Лето стояло в зените. Июль щедро одаривал жителей и отдыхающих небольшого черноморского посёлка потоками солнечного света, сочными персиками, спелой ежевикой и тёплыми морскими ваннами. Двое местных, вооружившись рыболовными принадлежностями, поёживаясь от свежести раннего утра, брели по пустынной гравийке.
– Санёк, как же нам всё-таки повезло, что в такой красоте живём! – произнёс поджарый, похожий на копчёного угря, мужичок, с любовью оглядывая пушистые холмы, целующиеся с предрассветным небом. – И горы, и море, и река, а дышится как! – он шумно втянул воздух. – Хорошо, что не родились где-нибудь в Африке, или в сибирской тайге.
– Ну не скажи, Витюха, в Африке не бывал, а в Сибири тоже красот хватает, – возразил спутник, прихлопнув комара на большом животе.
– Но с нашей природой всё равно не сравнить! – продолжал настаивать собеседник.
– Каждый кулик своё болото хвалит. Ты червей не забыл?
– Тут они, родные, – Витюха извлёк из сумки стеклянную банку с обречённо копошащимися в ней дождевыми червями.
Приятелей объединяла давняя страсть к рыбалке и нелюбовь к слабому полу, который олицетворяли собственные жёны, посягающие, как казалось мужчинам, на их свободу. Рыбалка была бегством от женской «тирании». Поэтому, прихватив пару бутылок «вишнёвки», изготовленной местной шинкаркой Зинкой, и нехитрую закуску, друзья при каждом удобном случае отправлялись на берег речки.
Вдоль неё тянулся посёлок, а неподалёку располагался детский оздоровительный лагерь, по старинке называемый жителями «пионерским».
Первые лучи солнца робко тронули верхушки деревьев, когда рыбаки по тропинке спустились к берегу. Место было «насиженное». Тихая заводь среди огромных валунов обещала хороший клёв. Друзья расположились и приготовили снасти. Витюха извлёк из банки червя и, соблюдая ритуал, трижды на него поплевал. Этого ему показалось недостаточно и он что-то пошептал, прежде чем насадить наживку на крючок.
– Что ты ему на ухо шепчешь? В любви объясняешься? Ты его ещё поцалуй! – съязвил приятель. – А может вишнёвки ему нальёшь для стимула?
– Может и поцалую, и налью, если доверие оправдает.
Червяк осознал возложенную на него ответственность, и через пару минут на леске бился, трепеща оранжевыми плавниками, небольшой голавлик.
– С почином, дружище! Это нужно обмыть, – предложил Санёк.
– Мудрая мысль, – согласился Витюха.
Налили. Обмыли. Через небольшой промежуток времени удача улыбнулась компаньону.
– А мы качеством берём, – снимая с крючка более крупный трофей, радовался Санёк.
Снова налили. Отметили. Ещё пару раз повторили, приветствуя появление в ведерке тощего пескаришки и небольшого бычка. После этого у рыбы началась преждевременная сиеста.
Друзья тоскливо смотрели на прилипшие к воде поплавки. Не оставалось ничего другого, как продолжить возлияния и завести беседу о женском «деспотизме».
– Мне моя сегодня заявляет: «Вместо того, чтобы с удочкой часами сидеть, лучше бы кран починил!» – пожаловался Витюха. – А я только недавно чинил. Специально она его ломает, что ли?
– Моя тоже сегодня мне обструкцию устроила: «Я на огороде целыми днями спину ломаю, а ты на поплавок пялишься! Мог бы сорняки прополоть – вон какое пузо отрастил!» – Ну обидно же, Витюха!
– Вот язва! Всё зло от этих баб! Дьявольское отродье! – резюмировал Витюха и разлил по стаканам очередную порцию вишнёвки.
Время приближалось к полудню. Зной стал распространяться по низине, как раскалённое масло по сковороде. Мужики, и без того разогретые внутренними градусами, сняли с себя одежду и остались в одном исподнем. Из широких, больше похожих на юбку трусов, щедро расцвеченных крупными ромашками, виднелись тощие мохнатые, как у шмеля, ноги Витюхи.
В интимном предмете мужского гардероба приятеля преобладал английский стиль в виде строгой полоски, наполовину скрываемой нависающим животом владельца.
Рыбаки снова уселись и продолжили гипнотизировать поплавки. Через непродолжительное время, побеждённые жарой и вишнёвой настойкой, стали клевать носами.
Внезапно послышался всплеск, похожий на движение крупной рыбы в воде. Витюха приоткрыл слипшиеся веки и обомлел: на большом валуне, покрытом снизу зелёным мхом, лежала русалка. Хвост её плавно шевелился и отливал на солнце всеми оттенками зелёного и голубого. Тело тоже переливалось бирюзой, и даже волосы были цвета морской волны.
Витюха открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Только толкнул в бок задремавшего приятеля. Санёк взметнул крылатые брови и блуждающим взглядом обвёл окрестности.
– Ты её видишь? – шёпотом спросил друга Витюха.
– Ага, – тоже шёпотом ответил Санёк, буравя глазами русалку. – Похоже, «белочка» пожаловала.
– Какая «белочка»? Мы и выпили-то совсем ничего. Всего полторы бутылки.
– А может, Зинка в вишнёвку чего-то подмешала?
– Не, всё время у неё берём, никогда ничего не мерещилось.
Русалка с загадочной улыбкой кокетливо поправила зелёную прядь и проворковала: – Рыбку ловите, мальчики? «Мальчики» дружно кивнули.
– А разрешение у вас на это имеется?
– Какое ещё разрешение? – сдавленно произнёс Витюха.
– Как это какое? На ловлю рыбы в реке, принадлежащей частному лицу, то есть, мне.
– Да мы тут всю жисть ловим, никаких разрешений никто никогда не спрашивал, – вступил в разговор Санёк.
– То было раньше, а теперь время другое, – за всё нужно платить. Так что, раскошеливайтесь, а то накажу.
Мужики переглянулись.
– А может она нам снится? – прошептал Витюха.
– Что, сразу двоим? Санёк поскрёб просвечивающую сквозь редкий пушок плешку. – Сматываться надо. Собирайся. Он потянулся за штанами, висевшими на ветке, и оцепенел. Застыл и Витюха. Из кустов вышел… чёрт и направился к русалке. За ним появились ещё двое.
– Ну что, отказываются платить, грешники? – обратился первый к русалке. Та, молча, кивнула.
– Придётся их с собой в преисподнюю забрать.
– Да зачем их туда тащить, когда и здесь можно поджарить? – предложил второй чёрт.
Третий, самый рослый приблизился к остолбеневшим рыболовам: – Огоньку не найдётся, парни? Костерок разжечь надо. Санёк с Витюхой дружно замотали головами. Второй чёрт, играя собственным хвостом и вращая его наподобие скакалки, подошёл ближе.
– Ну что, господа, поджариваться будем? Тогда поторопитесь, вы у нас не одни, в кустах ещё несколько дожидаются. Если спички найдёте, мы вас без очереди обслужим, по высшему разряду. Поджарим – залюбуетесь!
«Грешники» снова отрицательно закрутили головами.
– Что это вы всё время головами машете? – спросил рослый чёрт.
– Наверное, хочут сказать, что оне праведники, – сморщив розовое рыло и обнажив чёрные гнилые зубы, захихикал второй и гримасничая, завертелся волчком.
– Мне вообще-то кран надо починить, тороплюсь я, – хрипло пробормотал Витюха, давая задний ход.
– А мне сорняки прополоть в огороде, – отступая вслед за приятелем, промямлил Санёк.
– Вот так всегда. У всех находятся какие-то неотложные дела. Раньше надо было краны починять и сорняки дёргать. Возражения не принимаются, – категорично заявил вертлявый.
– Вы нас, мужики, тоже поймите. У нас план по грешникам. Каждый день хозяин отчёт требует. Если план не выполним – все рога поотшибает, – пожаловался здоровяк.
– Да что ты им объясняешь? Не позорь профессию! А ещё высшую категорию имеешь! Хватит с ними церемониться! Хватай и тащи!
Гнилозубый присел, и растопырив руки с длинными чёрными когтями, пошёл на Санька и Витюху. Те развернулись и помчались, не разбирая дороги, подгоняемые свистом и улюлюканьем чертей. Вдруг послышался приближающийся треск и навстречу из кушерей выскочил здоровенный детина, похожий на бомжа. Через рыбацкую сеть виднелся мускулистый торс, длинные спутанные волосы напоминали водоросли. – Эге-гей! – заорал мужик дурным голосом, и потрясая вилами, зажатыми в правой руке, с вытаращенными глазами промчался мимо, высоко задирая ноги и ломая ветки. Санёк попятился под натиском «бомжа», оступился и уселся в крапиву. Витюха попытался помочь другу, схватил за руку, но несовместимость весовых категорий была очевидна, и увлекаемый приятелем, тоже оказался в крапивных зарослях. С помощью «великого и могучего» незадачливые рыбаки высвободились из «пламенных объятий», и почёсывая ляжки, стали продираться через колючие кусты ежевики. Ромашки на Витюхиных трусах совершили кульбит, и чуть не покинув своего обладателя, скатились с пригорка вместе с хозяином на просёлочную дорогу. Следом шлёпнулись «полосатики» с исцарапанным в кровь телом второго «грешника».
– Вот те на! Сразу два «прынца» у моих ног! – раздался женский голос. Мужики подняли глаза и увидели Зинку с ведром, полным чёрной ежевики.
– И откуда вы такие красивые? Портки, где потеряли? Черти за вами, что ли, гнались?
– Они самые. А ещё какой-то бомж с вилами, – Витюха, захлёбываясь, стал делиться впечатлениями.
Зинка звонко рассмеялась: – Да это вожатые из пионерлагеря. У них сегодня праздник Нептуна. Отпраздновали, а теперь куролесят. На базар заявились, всех торговок распугали. А бомж с вилами – это Нептун и есть, физкультурник лагерный.
– Надо бы вещи забрать, – смущённо пробормотал Санёк. – Не идти же домой в трусах! И удочки оставили.
– Да гори оно всё синим пламенем! Я лучше в трусах пойду! – воскликнул Витюха.
– Ну да. У тебя удочка старая, а у меня спиннинг новенький и штаны хорошие.
– Ладно, герои, показывайте дорогу! – Зинка решительно направилась к реке.
На берегу пылал костёр, улов «грешников», нанизанный на металлический прут, коптился на огне. Черти курили, русалка с Нептуном плескались в реке. Удочка Витюхи была на прежнем месте, а спиннинг исчез, так же как и остатки настойки. Зинка пошла общаться с нечистью, рыбаки не осмелились.
– Что же вы, ребята, так нехорошо поступаете? – начала обвинительную речь Зинаида. – Людей пугаете, вещи отбираете. Верните то, что взяли.
Через пару минут рослый чёрт принёс спиннинг и отдал хозяину со словами: – Нам чужого не надо.
Пока рыболовы собирались, словоохотливая Зинка общалась с нечистой силой и угощала ежевикой.
– Вот бабы! И с чертями общий язык найдут! – с трудом натягивая штаны, ехидно заметил Санёк.
– И не говори. Одним словом: дьявольское отродье! – поддержал Витюха.
К оглавлению...
