, не заразил! Твоя бывшая Н.»
Алекс не спал всю ночь. Причиной тому была не только телеграмма от уже бывшей, но и строчки из медицинских справочников, основательно проштудированных в библиотеке.
ВИЧ – это вирус, приводящий к дефициту иммунитета у человека! С вирусом носитель может полноценно жить, правда, только в периоды между стадиями обострения, но рано или поздно организм не сможет справиться с банальной инфекцией, поражающей лёгкие, почки, печень и т. д. В зависимости от интенсивности лечения больному отпускается от нескольких месяцев до пятнадцати лет. Вылечить человека пока не удалось ни в одной стране. В Советском Союзе эффективные лекарства в дефиците и стоят баснословных денег, ибо доставляются из-за рубежа. Первый случай ВИЧ на территории СССР зарегистрирован пять лет назад у гражданина ЮАР, обучающегося в Москве. Пролечен во второй инфекционной больнице, однако несмотря на интенсивное лечение, пациент скончался через два месяца.
Ну и зачем тогда жить? Какая разница, как умереть. Завтра – быстро и, наверное, без боли или пару месяцев, или лет спустя, но на больничной койке в страшных муках, разорив родителей, израсходовавших скудные накопления на контрабандные, мало эффективные лекарства. Перед глазами Александроса предстала картинка городского моста самоубийц.
(Эта красивая ажурная конструкция была местной достопримечательностью, с которой шагнул в бездну не один десяток доведённых до отчаяния людей. В позапрошлом году над перилами даже соорудили заградительную сетку, но любители халявного металлолома нынешней зимой её срезали, облегчив путь в никуда, таким как Александрос.)
Родителей, конечно, жалко. Но пока они ещё относительно молоды и смогут перенести его уход легче, чем ... – Сон победил окончательно, и Акулов-младший провалился в царство морфея, успев подумать, что это последняя ночь в мягкой и родной кровати.
Глава третья.
Раннее утро. Мост через реку Каваль. Мост самоубийц
Алекс не удивился! Обомлел! Место, выбранное для перехода в мир иной, было занято! На перилах, свесив ноги над бездной, сидела хрупкая девушка.
Её намерения не вызывали двоякого толкования, даже если она мастер спорта по прыжкам в воду. Итог однозначнен.
«Ну, уж нет! Ей я этого совершить не дам. Правда, до той поры, пока сам не сигану», – Алекс рванулся вперёд и, схватив девушку, отбросил назад.
– Ты? Удивилась кандидатка в самоубийцы, – и у тебя тоже?
На парня не мигая смотрела Агнесса.
– Где брат? Почему он...
– Нет Адрастоса, – по щекам девушки потекли слёзы, – бандиты убили, за то что не захотел салон на них переписывать, и Виктор Цой разбился, и у меня спид. Иностранные моряки завезли. Но мы – то тут причём? Иглы спиртом протирали, каждый раз, но... – и она разревелась в голос.
– Выходит ни дракоша, ни иероглиф не помог? – разозлился Алекс, – обоим жизнь испортил. Что врачи сказали, какая стадия?
– Я за этим в твой город и приезжала. В ВИЧ-центр. Утверждали, что пока начальная, но это только пока. Надо постоянно лекарства принимать, дорогущие. Их ещё доставать надо, а денег нет. Даже на панель не пойдёшь, теперь это нельзя, – глотая слёзы и всхлипывая, выкрикнула девушка, – давай вместе сиганём. Вдвоём не страшно. Сам в такую рань, сюда за смертью явился?
– У меня дома есть компьютер! Не новый, правда, зато сингапуский. Предкам в качестве гонорара за гастрольный тур дали. Знаешь сколько стоит?
Агнесса покачала головой, вытирая ладошкой слёзы.
– Тыщ сорок, не меньше. Я его мигом загоню и стану тебе лекарства доставать. Будешь пить, будешь жить.
Реакция девушки оказалась неожиданной. Она порывисто бросилась парню на шею и выкрикнула:
– Продавай. И немедленно. Но на эти деньги мы не лекарства купим, а уедем далеко-далеко, в Бурятию. Рассказывали, что там есть место, где живут такие, как мы. Колонией. Помогают друг другу. Поддерживают. Будем жить как муж и жена! Согласен?
Октябрь. Бурятская Советская Социалистическая Республика. Курумарский аймак. Дацан
– Значит в нашу общину прибыли за помощью, – монах, облачённый в длинный халат, с огромным вышитым драконом, придирчиво осматривал парня с девушкой, – есть желание изучать Дхарму , стать просветлёнными или убежали от долгов да бандитов?
– У нас спид, – ответил за двоих Алекс. Говорят, здесь есть поселение таких, как мы. Это правда?
– Имеется. Но предупреждаю сразу: В нём люди живут ровно столько, сколько им отмерил наш Будда, или ваш Бог, или Аллах. Кто сильно в них верит, ежедневно творит добрые дела, помогает соседям, тот пребывает на этой земле много, а кто.. я понятно сказал? Вот ты кто по профессии? – монах ткнул пальцем в грудь Александроса.
– Мельник. Учился на него, институт закончил, почти.
– А я художница, и ещё декоративную посуду могу делать, – вступила в беседу девушка.
– Декоративная здесь не нужна, а простой надо много, и зерно молоть некому. Водяная мельница стоит не берегу заброшенная. Восстановишь? – монах кивнул в сторону реки.
Краснодольск. Декабрь 1991 года
Акулов-старший, поседевший и осунувшийся, вертел в руках письмо, не решаясь открыть,
– Странное дело, Союз распался, а почта всё ещё работает - подумал он, а вслух произнёс:
– Надюша, иди скорее сюда, смотри, что в почтовом ящике обнаружил.
Разорвал конверт, и на пол упала фотография. Там были запечатлены трое: их исчезнувший год назад сын, улыбающаяся девушка и младенец, облачённый в жёлтый халатик с дракончиками.
Надпись на обратной стороне гласила – «Дорогие мои! Теперь вы бабушка и дедушка, и это ваш внук Олзо, что по-бурятски означает – находка. Сегодня он сдал анализ на ВИЧ. РЕЗУЛЬТАТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ!»
К оглавлению...
