Мои замечательные соседи (миниатюры)
С ПРОЛОГОМ И ЭПИЛОГОМ
Утром Гаррий Бонифатьевич сходил на рынок, где купил свиную голову и два свиные же ноги. Он любил холодец, особенно с хреном и под стопку под водки (холодец его умилял, а водка раскрепощала), вот поэтому и решил побаловать себя любимым блюдом. Благо сегодня была суббота (завтра, стало быть, воскресенье), так что сегодня он холодец сварит, за ночь сваренное застынет, и завтра утром уже можно будет насладиться и наслаждаться.
Сворачивая к дому, он встретил Ромку Стекляшкина. Ромка называл себя известным писателем (то есть, человеком совершенно никчемным), ходил в потёртых на коленках портках, широком берете ярко-малинового цвета, куртке-«толстовке», любил выпить (особенно на халяву), постоянно и эпизодически писал романы с прологами и эпилогами и позиционировал себя как творческую Личность, постоянно ищущую себя и не понятую сегодняшним бездушным обществом, которое упорно не желает его гениального, одевать обувать, кормить и особенно поить.
– Здорово, Бонифатьич! – обрадовался он Гаррию Бонифатьевичу как родному и невероятно близкому. Тот сразу понял, что Личность сейчас будет просить занять ему денег на мороженое.
– Всё потратил, – предупредил он вопрос. – Всё до копейки.
На ромкиной морде появилось комплексное выражение недоверчивости, сомнения, задумчивости, стремлений к самосовершенствованию и познаванию самоё себя.
– А ты домой сходи, возьми, – сообразил он, самопознавшись. – Я подожду! – и широко улыбнулся, подтверждая этой радостной улыбкой, что готов ждать долго, терпеливо и упорно.
– И дома нету, – соврал Гаррий Бонифатьевич (впрочем, внутренне от осознания этого вранья страдая). – Сам последний уй без соли доедаю. Извини, брат. Такие дела.
– Какой я тебе после этого брат? – моментально окрысился писатель. – Тоже мне, нашёл брата… Мне брат – Пушкин! – выкрикнул он с надрывом, характерным для алкоголика, который испытывает трудности с опохмелением. – Толстой! Чехов! Достоевский! Антуан де Сент!
– А это кто такой? – удивился Гаррий Бонифатьевич.
– «Кто такой»! – передразнил его писатель. – Дух святой! Тебе-то какая разница!
Он забыл вторую часть фамилии Сент-Экзюпери, но не признаваться же в своей забывчивости этому вахлаку! Много чести будет для вахлака! Вон у него какая глупая ваклахическая морда! А глаза какие вахлакические! А мозги!
Гаррий Бонифатьевич согласно кивнул: дух так дух. Лишь бы этот дух денег не просил.
– Где? – спросил он.
– Чего «где»? – не понял писатель.
– Проживает, говорю, где?
– Кто?
– Этот … абсент.
– Где, где… – – растерялся на миг Стекляшкин, но тут же нашёлся. – В пи..! – – и сказал где.
– А чего ты сразу лаяться-то? – обиделся Гаррий Бонифатьевич (он тоже умел обижаться). – Я же честно спросил! От души!
В ответ Личность махнул рукой и скрылся в переулке в поисках очередной безответной любви. Нервный, подумал Гаррий Бонифатьевич. Небось, опять роман пишет. Может, опять в пяти частях. Опять с прологом, эпилогом и некрологом…
ГУЛЯЕВ
Дома Гуляич (в смысле, Гуляев) курит так: выкуривает половину сигареты, после чего её тушит о стенку пепельницы и недокуренный бычок кладёт сюда же, в пепельницу. В следующий раз закуривает новую сигарету, опять выкуривает её наполовину и оставшуюся половину кладёт туда же. В результате со временем в пепельнице образуется горка наполовину выкуренных окурков, выбрасывать которые он не разрешает, говоря, что когда у него кончатся сигареты, то он будет курить эти окурки. Если ты не выкуриваешь всю сигарету сразу, то не логичнее ли курить её в два захода, говорят ему родные и близкие. Гуляев вроде бы соглашается, но всё равно поступает по-своему. То есть, опять выкуривает половину, а оставшуюся половину аккуратно складирует в пепельнице. А чего ты её сразу не выкуриваешь, спрашивают его всё те же. В смысле, цельную. Цельную для меня много, поясняет он. Опять же здоровье надо беречь. Бережливость в данном конкретном доводе представляется окружающим весьма сомнительной, но спорить с ним никто не собирается. Во-первых, непонятен сам предмет спора а во-вторых. А хрен ли толку-то? Его же всё равно не переубедишь. Всё равно будет поступать по-своему. Такой человек.
Работает Гуляев экипировщиком на топливном складе железнодорожного депо. Да, такое вот непонятное, даже с этаким элегантно-романтическим оттенком название – экипировщик. Хотя в самой должности ничего элегантного, а тем более романтического нет. В его обязанности, пользуясь официальным языком должностной инструкции, входит: заправка подвижного состава топливом; оформление квитанций на отпуск нефтепродуктов; ведение учетной документации по расходу топлива; замеры фактической плотности и температуры нефтепродуктов.
Если проще (а значит, понятнее), экипировщик это, по сути, кладовщик этого самого топливного склада, и в его должностные обязанности заключаются, как раз в этом самом экипировании бригад электровозов топливом (склад-то топливный)..
Топливо же это есть соляра. Ею и экипирует. Себя, понятно, тоже не забывает, но ворует аккуратно, не зарывается. Что характеризует Гуляева исключительно положительно и выражается в регулярном висении его фотографического портрета на деповской Доске почёта, а также регулярно вручаемыми ему грамотами и памятными подарками. Подарки эти незатейливы и в денежном выражении не богаты, но зато, что говорится, от души и ко всеобщему удовлетворению.
И с личной жизнью у него тоже всё в полном ажуре: Гуляев давно женат на славной женщине Любе, которая уходила от него то ли три, то ли восемь раз – и каждый раз возвращалась. Что совершенно логично: уходить можно хоть три раза, хоть сто тридцать три – а хрен ли толку-то? Лучше-то всё равно не найдёшь. Хуже – запросто, а лучше…
Люба всю жизнь проработала (и сейчас работает) буфетчицей в привокзальной пивной. Бытует совершенно непонятно на чём основанное, абсолютно вздорное мнение, что пивные буфетчицы – особы легкомысленные, вздорные и вообще некультурные. Возможно, доля правды в таких мнениях есть, но в применении к Любе это совершеннейшая глупость. Хотя в лоб она засветить может, что говорится, в лёгкую (что она периодически и делает), но в этом виновата, конечно, не она сама, а, скажем так, специфика производства. А как ещё можно вразумить зарвавшегося хулигана (а появление таковых у неё в пивной, к сожалению, не редкость)? Поэтому и вразумлять их приходится решительно и бесповоротно. А именно: кулаком по наглой харе.
Сам Гуляев почти каждый день после рабочей смены заходит сюда, к Любе, благо депо расположено рядом с вокзалом. И помогает ей здесь в разных здешних немудрёных делах: подмести около пивной мусор, переставить бочки, починить что-нибудь, вывести хулиганов и надавать им по понятно чему. После чего он получает от Любы законно заработанные сто пятьдесят, кружку пива и бутер с селёдкой.
У него с Любой двое совместно нажитых детей, Тасик и Нюрочка. Тасик (или Стас) с самого детства отличался удивительной сообразительностью, в результате чего работает сейчас старшим преподавателем на филологическом факультете местного педагогического института и (негласно, конечно) бизнесменничает продуктами питания. Нюрочка не так сообразительна, как брат, но тоже, что говорится, хрен её обманешь и своего она никогда не упустит. Уже два года она живёт со своим супругом-прапорщиком бронетанковых войск на дальнем Востоке и в одном из последних писем похвасталась, что голыми руками поймала в тайге уссурийского тигра. Люба, прочитав эту новость, обозвала её дурой, но в ответном письме этого, конечно, не написала, а призвала в очередной раз беречь себя, любимую, и не затягивать с зачатием и рождением ребёньчика (а лучше не одного), а то ведь лет-то ей, дуре, уже много. Так что давно пора. Сколько ж можно-то ж.
Так что Гуляев – мужик хороший, в том числе и щедрый. Когда я в доме менял отопление, то выручил меня трёхчетвертными плашками, а зимой прошлого года подарил брезентовые строительные рукавицы. Они, правда, были уже не новые, что называется, «бэ у» (бывшие в употреблении), но я не в претензии. Мне же в них, в конце концов, не жениться или в театр ходить. Мне в них на огороде копаться-ковыряться. Так что такие рукавицы там самое оно. Спасибо Гуляичу.
Куда ж без блата? (эссе. Оно же – мысли по поводу)
Если при Советской власти главной задачей телевидения было информировать телезрителей о героических трудовых достижениях рабочих, колхозников и прилегающей к ним прослоистой (от слова «прослойка») интеллигенции, то сегодня эта задача – телезрителей веселить, смешить и дебилизировать. Поэтому на нашем ТВ сегодня так много комических персонажей. Например, некая очень шустрая девица, которая представляется журналисткой и у которой такая совершенно простая, совершенно русская фамилия – Паркинсон (или Фаркинсон. Или Трикриксон. В общем, с окончанием на «сон». Их там много, с такими исконно русскими фамилиями. Не продыхнуть сколько! Что и понятно: телевидение-то – российское! Исконно посконное! С лаптями и онучами!).
И прошу не упрекать меня в националистическом настроении. Среди моих зщнакомых хватает и татар. И белорусов, и евреев (естьи даже два хох… извиняюсь, украинца.). Так что у меня к нациям – никаких претензий! Но Паркинсон на РОССИЙСКОМ телевидении это уже явный перебор…
На днях посмотрел по ЮТУБу занятнейший фильм – «Проклятие кремлёвских жён». Узнал из него массу интересного. Оказывается, последнюю супругу наркома НКВД, товарища Николая Ежова, местечковую евреечку из-под Гомеля по имени Суламифь (хотя она сама предпочитала называться Евгенией), скажем так, пользовал среди многих (бабёнка была слаба на передок) не только её единверец Исаак Бабель, но и вполне русский казак Михаил Шолохов. Хотя, что в этом необычного? Помните эпизод из «Монументальной пропаганда» Владимира Войновича, когда мама соседки Аглаи Ревкиной умерла именно оттого, что в местном участковом милиционере ей почудился именно что казак?
Мой любимый персонаж романа Гончарова «Обломов» (и соответственно, его михалковской киноверсии – «Несколько дней из жизни Обломова») – слуга Ильи Ильича Захар (в фильме его неподражаемо исполняет великолепнейший Андрей Попов). Потому что в нём всего в меру: лени, простоты, хитрости, лукавости, раздолбайства, соображения и ума. Все эти качества можно объединить одним понятием – ЖИТЕЙСКОСТЬ. То есть, Захар совершенно чётко конкретно и совершенно реалистично понимает, что такое ЖИЗНЬ. А самый противный персонаж романа это, конечно, Штольц. Потому что он – плоть от плоти нынешний российский бизнесмен: шуму много, толку – ноль.
И снова про кино и телевидение. Я понимаю: блат это двигатель, но, конечно, не прогресса (какой прогресс!). Блат просто ДВИГАЕТ. Жён, любовниц, приятельниц, просто выгодных «деятельниц». Но есть одна тонкость: в блате не просто главное, а единственно-главное – НЕ ПЕРЕБОРЩИТЬ! Не увлечься этим самым блатовством-кумовством-семейственностью! Мне могут возразить конкретным примером: Григорий Александров снимал во всех своих фильмах супругу свою, Любовь Орлову. На первый взгляд, пример убедительный но это только на первый взгляд. Дело в том, что и Александров и Орлова были ГЕНИЯМИ. А гении – явление, как известно, штучное (это в том смысле, что ну никак не массовое). И, к сожалению, новых александровых тире орловых сегодня в нашем отечественном кинематографе (равно как и на телевидении) даже в прибизительности не наблюдается. И поэтому в результате (уточню: в печальном результате!) и появляются «шедевральные» теле-и киносериалы о дрессировщике Маргарите Назаровой, новая версия «Угрюм-реки» и прочие, прочие, прочие…
Просто Козлов… (миниатюра в диалоге из серии «Гаррий Бонифатьевич и его большой зелёный чемодан»)
Поздний вечер. Вход в ресторан. Гражданин в шляпе разговаривает с молодым человеком, который преграждает ему вход в заведение.
Молодой человек: Извините, мест нет.
Гражданин в шляпе: Не понял. Чего у тебя нет?
– Мест.
– А ты понимаешь, кому ты это говоришь? Мразь, скотина, сволочь, свинья, педераст! Молчать! Стоять смирно! Отойтить в сторону! Упал, отжался! Отполз! Закрыл рот!
– Не отойду и не отползу. Потому что мест нет.
– А хочешь, я сейчас тебе настучу по морде и мне за это ничего не будет? Ни за что и никогда. Хочешь?
– А хотите я сейчас позову охранников, и тогда мы посмотрим у кого морда крепче. А если им за это что-то будет, то они тебя найдут, поймать и убьют. Они могут.
– Да? И кто у нас охранники?
– А вот те двое. Которые у стойки со скучающими выражениями своих прекрасных лиц.
– Вон те?
– Ага.
– Которые во всём квадратные?
– Угу.
– Насчёт морды я пошутил. Лица у них действительно прекрасные и одухотворённые. Милые такие, интеллектуальные лица.…
– Я им передам.
– Значит, не пропустишь?
– Мест нет.
– Но ты пойми: я не один… Я с бабой… Она, между прочим, партии член…
– Ага. И я даже знаю, что это за партия. Называется «партия нищих и блатных». Жоржетка по кличке Мартышка. Ты кошелёк свой давно проверял?
– Утром. А что?
– Проверь – на месте?
– Щас… Вот он.
– Значит, не успела… Ладно хрен с тобой. Проходи. Вместе с этой… хм… бабой… Фамилия-то хоть как твоя?
– Козлов… Просто Козлов…
Ух, ё.., или Агентурная кличка – Деревянный (миниатюра в диалоге из серии «современный русский военный киносериал»)
Вступление:
Неприметное с виду, совершенно неказистое здание в одном из неприметных переулков. Кабинет некоего важного военного ведомства, о котором не рекомендуется говорить громко и часто. На широких окнах – маскировочные шторы камуфляжной расцветки. На стене – портрет Самого Главного. В стаканах, которые в железных подстаканниках – крепко заваренный грузинский чай высшего сорта. С улицы доносится тревожный гул. Это бьют зенитки, поражая летящего врага. Там же раздаются автоматные очереди и сухие пистолетные щелчки: враг отброшен, но пока ещё не сломлен. Так что пока ещё нет поводов для расслабления, а тем паче торжества победы над злом.
В кабинете – двое: один, крепко сложенный брюнет (может, даже физкультурник), с погонами майора – и другой, полковник, с выраженной сединой, кряжистой статью и мудрым отеческим взглядом из-под жёстко торчащих усов.
Полковник (обращаясь к майору): Гаррий Бонифатьевич, а почему я уже давно не вижу фельдфебеля Кляушке?
Майор (стоя навытяжку с выпяченной мускулистой грудью и чеканя слог): Вероятно потому, что он сейчас занят напряжённой работой: допрашивает взятых нами в плен фашистов с последующим их расстрелянием.
Полковник (мгновенно профессионально настораживаясь): Кто допрашивает с расстрелянием? Кляушке? Он же сам фашист!
Майор (кивая): Согласен, но мы поставили ему жёсткое условие: или мы сами допрашиваем его с последующим расстрелянием, или он получает возможность сохранить себе свою поганую жизнь, если сам будет допрашивать своих бывших сослуживцев с последующим расстрелянием их же. Он без всякого раздумывания согласился на второй вариант, потому что очень хочет жить. И вдобавок тут же клятвенно заявил, что всегда в душе был убеждённым антифашистом, противником насилия во всех его постулатах и проявлениях, и даже более того – близким другом неких профессора Плейшнера, пастора Шлага, радистки Кэт и некоего Штирлица Макса фон Отто. Сейчас устанавливаем, кто это такие, но не успеваем сделать это оперативно, в духе, так сказать, идей и мнений. Потому что людей мало, товарищ полков…
Полковник (бесцеремонно его перебивая.Что совсем не характеризует его с положительной стороны): И вы ему поверили?
Майор (усмехаясь лишь уголками своих красивых мускулистых губ): Накой? Хотя надо признать, что глаза у него при этом были честные-пречестные, а наглая фашистская морда прямо-таки светилась нежностью, святостью и состраданием к ближнему своему.
Полковник (сузив свои беспощадные, жёсткие, не знающие пощады к врагам Отечества глаза): А вы знаете, что сегодня утром к нам специально приехал майор СМЕРШа, товарищ Загрибушкин и привёз личное дело этого вашего Кляушке, похищенное нашими отважными агентами прямо из самой имперской канцелярии с огромным риском для их отважных жизней? И в этом личном деле указано, что никакой он не фельдфебель Кляушке, а оберштурмбангруппенфюрер и кровавый палач Адольф-ЙиахимШварценгольд-Грёбенкопф (фамилия переводится как «Чёрное золото – грёбаная голова». А? Как?), правая рука самого Бруннекальтера!
И это ещё не всё. По определённым сведениям он к тому же является ещё и активным членом супер-секретной международной ложи, и известен очень узкому кругу её членов под псевдонимом Деревянный. Не исключено, что это его очередная агентурная кличка.
Майор (округляя глаза и высунув большой розовый язык, что происходит с ним только в случаях потрясающего душевного волнения): Деревянный? Ух, ё…
– … и поэтому это не просто «ух, ё», а так точно! Так что требуется немедленно задержать и доставить сюда этого кровавого садиста, отъявленного маньяка, патологического вруна и деревянного псевдонима. И обязательно в наручниках и желательно – в кандалах, потому что от такой многоликой собаки всего можно ожидать. Выполняйте!
– Он убёг! Он убёг! Он убёг!
– Что вы, Гаррий Бонифатьевич, ревёте как белый медведь в тёплую погоду? Кто убёг?
– Этот подлецКляушке. В смысле, Грёбенкопф. В смысле, Деревянный. Просочился ежом и ужом через наши боевые порядки, прихватив с собой нашу же полковую кассу, сволочь.
– А куда просочился-то?
– А х… (нецензурное слово) … его знает куда! Может, к союзникам. Может, к сподвижникам. Может. К бабе своей, фрау Бригитте БрунгильдовнеПаровозовой (она здесь недалеко работает. В публичном доме для господ офицеров. Такая, доложу я вам, неугомонная, хм… егоза-затейница! Чисто пэрсик!). А может, подался сразу в Южную Америку, к своим недобитым эсэсовским камерадам…
– Значит, упустили мерзавца? Что ж, в таком случае готовьтесь к неприятностям – и это мягко сказано! Можете не сомневаться: оргвыводы в отношении упустивших (а может, не просто упустивших, а намеренно отпустивших?) эту вражескую собаку последуют незамедлительно и со всей своей принципиальной (подчёркиваю: принципиальной!) жестокостью. А пока, на всякий случай, организуйте тщательное прочёсывание близ прилегающей местности. Может, не успел далеко убежать. Может, затаился в каких-нибудь здешних фашистских кустах-камышах. И обязательно проверьте пивную «Элефант»! Ведь у него теперь на руках, как вы сами только что сказали, полковая касса, а её в таких ситуациях нужно что? Правильно: как можно быстрее пропить, чтобы не оставлять таких опасных компрометирующих улик!
Эпилог.
Через месяц, в непроглядном от тумана рассвете, около безлюдного берега южноамериканской Патагонии, из бездонных океанских глубин всплыла зловещая, длинная, сигарообразная тень. Это была подводная лодка без всяких опознавательных знаков. На её рубке несмываемой белой краской были написаны загадочные буквы – «Ух, ё…».
Забавная штучка (интервью)
Сергей Коновалов. Культуролог: Алексей Николаевич, наш сегодняшний разговор предлагаю начать со всё той же темы сути стихосложения (или как вы всегда уточняете– рифомания строк). Вы по-прежнему утверждаете, что для вас это занятие– всего лишь забава?
Алексей Курганов, литератор: А почему такое уничижительное определение – «всего лишь». По-моему, забава не всегда является «всего лишь». Это, если хотите, форма отдыха, а отдых, как известно, дело серьёзное. Совсем не «всего лишь».
Коновалов: Хорошо. Снимаю такое определение. Рифмование – забава?
Курганов: Естественно.
Коновалов: Другого определения у него быть не может?
Курганов: Может. Работа.
Коновалов: Поясните.
Курганов: Если человек рифмует строки бесплатно (сиречь, не получая за это деньги), то это забава. Если ему платят – работа.
Коновалов: Значит, всё-таки есть такие сочинители-рифмосоставители, которые гонорары за своё рифмование всё-таки получают?
Курганов: Кончено, есть. Например, штатные придворные сочинители. Но их мало. Основная же масса ничего не получает.
Коновалов:… и при этом называет себя поэтами.
Курганов: Называть себя каждый может как угодно. Хоть Поэтом, хоть укротителем тигров, хоть космонавтом, хоть директором бани. Его право. Дело же не в названии. Дело в сути.
Коновалов: И эта суть по вашему определению довольно неприглядна…
Курганов: Решительно протестую против такого определения. Что значит «неприглядна»? Суть есть суть. Она – данность. Данность не может быть приглядной или неприглядность. Потому что такая уж есть. Ничего не попишешь.
Коновалов: И пользуясь вашей же терминологией, прозу вы забавой не называете…
Курганов: Вероятно, это оттого, что в прозе я чувствую себя комфортнее (или привычнее). Проза для меня – и отдых, и некая отдушина. Хотя и в ней тоже можно, что говорится, покривляться, построить рожи, сочинить ухмылки. «Весь мир – театр…».
Май 2021 год
Осколки (подборка стихотворений)
ДОМ НА ПРИГОРКЕ
Дом публичный стоит на пригорке.
Дефьки пошлые там проживают.
Принимают они кавалеров,
Половых похотливых самцов.
Те самцы горделивы собою
И своею спортивной походкой,
И презренной улыбкой своей
На гусей длинношеих похожи
И поджарых голодных свиней.
ЕСТЕСТВЕННОЕ
Гром гремел. Земля тряслася.
Грозы в небе трепетали.
Люди жалкие тряслися.
Гарька шёл, чеканя шаг.
Шёл в любимую пивную,
Презирая непогоду
Он же истинно бесстрашен!
Что ему нбесна хлябь!
У него есть цель – пивная,
Что в Голутвине знакомом.
У него кпивной– желанье:
Кружку пенного испить,
Закусивши помидором
(или просто мухомором),
А потом, чеканя шАги,
Горделиво удалитц.
ПОРТРЕТ ПОЭТА
Арчибальд Селёдкыч Кукин–
Жрец естественной науки
И поклонник тех наук
Где струится под бамбук
Знаний сих ручей прелестный
И научных повсеместных
Постулатов и идей…
Арчибальд не лицедей!
Он – милашка. Он – учёный.
И его красивей нет.
Потому что он к тому же
Замечательный ПОЭТ!
ПРО КОНДРАТА
Неприлично считаться скотиной,
Неприлично считаться скотом.
Так сказал мне Кондрат Поросёнков.
Наш совхозный, грыбёнть, агроном.
Я с Кондратом знаком неизбывно.
Говорит всё по делу Кондрат.
Убеждает рукой и ногами
Мужиков, баранОв, поросят.
У него оч. красивые руки.
Ноги тоже весьма хороши.
Убеждает он ими умело
(И заметьте: всегда от души!)
БАНДИТИЗМ ТАКОЕ СВОЙСТВО…
Если ты – бандит немецкий.
Гутен морген, гутентаг.
Вынимай быстрей бутылку
И держи в руках дуршлаг.
Если ж ты – бандит английский,
Хау ду ю ду ю ду.
Доставай скорее виски
И дуди в свою дуду.
Коль ты бандос гималайский,
То летай в вершинах гор.
Лопай снег и жри солому,
И махай на йеть топор.
Если ж ты с Тамбова, с ТвЕри
(иль точнее, из ТверИ),
То сиди и ешь рассольник,
Выпуская пузыри.
Я же просто мальчик Петя,
Не бандит и не спортсмен.
И мечтаю стать, конечно,
Преуспешным бизнесмен.
Чтобы денег было много,
Чтоб на них я мог купить
Виллу, яхту, приститудков
(и мороженьк не забыть!)
* * *
Вы, конечно, со мной незнакомы.
Я – обычный безродный студент.
Вы ж шикарная статная дама.
Может даже, успешнбизнесменш.
Ну, конечно, успешная! Как же!
Может.муж ваш вообще генерал.
У него, может, вострая сабля.
Эполеты на каждом боку.
У меня же лишь скромность в привете.
Может, вовсе мальчонка босой.
Ковыряюсь в своём винегрете,
Заедаю его колбасой…
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Если ты – хулиган нехороший.
Если кошек пинаешь, собак,
И сморкаешься справа налево,
То тогда же к тому же и как
Ты простой настоящий м.дак.
* * *
Сергей Йипатьевич Коркошкин.
Он – славный лётчик. Даже ас.
Он почту возит в сев. районы
И очень любит хлебный квас.
* * *
Если есть в посконности хоть какой-то толк,
То в лихой отважности – смысла суетня,
На дорогу выбежит одинокий волк
И завоет яростно, пасть оскалив зря.
* * *
Негр проснулся. Потянулся телом.
Задрожала хлипкая кровать.
Он скосил глаза на табуретку.
Там часы. Сейчас без десять пять.
* * *
Есть на свете страна Карачулька,
Карачульцы в стране той живут.
Вместе с ними живут карачульки.
Ихнихдевок так мило зовут.
* * *
Гарька это баловник.
Баловник-какашка.
В телевизоре– мультфильм:
Ген и Чебурашка.
Гарька любит мультецы.
Обожает прямо.
А ещё пивка попить.
Воблу сгрызть и покурить,
а потом потешить прыть
В обществе Динамо».
* * *
Если ты меня не любишь,
будешь долго вспоминать
И папашу-раздолбашу
И его грибёну мать.
Также дерзкую бабульку
И алкашного дедульку,
И дядьЁв, братьёв, сестёр,
Пионерский наш костёр,
На каком, огнём пытая
Во тумановой ночи,
Пионерским всем отрядом
Запекали калачи.
* * *
Что такое Парамошка?
Где предел его идей?
Почему молчит Серёжка,
Словно смазал губы в клей?
Иль молчит стесненья ради?
Иль наелся колбасы
С луком хреном и кивЯми,
И забравшись на весы,
Там застыл в недоуменьи?
Где резинка от трусов?
Всё вопросы и вопросы…
Кто ответить их готов?
Парамошка иль Серёжка?
Я ж бреду по берегУ
Той Москва-реки прекрасной,
Где когда-т лежал в стогУ...
ТРИ НОЛЬ СЕМЬ, ИЛИ НЕЗАТЕЙЛИВАЯ КАНТАТКА О МОЁМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ СОСЕДЕ
Посвящаю ему же. Он рядом живёт, под горой, в переулке между помойкой, собачьей площадкой и «тридцатым» гастрономом. Работает, кажется, сцепщиком на железной дороге. Или газировкой торгует в будке у вокзала. Или у той будки просто так сидит, курит и почёсывает. Точно не знаю. Да и накой мне знать-то? Я ж к нему в родственники не набиваюсь и свататься не собираюсь. К козлу такому…
Три рубля и семь копеек
Предложил мине сосед,
Чтоб себе купил морожень,
А ему чего-нить выпить.
Я послал его в три буквы
И уселсь в велосипед.
У меня такой вот славный,
Замечательный сосед!
Завертелися колёса,
Я качу куда-то вскачь.
А сосед сидит на лавке.
Поджидает, что ль, кого?
Да кому он на … (нецензурное слово)… нужен,
Чтоб за водк ему бежать?
И опять ж такая сумма,
Что сказать совсем смешно.
Пусть хоть там сгниёт, на лавке,
Не поеду в магазин!
И к тому же на морожень
Мне моя бабулька даст.
Превосходная старушка,
И к тому ж совсем не пьёт.
Я с неё беру примеры!
Всем б такими, как она!
Чтоб не пили, не курили,
И по дефкам чтоб никак!
Щас на великекатнУся
И залезу на чердак,
Чтоб оттуда любоваться
на соседа своего.
Как сидит он и страдает,
Что никто не похмелил.
Примечание:
Заранее предупреждаю, что в предлагаемом для чтения тексте, возможно (возможно – значит, не утвердительно!) не все слова написаны грамотно. Это суть дела не меняет. Как говорится, кто умный – тот поймёт. Остальные могут отдыхать. Вместе с моим соседом. Прямо рядом с ним у будки или на помойке.
* * *
Наш Сиркунька – мальчик славный.
Любит кушать колбасЫ.
Кивю, лук и пилимени,
Запивая их ситром.
* * *
Если ты – подлец известный
И известный педераст,
Не грусти, сжимаясь тесно,
И не щурь лиловый глаз.
Лучше выжохни устало,
Почеши своё чело,
И наморщив шею-выю,
Осознай: не повезло.
* * *
Главное – здоровье,
Совесть, ум и честь!
Вот какие люди
В нашей жизни есть!
* * *
Он с детства детское любил –
Подарки иль игрушки.
А взрослым в армию пошёл,
Стрелять там, чтоб из пушки.
А настрелявшися, сказал:
Пошли вы нахир к маме!
И бригадиром поступил
На местной пилораме.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
Эпиграф:
– Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев
однажды гуляли в дремучем лесу.
Фадеев в цилиндре, Калдеев в перчатках,
а Пепермалдеев с ключом на носу.-
(Даниил Хармс)
Пылал закат. Кричали люди.
Багром багрянился закат!
Шагал, одетый в лисью шубу,
Привычно хмурый Ениват.
Он – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ! Полн величья
И протокольной маеты.
Его широкие обличья
Значеньем должности полны.
Он Аполлоном в сельсовете
На кресле важностью сердит.
Своими грозными очами
Он ежедневно в корень бдит.
КОРКИ ВКУСНЫМИ БЫВАЮТ… (из серии «В нашем пионерском гастрономе пряники устали продавать»)
Насколько же вкусной была колбаса!
Насколько вкусны пилимени!
Мои увлажнились от счастья глаза,
И руки трясутся от лени.
От лени, восторга, сплошной доброты.
Сирёнька стоит на пригорке.
Пильмени докушал он утром ещё,
Батон до последней до корки.
* * *
Я – поэт начинающий Лёша.
Я поэмы пишу, соблазнясь.
Написал их, наверное, восемь.
В цифре сей и причина, и связь.
Хоть накой их считать, если пишешь?
Ведь перо по бумаге летит.
Составляя слова и названья,
Развивая в себе аппетит.
* * *
Наш Серёжа – мальчик превосходный.
Он котлеты ест и колбасу.
И пельмени очень уважает.
И ещё чего-то там в носу.
Может их название – козюльки?
Или это просто с носа жир.
Вот какой он весь разносторонний
(в рифму слово просится – «кумир»)
А попить Серёжа любит соку.
Виноградный иль из алычи.
А испивши, дОбро улыбнётся.
Уж тогда кричи иль не кричи…
* * *
Городзиллов Семён Елизарыч
И Годзиллов Ираклий Кузьмич
Тёмной ночью со стройки упёрли
Три вагона прекрасный кирпич.
И вагон превосходной щебёнки.
И сто двадцать цемента мешков.
Был кирпич, была щебёнка…
Было всё – и нет таков!
* * *
Из-за леса, из-за рек,
Из-за круч могучих
Показался вдруг хешбек,
Разгоняет тучи,
Уем валит деревьЯ,
Ёлки и моталки.
Страшным голосом мычит
И швыряет палки.
Сопли брызжет из ноздрей,
Как у человека.
Очень любит рыбный суп
Из хеш-бека-хека,
Что в столовой номер семь.
(Там ещё подлива.).
А хешбек как чебурек –
Любит жить красиво.
* * *
Хорошо быть бандитом кудрявым!
Чтобы все тебя жутко боялись,
Закурить тебе сразу давали,
Наливать чтоб сраз не стеснялись
Двести грамм. Или сразу поллитру.
Я большие объёмы люблю.
Кто же жилиться будет и жаться,
Я того в тот же миг застрЫлю.
НАПОЛЕОН И СВИНИНА, ИЛИ НОВЫЙ ГОД КОГДА Ж НАСТУПИТ? Кантата
Посвящаю пивной «Стоп-Сигнал», которая в годы Советской власти располагалась в микрорайоне Щурово в подмосковной Коломне, между железной и автомобильной дорогами на Рязань. Народ там собирался исключительно интересный и глубоко творческий. Сплошь эстеты и волтерьянцы. И мало кто без судимостей
Я люблю, когда любимый,
И люблю, когда герой.
Чайки шепчутся над морем,
У тюленя – геморрой,
А киты огромной стаей.
Подбирают с дна планктон.
Остров есть – Святой Елены.
Там живёт Наполеон.
В смысле том, что жил когда-то
Там в изгнании навек.
Кушал крабов, ел свинину.
Нехороший человек.
(А, быть может, и хороший.
Кто теперя разберёт…
Скоро лето. Дальше – осень…
И скорей бы Новый Год...)
* * *
Корова на поле лежала,
Лениво жевала чего-т.
Быть может, травы луговую,
Быть может, с травой бутерброд.
Я ж брёл по дороге по пыльной,
Что вьётся меж устьями рек.
Увидел коровы и ахнул:
Корова жевала хешбек!
Зачем же ты, дура, жевамши!
Хешбек же весьма ядовит!
Ведь он ж ядовитей поганок,
С него же отравой разит!
Корова уныло вздохнула,
Сказала устало: и что ж…
Итить мине завтра на бойню,
Под острый убойновый нож…
Пояснение:
Кешбэк, кешбек, кэшбэк — термин, который используется в сферах интернет-торговли, банковского дела и игорного бизнеса в качестве обозначения разновидности бонусной программы для привлечения клиентов и повышения их лояльности. Засрали этим термином всё наше телевидение ( а заодно великий и могучий русский язык). Какую программу не включишь, а оттуда: «хешбек да хешбек!». Тьфу! Собаки…
* * *
Булку с салом я поел,
И Серёжка тоже.
Появилась благодать
Вдоль по нашим рожам.
Благодать и благодать.
Аппетитность прямо.
Побежал окрестный люд
С обществом «Динамо».
Все за булками, куда ж,
И за салом вкусным.
С этим салом ох вкусны
Голубцы капустны!
Если ж их запить ситром
Или лимонадом.
Не захочешь пельменЕй
Или шоколада.
Авокады не захошь,
Не захошь орехов.
Береги портки свои,
Чтоб не треснуть с смеха!
Костик любит танцевать (фельетон)
Я уже много раз говорил и не устаю повторять, что сегодня самая замечательная передача на нашем (в смысле, российском) телевидении это передача «На самом деле». Потому что она очень познавательная, занимательная, общеобразовательная и невероятно весёлая. Вот и сегодняшний её выпуск не обманул моих ожиданий. А именно: впечатлил и повеселил. А сюжет был такой: имеется некто Костик. Он – артист, не женат (не созрел ещё пока что для семейной жизни), ему сорок с чем-то лет, его папа и мама живут где-то в провинции, а сам Костик – в столице нашей Родины, городе-герое Москва. И вот этот самый артист Костик (да, он действительно тот ещё артист!) три года назад то ли в баре, то ли в клубе познакомился с некой двадцати с чем-то-летней девушкой (что совершенно логично: а где же ему с девушками знакомиться? В библиотеке, что ли? В читальном зале? В музее? Это было бы очень смешно.).Познакомился – и с нею, милой, он там весь вечер лихо отплясывал (а чем ещё сорокалетнему холостому мужику заниматься? Только плясать! Можно даже вприсядку!), а потом повёз её к себе на московскую квартиру. Где она у него осталась до утра и в первую же ночь ему дала. (Слышу, слышу возмущенное: «Что значит «дала»? Вы, товарищ автор, выражения-то выбирайте! Чай, не при социализме живём, а при демократии! А при демократии не говорят «дала». При демократии принято говорить «начались отношения». Понятно, что это одно и то же, что дала – но «дала» звучит грубо, а сейчас у нас – время красивых выражений (если проще, красивостей). Так что отношения начались, а не дала! Хотя чего не дать-то, если парень симпатичный и ему всего-то пятый десяток? Такому молодому и дать не грех. То есть, начать с ним оживлённые давательные отношения. В виде давания.).
Дальше – больше: начали встречаться и друг дружке давать. Извиняюсь: вступать в отношения. В смысле, причинять друг другу радость, но не обременять друг дружку узакониванием этих самых отношений через ЗАГС. Потому что штамп в паспорте это вообще анахронизм и пережиток нашего тоскливого социалистического прошлого. А сейчас у нас, повторяю, демократия. Которая подразумевает под собой вольность нравов и торжество красивых словесных выражений. Типа «гражданский брак». То есть, когда без регистрации. То есть, самое настоящее сожительство, но это слово тоже грубое. Почти такое же по грубости как «давать».
А когда она в результате этих регулярных давательных отношений забеременела (а чего ж! Дело житейское!), то Костик не придумал ничего умнее, как отвезти её к своим родителям. Чтобы она там жила и здравствовала на их родительской шее (в смысле, их содержании). А он будет периодически приезжать, потому что ему надо зарабатывать, а зарабатывать можно только в столице нашей Родины, городе-герое Москва. Потому что в том колхозе, где живут его родители, он ничего заработать не может. Потому что он не тракторист-механизатор, не жнец, не косец и даже на дуде не игрец, а самый что ни на есть распрекрасный актёр. Который жить не может без рукоплещущей (или рукоплескающей? Как правильно-то?) публики, грома аплодисментов, букетов, банкетов, винегретов и толпы прелестных поклонниц. С нетерпением ожидающих его, неотразимого, то ли в клубах, то ли в барах, то ли в библиотеках.
Так что поначалу всё складывалось очень мило и совершенно незатейливо: он мотался по своим творческим делам, девица жила с его родителями, за исключением того короткого времени, когда съездила родить в столицу нашей Родины, город-герой Москву. А родив, тут же вернулась к ним же, но уже, понятно, не одна, а с очаровательной малышкой. В которой костиковы родители (теперь уже дедушка и бабушка) тут же почувствовали родную кровь и до сих пор от дитяти без ума.
И, повторяю, всё шло вроде бы неплохо, но тут Костик преподнёс папе и маме совершенно достойную своего актёрского мастерства чучу-отчебучу: позвонил им (уточняю: именно им, но не этой вышеназванной барышне с дитём!) и обрадовал радостным известием, что скоро женится на некой коллегше тридцати с чем-то лет. Которая близка ему по его творческому духу, потому что она, красивая, по профессии – режиссёр. А как же твоя гражданская супруга, да ещё и с дитём, удивились костикины родители (наивные люди!). На что Костик промурлыкал что-то нечленораздельное (в смысле, знать я её теперь не знаю, знать не хочу, потому что ко мне, почти на старости лет пришло, наконец, большое светлое чувство под названием ЛЮБОВЬ. И вообще, ребёньчик не мой, так что приглашаю вас, дорогие папаша и мамаша, на мою свадьбу с режиссёром, но без этой кудрявой и её дитятки. Всё. Точка.).
Папа и мама, придя в себя (или так и не придя!) начали думать и гадать, чего делать, и не придумали ничего лучше, как связаться с устроителями вышеназванной замечательной передачи, чтобы вынести это сугубо семейное дело на общий публичный суд, к радости всегда присутствующих на этой передаче так называемых экспертов по кройке и шитью. Что и произошло.
Я не собираюсь пересказывать все перипетии этого задорного спектакля (желающие запросто могут найти его на Ютубе), скажу финал: в результате проверки ДНК выяснилось, что ребёньчик и на самом деле не костиков. Что заделал его этой барышне, с которой Костик познакомился не в библиотеке, некто Шурик. Который ушёл в армию и неизвестно возвратился он из неё или от греха остался на сверхсрочную (что было бы для него самым разумным решением, потому, что армия воспитает из него настоящего мужчину, а не такого вот Костика.).
Слышу недоумённый вопрос: а чего же эта не библиотечная барышня не стала жить у своих родителей? Ответ простой: они её из московской квартиры выгнали, когда узнали, что она живёт половой жизнью с этим новобранцем Шуриком. Вот такими строгими оказались. Принципиальными и беспощадными. В отличие от костиковых папы и мамы, которые теперь попали, образно говоря, как куры во щи, и которым трудно чего либо посоветовать, потому что, повторяю, они прикипели к очаровательной малютке всеми своими сердцами и душами.
А также остаётся только порадоваться за этого плясуна Костика, который теперь со спокойной душой может идти под венец со своей режиссёрской возлюбленной. Чтобы создать с ней крепкую творческую семью и, может, даже кого-то совместно родить. (А можно и не рожать. Можно просто так. А то хрен его знает… Он же, повторяю, весь в творчестве. И в половецких плясках.)
И в заключение. Вдруг вспомнилась сцена из фильма «Полосатый рейс», когда тигр появился в дверях радиорубки, и радист начал орать моряку (его, по-моему, играл обаятельнейший Алексей Смирнов), который держал этого тигра за хвост: «Накой привёл? Зачем привёл? Уводи взад! У него же уже слюна с зубов капает!». А почему вспомнилась – не знаю. Старею, наверное. Надо мне, шестидесятилетнему, тоже начинать ходить по клубам и по барам, а не только по пивным, рюмошным и закусошным…
Картина шпионажа (стихотворения)
КАК ТРУДЕН ПУТЬ ПОД СЕНЬЮ СОСТРАДАНИЙ…
Твоя рука – в моей руке.
Твоя нога – в моей ноге.
И головою показал
Зловещий рок. Судьбы оскал.
Но я лежал. Лежала ты.
Тряслись мимозные кусты.
В них кто-то, крАдучись, ходил.
Накой ходил? Кого ловил?
Иль там кого-то поджидал
Всё тот же яростный оскал?
Тебя за руку я возьму.
Нога к ноге. Шагаем в тьму.
Вдруг из кустов раздался рык.
По рыку понял я: мужик.
И не один. Мужик с конём.
И с острым жалящим копьём.
А я чего-то вдруг устал…
Кишку сдавил мне трудный кал…
А горло спазмом – сиплый сип…
С него ослаб я и охрип…
Мужик же вывел из мимоз –
Но не коня, а стадо коз.
И с ним побрёл под сень аллей…
Когда же станем мы добрей?
Когда счастливей? Труден путь…
Прилягу я. Пора соснуть…
ЧТОБ ТЫ ИЗДОХНУЛ, КУКС ПРОКЛЯТЫЙ… (пафосное, неизбывное)
Фашист подлецкий Кукс –
Губитель и злодей.
Он в детстве кошек мучил,
а повзрослев – людей.
Бездушно негодяйский,
Гадюк и унитаз.
Блестел в его монокле
Стеклянный куксов глаз.
Но всё ж дождался, падаль.
Его загнали в гроб.
И крышк заколотили,
ВылЕзть не мог он штоп.
И в землю закопали
На двадцать восемь метр.
(А может, тридцать восемь.
Иль даже километр.)
О нём чтоб даже память
Исчезла в глубь веков.
Забыли Кукса чтобы –
И был б тот Кукс таков.
Чтоб люди расцветали,
Жила Земля в покой.
Чтоб самой главной болью
был грипп и геморрой…
НО ШТИРЛИЦ ТАК И НЕ ДОПИЛ ВТОРУЮ КРУЖКУ ПИВА… (сатирическая пародия на шпионский детектив)
Посвящаю пастору Шлангу. Он, бедолага, терпеть не мог ходить на лыжах. Особенно через швейцарскую границу. Но, знать, судьба у него была такая горемычная: всё ходил и ходил, ходил и ходил… и всё через швейцарскую… Хоть бы разок сходил через какую другую… Например, румынскую… Или мордовскую… А он всё ходил через швейцарскую и передавал через неё свои (то есть, не свои, а штирицевские) шипиёнские сведения в какой-то никому не понятный Центр… Прямо как в анекдоте: «Встречайтесь в Центре ГУМа, у фонтана…»
Нюхаю цветочки с лепестками роз.
Нюхаю кусточки. Нюхаю навоз.
Нюхаю пельмени. (У меня мигрень.)
Дулы пистолетов (Их – не каждый день.).
Вечером понюхал – и не помню что.
Но зато заметил некого в пальто.
От него воняло тряпкой половой.
Он, наверно, слесарь. И пока живой…
Слесарь в цехе швейном. Или бригадир.
На башке – панама… И носки – до дыр…
Видно, что бедУет. (Или сделал вид?)
В общем, очень мутный дядя-индивид.
И какой-то стрёмный. Или просто злой…
А живёт в квартире, в доме под горой…
Проследив, обнюхал вход, квартиру, сад.
И кастрюлю с щами. Финский шоколад.
И канистру с бражкой (Я же терпелив!).
Мне б теперь понюхать их капиратив.
Где они в панамах. И носки без дыр.
Я снимаю шляпу. Кушаю пломбир.
В том пломбире – адрес. В адресе – пароль.
Юстас-Алекс-Плейшнер… В результате – ноль…
Или он уехал в Фридрих-Штат-Палас?
Я понюхал шляпу, мыло, унитаз…
Всё тогда обнюхал, весь шпионский дом.
Но везде – в пролёте. И везде – облом…
Пояснение:
«Фридрихштадтпалас» — театр-ревю в центре Берлина. С 1984 года находится в здании на Фридрихштрассе. Один из ведущих театров Европы, представляющих данный вид искусства, характерной особенностью которого, помимо прочего, является традиционный канкан
В ЖИЗНИ РАЗ БЫВАЕТ ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ…
Я гулял по лесу.
Там поймал лису.
Я её в квартиру
Скоро принесу.
Накормлю кефиром,
Положу поспать.
У лисы – усталость,
И на чёлке – прядь.
Ты поспи, лисуня,
Сам улягусь вслед.
Мне сегодня стало
Восемнадцать лет…
ЗУЕВ
У соседа фамилия – Зуев,
А зовут, как и прежде, Степан.
Он со смены пришёл в три пятнадцать.
Он опять в средней степени пьян.
Укорять его пьянствием глупо:
На работе он пашет как слон.
И поэтому сильно потеет.
И поэтому он раздражён.
И поэтому грустно и глупо…
И зарплату не платят опять…
Лучше сразу натрескаться супу
И устало свалиться в кровать…
ПЕСНЯ ПРО ПЕТУХ
Я куплю на рынке
Постной требухи.
(а при чём тут ваше
Гнусное «хи-хи»?).
Миску винегрета
И свининный бок.
А ещё с капустой
Вкусный пирожок.
И у бабки Фёклы
(я знакомый с ней)
Литор самогонки
(стоит сто рублей).
И вернусь в квартиру,
Вывалю на стол,
Что купил на рынке,
Почешу хохол
И умою рожу
(в общем, всё на «пять»!),
И начну неспешно
Праздник пировать.
А когда нажруся,
Выйду на балкон.
Распахну я руки
Словно Аполлон.
И исполню громко,
в самый громкий слух.
Пусть услышат люди
Песню про петух.
Что клекочет дерзко
Утренней зарёй
Про поля и долы,
Про звериный вой,
Про людей, что хочут
С пети суп сварить…
Что ль, ещё куда мне
Погулять сходить?
Я опять работаю в «засолке»… (стихотворения)
(Пояснение: «засолка», или засолочный пункт – вульгаризированное название сельскохозяйственного предприятия (или одного из предприятий системы так называемой потребительской кооперации), на котором производится соление и квашение овощей)
Эпиграф:
– Иван Арнольдович, настоятельная просьба: пива Шарикову не предлагать!-
(Михаил Булгаков «Собачье сердце»)
КОСАРЬ
Ныне нивы сильно урожайны,
И покосы колосятся, зеленея.
Вышел в поле радостным рассветом
Наш поэт нечаянный – Сергеев.
Не один появился. С косою.
В зипуне и с треУхом помятым.
У него настроенье прекрасно,
За спиной – для копанья лопата.
А в руке – да, коса для покосов.
Он – косарь. Он – сторонник движенья.
И ему подчиняются травы
При ближайшем его приближеньи.
НЕ БАНДИТ ОН, НО ГОЛУБЧИК!
Вылез ночью из-за бани
Раздолбаистый бандит.
У него фамилья – Уев.
Он плечист и даровит.
В бане часто он бывает.
Да чего там: каждый день!
А сейчас присел на лавку,
Опершися лбом об пень.
Уев, Уев! Ты ж красавец!
И гармошка на боку.
А когда на пень взберёшься,
Прокукукаешь «ку-ку»,
Все в экстазности впадают,
Все, кто рядом и вокруг.
И валяясь вперемешку,
Не поймёшь, кто враг, кто друг.
А когда закроют баню
Капитальный на ремонт,
Уев сильно огорчится
И решится на экспромт.
Он в буфет переберётся
Что в вокзале (вход от касс).
Там буфетчицей – Зинуля,
Продаёт портвейн и квас.
И Зинуле этот Уев
Приглянулся капитально.
У неё шалить не станешь!
Оприходует буквально!
Так что грУстны перспективы
У красавца-удальца,
И гармошка не поможет
Избежания конца.
КАНТАТА ОБ АССОРТИМЕНТЕ
Обожаю я котлеты.
А ещё люблю творОг.
У соседа бык-тоёхлетка,
Лоб широкий между рог.
А ещё люблю пельмени,
Враз сжираю тридцать штук.
«Богатырских» иль «Сибирских»
Или марки «Мираторг».
А последних обожает
Мой товарищ давний – Сирк.
Он сейчас сидит на лаве,
Балалайку теребя.
В смысле, струны балалаит.
Музыкант, грибёна вошь!
Со своею балалайкой
Он на ёжика похож,
Пожилого и седого.
Ёжик любит пельменЯ.
Он – душа своей компаньи.
У него она своя…
* * *
Ты гуляла у причала,
Я гулял у мусорн. бак.
Рядом кошка пробежала.
Убежала на чердак.
* * *
Барышня гребливая вышла на панель.
У меня – стремление. У гребливой – цель:
Снять кота жирнющего. Денег чтоб вагон.
Морда чтоб наивная. Статью – Аполлон.
* * *
… кто отжарил, кто отпарил,
Приготовил вермишель?
Это Грунька Гребункова
По прозванию Мишель.
По-французски называет
Эта Грунька сам себя.
С дартаньянских мушкетёров
За услуг по три рубля
Собирает без стесненья.
А чего стесняться ей,
Коль сильна она боками
И огромностью грудЕй?
ИЗ ПОКОЛЕНЬЯ В ПОКОЛЕНЬЕ…
Пылал закат кровавой колбасою.
Лежали дефьки на стогу. Все ровно в ряд.
А между девок незаметно примостился
Красавец-плут Пахомов Ениват.
Любил он к дефкам так вот примоститься.
Послушать их девическую речь.
Чтобы потом ближайшую прихвАтить
И за собою кой-куда увлечь.
Его за это дефьки сильно били.
И колотили в лоб, бока и глаз.
И ненасытным гадом обзывали,
И иностранным словом «ловелас».
Но что ему до этих обзываний?
Порочен он от пяток до костей.
Ведь у него и папом был такой же,
И дедушка любимый Елисей.
И прадед ейный, раздолбай Игнатий,
И дальше, дальше – все в глубЯх веков. ..
ВНИМАНИЕ, ГАЗЫ!
Если вздулася кишка
И отходят газы,
Не спеши паниковать
И мытиться разом
В ожидании конца
От такого вздутья.
Ну, подумаешь, кишка!
(А от ног обутья
В вас осталися носки?
Не спадают брюки?
А мозги не протекли
С таинства науки?
Значит, всё в порядке тем.
Нет причин бодаться.
Ну а что понос прошиб,
СтОит ль волноваться?)
* * *
Если любишь ты котлеты
(СтЮдень тоже оч. неплох!),
Я схожу сейчас в магАзин.
(Там обед часов до трёх).
А на кассе – Гребункова,
Препротивнейшаялядь,
Что живёт у нас в подъезде
И в квартире номер пять.
Ейн сожитель – Епифанов,
Что со склада «Росзерно».
Представительный мужчина,
И ему разрешено
Воровать кулИ со склада
И толкать богатырям,
Что кучкуются как стадо
Вдоль забора, здесь и там…
НАЗОВУ Я ЕГО БАБСЛЕИСТОМ…
Кто серьёзный гражданин,
Не валяет ваньку?
Это скромный наш герой,
Джентельмен Луканька!
Тонконог он и плечист,
Статью физкультурен.
Он наверно, бобслеист!
Не подвержен бурям!
Иль футболщик. Иль бегун,
Что быстрее лани.
Иль могучий он борец
На ковре-татами.
В общем, спорта чемпион.
Спорт – его пучина.
И пловчиха зачала
От Луканьки сына.
Зачала, когда они,
Вместе мылись в баньке…
Вот такой он бАбслеист,
Этот чёрт Луканька!
* * *
Собаки разные бывают.
Бывают злы и веселы.
Бывают мелкие подонки,
А есть ещё цепные псы.
* * *
Повидал я по жизни ублюдков,
Повидал и отпетых скотов.
Повидал я людишек достойных.
Был я с ними, конечно, таков.
* * *
Негр лежал. Плескались волны.
На Москва-реке – прилив.
Негру снилася Замбези.
Негр Замбезе не проТив.
Или Нил его могучий
С берегами без границ.
А на Ниле – крокодилы
С их отклатиемииц.
Так что есть у негра выбор.
А чего ж не выбирать?
И склонилася над сыном
Негритянсковая мать.
По волосьям кучерявым
Провела своей рукой
И, вздохнув, сынку сказала:
– Хватит спать. Иди домой.
* * *
Жил в деревне Почечуйке
Престарелый дед Ермил.
– А идите все вы нахир! –
Всем привычно говорил.
Это присказка такая
у него всегда была.
С самогОго его младенства.
Вот таковские дела.
Сколько раз его лупили,
Говоря: не посылай,
Ты, вонючая Ермилка,
В свой привычный почечай!
Мы же люди. Не собаки.
Ведь нельзя же с нами так!
А не то тебя мы нахир
Вмиг забросим на чердак!
Будешь тама выть и кашлять,
Умолять к прощенью срок.
Чтоб покушать там котлету
И рокфористый сырок.
И испить пивка иль кваса,
Только нахир нам жалеть
Вот такого папуаса,
задери тебя медведь!
Он в ответ молчал сначала.
Понимал угрозу слов.
А потом побрёл куда-то…
И убрёл… И был таков.
* * *
Сирёнька, где твои пельмени?
И где, Сирёнька, шаурма?
Когда ж в фонтан в известном сквере
Воду струяющую дадут?
Когда ж опять и снова сможешь
Под сенью сих струящих струй
Присесть спокойно на скамейку,
Чтоб отдохнуть. Дыши и дуй
От тех же струй приятно свежих,
Аж брызги в мордудолета.
Ах, этот сквер! Ах, эти струи!
« Святой источник»! Красота!
И шаурма уж в рот суётся,
И минералка льётся в рот.
Там дети радостно смеются
Под городской водопровод!
* * *
Котлеты любят пионеры.
Сирёнька тоже любит их.
С котлет становятся прекрасны
Невеста чья и чей жених.
И баба, что корячитц в поле.
Мужик, что гробитц за станком.
И музыкант, и архитектор,
Купец, бандюга, агроном.
И все, которых только можно –
Но пионеры всех важней…
И скачет дерзостно по веткам
Седой плешивый воробей.
* * *
Кто-то свистнул мне в правое ухо.
Кто-то плюнул туда мне потом.
В это время на нашей помойке
Я сражался с соседским котом.
Потому и не понял сначала,
Что случились вообще за дела,
И с какого такого нахала
Мать-сырая земля родила.
* * *
Алкоголикам тоже непросто,
Потому и даю я совет:
Прежде чем напиваться напитком,
Вы пожрите хотя б винегрет
Или бутер какой с требухою,
Или пару варёных яиц.
А потом уж хватайте стаканий
И вливайте его прямо в рот!
* * *
Колбаса лежала на помойке,
В это время шёл я из пивной.
У меня прекрасно настроенье,
Патамушт сегодня выходной.
Колбасу увидел вмиг и сразу,
И от неожид остолбенел.
Как же так? С какого так случилось?
Кто продукт сей выбросить посмел?
Приститудка, может, молодая?
Иль старик с оторванной рукой?
Инженер с хандонного завода?
Продавце с кудрявой головой?
Я стоял и мыслями терялся.
А потом ушёл, теряя лик.
Что мне в толк? С какого волноваться?
Пусть мозгами мает тот старик…
* * *
Приститудка молодая подурила мне коня,
Чтоб носился я по полю, звонко весело звеня.
Приститудка, приститудка! Ты цветёшь как маков цвет.
У тебя бока тугие во твои семнадцать лет.
СКАЗАНИЕ О БЕССТРАШНОМ ГЕРОЕ ЕПИФАНЕ ОБЛЕЗЛОМ И ЕГО ВЕРНОМ ДРУГЕ ГЕНДОСЕ
Давно это было когда-то,
В тумане ушедших веков.
Стояло на речке селенье,
Где был дефицит мужиков.
А те, кто имелись в наличьи,
Лишь жалость могли вызывать
И чувство унылого вида,
Ведь были все сплошь алкаши.
Но нет! Перебор! И не всемши!
Имелся как будто один.
Красивый, отважный, бесстрашный,
Не грек, не армян, не грузин
И даже не гордый нанаец,
Не перс и не грозный китаец.
И звался зелО – Епифан,
С рязанско-мордовских крестьян.
* * *
Епифаний Облизьян
Вполовину был армян,
А с другой – афинский грек,
Превосходный человек.
Потому что без изян,
Он совсем не хулиган,
И не мерзкий интриган,
Он похож на крымский хан.
ТРИНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ЛЕТА…
Эпиграф:
– Бандитизьм, бандитизьм!
Не обходится без клизьм! –
(из песни про любовь)
Шпиён Шпиёнович Шпиёнов
Живёт на улице Труда.
Он мясником на нашем рынке
Для конспирации работ.
Но в самом деле, он – разведчик.
И может, даже там старшОй.
Но как же ловко он махает
Своёю рыночной метлой (в смысле, мясницко-рубательским топором)!
Вопрос: накой ему шпиёнство?
Ему, что ль, денег не хвата?
Иль он шпиёнит по привычке?
Иль по наследственной черте?
Иль папа был его шпиёном?
И мама с папою была.
Она звалась радистка Катя
(иль в простречьи просто Кэт)?
И там же дедушка прекрасный
Был очень редкостный шпиён.
А звался он папаша Мюллер.
Иль, может, даже пастор Шланг.
Иль Плейшнер сам?
Иль даже Штирлиц?
Вот сколько дедушков у ём.
Кабуд колхозная бригада
Для полеводческих работ!
Но что колхоз! В колхозе надо
Работу делать, в ней потеть,
А не шпиёнством заниматься,
Какое на хрен никому…
* * *
Жую с трудом.
Я сложен, мама.
(В том смысле, мама, что не прост).
Я каждый день ношу панаму,
Хожу в панаме не погост.
И там, среди холмов скорбящих,
Я обретаю вновь и вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слёзы, и любовь…
К оглавлению...
