Глава 4
Мулька сидела у ног Николая и преданно заглядывала ему в глаза. Хозяину было плохо. Она чувствовала это всем своим собачьим существом, но как помочь не знала. Периодически тихо поскуливала, вскакивала, нервно перебирала на месте лапами и снова садилась. Николай жаловался, негодовал, возмущался. Собака не понимала смысла сумбурной речи, но чувствовала, что у хозяина болит душа. Теперь, когда в доме появилась Мулька, Николай рассказывал ей о своих жизненных неудачах.
Выпитого было явно недостаточно для того, чтобы наступило привычное состояние расплывающейся реальности. Николай поддел вилкой содержимое консервной банки и вывалил его в тарелку. Переваренная килька напоминала кашу в бурой подливке. В этом месиве уцелели только рыбьи головы и хвосты. Белый глаз смотрел с тарелки на Николая, как ему показалось, с укоризной.
– Что, осуждаешь? Да, я пью, – произнёс он с вызовом. – А ты спроси, почему? У каждого следствия есть своя причина, – Николай поучительно поднял указательный палец вверх и сделал паузу, как бы подчёркивая значительность сказанного. Рыбья голова молчала, но теперь глаз смотрел не только осуждающе, но и насмешливо.
– Да пошёл ты! – взревел Николай и обрушил кулак прямо в рыбное месиво. То, что было килькой в томате, разлетелось в разные стороны и щедро украсило стены, стол, окно и самого хозяина. Мулька живо принялась наводить порядок, слизывая с пола томатные кляксы. Рыбий глаз уцелел, и теперь благополучно взирал на Николая с куска отставших от стены обоев, к которому он неожиданным образом прилип. Николай окинул взглядом последствия рыбного фейерверка и с досадой махнул рукой. Глядя на то, как Мулька с жадностью слизывает с пола остатки традиционной закуски, он вдруг вспомнил, что собака с утра ничего не ела.
В холодильнике было пусто, хлеб тоже закончился. Сняв с себя испачканный свитер, Николай прямо на майку надел куртку и распахнул дверь, в которую нетерпеливо бросилась собачонка.
Темнота встретила пронизывающим ветром и дождем вперемежку с мокрым снегом. Магазин находился неподалёку. Мульке удалось прошмыгнуть в помещение за ногами хозяина незамеченной. Николай походил между стеллажей с продуктами и в раздумье остановился перед витриной, не в силах сделать выбор. Денег хватало либо на бутылку водки, либо на колбасу для Мульки. Взял с полки упаковку колбасы, и собака, радостно завиляв хвостом, стала тихонько скулить, выражая этим одобрение выбору хозяина.
Внезапно Николая накрыла волна гнева и ненависти к маленькому существу, вторгшемуся в его жизнь, из-за которого он вынужден лишать себя удовольствия.
– Пошла вон! Навязалась на мою голову! – внезапно закричал Николай и с силой пнул собаку ногой. Мулька, отлетев, ударилась об угол большого холодильника. Завизжала от боли, испуга, обиды, не понимая, за что хозяин так грубо с ней обошёлся.
– Ты что творишь, изверг! – возмутилась пожилая женщина.
– Да им, алкашам, всё равно, что собаку ударить, что человека убить, – поддержала её другая. Выпил, наверное, мало, вот и бесится!
Мулька продолжала визжать, и столько боли и обиды было в этих душераздирающих звуках, что Николай мгновенно протрезвел.
– Это что такое? Чья собака? – раздался строгий голос кассира. С животными вход воспрещён!
Николай опрометью бросился из магазина. Мучительный стыд, раскаяние, жалость смешались в один, выжигающий душу коктейль. Николай шёл быстро, не чувствуя бьющего в лицо колючего ветра. – Сволочь, мразь! – вкладывал он в каждое произносимое ругательство ненависть к самому себе. Остановился у большого дерева, прислонился лбом к мокрой шершавой коре и ударил по стволу кулаком, пытаясь физической болью заглушить душевную. Облегчения не почувствовал. Постояв еще несколько минут, развернулся и пошёл назад к магазину. Жертва хозяйской неуравновешенности сама плелась ему навстречу, припадая на переднюю лапу, и периодически повизгивая от боли. У Николая сжалось сердце и спазм перехватил горло.
Мулька легла на землю, прижалась к ней всем телом и, боясь поднять голову, вопросительно исподлобья смотрела на приближающегося хозяина: последует ли снова наказание?
Николай присел, погладил собаку по голове: – Муляша, прости дурака, – тихо произнёс он и стиснул зубы так, что в челюсти что-то хрустнуло. Поднял собачонку, засунул её, мокрую, грязную, под куртку. Снаружи осталась только Мулькина голова. Николай говорил ласковые слова, просил прощения и обещал купить много вкусной колбасы. Мулька облизывала кровоточащие костяшки хозяйской руки и воду, стекавшую по его небритым щекам, которая почему-то была солёной.
Глава 5
Тамара открыла глаза и тут же зажмурилась от солнечного света, бесцеремонно проникающего между полотнищами штор. Полежала ещё немного и окончательно проснулась. А проснувшись, поняла, что не одна. Рядом, лёжа на спине, похрапывал Валентин. Одеяло сбилось, и из под него виднелись мускулистые, поросшие тёмными густыми волосами ноги. Тамара ошеломлённо разглядывала этого чужого мужчину и не могла понять, как случилось то, что случилось. Память стала детально выдавать эпизоды минувшего дня.
Чёрный внедорожник возник перед ней, когда, возвращаясь с работы, собиралась перейти улицу. Дверь приоткрылась, и Тамара увидела улыбающегося Валентина.
– Здравствуй, Тамарочка! Садись, подвезу. Тамара не нашла причины для отказа. Валентин благоухал дорогим парфюмом, непринуждённо сыпал остротами, рассказывал о своей недавней поездке в Таиланд. Предложил пойти в ресторан. Торопиться домой было не к кому, и Тамара приняла приглашение.
Валентин был интересным собеседником, умел развлечь и обворожить. Шампанское ударило в голову и Тамара расслабилась. Ей понравилось это состояние раскрепощённости, когда моральные устои, державшие рассудок в плену, отпустили его на свободу.
Она смеялась, кокетничала, и ей доставляло удовольствие флиртовать с Валентином, видеть в его глазах вожделение, которого она давно не видела в глазах Николая. Может быть, длительное отсутствие близости с мужчиной и желание нравиться, не чуждое каждой нормальной женщине, заставило её уступить настойчивым просьбам Валентина и пригласить его к себе «на чай».
Тамара выскользнула из под одеяла, стараясь не потревожить спящего, набросила халат. Прохладный шёлк обласкал разгорячённое тело. Аккуратно прикрыв за собой дверь, прошла
в ванную, некоторое время пристально разглядывала своё лицо в зеркале, как бы не веря отражению. Открыла кран и встала под поток тёплой воды, будто пыталась смыть грех минувшей ночи.
«А в чём, собственно, грех?» – мысленно спросила себя Тамара. Двадцать лет была верной женой, хотя, от отсутствия внимания мужчин не страдала. Не завела любовника даже тогда, когда муж, убивавший себя алкоголем, стал игнорировать её как женщину. А теперь, будучи свободной, она может себе позволить жить так, как хочет. «Но ты же знаешь, что Валентин женат, и ничего хорошего из романа с женатым мужчиной получиться не может», – отвечал голос совести. И на это у Тамары аргументов не нашлось.
Она сварила кофе и присела у окна. Шёл мелкий снег, преображая унылый пейзаж из оголённых деревьев и серых тротуаров в чёрно-белую графику. «А что дальше?» Ты же понимаешь, что эти отношения бесперспективны? Ты готова быть на вторых ролях?» – не унимался голос проснувшегося рассудка. Размышления были прерваны появлением Валентина. Он подошёл к Тамаре, обнял, поцеловал в шею. – Доброе утро, милая, – прошептал ей на ухо. – Какая же ты красивая! Не откажусь от чашки кофе из твоих рук.
Тамара налила горячий ароматный напиток, заставила себя улыбнуться.
– Как же я проголодался! Готов слона съесть! – Валентин изобразил хищную гримасу, растопырил пальцы, подобно когтистым лапам и, имитируя «нападение», сгрёб Тамару в объятия.
– Слонов не держим, – мягко высвободившись, ответила Тамара. – Могу предложить сыр и докторскую колбасу.
– Нет, спасибо. Докторскую колбасу пусть доктора едят. А мы пойдём другим путём.
Валентин позвонил кому-то, и через время в двери возник посыльный, доставивший телячьи отбивные, запеченную осетрину, свежие овощи, фрукты и две бутылки импортного шампанского.
Выходной день промелькнул незаметно. Любовные утехи чередовались с рассказами Валентина о заграничных поездках.
– Мы обязательно поедем с тобой в Италию. Неужели ты не была в Риме, не видела Венеции? Тамара грустно улыбнулась. Что она видела в своей жизни кроме постоянной работы, нетрезвого мужа и домашних дел? Несколько поездок к Чёрному морю, в одной из которых они отмечали восьмилетие сына, вот и все воспоминания об отдыхе в многолетней повседневной рутине. Валентин хотел остаться на ночь, но Тамара выпроводила любовника под предлогом, что ей нужно выспаться перед предстоящим рабочим днём. Захлопнув за мужчиной дверь, почувствовала облегчение и внутреннюю опустошённость. Несмотря на обаяние Валентина, Тамара не могла отделаться от ощущения, что он оставался чужим человеком. И даже физическая близость не устранила этой дистанции.
– Привет, Леночка! Не спишь? У меня беда. Я изменила Николаю, – поделилась новостью с подругой.
– Пусть это будет самая большая беда в твоей жизни! – послышались в трубке бодрый голос и смех. – Давно уже пора было это сделать! А что за формулировка, – «изменила»? Ты не забыла, часом, что с Николаем вы в разводе? Как можно изменить тому, кто не является твоим мужем?
– Можно. И не только ему, но в первую очередь себе.
– Слушай, Тамрико, ты когда-нибудь освободишься от своих комплексов? Да поживи для себя! Сколько можно приносить свою жизнь в жертву? Мужики этого не ценят! И кто же тот счастливчик, ради которого ты изменила своим принципам?
Выслушав рассказ Тамары, Елена безапелляционно заметила: – Не будь дурой! Тебе судьба в награду за все твои мытарства послала такой подарок! Сколько женщин о таком мечтают! Мир посмотришь, нуждаться ни в чём не будешь. Радуйся, глупая!
– Может, и глупая. Только не могу я радоваться, когда Николаю плохо. А ему плохо, я чувствую.
– Да забудь ты этого алкоголика! Что-то он о тебе не очень беспокоится. Не позвонил, ни разу не поинтересовался, как живешь.
– С Валентином у меня всё равно ничего не получится. Хотя бы потому, что он женат. Я себя воровкой чувствую. Краду чужого мужа.
– Детский сад какой-то! Да все так живут, пойми! Все мужики ходят налево, ну устроены они так, понимаешь? Полигамы. Не с тобой, так с другой будет изменять жене. Кстати, о жене. Она спокойно относится к тому, что муж дома не ночевал?
– Жена с детьми в Эмиратах. Через неделю вернутся.
– Вот видишь! У жены своя жизнь, а у него – своя. Думаешь, она ему верность хранит? Смотри, упустишь такой шанс – потом жалеть будешь!
Тамара еще некоторое время сидела у окна и смотрела, как снежинки, словно мухи слетаются к свету фонаря. Грызущее ощущение разочарования, тоски, одиночества снова зашевелились в душе. «Крыса» проснулась. Женщина налила в бокал шампанского и выпила сразу. Тепло разлилось по телу и обволокло рассудок. Боль отступила.
К оглавлению...
