Ветерок ласково гладил тёплыми ладонями тело. Сквозь прозрачную воду проглядывали даже самые мелкие камешки, над которыми сновали стайки блестящих рыбёшек. Солнечная сетка дрожала на дне, постоянно меняя свои очертания. Небольшие волны с тихим шелестом набегали на берег, перебирая прибрежную гальку, и этот шелест переходил в тихую приятную музыку, постепенно становившуюся всё громче.
Морской пейзаж исчез, а музыка осталась. Марина открыла глаза. Будильник деликатно напоминал о том, что пора вернуться в действительность. Понедельник. Декабрь. Предпраздничная неделя. Музыка умолкла, а Марина снова закрыла глаза, пытаясь вернуть летнюю картинку. Возникли радужные круги, которые стали расплываться, превращаясь в цветной туман, но в следующее мгновение Марину словно кто-то толкнул. За окном было светло, часы убежали на сорок минут с того момента, когда нужно было проснуться. Она вскочила и стала торопливо собираться. Вчера допоздна засиделась с подругой и теперь сказывались последствия этих посиделок.
Марина достала из холодильника остатки пиршества, но завтракать не стала, а положила в пакет бутерброд с колбасой, сыром и пирожное, намереваясь сделать это на работе.
Вытащила из ведра мусор в сером мешке и, чтобы удобнее было нести, засунула его в большой «магнитовский» пакет. Наспех одевшись, выскочила на улицу.
Опаздывать было нельзя. Недавно «Шахиня», как называли сотрудники директрису с фамилией Шахова – ввела драконовские порядки: работники детского творческого центра должны были фиксировать свой приход на работу, – указывать время и расписываться в журнале на проходной. Ту же процедуру нужно было проделать, уходя с работы. Нарушителям грозили санкции, начиная выговором и заканчивая увольнением.
Заметив приближающуюся маршрутку, Марина помчалась к остановке, переходя с рыси на галоп, и успела втиснуться в отъезжающее транспортное средство, которое напоминало банку, плотно набитую шпротами. Вцепившись одной рукой в верхний поручень, держа во второй сумку и пакеты, Марина развернулась по ходу движения. Маршрутка резво рванула с места и Марина шлёпнулась на колени сидящего сзади мужчины. Заливаясь краской, она пробормотала извинения, но мужчина не рассердился, а напротив, широко улыбаясь, предложил своё место. «Нужно взять метод на вооружение», – мелькнула шальная мысль.
Марина с облегчением взгромоздила поклажу на колени и стала изучать возникшую перед глазами чью-то нижепоясную часть организма, туго обтянутую джинсами. Почти прочла название производителя на светло-коричневой нашивке, как маршрутка снова истерично дёрнулась, и джинсы влипли в Маринино лицо.
– Девушка, держитесь крепче, – взмолилась сидящая.
– Вы сидите, а я стою, – раздражённо ответила обладательница джинсов и резким движением отбросила назад сумку, висевшую на плече, которая с размаху шлёпнула Марину по щеке.
– Не ложитесь на меня, женщина! – раздался чей-то возмущённый вопль.
Очень мне нужно на вас ложиться! У меня с сексуальной ориентацией всё в порядке.
– Ой, прямо от сердца отлегло, – как я рада за вас и вашу ориентацию! – парировал женский голос.
– И я рада, что вы рады…
– А уж как мы рады...
– А ну замолчите обе! – возник из недр маршрутки суровый мужской голос.– А то я сам сейчас продемонстрирую вам свою сексуальную ориентацию.
«Газель» будто на что-то наткнулась и застыла.
– Всё, приехали – констатировал водитель. Впереди пробка до самого центра.
Микроавтобус словно прилип к асфальту.
– Водитель, миленький, придумайте что-нибудь, – на работу опаздываем, – раздалась женская мольба, тут же дружно подхваченная одобрительным гулом пассажирских голосов.
– Легко сказать, «придумайте»! Что я вам, Дэвид Копперфильд?
Внезапно укротитель баранки вывернул её до отказа вправо и, выписав крутой зигзаг, рванул по обочине, разбрызгивая колёсами гальку. Лавируя между ухабами и булыжниками, «Газель» вырвалась из плотного окружения стоящих машин, и понеслась по каким-то улочкам, доселе не знавших к себе внимания общественного транспорта. Содержимое маршрутки колыхалось, как рагу в кастрюле.
– Водитель, а мне на Абрикосовой выйти нужно было, – растерянно пролепетал незадачливый пассажир.
– Ещё абрикосы не созрели. В июле выйдешь. Ехай пока, гы-гы, – отозвался кто-то неведомый.
– А в этом году косточковые не уродились. Совсем мало было, – посетовала, судя по всему, пожилая дачница.
– С чего же им уродиться, когда мороз весной ударил, весь цвет помёрз, – отозвалась вторая.
– Слушай, хватит из меня дуру делать! Расскажи кому-нибудь другому про свои ночные совещания и партнёрские связи! – выплёскивая своё негодование в мобильник, возмущался женский голос позади Марины.
Автомобиль притормозил.
– Кому на Абрикосовой?
– Мне, мне! – Худощавый мужчина, энергично орудуя локтями и извиваясь по-змеиному, стал пробираться к выходу.
– А в какую сторону идти?
– Налево два квартала.
– Ага, понял. Спасибо.
На место покинувшего транспорт, тут же нашёлся претендент, который стал царапаться в стекло отъезжавшей маршрутки.
– Ну куда? Нам и так дышать нечем! – возмутилась полная женщина.
– Да мне всего пару остановок проехать, – извиняющимся тоном произнёс вошедший и смиренно принял позу хоккейной клюшки, упёршись затылком в потолок «Газели».
Постепенно содержимое маршрутки рассосалось. Подъезжая к конечной остановке, Марина обнаружила на последнем сидении Ольгу – преподавателя эстрадного вокала.
– Привет, мы вместе! – Ольга в знак солидарности подняла руку. – Не знаешь, кто сегодня дежурит? Хотя бы, баба Маша.
– Кажется, она.
От того, кто дежурил – зависело благополучие опоздавших. Мария Васильевна, или попросту «баба Маша», переводила стрелки часов на десять минут назад, жалея нарушителей, в отличие от её сменщика, бывшего военного, почитавшего дисциплину, как мать родную.
Сотрудницы рванули с места в карьер. – Шахиня совсем озверела, – жаловалась на бегу Ольга. – Мало того, что педагогов обязала детей в музей на экскурсии водить, так ещё заставляет в костюмы зверей наряжаться на утреннике. Меня решила далматином нарядить. Хочет, чтобы мы за одну зарплату преподавателями, экскурсоводами и аниматорами работали. А помимо этого, каждый должен придумать номер к новогоднему капустнику.
– Беспредел какой! – отозвалась Марина, делая возмущённые глаза из-под съехавшей на них шапки.
Толкнув массивную дверь старинного здания, нарушительницы графика с облегчением увидели милые сердцу рыжие кудряшки на склонённой над журналом голове бабы Маши. Часы показывали без пяти минут девять.
Марина издали приметила в конце коридора ученицу, стоявшую у кабинета. Ирочка Лебедева, милая, воспитанная девочка, – будет стоять и терпеливо ждать. Это не Вадик Кузнецов, который радостно умчался бы куда-нибудь подальше, обнаружив закрытую дверь. Марина поставила пакеты на банкетку и придвинула стул к инструменту.
Ирочка старательно выигрывала восходящую и нисходящую лесенки гаммы, пока Марина стаскивала с себя куртку и наспех причёсывалась. Урок прошёл в обычном режиме и, получив свою честно заработанную пятёрку, ученица ушла. Раздался телефонный звонок:
– Здравствуйте, Марина Владимировна! Вадик заболел, прийти не сможет, – предупредила мама ученика.
– Конечно, конечно, лечитесь, выздоравливайте, – Марина неприлично обрадовалась. Занятия с Вадиком были обоюдной пыткой. Ученик терпеть не мог музыку, но её очень любила его мама, по настоянию которой Вадик терзал терпеливый инструмент, а заодно и уши преподавателя.
Можно было расслабиться и не спеша перекусить. Электрический чайник весело зашумел. Марина достала то, что предназначалось для завтрака, и уже вознамерилась приступить к трапезе, как дверь после робкого постукивания приоткрылась и в проёме возникла Ольга с большим пакетом, помеченным красным логотипом в виде буквы «М»
– Иду ёлку наряжать. Новое поручение «Шахини». – Она приподняла пакет и потрясла им, как вещественным доказательством деспотизма директрисы. – Приятного аппетита! А я не успела позавтракать и ничего не взяла с собой, – глядя на снедь голодными глазами, пожаловалась Ольга.
– Присоединяйся, – кивком головы пригласила Марина и перепилила тупым ножом бутерброд. Ольга поставила пакет на банкетку и с готовностью приняла приглашение.
Но бутерброду не суждено было быть съеденным, а чаю выпитым. Дверь распахнулась и перед сотрудницами предстала «Замша», как называли работники творческого центра заместителя директора.
– Марина Владимировна, что за чаепитие в рабочее время?
– А у меня «окно», Вадик Кузнецов заболел.
– Вот как? Тогда пойдёмте в актовый зал ёлку украшать, – распорядилась «Замша».
Подруги выразительно переглянулись, но возражать не осмелились. Ольга машинально взяла с банкетки пакет, и подруги с обречённым видом последовали за начальницей.
В актовом зале кипела работа. Завхоз, стоя на лестнице, украшал пушистую лесную красавицу сверкающими шарами. Несколько женщин прикрепляли скотчем гирлянду к стене. Другие работники преображали сцену. Действом руководила сама глава учреждения, периодически отходя назад и любуясь плодами трудов с расстояния. Вновь прибывшие активно включились в процесс.
– У кого электрогирлянды? – вопросила директриса.
– У меня, – отозвалась Ольга.
– Выкладывайте на стол, – скомандовала «Шахиня».
Ольга взяла принесённый пакет и, перевернув его, вытряхнула содержимое на стол. Посыпались картофельные очистки, яичная скорлупа, пустые консервные банки, и в качестве «почётной гостьи» вывалилась пустая бутылка из-под шампанского, скатилась со стола и грохнулась на пол. Качество стекла было отменным и бутылка, с честью выдержав испытание на прочность, покатилась к ногам «Шахини», признавая тем самым её главенствующее положение.
– Это что за сюрприз? – вытаращила глаза директриса.
– Простите, Анжелика Витальевна, это моё, – пролепетала Марина, чувствуя как начинают пылать уши. Понимаете, это… Это реквизит для номера из новогоднего капустника. Как символ уходящего года, в котором мы оставляем всё ненужное. Марина ощущала, что пылает уже всё лицо.
– Что вы говорите? И вот это, – как я понимаю, главный символ? – «Шахиня» указала перстом на бутылку. Положение спасла «Замша». Сама того не ведая, она появилась в самый подходящий момент.
– Анжелика Витальевна, звонил Карецкий. Отказывается играть Деда Мороза на прежних условиях. Требует удвоить гонорар.
– А плохо ему не станет? Обойдёмся без театральных звёзд, своими силами. Синюкина нарядим, пусть опоздания отрабатывает.
Синюкин – преподаватель по классу гитары, прикреплявший в тот момент снежинку на занавес, покачнулся, но удержался на стремянке.
Марина стала лихорадочно заталкивать содержимое пакета обратно.
– Ну ты даёшь! – тихо пробормотала Ольга, помогая подруге. Зачем мусор на работу притащила?
– Спроси, что полегче. Сама в шоке.
Марина поставила пакет на сидение кресла первого ряда и вновь включилась в общий процесс преображения ёлки. После того, как та была украшена перемигивающимися огоньками, «Шахиня» окинула её одобрительным взглядом и стала пятиться, чтобы насладиться зрелищем с расстояния. Марина слишком поздно поняла, что произойдёт в следующий момент, а поняв, изменить ничего не успела. Директриса упёрлась в сидение кресла, на котором стоял пакет и, не глядя, уселась на «реквизит». Дальнейшее Марина помнила как в тумане: негодующие крики вскочившей, будто с ежа, «Шахини», грохот покатившейся бутылки, испуганные глаза Ольги…
Выскочив из зала, Марина металась в поисках места, куда можно было бы пристроить злополучный пакет. Оставлять в детском учреждении бутылку из-под шампанского было нельзя, к тому же, небольшие пластиковые корзинки, стоявшие в коридорах, предназначались в основном, для бумаг и мелких отходов. Так ничего и не придумав, Марина снова принесла «реквизит» в кабинет. Остаток рабочего дня прошёл без происшествий, о ней никто не вспомнил.
Расписавшись в журнале на проходной и выйдя на улицу, Марина с огорчением обнаружила наполненную до краёв урну у стен учебного заведения. Стоявшая в конце следующего квартала – тоже обманула ожидания. Увидев маршрутку со знакомым номером, Марина ускорилась, успела втиснуться и стать частью содержимого микроавтобуса. «Газель» резво понесла её к дому. Вскоре освободилось место. Марина поставила пакет на пол и прильнула к окну. Она думала о том, что нужно успеть заполнить журналы, – на днях предстоит проверка документации. А послезавтра отчётный концерт учеников по классу фортепиано, – хорошо бы не ударить в грязь лицом перед другими преподавателями. Ещё подготовить номер к новогоднему капустнику…
Она вышла на своей остановке, купила продукты в магазине и не спеша направилась к дому.
Проходя мимо переполненных мусорных баков, внезапно вспомнила о «реквизите», который забыла в транспорте. А на конечной остановке водитель маршрутки с группой МЧС-овцев с любопытством и недоумением изучали содержимое «подозрительного» пакета, оставленного кем-то в «Газели».
К оглавлению...
