ПОБЕГУШКИ. ТАМОЖНЯ ЛНР
Перед посадкой в автобус, курящие спецназовцы, а были и такие, старались оттянуть время, слишком уж смакуя каждую из затяжек. Только здесь у националистов выпала минута обсудить дальнейшие действия. Разговор зашёл о том, что надо сделать всё возможное, чтобы не попасть в логово врага. Группа из пяти человек предлагала устроить бунт входящим в автобус спецназовцам. Подождать когда автобус остановится, и всем разом сделать марш-бросок до остановки общественного транспорта, доехать до автовокзала, оттуда – до украинской границы, перейти её и вернуться в Киев.
Солдатушка – воодушевился такой идеей.
Детинушка – озадачился.
Верзилушка – возразил:
– А наши «лоханки», которыми мы прибыли на Кубань? Три катера так и останутся болтаться на российском причале? Да нам голову за такое снимут!
– А ты и дальше собираешься подчиняться оккупантам? Мы же в плену у агрессоров! Ты ещё не понял? Они что хотят, то и делают с нами, – получил он возражение в ответ.
– Не преувеличивай, – рассудил Верзилушка. – Думаю, они к нам не лучше, чем мы к ним относимся. Была бы воля – к стенке поставили… Но не ставят же, не унижают, на колени не ставят, а, наоборот, вежливые все до невозможности, концерты устраивают, на конях, на самолётах катают, кормят, поят, одевают… Так что, упрощать ситуацию не советую.
– Не верю я им, – вскричал один из заговорщиков. – Ты – как хочешь. Оставайся. А мы – рванём, пока нас бандиты ДНР или ЛНР к стенке не поставили…
Верзилушка попытался обуздать закипающий бунт.
– Отставить, сержант. Никуда не годится твой план. Если уж так боишься своими глазами посмотреть, что творится в этих республиках, то просто скажи об этом атаману. Может, и другие ребята тебя поддержат.
– Ага… Сейчас… Так и сказал… Они и атаманом нашим командуют. Предатель ты всё-таки…
– Ну конечно. Не согласен – к стенке. Знакомо. Моё мнение: если уже срываться, то надо возвращаться на Кубань, забирать наших со станицы и в полном составе на катера подаваться. А так – кто в лес, кто по дрова… Глупо. Ты же просто подставишь нашего атамана.
– Туда ему и дорога. Он – не наш... «Сепар» он!
– У тебя все, кто с тобой не согласен – «сепары»? С головой дружить не пробовал? – возмутился Верзилушка.
В это время атаман Запорожских казаков, не подозревая, что его в эту самую минуту определили во враги народа, высунул голову из автобуса и поторопил:
– Долго вы там ещё болтать будете? Ехать пора!
Заговорщики переглянулись и поспешили затушить свои окурки. Через тридцать секунд они уже сидели на своих местах, а караван из трёх автобусов тронулся в путь.
Почему трёх? Так людей прибавилось. С украинской сотней теперь путешествовали донские казаки и взвод ВДВ: «Ох рано… встаёт охрана…»
Когда заговорщики поняли, что экскурсия по городу закончена, и следующей остановкой будет таможня «Изварино», то решили действовать напролом.
Главный Бунтарушка прошёл через весь салон к атаману Запорожского Войска Донского и попросил, чтобы автобус остановился, потому что его укачало. Надо ему, и всё тут. Атаман передал просьбу водителю. Водитель пообещал остановить, как только возникнет такая возможность.
На самом деле активность этой пятёрки не осталась незамеченной. Об этой самой странной активности и Запорожского, и Донского атаманов предупредили отставники ВДВ, которым было поручено присматривать за сотней. Да и сам атаман Запорожского Войска обратил внимание на странное поведение ребят перед посадкой в автобус. Не вдруг же сержанта так сразу укачало.
Бунтарушка вернулся к своим. Те, кто собирался дать дёру, стали незаметно надевать рюкзаки, ожидая остановки автобуса. Водитель дал сигнал остальным автобусам, и вся колонна остановилась на обочине дороги.
Автобус остановился, но двери открывать не спешил. Тогда сосед Бунтарушки крикнул, чтобы быстрее открыли двери, потому что другу совсем плохо. Помогло. Задние и передние двери поползли в сторону, освобождая дорогу на свободу.
Такой прыти от своего атамана беглецы не ожидали. Когда друг «спасая» друга, хотел вывести на свежий воздух, атаман уже стоял возле задних дверей с сердобольным выражением лица. Он с рук на руки принял «укачанного», своей спиной преградив путь остальным бунтовщикам.
Для беглецов атаман стал препятствием, которое нужно было устранить. Спецназ на такие задачи натаскан до автоматизма. Вот и сейчас заученными движениями они выкрутили руку атаману, заставляя его не только физиономией, но и всем своим парадным мундиром, всеми наградами и планками прижаться к пыльному боку автобуса. Из салона выскочило шесть человек с рюкзаками за спиной и понеслись в сторону лесистой балки, за которой остался город Каменск-Шахтинск. Ни Солдатушки, ни Детинушки, ни Верзилушки среди беглецов не было.
Всё произошло мгновенно, но и третий автобус, в котором ехали казаки, довольно быстро развернулся и рванул назад по дороге, которую беглецы в любом случае должны были пересекать. Найти их труда не составило. Местные казаки сразу предположили, куда они могли держать путь и в каком месте должны выйти из леса, преодолев извилистые тропы оврага.
– Оп-паньки! А это вы? А это мы.
Ругательства на литературный язык не переводятся, поэтому опустим выражения, которыми окружённые спецназовцы срывали зло за провал операции. А злились они не столько на казаков, сколько на свою беспомощность. Казаки, надо отдать должное их выдержке, весьма благодушно встретили людей, которые заставили их размяться в беге.
В рукопашный бой безоружные заговорщики вступать не решились, понимая, что за это их могут отправить за решётку. Раз группе не удалось оторваться от преследования, то ничего другого, как сдаться на милость донских казаков, им не оставалось.
– Ну и долго мы за семью зайцами бегать будем? – спросил казачий хорунжий беглецов. – В «Казаки-разбойники» в детстве не наигрались?
– Казаки, вы поймите нас. Мы не можем туда ехать, – дрожащим голосом произнёс главный Бунтарушка.
– Да кто вас заставляет? Вот чудаки… Чего ж молчали-то?«Не нашего полку, так иди себе к волку», – удивились казаки.
– Может, объясните, чего вы так испугались? До этого вроде всё штатно шло, – продолжил допытываться хорунжий.
– Там – враги, – пояснил один из беглецов.
– Понятно. В ЛНР – враги ваши, – согласился с серьёзным доводом хорунжий. – Ну а мы здесь, на Дону, что, не такие же враги ваши, что ли? По мировоззрению мы ни чем не отличаемся от жителей Донбасса. Мы вам безопасность гарантировали?
– Да, – односложно подтвердил Бунтарушка.
– Этого не достаточно?
Ответа не последовало.
– В общем так, – продолжил хорунжий, – решайте. Или с нами едете, или ждёте на нашей базе возвращения всей вашей сотни. Без присмотра, уж извините, мы не можем вас оставить.
– Нет, лучше уж везите, куда везли, раз поймали, – раздражённо сказал Бунтарушка. – Было бы оружие – другой бы разговор с вами был. А так…
Хорунжий только усмехнулся, услышав про оружие, а затем обратился к другим беглецам.
– Остальные – с нами или на базу? Решайте быстрее.
Кто-то сказал «да», кто-то просто кивнул головой. Стало понятно, что быть в заточении на какой-то военизированной базе им хотелось ещё меньше. В принципе, понять их было можно. Они сделали всё что могли, чтобы не попасть на территорию ЛДНР. Наверное, их совесть на этом успокоилась. Теперь никто не скажет, что они добровольно там оказались. На этом разговоры закончились.
Беглецам было предложено сесть в казачий автобус. В нём они и доехали до таможни.
К автобусам прибыл усиленный наряд российских пограничников с автоматами за спиной. Похоже, они знали кто пересекает границу с ЛНР.
Дальше всё происходило стандартно. Сдали на проверку паспорта. Дождались пока вернут. Заполнили декларации. Проехали до таможни ЛНР. Бело-красно-синие цвета государственной символики сменились на голубо-красно-синие. Выходить из автобусов никому не разрешили. Вот это как раз было нестандартно, но этого украинцы не знали. Снова сдали на проверку паспорта. Вернули. Поехали.
В 2014-м году украинские войска так хотели отвоевать у ЛНР этот участок границы, так рвались сюда, такие бои кровопролитные устраивали, но тщетно… Разве что вот такими принудительными туристами теперь могут побывать здесь. Может, потому и не выпускали из автобусов, чтобы ни один сапог вражеской армии ни ступил на святая святых – дорогу жизни ЛНР. О чём думали украинские спецназовцы, пересекая вожделенную границу, было неизвестно, но стоило им проехать несколько десятков метров, как в глаза бросился огромный памятник «Белым Камазам», заставивший их содрогнуться. На пригорке было установлено изображение самого белого в мире «Камаза» и огромные буквы надписи "Спасибо, Россия!"Сотни таких «Камазов» доставляли в ЛНР гуманитарную помощь (крупы, консервы, медикаменты, стройматериалы и так далее), благодаря которой выжили жители полублокадного Донбасса.
Следующим «ударом под дых»для украинских спецназовцев стал город-герой Краснодон с его музеем Молодой Гвардии. Пришлось им«посмотреть в глаза» юным Молодогвардейцам – героям той далёкой войны, которая своей фашистской сущностью наложилась на новую войну на Донбассе.
Экскурсовод с такой искренней болью рассказывала о героизме и мужестве юношей и девушек, шагнувших в бессмертие, что равнодушными остаться могли только нелюди. Молодогвардейцев пытали, их ещё живыми сбрасывали в шурф шахты, но ни один из них не дрогнул и не перешёл на службу Фашистской Германии. Вывод напрашивался сам собой: вот такие герои у восставшего Донбасса. Да разве после этого могли его жители предать память героев-молодогвардейцев и признать героем Бандеру, Шухевича и прочую фашистскую нечисть?
Следующая остановка автобусов была около библиотеки посёлка Новосветловка, полностью разрушенной артиллерией ВСУ. И это было не единственное уничтоженное здание. Кое-какие из них успели подлатать, кое-какие ещё зияли пробоинами, впечатляя руинами.
Весь ужас заключается в том, что посёлки Новосветловка и Хрящеватое долгое время находились под оккупацией батальона «Айдар». Отсюда стреляли по Луганску из дальнобойных орудий, до поры не получая «ответок».
Жители рассказывали, что та половина Новосветловки, которая находилась под ВСУ, жила относительно спокойно. А вот вторая половина, к которой относится Свято-Покровская церковь, на себе испытала фашистские методы усмирения населения боевиками батальона «Айдар». В первые дни оккупации они расстреляли всех, кто был связан с ополченцами; расстреляли отца и сына только за то, что те отказались рыть окопы; пленному снайперу отрезали руки. Но и потом «айдаровцы»продолжали издеваться над мирными жителями, забивая насмерть тех, кто был хоть как-то лоялен к ЛНР.
Оставшимся в живых нельзя было собираться в группы. По ночам боевики ходили по улицам, стреляли из автоматов, заходили в дома, мародёрничали, всячески унижали хозяев, насиловали женщин. Жители пытались прятаться от них в подвалах, но «херои» находили их и там. Они со смехом бросали гранаты в эти подвалы. Люди получали множественные ранения, погибали.
Жители той половины села, где стояло подразделение регулярной армии ВСУ не верили, что такое творится в их посёлке. Они даже подкармливали солдат-срочников, понимая, что война идёт не между русскими и украинцами, а с воинствующим нацизмом, расцветшим на Украине.
Когда проезжали мимо Свято-Покровской церкви, атаман Всевеликого Войска Донского рассказал гостям, как перед наступлением армии ЛНР в неё принудительно согнали жителей Новосветловки, оставив танки сторожить выходы из храма, чтобы люди не разбежались. В это время они совершенно беспрепятственно ринулись грабить опустевшие дома, расстреливая их из танков и другой артиллерии.
Люди в невыносимой духоте и скученности провели трое суток в стенах храма. Среди них находился семимесячный младенец и другие дети. Когда начались бои за освобождение Новосветловки силовикам стало не до жителей. Некоторые из узников стали покидать храм, другие – оставались ждать освобождения и молиться.
«Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным твоим омофором» - эти слова из Акафиста Покрову Пресвятой Богородицы повторялись в храме многократно.
Кирпичные стены метровой толщины выдержали залповые обстрелы и прямые попадания снарядов. Старинный храм выполнил главную свою миссию – Покрова Пресвятой Богородицы спасли людей. Через две недели массированных обстрелов пришло долгожданное освобождение. Батальон Айдар сам взорвал свои танки и бежал, прихватив награбленное. Но стала ясна и реальная картина произошедшего: Новосветловка и Хрящеватое пожертвовали собой, обретая свободу от нацистов. Многие строения превратились в руины.
Луганск приветствовал гостей последними лучами заходящего солнца. Оно, словно понимая важность своей миссии, ярко высветило руины двух супермаркетов «Лелека» и «Фуршет», слева и справа подступивших к восстановленному зданию автовокзала. Чтобы так искорёжить капитальные сооружения, не один, а десятки прямых попаданий из тяжёлой артиллерии нужно. Вот и били, ни людей, ни инфраструктуру не жалея.
К гостинице подъехали в сумерки. Ни чем не выдающаяся снаружи многоэтажка оказалась очень даже фешенебельной внутри. От ЛНР такого комфортного приёма не ожидали. Военных расселили в довольно приличные номера с чистейшими санузлами, капитальным душем и горячей водой.
Несколько местных женщин ещё утром приехали сюда, чтобы приготовить вкуснейшие борщ и плов. Домашняя консервация дополнила украшенный зеленью стол, с любовью приготовленный для гостей – донских казаков из Ростовской области, десантников из Севастополя и спецназовцев из Украины во главе с замечательным атаманом Запорожского казачьего войска. Кормили в три этапа, не взирая на лица. Кто пришёл первым, тот и сел за стол. Как наелся – освободи место другому.
День выдался неординарный для украинцев. Он впитал в себя довольно много событий, испытаний и впечатлений! Рассвет встречали на аэродроме Бельбек в Севастополе, а закат – кто бы поверил – в столице Луганской Народной Республики. Хоть признавай её, хоть не признавай, а она есть, живёт и требует к себе уважения. Даже надпись на здании назидательно гласила о том, что гостиница принадлежит ЛНР.
Верзилушка пришёл на ужин к третьему этапу кормёжки. К этому времени он успел поставить смартфон на зарядку, принять душ, постирать и положить на горячую батарею своё исподнее. В столовой его внимание привлекла черноволосая женщина лет сорока пяти. Каждый раз, когда она бросала взгляд в сторону украинских военных, в нём отражалось страдание. В её облике не было зла, не было ненависти – одна застывшая боль… А когда её взгляд всего-то на секундочку скрестился со взглядом Верзилушки, столовую будто молния прошила. Ему – хоть бы что, а вот ей – стало плохо. «Хоть бы что» тут же сменилось живым участием, но встать и помочь бедняжке он не мог, потому что надо было поднимать других людей, чтобы выйти из-за стола.
Он сидел и молча доедал свою порцию украинского наваристого борща, наблюдая при этом, как женщину усадили на стул, принесли стакан воды, чтобы она смогла запить какую-то таблетку. Он слышал, как она отказалась вызвать Скорую помощь. Не захотела она бросить всё и уйти домой. Подруги называли её Галочкой.
В кафе заглянул атаман Луганского округа Всевеликого Войска Донского, которому, в отсутствие высшего командования, были перепоручены хлопоты по приёму гостей. Атаманы, по видимому, решили отметить встречу где-то в другом месте.
– Что тут у вас произошло? – спросил он.
– Галочке плохо стало, – ответила одна из кухарок. – Но уже всё прошло.
– Галина, ты ежели что, говори, – обратился к женщине Луганский атаман. – Отвезу куда прикажешь, хоть на край света. Уж кому-кому, а тебе, я представляю, как тяжело среди «укропов» находиться.
– Убило кого? – насторожился один из российских десантников.
– Вот именно, – подтвердил атаман.
– И кого? – спросил военный.
– А ты у неё спроси, – невесело усмехнулся атаман. – Галочка – баба сильная, хватит духу рассказать, что случилось. И этим уродам полезно будет послушать.
Луганский атаман мотнул головой в сторону ужинающих спецназовцев.
– Брек, ребята. Без оскорблений, – заступился за украинцев другой десантник.
Галина удивлённо посмотрела на заступника «укропов», затем на Верзилушку и ответила на брошенный ей вызов:
– Мужа у меня убило. С двумя детьми-подростками меня мой любимый оставил.
– Давно? – спросил десантник.
– Летом… четырнадцатого…– ответила женщина.
– Он в ополчении был? – прозвучал очередной вопрос десантника.
– Хм-м, если бы… Я сейчас так жалею, что не пустила его в ополчение, когда кум звал. Их трое друзей было. С детства дружили. Вместе в школе учились, вместе и в Афгане были. Бог дал – выжили. А тут – «Русская весна», СБУ взяли, ополчение стали создавать. Кум пришёл и спрашивает: «Идёшь с нами?»
Он бы ушёл, но я не дала. Вытолкала я тогда кума из дома, а мужу истерику закатила, чтобы он меня с детьми одну не оставлял…Пожалел он меня, потому и остался дома.
А потом жрать, извините, нечего стало. Работы не было, зарплат – тоже. Дома с детьми сидели. Всё ждали Россию, что придёт и заступится… Ага, дождались… Артобстрелы сплошные – подарки от Порошенко. Без связи, без воды как-то выживали…
Ну, в общем, послала я мужа за хлебом. Последние сбережения тогда тратили. Там, где «Макдональдс» был, чуть дальше, в магазинчик один в это время хлеб завозили. Другие магазины не работали, а этот хлебом весь квартал обеспечивал. Очереди выстраивались огромные, но всё лучше, чем без хлеба голодать. По две буханки в руки давали. Вот и пошёл мой благоверный за хлебушком… Дорогу переходил, а тут обстрел…
Галина сглотнула возникший ком в горле, хотела продолжить, но не смогла сразу.
– И что? – решил помочь наводящим вопросом всё тот же десантник.
– И всё. Там многих тогда поубивало… Я услышала взрывы, сразу подумала, что муж мог пострадать. Прибежала – он ещё живой был… До больницы мы его на машине ополченцев довезли… а спасти… не смогли. Кровью истёк. Позвоночник перебит был и печень… В общем, раны, не совместимые с жизнью…
Она мотнула головой в сторону Верзилушкии его окружения.
– Вот они его убили… Или такие, как они. И за что? За то, что я его воевать против них не пустила? Теперь вот жалею… Лучше бы пустила.
– Да, тяжелая судьба. Знал бы, где соломки постелить... Но не всегда дано нам это знать. А кум ваш жив?
– Жив. Всю войну прошёл, и жив. Заходил недавно. Сидели, мужа поминали. Хороший у нас кум. Настоящий казак!
Российский десантник, который чуть ли не допрос утроил расстроенной женщине, встал и обнял её.
– Спасибо вам, Галина, за рассказ, вечная память погибшим! – сказал он. – И спасибо за обед, то есть ужин. Всё было очень вкусно! Спасибо, хозяюшки! Храни вас и ваших детей Господь!
После этих слов присутствующие смогли вернуться к принятию пищи. Голод требовал своего утоления. Да на здоровье!
Первым делом, когда вернулся в номер, Верзилушка проверил связь. Украинская «Водафон» давала признаки жизни. Антенна показывала уверенный приём. На радостях Верзилушка сразу набрал номер жены… Чужой женский голос сообщил, что линия перегружена, поэтому абоненту следует перезвонить позже. Ещё раз набрал – результат был прежним.
Тогда на помощь другу пришёл Детинушка. У него жены не было. Он успел развестись, но не успел найти ей замену. Поэтому попытался набрать номер своей матери. Десять попыток кряду также закончились неудачей.
– Может, на улицу выйти, чтобы сигнал прошёл? – подал идею Верзилушка.
– Пошли, попробуем, – поддержал Детинушка.
То, что они находились среди врагов-сепаратистов и должны были быть начеку, об этом почему-то не думалось вовсе. Спецназовцы накинули бушлаты и в тапочках на голые ноги спокойно стали спускаться с четвёртого этажа по лестнице, по которой поднимались при въезде. Далеко уйти не успели.
– Стой, кто идёт! – раздался окрик этажом ниже.
– Мы идём. А что, нельзя? – откликнулся Детинушка.
– Нельзя, – подтвердил голос. – У нас приказ: всех пускать, никого не выпускать.
– Ничего себе! Вы нас тут прям как арестантов держите, – удивился Верзилушка.
– В ЛНР, между прочим, комендантский час с десяти вечера. Ни вам, никому другому выходить нельзя. А что хотели-то?
– Да хотели попробовать дозвониться с улицы. С этажа не берёт что-то.
– Должно брать. Сейчас проверю.
Было слышно, как охранник возится со своим телефоном, кому-то набирая. Но и его попытки потерпели фиаско.
– Вы правы. Сегодня связь «мух не ловит». Но не расстраивайтесь, у нас такое часто бывает. В четырнадцатом – её вообще не было. Потом появилась. Так что возвращайтесь на свой этаж, отдыхайте, а завтра, может, и связь наладится.
Капитаны спецназа Украины поблагодарили дружелюбный голос, который принадлежал одному из казаков луганских и послушно вернулись в свой номер. Усталость брала своё. Не переживая более за свою безопасность, военные легли в чистые постели и уснули.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ. ШПИОНЫ НА КУБАНИ. РЕАЛИИ ЛНР. БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Макар Макарович привык вставать с первыми петухами, прислушиваясь к их истошным «кукареку». Но в ноябре, ввиду позднего рассвета, эти деревенские «будильники» пробуждались гораздо позже него. Проснувшись в полной тишине, мудрый дед включил настольную лампу и не спеша стал вычитывать утренние молитвы. Он очень надеялся, что это благодатное занятие ускорит долгожданный рассвет. До первых петухов он успел вычитать ещё и совмещённый канон ко святому причастию. Затем помолился Господу своими словами, прося, чтобы казачья затея по перевоспитанию заблудших сынов принесла добрые плоды и только тогда услышал долгожданное «кукареку».
Теперь можно было со спокойной совестью идти на кухню и ставить на плиту чайник. До того, как он противно засвистел в свой парящий носик со свистком, дед успел выкурить свою любимую липовую трубку, пуская дым в приоткрытую форточку. А вырезал он её из собственной вековой липы, что росла перед домом. Несколько лет назад её пришлось спилить, чтобы она, согнувшись в три погибели от старости, не разрушила дом. Вот только эта прокопчённая загогулина и осталась на память от медоноса, к которому цветущей порой пчёлы со всей станицы слетались. Всё мечтал бросить курить, да привычка брала верх. Успокаивало то, что курил он не часто: утром и когда решение в сложном деле надо было найти. Но трубку, словно игрушку любимую, всегда с собой носил.
Утро в кубанской станице выдалось ясным. Бравый дед с особым удовольствием вдохнул его прохладу и пошёл в сторону рынка. У его супруги сегодня был день рождения. Надо было купить кое-какие продукты, а заодно – традиционно – букет белых роз, таких, какие он ей на свадьбу дарил в глубокой молодости.
– Разбаловались торгаши, – посетовал про себя Макар Макарович, – уже рассвело, а их всё нет.
Ему, ранней пташке, частенько приходилось дожидаться, пока рыночники свои чаи с мёдом али с каким-то вареньем неспешно дома допьют. В ожидании «своих» старейшина смиренно стоял на входе в рынок, наблюдая как просыпается округа.
Первый рейсовый автобус из города прибыл без опозданий, потому как ориентировался на электронную точность часов, а не на проспавших начало рабочего дня петухов. Кто там на нём в казачью станицу прибыл? Вот несколько бабушек с нагруженными тачками сошли и засеменили в сторону рынка. Ещё чиновники приехали, чтобы, открыв сельсовет, включить подаренный казаками электрочайник. Вот только не чай они будут пить, а растворимый кофе «Чёрная карта». Многие мелочи знал Макар Макарович, потомственный пластун, потому как учили его и отец родной и в армейской школе разведки подмечать нюансы за людьми, с которыми встречаться приходилось.
– А это кто такие? – вслух спросил дед неизвестно кого, когда увидел спортивного вида двух высоких мужчин.
Покинув автобус, они стояли и осматривали местный ландшафт. Вот они затронули бабу Катю с пятилетней внучкой. Станичница трижды пожала плечами, затем показала рукой в сторону рынка и пошла дальше отводить Алёнку в детский сад.
К Макару Макаровичу эти двое подошли сами, потому что он один стоял без дела, в то время как все остальные суетились, раскладывая товар на прилавки. Рынок сейчас напоминал гудящий улей с работягами пчёлами, наполняющими соты.
– Батя, ты не знаешь случайно, где могли у вас тут остановиться делегаты науковой конференции? Массовые мероприятия проходили четыре-пять дней назад?
– В нашей глуши-то? Наученная конфекция? Да откудаво?! – изображая из себя полуграмотного простачка, ответствовал Макар Макарович.
Украинское произношение слова «научной» не осталось им незамеченным. И хотя украинский суржик на Кубани был очень даже распространён, говор чужаков был нездешним. Впрочем, удивляться не приходилось. Отказали «уши», прислали «глаза».
– Прости, но мы точно знаем, что в вашем районном центре происходили заседания, – пояснил засланец.
– Ах за-се-да-ания! – нараспев проговорил дед. – Ну как не быть? «Прозаседавшихся» у нас под каждым кустом – пруд пруди. Большевиков давно нет, а они всё заседают, заседают, заседают... Дармоеды! Правильно их Маяковский песочил:
«В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь,
а остальное
там».
Оба чужака расплылись в учтивой улыбке. Полуграмотный дед декламирует наизусть Маяковского – сюрреализм постсоветской действительности.
– Ну так были здесь эти заседания? – переспросил один из незнакомцев.
– Никак нет, здесь такого(!) отродясь не было. Сами видите, тута люди трудятся, на кусок хлеба с маслом зарабатывают. Никаких заседаний! – «топил» балагура дед.
– Так вы же сказали, что их у вас пруд пруди! – удивился чужак.
– Так это там, а не здесь, – пояснил хитрый дед.
– Где там? Где здесь? – занервничал собеседник.
Макар Макарович с совершенно серьёзным лицом продолжил объяснить чужакам.
– Ну там, это где сидеть можно столько, чтобы прозаседаться. А здесь не то, что сидеть, а и стоять долго холодно.
Это ещё больше вывело из себя молодых людей, но приходилось держать себя в руках.
– Ну и где у вас в станице можно сидеть долго?
– Прозаседаться-то? Так знамо где!
– Ну и?
– Ну, ежели не на толчке, у кого тёплый, то дворцы культуры для этого в каждом селе большевики понастроили, чтобы было где прозаседываться сознательному населению.
– Ну и где в вашем селе дворец такой?
– ДК? Так возле церкви. Где же ему ещё быть?
– А где церковь?
Второй засланец слегка подтолкнул первого, указывая на купола, которые не заметить было невозможно. В лучах восходящего солнца они не то, что были прекрасно видны, но и нещадно слепили, конкурируя с самим небесным светилом.
Макар Макарович утвердительно кивнул. Вопрос был исчерпан. Поблагодарив странного деда, который представился им охранником «улья», два странных человека пошли на свет куполов. Как только они скрылись из виду, Макар Макарович набрал чей-то номер и что-то сказал в трубку. Поёжившись от холода, он со спокойной совестью пошёл делать покупки по списку, который они вчера вечером вместе с верной жёнушкой составляли. Проходя мимо цветочного киоска, он заглянул внутрь через стеклянные стены и заулыбался во всю широту души. Заказанный букет ждал генерала.
А вот в Луганске утро выдалось хмурым. Дождя не было, но, судя по тяжести сплошной облачности, мог пойти в любую минуту. Украинская телефонная связь так и не появилась. Это вызывало недовольство спецназовцев, но бытовая суета не оставляла им времени на выражение этого самого недовольства.
В столовой гостей ЛНР ждал «шведский стол». Вчерашние повара наливали чай и кофе в одноразовые стаканы, предлагая горячие пирожки с картошкой и капустой брать самим. Луганские хозяюшки в очередной раз проявили смекалку, чтобы дёшево, сытно и вкусно накормить полторы сотни мужчин. Горы пирожков, разложенные на пяти подносах, таяли на глазах.
Сбор возле автобусов был назначен на десять ноль-ноль. Капитаны зашли самыми последними, так как проверка личного состава была поручена им, как старшим по званию. Убедившись, что все на местах, они дали команду трогать, но водитель отказался её выполнять. Администратор гостиницы попросил его подождать ещё двух пассажиров.
Верзилушка с Детинушкой, как по команде вскочили со своих мест, когда увидели, кого они ожидали. В автобус поднялись две уставшие поварихи, от которых густо пахло борщом и жаренными пирожками. Ещё бы! Этим хлопотуньям пришлось ни свет ни заря встать, чтобы нажарить более пятисот пирожков на завтрак военным. Женщины сели на уступленные им места и автобус тронулся в путь.
Галина сразу узнала Верзилушку, из-за которого у неё вчера вечером прихватило сердце. Во избежание рецидивов, она сделала вид, что не узнала его и старательно отвернулась к окну. Капитану было не по себе. Рассказ женщины тронул его до слёз, которые он, как мужчина, не мог показать при всех. Сделав над собой немалое усилие, он склонился к вдове, сидевшей на его месте и тихо произнёс:
– Галина, простите нас. От имени всех Вооруженных Сил Украины я прошу у вас прощения за тот обстрел и за те взрывы… И ещё, чтобы оправдаться перед вами, хочу, чтобы вы знали: я не убивал вашего мужа, я не воевал на Донбассе вообще. Моё подразделение относится к внутренним войскам, которое охраняет правопорядок в городе Чернигове. Но всё равно, простите и меня лично за эту войну между нами, если сможете…
После таких слов женщина и вовсе закрыла лицо руками. Немного отойдя от произведённого впечатления – Галина никак не ожидала услышать слова извинений от «укровояки» – она подняла увлажнённые глаза на Верзилушку и глухо произнесла:
– Бог вам судья, молодой человек. Если бы я одна пострадала в то лето, я бы простила, но вы же, пусть не вы лично, разорили мой край. Миллионы людей стали беженцами, тысячи семей лишились крова над головой, а сколько умерло от ваших дурацких адских бомбёжек. Вы вот военный… А вам приходилось жить в постоянном страхе, что в любой момент может прилететь и убить твоих детей?.. У вас, вообще, дети есть?
– Да, есть. Двое, как и у вас. И от их имени я тоже прошу у вас прощения…
– Бог простит, ия прощаю… Но те нелюди, которые стреляли по жилым районам, которые мародерничали, насиловали наших девочек, пытали наших защитников, не надо от их имени просить… Они – звери. И они не заслуживают человеческого прощения. Поймите, такое нельзя прощать! Но! Простите по-христиански меня, если душу вашу растеребила…
– Спасибо вам, добрая женщина.
Броня не помогла, в слезах были оба. Верзилушка сам от себя такого не ожидал. Он не собирался просить прощения у луганчанки, но попросил, и не единожды. Детинушка, который стоял рядом и всё слышал, вообще остолбенел от увиденного.
Женщин подвезли к самому дому. Когда они выходили из автобуса, Галина глубокомысленно посмотрела на Верзилушку. Она хотела ему ещё что-то сказать, или, может, дать совет на прощание, но не смогла…
Следующей остановкой кавалькады на колёсах стало одиозное здание бывшего СБУ, события у которого в четырнадцатом году стали самыми топовыми в русскоязычном пространстве новостей. Сегодня на нём красовалась символика Луганской Народной Республики и надпись «Государственная безопасность ЛНР». Через дорогу от этого широкоплечего здания находился сквер, на территории которого в ту весну располагался палаточный лагерь повстанцев.
Невдалеке золотились купола деревянной церкви святых мучеников Гурия, Самона и Авива, священникам которой пришлось много молиться, трудиться и ежедневными крестными ходами освящать округу в те горячие весну и лето. Здесь, посреди перекрытого участка трассы, на церковных палатках три месяца длилась непрерывная молитва. Верующие луганчане сами приходили, записывались в списки, составляли графики дежурств, и читали, читали, читали псалмы и другие молитвы с перерывом на молебны, которые проводили священнослужители.
А вокруг – люди готовились к обороне Луганска от проамериканских нацистов, совершивших неконституционный переворот в Киеве. Первые ополченцы понимали, что их сопротивление легко могли смять танки и БТРы, присланные по их души в город Счастье, но народ не расходился, тем самым не допуская бесславного поражения «Русской весны». Наоборот, людей, готовых пожертвовать своими жизнями, но не пустить нацистов в Луганск день ото дня становилось всё больше. Перевёрнутый нацистами Киев так и не решился послать бронетехнику на подавление народного восстания, потому что тысячи мирных, абсолютно безоружных жителей Луганщины живым щитом стояли вокруг захваченного ополченцами здания СБУ.
Об этом гостям Луганска рассказала симпатичная стройная брюнеточка Анна Сорока, Замминистра иностранных дел ЛНР. Для встречи с гостями из России и Украины она отложила все свои дела и пришла на место событий, в которых ей пришлось принимать самое активное участие. В разгар военных действий Анну Борисовну часто можно было встретить в камуфляжной форме на передовой. Она не воевала, но на неё была возложена ответственная задача: она занималась фиксацией преступлений украинских карателей и как юрист давала им правовую оценку. Волевая женщина делала и много другой полезной работы, в числе которой на первом плане была помощь мирным жителям, попавшим под обстрелы.
Сорока Анна Борисовна училась в Лицее Иностранных языков, в 2001 году окончила ЛУВД по специальности «следователь-криминалист». До 2003 года работала в правоохранительных органах, до 2014 – преподавала в ЛУВД, доцент кафедры международного и дипломатического права, дослужилась до подполковника, стала кандидатом юридических наук.
Когда в дом постучалась война, женщина не побоялась порвать с украинской милицией и перешла на сторону ополченцев. В ЛНР работала доцентом кафедры международного и дипломатического права Луганского университета имени В. Даля. С февраля 2015 года стала руководителем известного во всём мире проекта «Не забудем, не простим!» В общественном движении «Мир Луганщине» вела работу по сбору данных о погибших луганчанах и военных преступлениях украинских карателей. В декабре 2017 года знаток международного права Анна Борисовна Сорока совершенно заслуженно стала и.о. заместителя министра иностранных дел ЛНР.
После посещения деревянного храма, богатого на старинные иконы, Анна Борисовна повела многочисленную группу к памятнику «Защитникам республики». Памятник наверняка вызвал в душах украинцев возмущение, но им оставалось только молча слушать трактовку произошедших событий со стороны участников создания ЛНР. Трактовка эта заметно отличалась от освещения событий украинскими телеканалами, и потому была нова и интересна, хотя бы с познавательной точки зрения.
Более отсутствия телефонной связи Верзилушку волновало отсутствие атамана Запорожского Казачьего Войска. Последний раз он видел его ещё на российской территории, когда он вышел, чтобы предотвратить побег семерых спецназовцев. Его тогда сразу увели куда-то ростовские казаки. Атамана Всевеликого Войска Донского и атамана Луганского Округа Всевеликого Войска Донского тоже не было на экскурсии, поэтому и спросить, где их атаман было не у кого.
Следующим пунктом, куда повели гостей города, стал музей Новейшей истории ЛНР с его экспозицией «Когда в город пришла война». Затем был ещё один музей войны в ЛНР, созданный мотоклубом «Ночные волки» с их мужественным президентом Виталием «Прокурором». Автобусы проехали по улицам старого города, до сих пор хранившими следы многочисленных разрушений зданий от артобстрелов со стороны города Счастье.
Заставили казаки луганские посмотреть правде в глаза украинских военных на аллеею памятного знака «Погибшим детям Луганщины от рук украинских агрессоров». Тридцать три тоненьких деревца, высаженных на аллее по количеству погибших от обстрелов детей Луганщины, как будто кланялись прохожим, ёжась от ветра, обрывающего с их веточек последние листочки.
– Простите нас, люди, мы, убитые войной дети, не сможем вырасти, чтобы радовать наших мам и пап, чтобы принести пользу нашей молодой республике. Вместо нас вырастут эти деревья, чтобы дарить вам тень и кислород. Мы будем смотреть на вас с неба и молиться о счастье ваших детей, чтобы война больше никого не убивала. Мир вам! Не грустите, живые, душой мы с вами!..
Конечно, никто не слышал никаких голосов убитых войной детей, но люди умеют сопереживать, умеют понимать без слов, сказанных вслух, если они люди, конечно… Вот теперь и других пробило на слёзы раскаяния. Мужчины, привыкшие прятать чувства под броню своей же непроницаемости, что-то чересчур часто зашмыгали носами, заёрзали, зашуршали тканью казённых бушлатов в поисках носовых платков.
Проезжая по улице Советской, автобусы остановились недалеко от памятника Тарасу Григорьевичу Шевченко.
– Обратите внимание! Стоит себе любимый украинский поэт, никто его не сносит, краской и зелёнкой не обливают, – съязвил атаман Луганского округа, проводя параллель с чудовищным вандализмом на Украине.
Чуть дальше памятника расположилось здание Правительства ЛНР (бывшая ОГА Луганской области). Гости прошлись к «Дому с шарами», как называют его луганчане, по асфальту, испещрённому остатками свидетельств мощных взрывов – всюду были выщерблины. Стены Дома Правительства, хоть и были отремонтированы, но по пятнам свежей штукатурки было видно, куда вонзились многочисленные осколки, где были пробоины стен, когда 2 июня 2014 года около 15:00 украинский истребитель СУ-25 выпустил реактивные снаряды по центру Луганска. В результате штурмового удара, который на Украине пытались представить, как взрыв кондиционера, погибли восемь человек, двадцать восемь человек получили разной степени осколочные ранения. Скорбный памятник с большим колоколом, установленный на входе в сквер, служит напоминанием о страданиях тех, кто попал в эту чудовищную «мясорубку».
Жертв трагедии могло быть ещё больше. Район этот более чем оживлённый. Вот и сейчас можно видеть, как в Дом Правительства ЛНР постоянно входят и выходят люди. Ещё больше народу проходит мимо здания, спеша каждый по своим делам. Справа от центрального входа вдоль стен стоят щиты с фотографиями погибших ополченцев. Здесь же установлен Памятный знак от байкеров из мотоклуба «Ночные волки» – на вертикальной гранитной плите, привезённой из Карелии, красуется герб с колосьями и двуглавым орлом по центру. В основании плиты высечены строки русского писателя Леонида Корнилова: «Расколотая русская равнина срастается у мира на виду – подняться евразийским исполином начертано России на роду».
Смотреть на всё это украинским силовикам было нелегко, но и не видеть доказательства военного преступления Украины перед жителями Донбасса было невозможно.
Всего-то через дорогу от Дома Правительства ЛНР находится сквер с детской игровой площадкой. Мамочки с детьми, несмотря на трагедию, с удовольствием продолжают его оккупировать. Но никакой российской армии, никаких военных с оружием, кроме двух охранников, не попалось в поле зрения гостей.
Вот же оно главное здание ЛНР. Сотне спецназа Украины его можно было захватить и водрузить на нём жёлто-голубой флаг даже сейчас! Ан нет, силовикам понятно и другое: такое воплотить в жизнь невозможно. Во-первых, охраны внутри здания должно быть достаточно, чтобы тут же навести порядок. Во-вторых, народ отторгнет силой захваченную власть и опорочившие себя символы. Придёт и голыми руками вышвырнет самозванцев… А не надо было стрелять по Донбассу!
Бойцы с облегчением вздохнули, когда им предложили вернуться в автобусы и проехать в кинотеатр «Русь». Им конечно не сказали, что до четырнадцатого года это учреждение культуры носило название «Украина». Зачем лишний раз соль на рану сыпать? Главное, что любой из залов кинотеатра мог вместить сразу всех «делегатов Международной конференции по вопросам мира». Мира ли? Как раз о мире в эти дни мечтать только и оставалось. На линии разграничения вновь наметилось обострение. Количество выпущенных снарядов по территории ЛНР превысило сотню за сутки.
На входе в кинотеатр гостей проверили металлоискателем. Служащие силовых структур сразу смекнули, чтоследует ждать кого-то из высоких чинов. Украинцев посадили ближе к сцене, оставив при этом первые два ряда пустыми. А вот казаки и отставники ВДВ предпочли присматривать за спецназовцами, глядя им в затылки. Потому и расположились на дальних рядах.
На фоне широкоформатного экрана репетировал какой-то ансамбль. Его музыканты щеголяли в военной форме армии ЛНР. Артисты это или настоящие ополченцы приходилось только догадываться. Настроив микрофоны, молодые ребята спрыгнули в зал и заняли кресла в первом ряду. Несколько десантников из Севастополя, увидев это, спустились с галёрки и подошли к ребятам, чтобы познакомиться. Кроме этой благовидной причины, была и ещё одна. Музыканты не знали кто на самом деле сидит в зале в российском камуфляже и, если они были вооружены, то могли искусить силовиков вражеской армии вооружиться их пистолетами. Полезно иногда перестраховаться, так, на всякий случай.
В зал вошли атаман Всевеликого Войска Донского, атаман Запорожского войска, атаман Луганского округа, кто-то из командного состава и два представителя пресс-службы Народной милиции ЛНР, лица которых частенько мелькают на телеэкранах. Охраны в зале заметно прибавилось. Для чего, стало понятно, когда на сцене появился сам Глава ЛНР.
Подойдя к микрофону, он посмотрел в полутёмный зал. Не увидев глаз тех, к кому собирался обратиться, попросил включить освещение зала. Его просьба была исполнена.
– Вот теперь на равных, – с горькой усмешкой произнёс он и на несколько секунд задумался.
– Я не должен был здесь быть, – прервал паузу Глава ЛНР. – В это время меня ждут совсем в другом месте. Будем считать, что вам показалось моё присутствие. Ну, а если серьёзно, я подумал, а вдруг среди вас есть ребята из «Беркута», которые стояли там, на Евромайдане, защищая законную власть. Беркут, отзовись! Есть такие?
– Есть, – раздалось из зала.
– Выходите сюда. Будем считать, что я приехал, чтобы пожать вашу мужественную руку.
На сцену поднялись двое. Одним из них, как ни странно, был Верзилушка. Он не хотел, чтобы именно эти штрихи к его биографии стали обнародованными, но не ответить на вызов Главы Республики не смог. Знал он и второго паренька, который вместе с ним поднялся на сцену. В четырнадцатом году тому салаге всего девятнадцать было. Натерпелся он тогда страхов: из воды да в полымя! Было и такое, когда бойцы из «Правого сектора» его за малым цепью не достали. Верзилушка стоял в нескольких метрах от него и видел, как парень судорожно отшатнулся от железных звеньев, со свистом пронёсшихся возле его лица. Реакция каратиста спасла его тогда. Капитану и самому в тот день досталось – он чуть не сгорел, как факел – но откровенничать на эти темы он пока готов не был.
Крепкое рукопожатие Главы ЛНР вернуло капитана из воспоминаний в действительность.
– Спасибо, ребята. Вы сделали всё, что могли.
– Служим Украине! – глядя в глаза Главе республики, негромко произнёс Верзилушка.
– Я всё понимаю, – сказал Глава, ответив таким же прямым взглядом.
В следующее мгновение он уже повернулся лицом к залу и обратился к остальным спецназовцам Украины:
– Хочу, чтобы понимали все: именно там, на Майдане, пролегла линия разграничения между нами и вами. Мы сопереживали «Беркуту». Вы – всей этой толпе, которая по трупам своих же ребят из «небесной сотни» рвалась в Евросоюз. Им не жалко было своих спецназовцев, они их с лёгкостью принесли в жертву. Нацисты воспользовались горением толпы, обуздали её и повели совсем в другую сторону – в фашизацию Украины. С того момента нам с вами просто стало не по пути.
Он снова сделал паузу, и снова продолжил.
– Глядя вам в глаза, хочу ещё раз заверить. Мы – не агрессоры. Мы – не террористы. И мы – не враги Украины. И не мы полчаса назад обстреляли Первомайск. Стреляли с той стороны линии разграничения. Стреляли по жилому сектору. Стреляли ваши псевдогерои Украины. В результате – разрушен жилой дом. Женщина получила тяжёлое ранение. Ребёнок, девочка десяти лет, чудом не пострадала! Но…вы бы видели её глаза – она пережила огромный стресс… Мне вот интересно, вы сможете ответить за своих сослуживцев: для чего вы это делаете? Там нет и никогда не было наших воинских подразделений.
Из зала донёсся голос:
– Неправда! Не могут наши стрелять по жилым домам! Не верю я вам!
– Вот как? – удивился Глава. – Значит я тут стою и вру вам? Кто ещё считает, что я сказки рассказываю? Если нетрудно, встаньте, чтобы видеть сколько вас таких?
Сначала встало три человека, потом – ещё пятеро, потом – ещё больше. В результате – верили они или нет – из солидарности с теми, кто честно сказал, что не верит в то, что ВСУ могут стрелять по мирным жителям, встали все. Личная охрана тут же напряглась, перехватывая автоматы на изготовку.
– Спасибо за демарш. Можете садиться, – спокойным тоном сказал Глава.
Спецназовцы Украины стали послушно садиться, опрокидывая мягкие сидения в горизонтальное положение. Когда шум стих, Глава ЛНР продолжил:
– Ну что же, похвальное единодушие. Здесь присутствует командование Народной Милиции ЛНР. Они распорядятся, вас отвезут на линию разграничения. Своими глазами увидите кто куда и откуда стреляет. Думаю, это будет справедливо. «Бог не в силе, а в правде», – говорил благоверный князь Александр Невский своим дружинникам перед тем, как разбить шведов на Неве. Вот за правдой мы вас и отправим. Сейчас вас мало по сравнению с армией ЛНР. Нас тоже было мало в четырнадцатом, по сравнению с украинской армией, но у нас была правда, и мы выстояли. Я искренне желаю вам найти такую правду в наших окопах. Вам тоже предстоит выстоять, только не здесь, в ЛНР, а там, на Украине, где ситуация с каждым днём все сильнее накаляется. Ну, а сейчас, простите, как я уже говорил, меня давно ждут в другом месте. А вас, как я понял, ждёт культурная программа. Всего доброго!
С этими словами Глава ЛНР покинул сцену. За ним следом потянулась вооруженная охрана.
На фоне широкоформатного экрана вновь появились музыканты в военной форме ЛНР. Но что-то пошло не так. Как оказалось, руководитель ансамбля не захотел петь для украинского спецназа. Для ВДВ, для казаков – да. А вот для остальных – нет.
Он стоял возле первого ряда, где сидело командование, и довольно громко возмущался. Похоже, ему было наплевать на то, что его слышат в зале:
– Слушайте, мы так не договаривались. Мы приехали петь для российских военных, а тут, оказывается, полный зал… «укропов»! Да со мной после этого «свои»здороваться перестанут, и правильно сделают!
– Отставить, младший по званию, – возразил ему атаман Всевеликого Войска Донского. – В другой обстановке ты был бы прав. Но в другой обстановке и Глава бы не приехал, и отставники с Бельбека с ними не нянчились, и донские казаки не якшались… И вашего бы командования здесь тоже не было… Но то в другой обстановке. А раз мы все здесь, и нас не меньше, чем тех, кого мы через неделю будем в казаки принимать, то, сам подумай, для чего-то мы всё это затеяли.
– Знать бы для чего, может, и я бы по другому к этому отнёсся, но…
– «Мужик врага ждёт, а казак врага ищет». Есть разница? Вот то-то же! Роман, ты взрослый человек. Уговаривать тебя я не собираюсь. Сам решай, есть тебе, что этим недобратьям сказать или нет. Здесь твоё командование присутствует в конце концов, решайте.
Переговорив с командованием, руководитель ансамбля-таки сменил гнев на милость. Наверняка ему дали кое-какую информацию об эксперименте по искоренению русофобии у украинских военных, потому что он поднялся на сцену уже совсем в другом расположении духа.
– Ну что же, будем знакомиться, – бодро сказал он. – Перед вами ансамбль Армии ЛНР «Новороссия» и я, его руководитель, Роман Разум. Мы все сегодня вовлечены в изматывающую душу гражданскую войну. Но мы люди, а значит, мы должны стремиться жить в мире. Пусть даже каждый останется со своей правдой на своей стороне баррикад. Время, сама жизнь всё поправит. И всё же… Меня просили спеть для вас песни нашей Новороссии. Первой, по настроению, я исполню авторскую песню «Это вам за пацанов».
Музыканты наполнили кинозал звуками мелодии и Роман запел.
Это вам за пацанов
1.
Это так не просто всё понять,
Как и кто готов был жизнь отдать.
Не за деньги и не за мечту,
А за сильную свою страну.
За детей своих и матерей
И за вольные ветра степей.
Это ведь дороже, чем судьба
И последняя геройская слеза.
П-в.
Это вам за пацанов,
За погибших наших братьев,
И понятно всё без слов –
Это воинская клятва.
Это вам за пацанов,
Для которых небо стало домом,
Запасным аэродромом,
Кто по духу русский воин!
И несут немые облака
О героях песнь издалека.
2.
Это так не просто всё решить,
Чтоб врага достойно победить.
Необъявленной войны террор,
Говорил нам генерал-майор,
Наши ястребы сильнее всех,
И пройти должны мы без помех,
Ну а если уж придёт беда,
Нам придётся драться до конца.
П-в
Это вам за пацанов,
За погибших наших братьев,
И понятно всё без слов –
Это воинская клятва.
Это вам за пацанов,
Для которых небо стало домом,
Запасным аэродромом,
Кто по духу русский воин!
И несут немые облака
О героях песнь издалека.
Когда он допел, зал взорвался аплодисментами, невзирая на немое молчание его украинской половины. Оно и понятно: спецназовцам ещё возвращаться к своим семьям на Украину предстояло. Никому не хотелось пойти под трибунал за измену Родины. Подумав об этом, Роман заговорил вновь:
– Второй я спою одну из моих любимых песен «Горит ещё свеча». Мне кажется, в ней всё ещё тлеет надежда...
Горит ещё свеча
1
Горит ещё свеча на письменном столе,
И город спит в час комендантский летом.
Болит ещё душа и хочется успеть
Увидеть, как смеются наши дети.
П-в.
Кричит и стонет вся планета.
В борьбе добра со злом мы сделали свой шаг.
А нам дожить бы до рассвета
И пронести достойно наш победный флаг.
Ещё бы шаг…
2.
По радиоволнам немая тишина,
Лишь пульсы вен вдали и канонада.
И как же сложно нам, когда идёт война
Понять, что это всё кому-то надо.
П-в.
Кричит и стонет вся планета!
В борьбе добра со злом мы сделали свой шаг.
А нам дожить бы до рассвета
И пронести достойно наш победный флаг!
Ещё бы шаг…
Хотя бы шаг…
А в кубанской станице солнца было через край. Оттого и птицы те, что на зиму не улетают, расчирикались, будто весну почуяли. А ещё кот «мартовский» где-то за забором заорал свою свадебную «серенаду», когда двое чужаков шли по улице на блеск церковных куполов. Тепло на юге России в ноябре, тихо так, благопристойно!
Вот уже здание станичного Дворца Культуры показалось. Точно оно – не спутаешь ни с каким другим! Да и на пилоне надпись о том же говорит. Чужаки остановились на мгновение, чтобы сделать фото для отчёта и пошли к его парадному входу.
Как только двое молодых людей вошли в Дворец культуры Кубанской станицы, дежурная тут же окликнула незнакомцев.
– Э-э-э, куда пошли? Кто такие? Что надо?
Чужаки переглянулись. Женщину на входе в ДК, как того пресловутого «слона» они-то и не заметили. Крупных габаритов женщина лет пятидесяти вышла из своей будки на середину холла и, поставив руки в боки, безапелляционно требовала ответа.
– Вас-то мы и ищем, – извиняющимся тоном ответил один из чужаков. Им пришлось вернуться к входу в здание.
– Меня?! – удивилась женщина. – А чего меня искать? Я завсегда в «конуре» на входе. Смотреть в разные стороны надо, а не щуриться по центру.
– Да со свету в темень, когда заходишь…
Молчавший до этого чужак хотел оправдаться, но женщина его перебила.
– Это в какую темень вы заходите, молодой человек? – пошла она вдруг в наступление. – И не стыдно? Наш Дворец культуры, наш светоч, наш луч солнца в тёмном царстве вы теменью называете?
– Нет, конечно… Что вы! Да разве бы мы посмели… – пытаясь задобрить женщину, продолжил оправдываться первый мужчина.
А вот второй чужак избрал иную тактику, которая заставила оправдываться уже женщину. Опыт-то у СБУ в этом немалый!
– Простите, а можно поподробнее про тёмное царство, в котором вы луч света?
– Какое такое тёмное царство? Нету такого. Чего к словам цепляетесь?
– Вот и славно. А то мы уже подумали, что вы на государство, в котором жить приходится, намекаете. Мол, только в вашем Дворце культуры луч света остался, а вне его стен – совсем дела никуда – темным темно.
– Вы что мне тут измену Родины «шьёте»? Я такого не говорила! – возмутилась она.
– Говорила, говорила, мы свидетели, – усмехнулся первый.
– Молодые люди, а вы, вообще, кто такие? Что вам в нашем ДК нужно? – вернулась к исходным вопросам уязвлённая дежурная.
В это время в ДК вошли три отроковицы. В руках у каждой был чехол для одежды, из которого выглядывали оборки бальных платьев.
– Лидия Григорьевна, здравствуйте, – громко поздоровались девочки, а Татьяна Ивановна уже здесь?
– Здравствуйте, мои красавицы! – тут же расплылась самой искренней улыбкой дежурная. – Нет ещё вашего преподавателя, но я ключ дам, переодевайтесь идите.
Одна из девочек подошла к дежурной, взяла ключ и учтиво поблагодарила.
– Вот наши солнышки! Видели какие? – обратила внимание чужаков Лидия Григорьевна. – Вот то-то же! В Москву собираются на международный фестиваль. А вы тут на меня напраслину возводите. Так чего надо-то? – в третий раз спросила Лидия Григорьевна.
Девочки, что те пташки, вспорхнули по лестнице на второй этаж. Проводив их глазами, чужаки вернулись к насущным проблемам.
– Лидия Григорьевна, мы видим, вы тут всё знаете. Наверняка знаете, что несколько дней назад здесь проходила конференция по вопросам мира. Тоже международная, между прочим.
– В нашем-то захолустье, и международная? Мы что, Москва какая или Краснодар хотя бы?
– Так что, не было большого собрания? Казаки ничего такого не проводили?
– Казаки? Ах казаки! Казаки без конца у нас что-то проводят. Непоседы прям.
– Ну так было?
– Что было?
– Ну собрание было или не было?
– Ах собрание… А ты кто такой, чтобы я на такие вопросы отвечала? Паспорт давай!
– Послушайте, Лидия Григорьевна, мы приехали из Киева, – сознался-таки мужчина. – У нас есть информация, что в вашем актовом зале проходила конференция, в которой принимали участие украинцы.
– Вы мне тут зубы не заговаривайте, паспорта давайте! – приказным тоном рубанула дежурная.
Она уже третий раз нажимала на кнопку экстренного вызова. Женщина ужеи устала чужакам зубы заговаривать, а казачьего наряда всё не было. Тем временем два украинских паспорта легли на стол. Женщина старательно стала вписывать имена чужаков в журнал посещений.
Очередная стайка подростков, поздоровавшись, поспешила на второй этаж. Во всём огромном Дворце культуры в данный момент находились только дети и вахтёрша, а тут как раз«диверсантов» из Киева нелёгкая принесла. Чувствуя личную ответственность за жизнь детей перед родителями, Лидия Григорьевна как можно старательнее выводила каждую букву, каждую цифру личных данных подозрительных мужчин, прибывших из Киева.
Наконец её мольба о помощи была услышана. Вместе с преподавателем бальных танцев в ДК вошёл есаул. Преподаватель поспешила к своим воспитанникам, а казачий пластун, на сей раз одетый в бекешу с кубанкой на голове, обратился к дежурной.
– Здорово живёте! Григорьевна, сто лет не виделись, дай, думаю, зайду, пообщаюсь с доброй женщиной. Как дети, как внуки?
– Слава Богу! Растут, учатся мои соколята. – Польщённая вниманием дежурная, заулыбалась в ответ.
– Мамаша, а у кого это ты тут документы отобрала? – спросил есаул.
– Ну, так уж и отобрала… Скажешь тоже! Сами дали. Во всём порядок должен быть. Вот, ходят тут, спрашивают про собрание ваше казачье какое-то. Пришлось документы спросить.
– Понял. Правильно делаешь, Григорьевна. Записала данные?
– Ща, последнее слово дописываю.
Есаул заглянул в документы лично и из рук в руки передал чужакам.
– Говорите, казачьим кругом интересуетесь? Так пойдёмте, поговорим. Чего к женщине приставать, когда мы рядом?
– Да мы не против…
– Ну так и пошли… Григорьевна, ты не обессудь, забираю я ваших ухажёров.
– Та забирай, на кой они мне сдались? Мне уже и полы мыть пора, а тут ходят всякие, от работы отвлекают.
Они перемигнулись и есаул вывел киевлян из полутьмы холла ДК в слепящую яркость солнечного дня.
Тем временем концерт, наспех организованный для гостей Луганской Народной Республики, продолжался. На сцену кинотеатра «Русь» вышли, только что приехавшие на общественном транспорте, казаки ансамбля «Луганцы». Вышли и затянули старинную казачью песню «Из-за леса», возвращающую зрителей, как минимум, в XVIII век в Екатеринославскую губернию Царской России. Не только углём оказался богат этот край, но и коренным народом, населяющим его ещё до того, как новопришлые осваивать его недра ринулись. Жили люди, пели песни про тех, кто уважение у народа заслуживал.
Из-за леса
1. Из-за леса, леса копия мечей,
Едет сотня казаков лихачей.
Пр-в:
Е-е-е-ей, коли, руби, бей
Едет сотня казаков лихачей.
2. Попереди командир наш боевой,
Ведёт сотню казаков за собой.
Пр-в:
Е-е-е-ей, коли, руби, бей
Ведёт сотню казаков за собой.
3. Эй, вы братцы, казаки, вы лихачи,
Шашки в руки за мной по полю скачи.
Пр-в:
4. Эй, вы братцы, вы со мною не робей,
На завалы поспешай поскорей.
Пр-в:
5. А кто первай до завалов добежит,
Тому орден крест Георгия надлежит.
Пр-в:
6. На завалах мы стояли как стена,
Пуля сыпалась жужжала как пчела.
Пр-в:
7. Не боимся мы не пули, не снаряд,
Разобьём мы неприятельский отряд.
Пр-в:
8. Мы разбили неприятельский отряд
И вернулись мы на Тихай Дон опять.
Пр-в.
После концерта пришло время сотне (пока ещё не казаков) вернуться в автобусы и в сопровождении донских казаков и десантников следовать неизвестно куда, хотя к этому обстоятельству они уже стали привыкать и даже доверять сопровождающим.
На сей раз их путь лежал за пределы города.
– На линию разграничения везут, как Глава обещал? – спросил Верзилушка недовольного чем-то Детинушку.
– Ага, на расстрел баранов везут. Ну да ты теперь лучший друг «сепаров». Тебя пощадят, – пробурчал в ответ тот.
– Думаешь, мне не надо было признаваться, что я из «Беркута»?
– Именно так я и думаю. А ты не думаешь, что это уже на предательство тянет?
– Вот так значит? Видишь ли… пока только нас на том майдане трижды свои предали. Ну да тебя там не было, потому тебе этого и не понять, – в сердцах огрызнулся Верзилушка и отвернулся к окну.
Далёкий террикон со стёсанной верхушкой привлёк его внимание. Домики шахтёрского посёлка, прильнувшие к великану, с дороги казались малыми белёсыми вкраплениями на фоне сонного степного ландшафта.
Автобус остановился на блокпосту, который был сооружён посредством бетонных плит. Блоки были уложены так, что объехать их можно было только по узкому коридору дороги, оставленному для этой цели. Из малых плит было составлено ещё и оборонительное сооружение на случай стрелкового боя. Всё бы ничего, Донбасс как Донбасс, но безнаказанно развевающиеся на ветру флаги ЛНР низвергали состояние души украинских спецназовцев в пропасть прострации.
В автобус зашёл ополченец с автоматом. Атаман Всевеликого Войска Донского ему объяснил кто эти военные. Видимо, на блокпосту были предупреждены на счёт странной передислокации непонятных войск, потому что ополченец, не проверив документы, кивнул и вышел. Автобус, а за ним и ещё два таких же, поехали дальше.
– Господин атаман, можно обратиться? – решил кое-что выяснить Верзилушка.
Для этого ему пришлось подойти к Донскому атаману, который скромно сидел на месте второго водителя.
– Отчего нет? Пожалуйста, – по-доброму откликнулся атаман.
– Почему атаман Запорожского Войска не поехал с нами?
– А вот на счёт вашего атамана, это я у вас хотел спросить. Кто у вас тут такой свидомый, что плечо бате своему повредил?
– Так вот оно в чём дело! – воскликнул удивлённый Верзилушка. – Да хоть бы кто сказал об этом! Это когда наши дёру дали на границе?
– Так точно. Выкрутили руку атаману так, что ключица треснула. Накол медики на рентгеновском снимке обнаружили.
– Ничего себе! Это-ж на излом сработали… Ну, я с ними разберусь…
– Отставить, капитан. Атаман просил не трогать их в командировке, дабы не привлекать излишнего внимания.
– Только теперь понял, почему атаман на концерте в чужой бурке был и не снимал её.
– Наблюдательный? Это хорошо. В разведку бы тебя свою взял. Да вот беда – не тому правителю служишь.
Верзилушка упрямо поджал губы, стараясь не сказать лишнего в ответ. Атаман опередил его.
– Можешь не отвечать, всё и так понятно. Но и не забывай про то, что «Куда казака доля не закинет – всё будет казак».Ежели невмоготу станет, то вот тебе в копилочку ещё одна казачья мудрость «От беса – крестом, от свиньи – пестом».И не перепутай!
Верзилушка грустно усмехнулся, поблагодарил за информацию атамана Всевеликого Войска Донского и вернулся на своё место.
В каждом населённом пункте, в которые заезжали автобусы, пассажиров высаживали и вели туда, где свежевспаханная минами и снарядами земля-кормилица зияла гигантскими «кротовинами» воронок. Разбитые углы и крыши сельских домов свидетельствовали либо о том, что укровояки не умеют целиться, либо о том, что жилые массивы посёлков-таки подвергались прицельным обстрелам.
Небольшого роста моложавый подполковник, официальный представитель Народной Милиции ЛНР Андрей Марочко подробно рассказывал, показывал, замерял размеры воронок и предположительные углы наклона взорвавшихся снарядов, доказывая по какой траектории и откуда прилетели смертоносные «подарки» от Головы Всея Украины.
Но не все экскурсанты его старания оценили по достоинству. Скепсис украинских силовиков всё отчётливее проступал в изгибах обветренных губ: «Сколько ездим – ни одного выстрела не слышали. Тишина гробовая стоит. Всё остальное – инсценировать не трудно».
На самом деле такое инсценировать было невозможно, но из упрямства, так думать было приятнее.
Тут внимание заскучавшего в своём протесте Солдатушки привлекли дети, выглядывающие из ворот соседнего дома. Трое подростков явно хотели о чём-то рассказать военным дяденькам. Одному отлучаться от группы было не по инструкции, поэтому Солдатушка толкнул рядом стоящего спецназовца.
– Сказки от Марочко – это хорошо, конечно, но пусть он другим лапшу на уши вешает. А ты туда посмотри. Видишь, дети прячутся? Вот они – точно правду скажут о том, что здесь творится. Пошли, поговорим с местными.
Боец согласился и они попятились, с целью незаметно ретироваться в соседний двор. Дети повели дяденек внутрь двора и показали на огромную мину, застрявшую в крыше сарая.
– Она же в любую секунду рвануть может! – ужаснулся Солдатушка.
– А ну – бегом отсюда! И подальше, как минимум за километр, – крикнул второй спецназовец подросткам.
Уговаривать сорванцов не пришлось. Озорно улыбаясь, они выбежали со двора и с прискоком куда-то понеслись. Создавалось впечатление, что к таким мелочам, как торчащая из крыши сто пятьдесят вторая мина, способная разнести часть улицы, они давно привыкли.
– Ну и что делать с этой «дурой» будем? – спросил Солдатушка.
– Ты сапёр? – вопросом на вопрос ответил второй боец.
– Не совсем, – ответил первый.
– Вот и я – только в теории. Так что пошли докладывать.
Они поспешили рассказать ужасную новость тому самому знатоку траекторий лёта снарядов подполковнику Марочко.
– Говоришь, из крыши торчит? – спросил подполковник, выслушав Солдатушку.
– Ага. Здоровая такая «дура»! И хвостовик огромный такой... Кабы не рвануло. Детей со двора прогнали. Но и нам… и вам – всем в укрытие надо, – продолжил лейтенант.
– Ну пошли, покажешь, – сказал Марочко и чему-то усмехнулся.
– Не пойму, чего вам всем так весело здесь… – пробурчал Солдатушка и повёл подполковника к сараю.
– Та? – спросил Марочка, показывая пальцем на торчащую из крыши мину.
– Да.
– Это хорошо, что та, а не другая. А эта – с четырнадцатого года в крыше торчит. На память о прямом попадании хозяева оставили. Пустая она, без начинки прилетела. Есть и на той стороне наши люди, которые братьев своих убивать не хотят. Помогают чем могут. Вот это – настоящие герои Украины! Не за ранги и медали, а за совесть воюют. А пацаны эти местные нас-то всех, как облупленных знают, а как новобранцев увидят, так и разыгрывают их. На «слабо» проверяют.
– Ничего себе! Игрушки у них…
– Ну так и время им выпало не игрушечное. Война…Если поймаете, можете от моего имени уши надрать. Хотя, не успеете. Ехать нам пора дальше.
Солдатушка оторопел от таких поворотов. Он же заклятый враг москалей – бандеровец! А с ним, как с другом закадычным разговаривает этот «террорист-сепаратист-агрессор». Он же его ненавидеть всей душой должен, а он…
А подполковник Народной Милиции ЛНР Марочка, как ему и положено, виду не подал, но был чрезвычайно доволен произведённым эффектом.
– Молодцы пацаны! – думал он, возвращаясь к группе. – Сами того не подозревая, вывели из равновесия силы противника. Надо будет им гостинцев привезти в следующий раз… А мину ту – придётся снять с крыши. А то доведут кого-нибудь до инфаркта…
Следующий посёлок плавно перерос в шахтёрский город «Первомайск». О трагедии, произошедшей в одном из его жилых районов, как раз и говорил Глава ЛНР со сцены кинозала. Именно к разбитому накануне пятиэтажному дому подвезли защитники Донбасса гостей. Увидев кавалькаду автобусов, местные жители подумали, что едут к ним с помощью, поэтому стали собираться неподалёку от пострадавшего подъезда.
«Зелёные человечки» один за другим выпрыгивали из автобусов и выстраивались в несколько рядов. Когда последний из них встал в строй, всё тот же официальный представитель Народной Милиции ЛНР дал короткие пояснения.
– По одному подходим, смотрим и выходим за огороженную лентой территорию. Сами понимаете, здесь небезопасно находиться. Обрушения могут продолжиться.
Присматриваться не пришлось, потому как нагляднее картины трудно себе было вообразить: кухня ещё хранила уют заботливых рук хозяйки, на плите стоял чайник, на стене висели вышитые полотенчики, на столе стояли чайные чашки с блюдцами, тарелка с горой оладушков, розетка с абрикосовым вареньем… а вот запылённая прихожая, увы, вела в отсутствующий на все три этажа зал.
Прямое попадание сто двадцатой мины сделало как минимум два подъезда нежилыми. Удивительно, как ещё не обрушились та кухонька, спасшая внучку с бабушкой и тот лестничный марш, на который успели выскочить соседи с нижних этажей. А, может, лестница осталась именно для того, чтобы по ней могли подняться представители той армии, той страны, которая эту мину послала убивать сторонников республики.
Ну да, если поддержка населения на референдуме 11 мая 2014 года превышала 90%, то с такой же вероятностью мина попала в жилище тех, кто голосовал за независимость Донбасса.
Мама девочки, услышав свист мины, бросилась в прихожую за курточкой дочери, чтобы увести ребёнка в подвал… Не успела… Осколок сделал своё бездушное дело…на глазах у дочери. Их разделяли какие-то два метра. Родные стены спасли дочь, но не спасли маму. К этому моменту стало известно: врачи не смогли её спасти.
Верзилушка с непроницаемым выражением лица вышел из подъезда и подошёл к сослуживцам. Говорить не хотелось. Он был не из тех, кто считал, что ВСУ не стреляют по жилым кварталам. Он был не из тех, кто не понимал, почему началась эта братоубийственная война. Но он был из тех, кого примитивный инстинкт самосохранения и сохранения своей семьи заставлял держать язык за зубами.
Тем временем жители этого и соседнего домов стали требовать к себе внимания. Они же вышли во двор, чтобы рассказать, что своими глазами видели и что пришлось пережить. Как минимум, у многих из них вылетели стёкла. В ноябре – вся зима впереди – это «не радовало» вдвойне. Они думали, что им привезли «гуманитарную» помощь в виде новых стеклопакетов и оконных рам. Люди с нетерпением ждали строителей, а приехали… всего-навсего военные с какими-то непонятными целями.
Детинушке не хотелось ни с кем общаться, но он подумал, что другого случая может и не представиться, потому подошёл к жителям. То, что они были расстроены, на их лицах застыло недовольство, было только на руку украинскому силовику, замаскированному под своего.
– Ну что, тяжело вам живётся вблизи линии разграничения? – спросил он, чтобы как-то начать разговор.
– Да уж не курорт. Не Крым – однозначно, – ответил ему дедок в курточке, от холода накинувший шарф на голову. – Стеклить поможете али нам всю жизнь с плёнкой вместо стёкол жить? Чего отмалчиваетесь? Ежели нет, так мы по домам пойдём греться.
– А что, топят у вас?
– У нас топят, а в доме, где прямое попадание – нет. Там уже не потопишь… Царствие небесное рабе божией Наталье, – ответил дед и трижды перекрестился.
– И часто стреляют?
– Да, почитай, каждый день. Надоела эта война хуже горькой редьки… Каждую минуту ждать – убьёт или мимо пронесёт – надолго нервов хватит?
– Так чего не уезжаете?
– Да кому мы нужны? Голодранцы, – ответил дед, махнув рукой.
Вопрос задел соседей за живое.
– Здесь хоть жилплощадь своя, – рассудила женщина в синем пальто, – а там что? Денег нет – пошли вон отсюда.
– Да и прикипели душой к Первомайску, – вступила в разговор ещё одна домохозяйка. – Мы уедем – кто наши дома займёт? Или чужаки, или пустовать будут, как те сироты.
– Не голодно вам? – сердобольно спросил Детинушка.
– Да по сравнению с четырнадцатым годом, можно сказать, жируем, – ответил дедок.
– Не голодаем, но и лишку нема, – внесла ясность стоящая рядом с ним бабулька. – Щи да каша – пища наша.
– Ну а не жалеете, что по эту сторону линии разграничения остались? Могли ведь и по другую оказаться… – осторожно, мягонько так задал провокационный вопрос капитан.
– Типун тебе на язык! – на автомате выплюнул ответ дедок. – Что мы тебе плохого сделали?
И снова бабулька, что стояла рядом с дедом, пояснила:
– Здесь мы свои, а там – чужие будем.
– Да почему же чужие? Вы же все граждане Украины.
– Нет больше такой страны для нас. Не-ту! Была? Да, была. А теперь вместо неё уродина кровожадная какая-то, а не Украина! Стреляет и стреляет по нам, – выпалила в сердцах женщина средних лет.
– А ты сам-то… кто такой? – заподозрил неладное дедок, – Откуда такой резвый взялся?
– Успокойтесь, всё в порядке. Я – делегат Международной конференции по вопросам мира. Понятно? Мира! Мириться надо, а вы вон какие агрессивные.
– Это мы агрессивные? – подбоченясь, переспросила бабулька, – И кого это мы убили? Да я за всю свою жизнь мухи не обидела…
Дедок тоже продолжил гнуть свою линию:
– Делегат, говоришь? А ты останься здесь, да с недельку полови с нами крупнокалиберную «удачу» на свою голову. Вот тогда и поговорим о мире.
– Где он тот мир? – добавила женщина в синем пальто, – Уж и молиться о нём устали… Но… На ту сторону мы не хотим. И всё тут!
– Да почему? – от волнения взвизгнул Детинушка, поперхнулся и закашлялся.
– По кочану! – пояснила низким грудным голосом бабулька, – Здесь у нас – свобода. А там – рабство. Рассказывали люди с той стороны… сосед на соседа там теперь вынужден доносить, выслуживаться перед новыми хозяевами. Спаси Господь от такого!
– Я со своим длинным языком не удержусь, чтобы правды в лицо не ляпнуть, а меня за моё мнение – в тюрьму? – внесла аргумент ещё одна пенсионерка.
– Да с чего вы взяли? – вернулся в свой привычный баритон капитан.
– Шёл бы ты, мил человек, пока не нарвался на ещё один апперкот, – посоветовал дедок. – И мы пойдём, раз стёкла нам не привезли. Чего зря языки чесать?
Детинушка машинально коснулся фингала под глазом, разочарованно покачал головой, развернулся и пошёл себе восвояси не солоно хлебавши. Про себя он по привычке обозвал их «зомби», но уверенности в правоте такого определения у него значительно поубавилось.
Было ветрено, пасмурно и холодно. Хотелось быстрее вернуться в уют гостиничного номера, но автобус и не думал поворачивать обратно, водитель упрямо вёз вперёд.
А в это время на Кубани с залитой солнцем округи есаул завёл двух шпионов Петрушки в штаб Кубанского Казачьего Войска. Те сходу стали рассматривать грамоты, наградные листы, благодарности, развешанные на стенах.
– Сколько у вас наград, все стены увешаны… и обоев не надо!
– Служим Отечеству верой и правдой! Оттого и благодарности имеем от народа, чего и вам, хлопцы с Украины, желаем, – спокойно ответил есаул на лесть чужаков.
Ответ не заставил себя ждать.
– Ну раз вы знаете, что мы из Киева приехали, может, поможете найти наших земляков, которых вы на Конференцию по вопросам мира приглашали?
– Приглашали? Мы ничего не перепутали? – уточнил второй шпион.
– Приглашали. Верно. Встречали их тут как самых дорогих гостей, добрым вином и добрыми пирогами угощали, в седле держаться учили, шашкой владеть – тоже. Гарные хлопцы приехали! Сам слышал, как они вместе с нашими казаками «Кубань наша!» кричали. Гала-концерт в честь этого события устроен был. Ваши тоже на сцену выходили, песни свои украинские пели, плясали, удаль молодецкую показывали, даже подготовку спецназа демонстрировали. Было такое, не отказываемся. Хорошая такая конференция получилась. Добрая! – рассказал пластун.
– С трудом верится, конечно, но сделаем вид, что верим. Но тогда ответьте и на следующий вопрос: где они сейчас? – продолжали допытываться засланцы.
– Как где? В дороге, наверное, – сделал удивлённый вид есаул, – я видел, как их всех в автобус погрузили и они поехали в сторону моря. Они ж на трёх челнах у вас прибыли?
– Да.
– Ну правильно, всё сходится. – Есаул одарил гостей широкой улыбкой, для пущей убедительности ещё и ус закрутил углом вверх.
– Ну а почему они на связь с тех пор не выходят? – почему-то робея, спросил первый киевлянин.
– Не могу знать. Может, не хотят с вами разговаривать? Хоть бы не потонули по дороге… Гарные хлопцы такие! – как по маслу на хлебе продолжал ломать комедию есаул.
– Ну а кто может подтвердить ваши слова? – спросил второй чужак.
– Мои-то? Да хоть кто. Уважаемые казаки, нам паны украинские, похоже, не верят, что мы их хлопцев со всем радушием принимали, – обратился разведчик за подтверждением своих слов.
Трое казаков, присутствующих при разговоре, не замедлили с ответом.
– Ну, если нам не верят, так пусть у подкаблучника своего спросят, – прозвучала оговоренная заранее фраза.
– Это у того, которого казачка Ганна в плен с первого взгляда взяла? – переспросил есаул.
– Так точно, – ответили казаки и рассмеялись.
– И как это я забыл о Потеряшке? – выразив удивление, почесал затылок командир пластунов. – Один из ваших в доме казака Игнатия Ивановича на хозяйстве остался. Сейчас адресок черкану – идите. Может, и знает, где ваши сейчас.
Шпионы взяли адрес, поблагодарили и вышли из штаба. Не арестовали, не задержали казаки, уже хорошо! Потому оба с огромным удовольствием вдохнули прохладный воздух предзимней Кубани.
Потеряшку они нашли сразу, как только подошли к дому. Он вместе с будущим тестем виноградную лозу прикапывал для зимовки.
Вытирая перепачканные руки о поднятую с земли листву, лейтенант сил специальных операций Украины, командированный на Кубань, подошёл к невысокому забору. С другой его стороны два незнакомца, что есть мочи давили на кнопку звонка.
– Эй, хватит ворон пугать. Вы кто? Чего надо? – грозно спросил Потеряшка.
За вопросом последовал вполне исчерпывающий ответ.
– Нам нужен украинец, который по этому адресу был на постой определён.
От неожиданности у Потеряшки волосы дыбом встали, глаза из орбит чуть не вылезли и рот в немом крике округлился, но он быстро справился с эмоциями и, вернув себе самообладание, несколько вальяжным тоном ответил.
– Ну был. А вы кто такие? Чего надо?
– Так это ты? Ты прибыл сюда с сотней украинского спецназа?
– Ну, сказал же. Я это, – заставил себя усмехнуться Потеряшка.
– Поговорить бы надо… – раздалось из-за ворот.
– Так уже говорим…
– Неужели в дом не пригласишь? Мы же из Киева сюда добирались.
– Ну… понимаете… Не мой это дом. Сейчас спрошу Игнатия Ивановича.
Потеряшка развернулся и пошёл к тестю за разрешением принять гостей из Киева в доме. Игнатий Иванович выслушал будущего зятя и пошёл сам разбираться кто в гости напрашивается.
– Здорово ночевали! – обратился хозяин дома к незнакомцам.
– Чего? – удивился один из них.
– В автобусах ночевали. Не растрясло вроде, на здоровье не жалуемся, чего и вам, хозяин, желаем, – проявил чудеса дипломатии другой.
– Приветствуем вас, – догадался поздороваться первый.
– Не-а, не из наших будут. «Слава Богу» от таких не дождёшься… А ну признавайтесь, кто подослал?
Хитрил конечно Игнатий Иванович, всё он знал. Пока киевляне шли по его адресу, есаул позвонил, ввёл в курс дела, подсказал как себя вести.
– Да мы и не скрываем, – осторожно начали оправдываться незваные гости, которые хуже татар, если народной мудрости верить. – Из Киева нас прислали. Своих ищем. Вот, одного нашего уже нашли.
– Был ваш – стал наш, – отрезал хозяин. – Не отдам вам больше. Хорошо работает. Дочь в нём души не чает, внуки уже привыкать к новому папе начали…
– Как это не отдадите? Он же военнослужащий. Его за дезертирство, за измену Родине под трибунал отдадут, – начал стращать топтун.
– Тьфу на вас! – услышали они в ответ. – Он в России! Политическое убежище запросит – и всё. Чихать ему на вашу армию и на ваш трибунал. Захочет – России служить будет. Не пиндосам прислуживать, а служить уважаемому государству – разницу улавливаете?
– И ты так думаешь? – спросил Потеряшку первый.
Потеряшка отрицательно затряс головой, бросая при этом и вопрошающий взгляд на Игнатия Ивановича.
– Слушайте, хозяин, а можно нам с ним наедине переговорить? – теряя терпение, спросил второй шпион.
Бессонная ночь и пустомельные перепалки с местными порядком утомили киевлян. Как же им хотелось, чтобы их пригласили в дом, накормили, горячим чайком напоили, отдохнуть бы дали…
– Можно, – смилостивился Иванович. – Но! По разные стороны забора. И у меня на глазах!
С этими словами он захлопнул калитку на засов и навесил замок. Гости остались снаружи, а Потеряшка – внутри двора. Для тренированного спецназовца перемахнуть через частокол металлических прутьев полутораметрового в высоту забора проблем бы не составило, но перемахивать – ой как не хотелось! А хотелось – остаться в доме строгого тестя навсегда. Уж больно хороша дочь его Ганна Игнатьевна… Да и тесть – в высшей степени интереснейшая личность! Ходячая энциклопедия. А поёт как!
Игнатий Иванович вытащил ключ из замочной скважины, положил его в карман и отошёл вглубь двора метров этак на десять. Увидев отполированные годами, руками, штанами и ветрам и мощные козлы для распила дров, уселся на них, как на коня, зорко наблюдая за действиями будущего зятя, как тот богатырь Илья Муромец с картины Васнецова. Стало понятно: о приёме в доме усталым путникам мечтать не приходилось. «От ворот поворот» – устроил им хозяин добротного двухэтажного особняка.
– Ну шо надо-то? – спросил Потеряшка, глядя на незваных гостей через частокол металлических прутьев.
– Сотня пропала, а ему «шо надо». Совесть у тебя есть? – не скрывая злости прошипел киевлянин.
– Как пропала? Шо, вся? – удивился в свою очередь Потеряшка.
– Вся. На связь третьи сутки не выходят. Ты один из ста нашёлся.
– Так это… Я не виноват, что здесь остался. Я просто опоздал, а они без меня уехали. Вот и всё. Вы не слушайте Иваныча, то он так ото… не со зла, а просто… – начал выкручиваться спецназовец.
– Отставить. Триста лет нам твой Иваныч сдался. Ты можешь ответить на конкретный вопрос? Куда уехали наши?
– Не могу… Никто не знает куда их повезли, а то я бы догнал... сразу бы догнал!
– Час от часу не легче, – теряя терпение дознаватель схватился за голову. – А здесь ты чего делаешь?
– Так это… жду, когда вернутся, – не очень уверенно ответил Потеряшка.
– А ежели не вернутся? – спросил второй киевлянин.
– Та не может такого быть! – сам себя успокаивая, заверил «дезертир», – Казаки обещали, что вернутся к концу командировки – стопудово!
– То-то я смотрю с казаками вы спелись… с агрессорами этими, – снова зло прошипел первый.
Тут внимание киевлян привлёк ещё один объект. К дому на полном ходу шёл широкоплечий коротыш с солидным пивным животиком. Сильно размахивая руками, как будто это помогало ему быстрее переставлять ноги, «колобок» докатился до дома номер пять. Сравнив табличку на доме с тем, что было написано на мятом листе бумаги, он обратился к засланцам.
– Здорово дневали, братья-казаки!
– Здорово… чего?
– Игнатий Иванович здесь живёт?
– Похоже на то.
Ответ «колобку» не понравился, но он продолжил.
– Меня просили письмо ему передать.
Потеряшка громко позвал хозяина.
– Здорово дневали, Игнатий Иванович! – повторил коротышка, поклонившись.
– Слава Богу, казаче! Кто таков будешь?
То, что в незнакомце признали казака, удивило присутствующих. Не был он похож на представителя казачества.
– Да я никто. И не казак я, но уважаю, – подтвердил мнение киевлян странный человек, – а прислали меня уважаемые люди вам новость передать одну.
– Говори.
– Через казаков краснодарских передали вам, что два «укропа» ищут третьего, который у вас в доме живёт.
– Эти что ли? – указав на незваных гостей, спросил Игнатий Иванович.
– Не знаю. А вы что, из КПЗ сбежали?
– Из тюрьмы, что ли? – удивился первый.
– Не были мы ни в каком КПЗ! – заверил второй.
– Значит, другие. Те – вдвоём в одной камере сидят. Их не могли так быстро отпустить. Говорят, дебош в ресторане на почве национализма с местными устроили… Меня попросили письмо от двух «укропов» третьему «укропу» по адресу передать.На этом – всё! Вот, передаю.
Он протянул письмо Игнатию Ивановичу, но тот и не подумал его брать в руки.
– Я что, «укроп», по вашему? Вон ему и передайте, раз они его ищут, – сказал хозяин и указал на лейтенанта ВСУ.
Более потерянным Потеряшка ещё никогда не выглядел, но деваться было некуда. Несколько брезгливо он взял в руки помятый листок, развернул и вслух прочитал:
«Мы в тюрьме в Краснодара. Нужна помощь. Деньги, продукты, сигареты, одежда… Сообщи нашим. Вытащите нас отсюда.»
– Кто мы? Имена есть? – спросил киевлянин.
– Никаких имён. Сами смотрите, – ответил Потеряшка, демонстрируя текст.
Но перевернув лист, под адресом он обнаружил надпись: «От Сени Чубары и Ромы Кваса».
– Ну, допустим, двое в камере, а где остальные? – спросил первый засланец коротышку.
– А я по чём знаю? Всё, братья-казаки, я свою миссию выполнил, передал, а дальше – уже сами кумекайте что к чему и как…
С этими словами он включил руки и ноги последовали им в такт, унося «колобка» из поля зрения.
– Скорее всего, где двое, там и остальные. Только в других камерах… – подсказал Игнатий Иванович.
– Резонно. По крайней мере, нужно выяснить, – согласился с негостеприимным хозяином киевлянин.
– Ну что, поехали в Краснодар выяснять?
– В Краснодар так в Краснодар, – казал второй засланец и обратился к Потеряшке. – Мы уехали, но ещё вернёмся, как ты понимаешь. Разговор не окончен.
Киевляне последовали примеру «колобка»: «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл и от тебя кубанский казак… да запросто уйду»
А в это время Макар Макарович с жёнушкой своей ненаглядной принимали гостей у себя в доме. Только самых близких. Тех, кого не приглашают, а они сами знают когда приходить. Дети приехали, да внуки не отстали, да правнука и правнучку прадеду с прабабкой на умиление привезли. Полон дом гостей! Пышное празднование дня рождения жены получилось… А стол какой аппетитный!
А вот старший внук есаул самым последним пришёл. Но не из неуважения к старейшинам, а потому как должен был убедиться, что засланцы киевские покинули пределы казачьей станицы. А вдруг бы нос к носу столкнулись с теми двоими, которых из Бельбека на Кубань вернули. За малым не оплошали. Спецназовцы только в забегаловку местную зашли бычков в пиве утопить, пока время на отдых не отобрали, и эти двое командировочных тут как тут – голодные, злые нарисовались. Поесть, видите ли, хотели, хоть что-нибудь. Пришлось в срочном порядке табличку «Открыто» на «Закрыто» поворачивать, да дверь стулом подпирать.
А хозяин забегаловки не понял, подумал, что хулиганят казаки, скандал учинил сходу. Минут десять пришлось казакам комедию ломать, рассказывать, что они охраняют тех иностранных подданных, что пиво у них за столиком распивают, поэтому вынуждены ограничить свободный доступ граждан в кафе. Самое смешное, спецназовцы это за чистую монету приняли. Важные такие, самодовольные сидели, наблюдая за происходящим. Видали, как их казаки охраняют!
Ну а когда шпионов петрушки по ложному следу в Краснодар отправили, тогда уже и забегаловку ту открыли для посетителей. Куда уважение к иностранным подданным из Украины подевалось…
Бросил есаул все дела, да, прихватив букет цветов, к бабушке на день рождения поспешил. Там его, как мы понимаем, уже заждались. Вечер обещал быть особенно тёплым.
Вечерело и в Луганской Народной Республике. Солнце – тот ещё партизан – весь день скрывало своё присутствие в тучах, а само тем временем неуклонно дезертировало на запад. Когда оно нашло прогалину в низкой облачности, тут же высветило опушки и верхушки перелесков, в которых прятались войска страны, которую жители Донбасса упрямо отказывались называть своей.
На сей раз автобусы привезли многочисленную группу военных в открытое поле. На выходе из тёплого салона в отрезвляющую прохладу каждому была вручена пятилитровая баклажка воды и тёмно-зелёная коробка, размерами сравнимая с коробкой для мужской пары туфель. Внутри неё, как объяснили, находилось герметично упакованный индивидуальный рацион питания (ИРП), рассчитанный на сутки.
– Берёте всё это и несёте в ту сторону, – объяснял Андрей Марочко, указывая рукой направление. – С дороги не сходить. Шаг влево, шаг вправо – и мы за вашу жизнь не отвечаем. Понятно почему?
– Мины? – осторожно предположил один из украинцев.
– Так точно. Мины, – подтвердил подполковник. – Причём, не учебные, а самые что ни на есть боевые. В кюветы падать можно, там мин нет. Сообщаю тем, кто ещё не осознал. Здесь война. Мы находимся в четырёх километрах от линии разграничения. Эту ночь вы проведёте в окопах третьей линии обороны. Если есть желающие – можем отправить одного-двух из вас пообщаться к ополченцам на вторую линию обороны. Гарантирую, что от рук Народной Милиции Республики ни один из вас не пострадает. Ну а кто мечтает поближе к своим быть – первая линия обороны в вашем полном распоряжении. Там снайпера из Польши и других НАТОвских стран с удовольствием сафари на вас откроют. Ну а захотите к своим сбежать, опять же, имейте ввиду, через несколько минных полей бежать придётся. Безопасность гарантировать в таком случае не могу, как и в том случае, если ваши «добробаты» и в эту ночь «Минские соглашения» будут нарушать. Но тут уж никто не застрахован. Если засвистит – ищите укрытие и падайте лицом вниз.
– Сколько здесь находимся, ещё ни одного «баха» не слышали, – легковесно заметил Солдатушка.
– Так ещё и солнце не село, – пожал плечами Марочко. – Пугать не собираюсь, но, думаю, у вас ещё будет возможность не только Баха, но и Бетховена с Моцартом, и Глинка с Мусоргским послушать. Вся ночь и утро – до приезда автобусов – в вашем распоряжении. Неверующие есть? Самое время начать Богу молиться. Ещё вопросы есть?
И тут у одного из спецназовцев – Дубинушки – зазвонил телефон.
– О! Связь пробило! – обрадовался Верзилушка и стал набирать жене.
– Да, да, слышу тебя, – не выходя из строя, закричал в трубку Дубинушка. – У меня всё хорошо. Да. Я в России. Приеду – расскажу. Да, всё отлично, не переживайте там! Да какая агрессия? С ума там все, что ли, посходили? Поят, кормят, возят везде… А у вас как дела? Как сын? Что? А что случилось? Говори. Что с Михасём? Как в больнице? Сердце? Й-й-ё-ё-о-о! Какой ещё врождённый? Не было у него никакого порока при рождении. Что? Операция?.. Срочно надо делать? Подожди… Не плачь… Сколько-сколько? Ох-х…ух-ох… Ну и где их взять? Нет у меня таких денег. Ну, подожди… Не плач, я что-нибудь придумаю. Но, вообще, не верю я тем врачам. Им лишь бы диагноз придумать покруче, чтобы деньги с родителей содрать! Главное, как Михасик себя чувствует? Хорошо? Ну вот… Ничего не подписывай – жди меня! Всё, мои хорошие… Я уже выезжаю!
– Это куда это ты выезжаешь? – спросил Дубинушку атаман Луганского округа, когда тот отправил телефон в свой карман.
– Разрешите с бедой обратиться? – сосредоточенно отчеканил в ответ Дубинушка.
Атаман Луганского округа и подполковник Марочко стояли рядом, потому одновременно и головами кивнули.
– Жена дозвонилась. Говорит, раз двести набирала перед этим… У трёхлетнего сына врачи порок сердца обнаружили. Говорят, срочно операция нужна. Мне где-то надо сто тысяч гривен на неё найти…Хоть банк грабь… Так что разрешите домой вернуться.
Атаман Луганского округа Всевеликого Войска Донского взял инициативу в свои руки.
– Где жена с ребёнком? – спросил он.
– В Запорожье.
– Так тут рядом совсем! Вот что, пусть собирают вещи и едут в Донецк. Я договорюсь, их встретят. Мы помогаем нашим казакам, если подобные проблемы возникают, потому знаю, что там хороший кардиоцентр детский есть. Завтра и вы в Донецке будете. Там и встретитесь с женой и ребёнком. Звони, чего медлишь?
– Да, сейчас, – ответил Дубинушка и нажал на повтор вызова абонента.
Он только успел сообщить, что будет ждать её в Донецке, но чтобы она никому не говорила куда едет… И тут прилетело… Зашипело-засвистело-испугало-оглушило! Метрах в ста вскинуло взрывом землю. Но вот команду «Ложись!», от неожиданности, выполнили далеко не все. И ещё раз прилетело… И ещё раз оглушило…Метрах в пятидесяти легло. Вот теперь дошло и до «жирафов». К третьему взрыву все распластались на пыльной дороге. Пусть скажут спасибо, что дорога всего лишь пыльная, а не грязная была. Между тем серые тучи уносили слёзы покаяния в себе, так ни разу и не пролившись на многострадальную землю.
– С боевым крещением Донбасса! – громко поздравил Марочко военных, отряхивая форму и руки. – Это плата за телефонный разговор с женой. На сигнал телефона, как на маяк прилетело. В общем, если хотите эту ночь пережить, выключайте свои гаджеты. Полностью выключайте! И ещё. Мне пора в штаб возвращаться. Атамана Всевеликого Войска Донского – забираю с собой. С вами остаются казаки и десантники. Рад был познакомиться. Если что, не держите обиду, мы не со зла, а только по необходимости. Честь имею!
С этими словами подполковник Андрей Марочко развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл к машине, в которой его уже ожидал атаман Всевеликого Войска Донского.
НОЧЬ ОТКРОВЕНИЙ
Через пятнадцать минут пешешествования по дороге группу безоружных военных встретили до зубов вооружённые ополченцы. Никакой вражды. Молча, автоматами показывая направление, они проводили гостей к пункту прибытия. Желающих быть поближе к своим, благодаря своевременному предупреждению Марочко, не нашлось. Бежать на территорию Украины по минным полям, быть на прицеле у снайперов, или просто нарваться на нервную реакцию подвыпившего пулемётчика, было верхом глупости. Так что рассредоточили служивых по нескольким блиндажам третьей линии обороны.
На сей раз никаких добрых поваров не предвиделось. Несколько ополченцев, прибывших сюда заранее, поделились с приезжими своими кастрюлями, хлебом-солью, крупой, картофелем и луком. Даже дрова заготовили для гостей, чтобы они не лазили в потёмках там, где им не положено было лазить. А вот готовить им предстояло самим, потому как времени у них было теперь – «вагон и маленькая тележка» – вся ночь впереди. Абсолютно мирные, никакие не агрессивные ополченцы просили только об одном: не мешать, не высовываться из окопов, не привлекать внимание противника радиосигналами и оставить утром посуду там, где найдут её вечером. После этого военные Народной Милиции ЛНР отправились на свою, более обжитую, вторую линию обороны, оставив гостей у себя за спиной.
Спецназовцы и охраняющие их россияне успели проголодаться за многочасовую экскурсию по Луганской Народной Республике, потому на сложенных из кирпичей примитивных печках, которые обнаружили у входа в блиндажи, дружно принялись готовить солдатскую похлёбку. Тушёнку для неё они нашли в зелёных коробках. Судя по этикеткам с надписью «Говядина тушёная»,её содержали аккуратные квадратные брикеты из фольги. Надо отдать должное, при вскрытии брикетов, запах содержимого ни у кого отвращения не вызвал. Предполагаемая тушёнка пахла настоящей тушёнкой.
Изучение содержимого коробок с многочисленными пресервами, содержащими пластиковые стаканчики, тарелки, ножи и вилки, салфетки сухие и влажные, армейские спички, сухой спирт с горелкой, жвачку, пакетики чая, сахар, соль, какие-то таблетки для обеззараживания воды, поливитамины, готовые к употреблению гарниры с мясом, овощную икру двух видов, мясные паштеты, плавленый сыр, шоколад, галеты, сухое молоко, сухие витаминизированные фруктовые напитки, повидло, даже яблочное пюре, которым впору было кормить малышей, заняло некоторое время, что позволило дождаться горячего сытного супчика.
А вот воду для чая закипятить было не в чем. Пришлось разливать остатки супа в виде добавки, чтобы, вымыв до блеска старую алюминиевую кастрюлю, заварить в ней горячий чай.
К этому времени давно стемнело, существенно похолодало. Блиндажи были резервными, потому не оборудованными для ночлега и, естественно, неотапливаемыми. Самодельных буржуек ни в одном из них обнаружено не было. Приходилось мириться с перспективой провести ночь в ночном дозоре всем до единого. То, что блиндажи были рядом – вселяло надежду, что их крыша станет хоть каким-то убежищем при обстреле своими же вояками.
То, что ВСУ не только обороняют границы, но ещё и стреляют по позициям ЛНР больше сомнений не вызывало. Линия разграничения оживала на глазах: гудела, ухала, переливалась автоматными и пулемётными очередями, освещалась и громыхала разнодалёкими взрывами. Время от времени небо пересекали огненные кометы крупнокалиберных снарядов. Ответок ополченцев пока было всего две, и то, из стрелкового оружия.
К полуночи ВСУ наигрались в свои стрелялки. Округа стала чаще возвращать себе вожделенную тишину. Но игры играми – это забава для «мальчиков», а вот «дяди» посерьёзнее, получив данные разведки о ротации сил в районе посёлка Донецкого, задумались всерьёз. Почему? Откуда? Не диверсию ли, не прорыв ли «сепары» готовят?
К часу ночи похолодало ещё сильнее, льдом сковало тонюсенькие полуиссохшие травинки-былинки и лужу в низинке, заполнившую следы от траков. Российские бушлаты-трансформеры давали надежду, что здоровье украинских спецназовцев и отставников ВДВ России в эту ночь не пострадает, в отличие от казаков.
Подвозить бурки им никто не собирался, хотя бы по той причине, что такая роскошь была у единиц, а ещё потому, что сообщение с цивилизацией было отрезано. Выходя утром из дома, они ещё не знали, что предстоит всенощное бдение в окопах ради охраны тех, кого хотелось расстрелять. Одно радовало. Представилась возможность в глаза им посмотреть, накопленные за войну вопросы задать. И задавали, и пошла беседа – негромкая, с характерным крепким словцом. Как-то так получилось, что силы разных родов войск и принадлежности трём государствам перемешались и создали некое подобие кружков по интересам.
Верзилушка ни к одной из групп не примкнул. Глядя на него, и Детинушка не стал терять бдительности. Ему стало интересно, кого высматривает капитан. И тут он услышал шорохи со стороны дороги. Включать фонари им запретили, поэтому приходилось довольствоваться естественным освещением ночи. Благо небосвод успел очиститься от туч и россыпи звёзд из далёких галактик тускло освещали Придонцовую степь планеты Земля.
– Атаман, вы? – бросил в темень Верзилушка.
– Так точно. Я не один.
В свете звёзд материализовалось три силуэта в зимнем камуфляже армии ЛНР: один с автоматом наперевес, другой с СВД. Оба, как корсетами были стянуты разгрузками с предельно-оттопыренными карманами.
– Расстреливать собрались? – полу-пошутил Верзилушка. Он понимал, что никто их и пальцем не тронет, но страх – дело животное. Инстинкт самосохранения поднимал это чувство из глубин сознания, не слушая доводы логики.
– Не дождётесь, – усмехнулся атаман Луганского Округа Всевеликого Войска Донского. – С правого фланга охрана вооружённая тоже поставлена. Ваша единственная задача – в случае чего – не дёрнуться. С перепугу в бега не податься.
– Думаете, будет чего бояться? – подходя к ним, спросил Детинушка.
– А я на вашу, «укроповскую» разведку не работаю, – ответил ему атаман, – не знаю, что у них там на уме…
– Атаман, давно хотел спросить, – меняя неприятную тему, заговорил Верзилушка.
– Спрашивай, – поощрил атаман, довольный тем, что ему удалось старенькую камуфляжную куртку на эту ночь у ротного на второй линии обороны выпросить. Холод перестал пронизывать его заслуженный в боях хронический радикулит. Теперь ему было уютно и тепло даже в этом стылом земляном окопе, едва отороченном парой занозистых досок. Это давало стимул для благодушного настроения.
– Нам на Кубани все уши прожужжали о сотнях казачьих войск. Но что-то я тут казаков в упор не наблюдаю. Так, несколько человек с вами, и всё. Где войска-то ваши?
– Хм… А ты на этих ребят посмотри повнимательнее.
Атаман указал на прибывших с ним ополченцев. В некотором отдалении от них два худощавых мужчины средних лет, один высокий, другой – среднего роста, заступили в наряд по охране безоружных военных.
– Как думаешь, они солдаты или казаки?
– Сепары, – донеслось со стороны.
Это Детинушка обозначил себя как собеседника, но на его выпад никто не отреагировал.
– По крайней мере выглядят, как обычные военные, – ответил Верзилушка на вопрос атамана.
– Вот то-то же. Они военные ЛНР. Но эти же хлопцы и в казачестве Луганского округа состоят. А на счёт казачьих войск… Пытались мы свою казачью дивизию на Донбассе сформировать, но не дали нам. А потому, в каком качестве Родине пригодились, в таком и служим.
– Оба-на… А почему не дали-то? – удивился Детинушка.
На этот раз атаман скосил на него глаза.
– А по больному бить не стрёмно? Знаешь же сколько донских казаков отдали жизни за Новороссию… За Дрёмова, за Мозгового – душа по сей день к отмщенью зовёт.
– Знаю – не знаю… наслышан разве что. Наших – не меньше полегло, кстати… За них нам тоже отомстить вам хочется! Я, правда, хочу понять, что здесь творилось. Понимаешь? – ответил на вызов Детинушка.
– Понимаю. Так вот. Сильно откровенничать не собираюсь перед вами, но пищу для размышления подкину. Новороссия – полбеды, этот проект устраивал всех, кроме некоторых удельных князьков... Но были и такие горячие головы, которые на исконных землях Всевеликого Войска Донского решили создать казачью республику. Вот тут раскол мнений в верхах и пошёл. Одни мечтали Царя за три года к власти привести, как предсказывалось, другие – социалистическую республику строили, а тут ещё и казачья республика начала самообразовываться под предводительством боевых казачьих дружин, в которые добровольцы со всей России начали съезжаться.
– А ничего, что это земли Украины? Вы это в расчёт совсем не берёте? – возмутился Детинушка.
Атаман парировал его возмущение на взлёте.
– Украина? Это та, которая нас за людей не считала? Та, которая каждый день смертью крупнокалиберной поливала? Да, она перестала быть для нас Родиной и стала врагом. Нам с вашим фашистским Бандерой не по пути. Но, в то же время, каждый из нас мечтал дойти до Киева, чтобы вернуть Украину в прежнее русло. Тоже не дали…
– Вот как? А если бы дали? Если бы вы установили свою власть в Киеве, то что было бы с Украиной? – спросил Верзилушка.
– Ничего. Думаю, в границах Украины была бы образована республика Новороссия. А дальше – народ на референдумах решал дальнейшую судьбу Украины. Силой такие вопросы не решаются. Иначе – вы нас оккупантами до скончания века называли бы.
– Вот поэтому и воюем с вами, чтобы не дать вам это осуществить, – хмуро произнёс Детинушка.
– Мнение на мнение – гражданский конфликт. Увы… Но ничего бы этого не было, если бы вы считались с нашим мнением. А так – достали Донбасс! Терпець увірвався и решили мы вернуться в состав России. Иначе – вы нас всех уничтожите.
– Можно подумать, вы нас не достали... Вы лучше расскажите, почему казачью республику не получилось создать? Не слышал об этом. – Верзилушка постарался вернуть разговор в старую колею.
Атаман почему-то отвернулся и сосредоточенно принялся рассматривать тёмный горизонт, потом тяжело вздохнул и продолжил:
– Любому командующему нужно иметь средства для содержания своего войска. А если государство либо частные структуры таковые средства не выделяют, то их нужно добывать самим. Поэтому кое-кто из наших кое-какие шахты под себя пытались подмять…
– То есть «отжать»? – осклабившись, переспросил Дубинушка.
– Не совсем так. Экспроприировать во временное пользование, как тот самогон из старой доброй кинокомедии «Зелёный фургон», это будет ближе, – блеснул юмором рассказчик. – Казакам жизненно необходимо было использовать прибыль отдельных предприятий для содержания своих подразделений, как говорится, по закону военного времени. Какому собственнику такое понравится? Естественно – несмотря на всеобщую любовь и поддержку населения, наблюдались и трения с местными из-за этого. Было и такое, что голодали казаки наши, пока не перешли в структуры армии ЛНР. Итог закономерен. Там своё командование и свои законы. Но, знаешь, никогда не поздно вернуться к первоначальным планам. Поживём – увидим, к какому берегу республику прибьёт.
– А ежели к украинскому?
– Если силой – то только через мой труп. И тут таких как я – все. Сами понимаете… Ладно, ребята, не налегайте так... Устал фразы подбирать, чтобы не соврать и ничего лишнего не сболтнуть. Война всё же меж нами. Отдыхайте пока, дышите свежим… ну очень свежим, со льдом, воздухом. А я пойду с крымчанами пообщаюсь. Сто лет не виделись! Золотые ребята.
Атаман Луганского округа Всевеликого Войска Донского хлопнул по плечу Верзилушку и пошёл по узкому коридору траншеи в её густую черноту. Там, в земляных стенах блиндажа десантники пытались некое подобие настила для отдыха соорудить. Всё равно к утру кто-то да не выдержит, хоть на часок глаза закрыть захочет.
– Не ожидал… Всё как-то шиворот на выворот получается, – поделился впечатлением от беседы Верзилушка, когда капитаны ВСУ остались наедине.
– Угу, знать бы ещё, что здесь правда, а что нет, – усомнился Детинушка.
– Да что там знать… Изнанка, она и есть изнанка. Она с другой стороны той же ткани находится. Она есть и она тоже правда, хотя мы её редко видим.Ладно, Бог им судья… Мне другое не нравится, – поморщился Верзилушка.
– Что?
– Тех бойцов, что в наряде, видишь?
– Вижу. И что?
– А то, что стоят они так, что в любую секунду могут на нас дула направить и чтобы друг другу при этом не помешать.
– Тебя это удивляет? – не понял Детинушка к чему клонит друг.
– Нет, – пояснил капитан, – но я хочу с ними побеседовать. Как думаешь, не сразу убьют, если я пойду в их сторону?
– Ну… нам же гарантировали безопасность… Хотя… я бы не рисковал,
– усмехнулся друг.
– А я рискну… – смешком на смешок ответил Верзилушка и смело пошёл к вооружённым ополченцам.
– Стоять! – тут же раздался окрик. – Не приближаться!
Верзилушка остановился. Тот, что был с автоматом действительно повернул дуло в его сторону.
– Да я поговорить хотел, – пояснил Верзилушка. – Вдруг, думаю, и вам про нас выяснить что-нибудь захочется…
– Ещё не наговорился? Только стой где стоишь. Ближе не подходи. Стреляю без предупреждения.
– Да понятно… я ж из спецназа. Знаю тонкости…
– Тем более. Так что выяснить хотел?
– Атаман сказал, что вы из казаков будете. Хотелось мне не только у атамана, но и у рядовых спросить, почему вы на этой стороне, а не на нашей?
– Во-первых, если к рядовым – это не к нам. Я – атаман Новоайдарского юрта Всевеликого Войска Донского, воинское звание – капитан. Мой напарник – хорунжий и, в то же время, старший лейтенант армии ЛНР. Во-вторых – ваши ВСУ из моих посёлков Весёлая Гора, Жёлтое, Металлист и так далее пытались руины сделать, как те татаро-монголы, которые здесь «Дикое поле» несколько веков подряд держали. Так на какой ещё стороне я должен быть? Здесь моё место – от нашествия всяких разных басурман свои земли охранять. И я за Россию, за русский мир готов жизнь отдать. Понятно изъясняюсь?
– Вполне. Ну а у меня, врага твоего, ничего не хочешь спросить?
– Только одно. Когда Переяславскую Раду, дубль два, собирать будете? Или так и будете служить никчёмному «гетману Барабашу», назначенному польскими и другими басурманскими правителями?
– Ну и вопросы… Я что – гетман, чтобы ответ знать?
– Ну… гетманами не рождаются, ими становятся. Знаешь, я убедился: времена возвращаются. Когда Богдан Хмельницкий Раду в Переславле созвать решил?
– Где-то…в середине семнадцатого века, – почесав под капюшоном затылок, вспомнил Верзилушка.
– 18 января 1654 года было принято решение об объединении Гетманщины с Русским Царством. Всенародно! Одни барабашовцы против были. Но я не об этом, а о том, что этому решению предшествовало.
– Смута?
– Вот именно. Я речь Богдана Хмельницкого наизусть знаю, распечатку в военном билете храню. Когда спокойные дежурства выпадают, перечитываю. Знаешь почему? Та же самая обстановка в вашем «бандерстане» назревает. Всё к тому идёт. Вот, слушай.
Атаман произносил текст с выражением, с расстановкой, с паузами, как бы сам Богдан Хмельницкий речь перед казачьим народом говорил:
– «Панове полковники, ясаулы, сотники и всё войско запорожское и все православные христиане!
Ведомо то вам всем, как нас Бог свободил из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих всё христианство нашего Православия восточного, что уже шесть лет живём без пана в нашей земле, в беспрестанных бранех и в кровопролитии с гонители и враги нашими, хотящими искоренити Церковь Божию, дабы и имя русское не помянулось в земле нашей, что уж вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити боле без Царя;…И так далее.
Атаман демонстративно поклонился, не опуская при этом автомата, направленного в грудь спецназовцу. Надо отметить, что с предохранителя оружие было снято. Верзилушка стоял спокойно. Он прекрасно понимал, что перед ним не салага какой-нибудь, который на курок может по нечаянности нажать, а потому ему ничего не угрожает, если… Но никаких «если» не последует. Дёргаться капитан ВСУ перед капитаном ЛНР не собирался. В это трудно было поверить, но этот человек вызывал у него уважение. Почему? И на этот вопрос у него не было ответа, но и тема была затронута для него очень важная.
Верзилушка промолчал, а вот атаман говорить продолжил, не смотря на то, что темнота в районе горизонта вспыхнула красноватым заревом, а затем зло огрызнулась раскатом отдалённого взрыва.
– Ты понял, что творилось в семнадцатом веке на землях Малороссии? – с энтузиазмом заядлого историка спросил атаман. – Они шесть лет жили без нормального гетмана, в беспрестанных бранях и кровопролитиях с врагами, которые хотели искоренить Русскую Православную Церковь, дабы и имя русское не упоминалось в земле русской. Понял или нет?
– Да понял я, понял, – ответил Верзилушка.
– Отлично! – обрадовался местный идеолог. – То же самое и сейчас творится. И творят это – наши с тобой общие враги. Так позволь полюбопытствовать теперь мне. Что ты на той стороне линии разграничения делаешь? Дрейфишь?
– Я?.. Хм-м… Ты полегче… Живу я там. У меня семья, двое детей. Мне их надо обеспечивать. Ты их к себе возьмёшь, если я там действовать решусь? – с вызовом спросил Верзилушка.
– Возьму, – без тени сомнения ответил Атаман. – У тебя двое, у меня трое, и ещё один приемный ребёнок. В тесноте да не в обиде, проживут как-нибудь, пока мы с тобой вместе с врагами нашими общими разбираться будем. И, главное, обрати внимание, что тогда было четыре правителя, к которым можно было обратиться за помощью, что сейчас: это царь турецкий – басурманин, то есть иноверец; хан Крымский – басурманин; король Польский – хоть и христианин, но католик, и много бед принёсший малороссам; и царь Российский – православный, то есть единоверец, которого казаки уже шесть лет беспрестанными молениями просили стать их царём, но ответа пока не было. То есть из четырёх претендентов на царствие – малороссов мог устроить только один – Русский царь. Выбор был предрешён и был угоден Господу. Вера решила всё.
Пять лет идёт война, подогреваемая почти теми же претендентами на царствование: активно – та же Польша вкупе с ЕС и США, подпольно – Турция и выжидающе, как спасительница в последней инстанции – Россия. В общем, как и тогда, выбор у вас только один – тот же – Россия. Пять лет мы, казаки Востока Украины просим царя российского православного взять в российское подданство. А он всё ответ не даёт. А потому не даёт, что вам, украинцам, один год остался на принятие решения, если хотите сохранить свою разграбленную Украину, как государство. Иначе исчезнет она, как исчезли: Чехословакия, Австро-Венгерская империя, Ирак, Ливия… Чуть не исчезла Сирия…
– Беспилотник! – крикнул кто-то в отдалении. Толпа безоружных вояк запрокинула головы, чтобы видеть звёзды над головой. Одна из них, мерцающая фотовспышками прикреплённой видеокамеры, была тем самым квадракоптером. Не абы какое, но всё же развлечение гостям окопов.
В отличие от завсегдатаев, гости слишком эмоционально восприняли такое тривиальное событие, как обнаружение БПЛА. В иной день их здесь бывает столько, что военные на них реагируют не более, чем как на комаров. Но сегодня пребывание гостей нужно было сохранить в тайне, потому ополченцы не дремали. Заработал пулемёт на второй линии обороны. Оглушая спящую округу, громыхнули «Зушки». С правого фланга передали координаты по азимуту и дальности для снайпера. Теперь общую оборону держал автоматчик (атаман), а снайпер (хорунжий), рассматривая небо через оптический прицел винтовки Драгунова, сосредоточенно искал цель.
– Вижу! Нашёл, – раздался его возглас, после чего последовал выстрел, второй, третий, четвёртый.
Стреляли с разных сторон из разного стрелкового оружия. Чья пуля достигла цели, понять было невозможно, но обнаруженный «шпион» под улюлюканье необстрелянных зрителей ночного шоу, задёргался, закувыркался и стал снижаться, частично планируя, частично падая, но, главное, приземляясь на территорию Луганской Народной Республики.
Неизвестно, успели ли «серьёзные дяди» из разведки ВСУ удовлетворить своё любопытство по поводу внеплановой ротации сил ополчения, но беспилотник они свой потеряли безвозвратно. По этому поводу они не только расстроились, но ещё и разозлились, а потому ровно в четыре утра, как завещал великий и ужасный Гитлер, они начали артобстрел линии обороны ЛНР между посёлками Донецкий и Фрунзе, где и расположилась сотня их же силовиков, охраняемая крымскими отставниками ВДВ и донскими казаками.
После первого же выстрела военные стремглав побежали в укрытия, коими служили пять блиндажей третьей линии обороны и заполнили их своим присутствием. Кто замёрз – тот сразу и согрелся, а кое-кто и вспотеть успел. Пять мин одна за другой разорвались поблизости. Кого-то успело зацепить осколком на пути к крыше над головой, кого-то откинуло взрывной волной, «посолив»вскинутой землицей. После этого с САУ было произведено ещё несколько выстрелов, но легли они ближе ко второй линии обороны, а затем украинские герои-артиллеристы начали бить по близлежащим посёлкам.
– Вот гады! Да что же они творят! – такие и подобные им возгласы раздавались в среде украинских спецназовцев. Свои своих ругали нещадно.
Опять двадцать пять. Ему в этой командировке всё что-то не везло. То конь сбросил, то на русский кулак нарвался, то с дуба рухнул, теперь вот осколками прошило бочину и плечо. Пекло так, что терпеть эту боль было невозможно. Детинушка сначала заорал, а потом, как понял, что произошло, лежал на устроенном десантниками настиле и только стонал. Вскоре рядом с ним положили ещё одного раненого. Им оказался ополченец, который их с СВД охранял. У него пострадали обе ноги. Теперь они лежали и стонали на пару. Обоим была оказана первая медицинская помощь – на раны легли стерильные повязки.
Атаман Луганского округа тщетно пытался дозвониться до цивилизации, чтобы вызвать машину скорой помощи. Связь «мух» не ловила по-прежнему.
Вскоре до слуха взволнованных гостей донёсся звук мотора. Врача и медсестру со всеми необходимыми инструментами и медикаментами везли на армейском «Камазе», не включая фар. Водитель дорогу знал как свои пять пальцев, поэтому, чтобы не привлекать «глаза» артиллерийских наводчиков, ехал в темноте. Увидев артобстрел, на базе поняли, что медики могут понадобиться и отправили машину незамедлительно. Какая была под рукой, такую и отправили. На второй линии обороны ЛНР тоже оказался один тяжелораненый. Забрав всех троих (их уложили в кузов), «Камаз» тронулся в обратный путь.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ. ГОСПИТАЛЬ. ДОРОГА В ДНР
– Слава Богу! Жив… – подумал Детинушка, как только от наркоза отошёл. – Это надо же! Угораздило меня, патриота Украины, вместе с «сепарами» в одном окопе оказаться, от одной мины раненым быть, а теперь ещё и в одном госпитале, в одной палате лежать. Ах да! Ещё и одним хирургом прооперированным быть.
Хорунжий, что из СВД беспилотный аппарат сбивал, был прооперирован позже, потому от наркоза ещё не очнулся.
– Стоп, – сообразил капитан. – Один «сепар» рядом, а где второй?
В палату вошла медсестра. Худая, высокая, бледная. Косметика на лице отсутствовала напрочь. Её светлые волосы были собраны в тугой узел под медицинской шапочкой голубого цвета. Вид у неё был подчёркнуто строгий, как у учительницы, которую очень сильно боялся Детинушка, когда был первоклассником.
Медработник проверила пульс прооперированного ополченца. Затем подошла к кровати, на которой возлежал – ха-ха – «герой ЛНР» Детинушка.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она неожиданно добрым, бархатным голосом, от которого капитана спецназа почему-то передёрнуло, как от разряда в двести двадцать вольт.
– Что-то болит? – уточнила свой вопрос девушка.
Детинушка попытался ответить, но вместо слов из горла вырвалось что-то нечленораздельное.
– Понятно. Вы не переживайте, это последствие наркоза. Скоро должно пройти. Пить хотите? Просто кивните, если «да».
Детинушка послушно кивнул, хотя он ещё не понял: хочет он пить или нет. У него просто горло пересохло. Медсестра вынула из кармашка халата маленький прозрачный пакетик, в уголке которого находился неказистый, бесформенный кусок металла.
– Вам повезло. Рана на плече ерундовая. Мягкие ткани только повредило. Второй осколок – немного серьёзнее. Но не переживайте. Печень практически не задело, по касательной прошло. Вот, вам на память хирург передал. Это тот самый осколок, который мы из вас вытащили. Он в ребре вашем застрял.
Она положила пакетик с содержимым на прикроватную тумбочку. Затем, поискав глазами бутылку воды, которую родственники больного принести никак не могли, со словами «я сейчас»она выскользнула из палаты и пошла в столовую за стаканом воды.
Детинушка посмотрел в окно. За его стёклами серой тучей плакал белый день, который стал следствием тёмной ночи, которую – хочешь не хочешь – а придётся запомнить на всю оставшуюся жизнь.
Медсестра с приятным голосом и строгой наружностью принесла стакан воды. Приподняв голову раненого, она разрешила сделать пару маленьких глотков. Он поблагодарил девушку кивком головы и сделал вторую попытку заговорить.
– А где третий раненый? – спросил он сиплым голосом.
Медсестра отметила про себя, что дар речи к пациенту благополучно вернулся и нашла возможным удовлетворить любопытство бойца.
– А третий – в реанимации. Он потерял много крови, да и ранения у него посерьёзнее ваших будут: один осколок прошил лёгкое и застрял в позвоночнике, второй – попал в шею и повредил гортань. Удивительно, как вообще довезли живым, хотя и без сознания.
– Шансы выжить есть?
– Шансы – есть. Будем надеяться на благоприятный исход операции.
В её искренней улыбке, в её подёрнутом тревогой взгляде засветилась надежда, а вместе с ней и та доброта, та мягкость и сердечность, которую девушка старательно прятала за строгое выражение лица.
Ей часто приходилось быть требовательной к пациентам, а вот времени на душевные беседы было мало. Отсюда и привычка – вести себя с мужчинами так, чтобы не приставали и лишние вопросы на личные темы не задавали. «Какая интересная особа», – подумалось Детинушке, когда медсестра Татьяна вышла из палаты. Имя она не называла, но оно само прочиталось на её бейджике.
Какие бы бушлаты не были тёплыми, на рассвете, а он, увы, совсем не ранний в середине ноября, окопные гости еле дождались горячего чая, способного согреть не только тело, но и душу. После пережитых обстрелов многим из них хотелось согреться и более горячительными напитками, но взять их было негде. А вот крепкий окопный чай – сварить-заварить получилось.
Донские казаки, которые были одеты легче других, чтобы не заболеть, придумали вырезать плащ-накидки из плотной полиэтиленовой плёнки, какой огородники парники накрывают. Ополченцы со второй линии обороны вошли в положение, передали казакам начатый рулон.
Обстрелы, которые начались ровно в четыре и продолжались до пяти часов утра, остались в прошлом. Ни одного ответного выстрела из артиллерийских орудий ЛНР не последовало в сторону Украины.
Слышать – одно, а убедиться лично – совсем другое дело. До украинцев начало доходить, что правда о войне, за которой их сюда послал Глава ЛНР, пряталась-таки на этой стороне линии разграничения:«ВСУ регулярно обстреливают дома мирных жителей прифронтовых посёлков и городов.»Сам Луганск тоже доступен для обстрелов. Десять-пятнадцать километров для современных пушек – не расстояние, но столицу ЛНР, Святоград Луганский, как называют свой город жители, враг давненько не трогал.
Автобусы приехали на передовую в девятом часу, чтобы отвезти сотню сначала в Алчевск к памятнику командиру бригады«Призрак» Алексею Мозговому, а затем уже – на территорию Донецкой Народной Республики… Вовремя приехали! Ибо иссиня-серая туча своей кучевой тушей быстро наползала на ясное небо. Такой себе несимпатичный «крокодил», который «солнце красное»проглотил, но норовил ещё и пролить на головы людей свои «крокодиловы слёзы».
Гости успели добежать посуху до автобусов, сели и поехали, а вот ополченцы остались на боевом посту, не обращая внимание на то, что творится у них за спиной и над головой. Действительно:«Что им снег, что им зной, что им дождик проливной, когда друзья стоят стеной? Пара-пара-пара-пара-пара...»
Голова Всея Украины сладко потянулся, но следом получил чувствительный тычок боли в растрёпанную внутри и снаружи голову.
– Ну да, ну да… Предупреждал меня доктор, да я не слушал… – мысленно ворчал на себя главный Петрушка.
Он попытался сеть на пышном бело-розовом ложе, но волю к победе над собой тут же атаковали прострелы боли в районе темечка. Из-за этого он вновь откинулся в подушки.
Прошло полчаса, пока одна из попыток сесть на кровати, а затем встать на ноги и прошлёпать в личный кабинет, чтобы справить естественные надобности и привести себя в порядок, не увенчалась успехом. С видом Наполеона, выигравшего войну с Россией, он вернулся в своём исподнем к кровати. Дрожащими руками схватил стакан с приготовленным для него гомеопатическим «зельем» и с жадностью выпил. Голова Всея Украины выпил бы ещё несколько стаканов этой бодрящей жидкости, но врач-диетолог распорядился поставить на прикроватном столике только один.
На трепеле висел ненавистный ему тёмно-серый костюм, вместе с ним ждали, когда их наденут, белая рубашка и бордовый галстук. До совещания оставалось минут сорок, а он ещё не читал подготовленные документы и свою собственную речь, написанную личным секретарём. Отказавшись от идеи позавтракать перед длинным и нудным заседанием, он захватил папку с бумагами и поспешил в свой рабочий кабинет. Перед кабинетом уже толпились его бесконечные помощники, секретари, охранники и посетители, вхожие в личные покои. Кивнув в их сторону, он молча прошёл внутрь и занял своё коронное кресло во главе длинного стола.
Поверх бумаг лежал лист с сообщением от агентов СБУ, командированных на Кубань: «Получена информация, что наши «делегаты» были арестованы за дебош в ресторане и находятся в камерах предварительного заключения в Краснодаре. Информация проверяется. Едем в Краснодар.»
– Нет, ну я так и знал! – обратился он к пустому кабинету. – Прав, прав, прав… сто раз я был прав! Нельзя, нельзя, нельзя верить этим писакам-атаманам! Ну ничего, я им устрою! Я, я, я… Вот как раз и обговорим сейчас план по освобождению наших патриотов…
– Заходите! Чего на пороге топчетесь? – сказал он заглянувшему пресс-секретарю. – И пригласите министра обороны. Срочно!
День переставал быть томным. Это известие, как ни странно, не огорчило, а наоборот, очень даже обрадовало Главу всея Украины. Он чувствовал себя пророком, предсказавшим развитие событий на Кубани и вынашивал планы, как использовать такой громкий международный скандал для поднятия упавшего за годы правления рейтинга. Как нет ещё никакого скандала? Будет! Он его и раздует. Не зря он уже разработал план военной операции по спасению украинских героев, как теперь выяснилось, попавших в застенки российского «Гестапо». Всю международную общественность подключит! Если даже и не удастся спасти спецназовцев, то его личный рейтинг – при любом исходе операции – взлетит на невиданные высоты! А там и томос подоспеет. Подпишет Вселенский патриарх, куда денется! Такие деньги заплачены! Так что, «улюблені друзі», мы ещё повоюем!
Так получилось, что в Донецкую Народную Республику неполную сотню украинского спецназа сопровождал атаман Всевеликого Войска Донского. Атамана Запорожского войска, плечо которого было заключено в гипс, решили пока оставить в Луганске вместе с раненым Детинушкой. Догнать свою группу они смогут тогда, когда капитан встанет на ноги и будет в состоянии перенести дорогу.
На ноги Детинушка встал в тот же вечер, не дожидаясь разрешения врача. Приспичило – и пошёл. Больно? Да. Но не «утку» же Татьяну просить подать. Благо идти далеко не пришлось. Удобства были в палате.
Татьяна его застала, когда он, держась за прооперированный бок, возвращался из «самоволки».
– Уже ходишь? Мо-ло-дец какой! – всплеснув руками, нараспев воскликнула она.
– Хожу, – односложно ответил Детинушка, превозмогая боль.
– Ну и ходи на здоровье, раз получается. Только аккуратно, чтобы швы не разошлись, – проверив раны, разрешила она и ушла домой. Её дежурство закончилось.
А вот хорунжий встать сам не мог. Левая нога пострадала не сильно, а вот правая – увы. Врач сказал, что в двух местах осколками задело кость, поэтому лечение ополченцу предстояло долгое. Ходячий Детинушка вдруг посчитал своим долгом помочь другу по несчастью. Нисколько не побрезговав, не вспомнив, что это «сепар» и «террорист», он несколько раз подавал и выносил «утку». Санитарка, пришедшая с большим опозданием, поверить в происходящее не могла. Когда спросила, ей дали чёткий ответ: – «Это наши мужские дела. Справимся как-нибудь».
Детинушка сам себе удивлялся: – «Это же надо! Неужели эти кубанцы так заразили его добром, что он настолько изменился?»
Он усмехнулся, когда вспомнил, какой упор делал Макар Макарович на то, что это не простое, а доброе вино, не простые, а добрые пироги, на свячёной воде из святого родника замешанные. Как не заразиться добром, если оно кругом разлито было? Всего пять дней прошло с того гостеприимного приёма на Кубани, а впечатление, будто все пять лет по России кочуешь. Столько событий пережить пришлось… даже ранение.
Ну и где агрессия? В каком месте Россия напала на Украину? Сами с собой воюют. А агрессия в головах тех, кто не хочет войну прекращать, кто даёт команды стрелять. Детинушка был ярым противником прямых переговоров с «сепарами», а вот теперь мнение его изменилось на обратное. Теперь он боялся, что Украина уже опоздала с переговорами и ничего нельзя изменить. Республики живут своей сложной жизнью, с каждым прожитым днём, всё более отдаляясь от злого для них государства.
И как жить теперь им, украинцам, без Крыма, без Донбасса? А если ещё какая область взбрыкнёт и по их пути пойдёт? Одесса в этом плане давно тлеет. Простить не может сожжения «антимайдановцев» на Куликовом поле. А если вся Новороссия уйдёт? Что останется от Украины? И как жить тогда? В этом случае, уж лучше не жить в таком позоре, а всей Нэньке сразу к Российским берегам пристать… И это патриот Украины к такому выводу пришёл?..
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. В ПОИСКАХ СОТНИ. ЖЁСТКИЙ ОТПОР ДНР
Всю ночь проворочался Детинушка в своих тяжёлых думах, только под утро заснул. А через пару часов его уже будила медсестра (не Таня, а другая), чтобы заставить сдать назначенные лечащим врачом анализы. А потом его разбудили на завтрак. Наспех проглотив молочную кашу, запив её некрепким чаем, он снова провалился в сон, продолжая навёрстывать упущенное ночью. Его разбудил окрик Хорунжего:
– Эй, друг, просыпайся! К нам пришли.
Капитан открыл глаза и увидел сразу двух атаманов. Нет, в глазах у него не двоилось. Это были атаман Луганского округа и атаман Новоайдарского юрта. На тумбочках обоих раненых уже стояли бутылки с минеральной водой и одинаковой вздутости пакеты с фруктами и молочными продуктами.
– Здорово ночевали, казаки! – бодро поздоровались атаманы.
– Слава Богу! – ответил хорунжий.
– Слава Богу, – повторил Детинушка и, кивнув в сторону тумбочки, продолжил. – Спасибо за всё… и за внимание.
– Да слава Богу, что живы остались после таких прилётов. Глава Республики распорядился проследить, чтобы у вас всё необходимое было. Вот, выполняем его распоряжение, – ответил старшой атаман.
Он уселся на свободный стул, а атаман Новоайдарского юрта поспешил к хорунжему. Он хлопнул по плечу своего закадычного друга, получившего ранения в ноги. Присев на краешек ничейной кровати, тихо стал обмениваться с ним новостями.
А вот разговор атамана Луганского округа с Детинушкой получался каким-то натянутым.
– Ладно, давай начистоту, – тяжело вздохнув, продолжил атаман. – Поверь, мы не рассчитывали, что так получится и кто-то из вас окажется раненым, хотя, сам понимаешь, и не исключали такой возможности. Нагоняй уже получили все, кто вас не уберёг, в том числе и я. Но назад история не пишется, а потому, от имени Правительства Луганской Народной Республики и командования Народной Милиции ЛНР приношу свои извинения.
– Да ладно вам, – миролюбиво отмахнулся Детинушка. – Не вы же по нам стреляли… От своих «подарок» получил. Забыли. Ранение не тяжёлое.
– Да нет, забыть не получится, – возразил атаман. – Извинения приняты?
– Приняты, – заверил спецназовец.
– Хорошо. В таком случае я прошу вас подписать документ, подтверждающий, что вы к нам претензий за полученное на территории ЛНР ранение не имеете.
Говоря это, атаман отвел глаза в сторону. Вот теперь всё стало на места, всё стало понятно.
– Ах вот оно в чём дело! – с сарказмом в голосе воскликнул Детинушка. Ему категорически не нравилось такое предложение.
На какое-то время он даже упрямо отвернулся к окну, но, подумав и взвесив ситуацию, повернулся обратно.
– Хорошо. Я понимаю, что это мера вынужденная и вы пытаетесь избежать международного скандала. Я тоже в нём не заинтересован. Я подпишу. Кроме того, готов заявить, что в лесу нарвался на острый сук, которым проколол бок.
– Спасибо за понимание. Врать не обязательно. Вы же знаете народную мудрость«шило в мешке не утаишь». Но утаить о случившемся до окончания вашей командировки можно, и для вашей же безопасности необходимо. Мы просим вас не выходить на связь со своими до тех пор, пока вас своя же собственная страна не примет обратно. О том, что вы были в ЛНР и ДНР, никто из ваших пока не должен узнать.
– Не до конца понимаю почему, но, хорошо, договорились, – хмуро произнёс раненый.
– Ещё раз спасибо, – подвёл черту под разговором атаман и обратился к другому атаману. – Ты здесь пока побудь, а я пойду узнаю, когда ему можно будет покинуть госпиталь, чтобы продолжить турне.
Краснодар встретил шпионов сиреневыми сумерками и вкусными пирожками с картошкой, купленными у какой-то лоточницы. Усталость от долгой дороги торопила украинцев устроиться на ночлег в одну из местных гостиниц, которую, как им подсказали, любят дальнобойщики из-за лояльных к работягам цен. В тюрьму они решили наведаться тогда, когда наконец-то выспятся и основательно позавтракают в приличном кафе.
Часам к одиннадцати эти двое попали-таки внутрь того самого исправительного учреждения Краснодара, где, по их сведению, томились в застенках героические спецназовцы. Суровые лица при исполнении попросили их огласить список пропавшей сотни. Работники СБУ, не без замешательства (давать или не давать),всё же передали списки украинских делегатов Международной конференции по вопросам мира. Списки унесли, конечно скопировали, конечно проверили и вернули со словами, что ни одного гражданина Украины из предоставленного списка в камерах предварительного заключения, как и в других камерах никогда не находилось.
По мнению засланцев такого быть просто не могло. В доказательство они передали полицейским «маляву», которую передал им коротышка в станице со словами «два укропа ищут третьего». Раз третий, которого искали эти двое, был из числа списка, значит, и эти двое должны быть из него же.
Да, фамилии арестованных не совпадали, но это могли быть как позывные военных, так и прозвища-погоняла. Попробуй пойми:«От Сени Чубары и Ромы Кваса». Арсений и целых три Романа в том списке были, а что означали Чубара и Квас – вопрос оставался без ответа. Впрочем, он оставался без ответа до тех пор, пока не был озвучен.
Лейтенант внутренних войск тут же отреагировал.
– А, так бы сразу и сказали!
Задержанные за драку украинские граждане по фамилии Чубара и Квас, действительно, сидели в КПЗ и ждали, пока кто-то из родственников не заплатит сумму ущерба, который они причинили ресторану своими хулиганскими действиями. Никакие это были не позывные, а самые настоящие фамилии. Да, они обращались к казакам за помощью, впрочем, не только к казакам. Эти граждане Украины, приехавшие на заработки в Россию, теперь искали соотечественников по всему Краснодарскому краю с просьбой внести за них сумму причинённого ущерба ресторану, чтобы их, наконец, выпустили на свободу. Каким образом они узнали о третьем, находящемся в списке делегатов конференции, было непонятно. Возможно, казаки, к которым они обращались за помощью, рассказали о Потеряшке, который обосновался на богатом подворье Игнатия Ивановича.
Информация о том, что на просторах Краснодарского края потерялась целая сотня делегатов Международной конференции, в свою очередь, очень даже удивила полицейских. Совет обратиться в уголовный розыск был логичным завершением беседы, тем более, что помочь Чубаре и Квасу шпионы не могли, их командировочные для этого были слишком малы, но обещали рассказать о бедолагах кому следует.
Вернувшись в гостиницу, засланцы выполнили обещание, сообщили кому следует о двух парнях, которых содержат в своих казематах эти бесчеловечные агрессоры. К сожалению, ничего больше они сообщить не могли. В деле поиска сотни спецназа след оказался ложным…
Чтобы хоть как-то оправдать своё пребывание в Краснодаре, вечером они решили пойти в тот самый ресторан, в котором Чубара и Квас подрались с местными.
Шёл седьмой день командировки украинского спецназа в России. Экскурс по горячим точкам Донецкой Народной Республики оказался менее лицеприятным, нежели в ЛНР. Довелось-таки украинцам испытать на себе гнев народа за фашистскую оккупацию Украины и бесконечные обстрелы Донбасса. Уже и палки, и камни, и комья грязи в руках были, за малым не полетели в ряды экскурсантов. А всё потому, что кто-то, скорее всего сознательно, пустил слух, что это никакие не российские военные, а замаскированные под них укропы. Отпираться не стали. Заодно досталось и россиянам из ВДВ. Попробуй отличи кто есть кто, если сказано, что замаскированы. Пришлось казакам вызывать своих на подкрепление и выводить из окружения «обалдевших от счастья» военных.
На ночь группу определили в загородный профилакторий, который по причине окончания курортного сезона, стоял почти пустым. Бессонная ночь в окопах ЛНР сказалась на состоянии группы. После ужина и душа – все как один повалились на старенькие кровати со свежим бельём и заснули крепким сном.
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ. ДНР – РОСТОВ-НА-ДОНУ. УРАЛ – НАШ!
Утром обслуживающий персонал профилактория ДНР с удовольствием сказал им «прощайте». Присутствие «укропов» на освобождённой от них территории, естественно, было невыносимо для многих из жителей ДНР. Они вообще не понимали, кому могла в голову прийти такая глупость – прислать целую сотню тех, с кем война уже пять лет идёт. Донецку в плане обстрелов и диверсий, результатом которых стали ликвидация любимых лидеров ДНР – Глава ДНР Александр Захарченко, командир батальона «Сомали»Михаил Толстых (Гиви), командир противотанкового специального подразделения «Спарта» ДНР Арсен Павлов (Моторола), по каким-то причинам доставалось последнее время больше, чем Луганску, оттого и реакция была более жёсткой.
От полной сотни на восьмой день командировки осталось всего 94 человека. В Донецке ещё один спецназовец отстал от её основного стержня, чтобы встретить жену с больным ребёнком. Казаки слово держали: отвезли попавших в беду запорожцев в детский кардиоцентр.
Часам к десяти утра два нанятых автобуса, миновав таможню, устремились в Ростовский аэропорт имени легендарного казака Матвея Платова. На посадку в самолёт заходили не с парадного входа, как все путешествующие, а с тыла. Марш-бросок по пересечённой местности, затем по железобетону – и они оказались на запасной взлётной полосе, где их ждал тот самый ИЛ-76МД, из чрева которого они вываливались в небо с парашютами три дня назад. Прибежали, построились, пересчитались, погрузились, взлетели. Никого больше не ждали.
Тяжело раненого ополченца, наконец, перевели из реанимации в палату. Он не мог произнести ни слова из-за повреждённой гортани, но его глаза говорили о многом. Очень даже красноречиво, если не сказать брезгливо, посмотрел он в сторону украинского спецназовца, когда тот спросил, как он себя чувствует. Выручила медсестра Таня, позвав Детинушку на перевязку. Впрочем, что-то и с ней сегодня было не так, чем-то она была расстроена.
Перевязку на этот раз делал хирург. Татьяна лишь подавала ему растворы и бинты.
– Ну, что же, – сказал врач, дезинфицируя собственноручно наложенные швы, – я ничего не имею против, если далее за вами будут присматривать кубанские коллеги. Меня просили поторопиться с выпиской. Считаю, что вы в состоянии пережить дорогу. А вы, молодой человек, как думаете? Выдержите?
– Да, конечно. На мне как на собаке всё заживает. Выписывайте.
– Ну вот и отлично. Только под обстрелы больше не попадайте. – С этими словами он посмотрел в сторону медсестры. – Татьяна, завершайте с ним, а я пойду крючкотворством займусь. Кубанским хирургам привет от луганчан передам. Атаман их Запорожский меня уже заждался в кабинете.
Полоски лейкопластыря легли на ватно-марлевую подушечку, призванную минимизировать трение раны об одежду, и плотно прижали её к телу. Этакий белый паук на теле получился. Такой же шестилапый собрат образовался на плече, но на ту рану можно было вообще не обращать внимания – шкуру и мышцу только повредило.
– А вы чего такая грустная сегодня? – спросил пациент медсестру, которая вызывала в нём довольно разноречивые чувства. Ему опять не нравился её показушно строгий вид, но притягивал её сострадательный взгляд и бархатный голос.
– А то не слышали… Они там с ума все посходили.
– Кто? – не понял о ком идёт речь больной.
– Главврач с этими вашими атаманами. Хотят, чтобы я вас и вашего атамана аж до Кубани сопровождала. Мне больше делать нечего, чем с «укропами» возиться. Простите за правду.
Он хотел спросить почему именно её посылают, раз она не хочет ехать, но, уловив в голосе Татьяны враждебные нотки, отреагировал на них.
– Да за что же вы нас так ненавидите?
От такого вопроса её голубые глаза распахнулись во всю широту оскорблённой души. По мнению Татьяны было кощунством спросить за что Донбасс ненавидит новую Украину.
– Слушайте, вы совесть хоть чуть-чуть имеете? Вы лучше скажите за что мы вас любить должны? Или хотя бы прощать? Вот вы, здоровый детина, выжили. А сколько тех, кого не удалось спасти? Вы знаете скольким ребятам мне приходилось глаза закрывать вот этой самой рукой?
Она подняла правую руку, рассматривая свою же ладонь.
– Вот я, молодая баба, а я жить не могу, спать не могу, потому что их последние стоны, их последние взгляды «За что нас так Украина?» забыть не могу. А вы тут… Да, пока вам было плохо, я старалась вас приободрить, быть вежливой, но… всё... вам легче. Больше не хочу притворяться.
Слёзы брызнули из её глаз. Детинушка встал с кушетки и сделал шаг вперёд, чтобы как-то успокоить девушку, но она шарахнулась от него и выбежала из кабинета.
«Ну вот тебе и строго-холодная Таня… – подумал капитан, – вспыхнула как спичка… яркой незабудкой раскрылась и убежала. Всех война ломает. И её, такую хрупкую, на дыбу свою натянула. Выдержит ли? А что с ней будет потом, если сломается? Сможет ли семью после такого нормальную создать? Мужа любить? Детей воспитывать? Жалко её. Её – особенно. О-со-бен-но!»
– Ну что они там решили? – спросил один засланец другого.
Другой дочитал сообщение из Киева в своём смартфоне и удивлённо процитировал:
– «Они точно сидят в одной из российских тюрем. Делайте запросы, подавайте в розыск. Всё что хотите делайте, но найдите нашу сотню».
– А с чего они взяли, что они в тюрьме? Инфа же не подтвердилась.
– Не знаю. Там ещё одно сообщение пришло. Пишут, что во всех утренних новостях уже сообщили о том, что на территории России пропала группа украинских делегатов Международной конференции по вопросам мира. Вот это да! Слушай! «У украинских спецслужб есть неопровержимые доказательства того, что их арестовало ФСБ России и держит в одной из своих секретных тюрем.»
– Они там что, «всі відразу с глузду зъихали, чи шо?» Попробуй их теперь найти! – воскликнул первый, схватившись за голову.
– Не-а, не так. Попробуй их теперь не найти в одной из тюрем России! Нам с тобой придётся очень даже постараться, чтобы сообщения в газетах нашли своё подтверждение.
– Час от часу не легче. М-да-а… Ну тогда пусть хоть денег пришлют. Расходы же на поиск увеличиваются в разы.
– Угу. Как раз это и собираюсь сделать.
Через пару часов они вышли из гостиницы, расположенной на краю Краснодара и отправились в главное управление внутренних дел этого живописного края, чтобы официально подать в федеральный розыск пропавшую делегацию.
Через два с половиной часа полёта самолёт приземлился вБольшом Савино в семнадцати километрах от Перми. «Пропавшая» делегация с облегчением выдохнула былое напряжение: «Слава Богу! Приземлились». Хорошо, что приземлились вообще… в такое крошево хмари и снежного заряда. Видимость в нижних воздушных слоях и на земле из-за густого снегопада была почти нулевой для наблюдателей из салона. Что смогли в таких условиях рассмотреть военные лётчики, какую видимость оставила им стихия – осталось загадкой для пассажиров.
Атаман Всевеликого Войска Донского спустился по трапу первым. Верзилушка с интересом наблюдал в иллюминатор, как на глазах белеет его бешмет. Папаху ему приходилось держать обеими руками, чтобы не унесло ветром в заснеженные просторы. К Атаману подбежало несколько человек в тулупах и ушанках с завязанными под подбородками ушами. Вот такие они казаки приуральские, когда мороз на дворе. Пилотам тоже не терпелось обняться со старыми друзьями. Ну да, и на просторах великой России, мир тесен. Кругом свои люди. Впрочем, выводы было делать рано.
Верзилушка увидел, как атаман помахал ему рукой, показывая, что можно десантироваться на лётное поле всем. Капитан передал по салону команду «готовиться к выходу», а затем «по двое – на выход».
Из крымских десантников на Урал и в Сибирь отправились только двое. Остальные – разъехались по домам. Больше охранять украинцев от местного населения не требовалось.
Теперь Верзилушку мучил новый вопрос: зачем в такую даль их забрасывают? Ведь дорого на самолётах их просто так катать…
Два автобуса стояли на стоянке в ожидании делегатов какой-то конференции. Похоже, водители не были предупреждены с кем имеют дело, потому как очень удивились, когда салоны автобусов стали заполнять не старички и старушки интеллигентного вида, а бравые военные, старшему из которых, если не считать атамана, не было и тридцати лет. Пермякам было очень даже интересно, в каком таком актовом зале можно было так пропахнуть костром и перепачкаться землёй? Сразу видно, что издалека прибыли, где ещё снег не лёг на землю. Вопросы возникли, но задавать их никто не собирался. Не их, водителей, это дело. Оплачено – вези в пункт назначения.
Принимали пермяки уральскими пельменями под положенные сто грамм чистой водочки да русской банькой с веничками берёзовыми, которые, по задумке казаков, должны были выгнать иноземный дух из душ украинских гостей. Сидя во главе длинных накрытых столов, атаман Уральского казачьего войска долго рассказывал историю возникновения этого самого Уральского казачьего войска, о том, что возрождение казачества – это духовное возрождение России и Всея Руси.
А началось всё в начале шестнадцатого столетия, когда к реке Яик (Урал) пришли с Дона вольные казаки во главе атамана Василия Гугни. Да-да, любо казакам эту красивую быль-легенду рассказывать да пересказывать тем, кто слушает. Верно в пословице казачьей говорится: «Коли казак – так с Дону» или «Казак с роду – казак с Дону».
Вот пришли донцы на реку Яик и стали яицкими казаками. Городки свои построили, охотой, рыболовством, добычей соли промышляли. Войско управлялось кругом, который собирался в Яицком городке (ныне Уральск – город в Западном Казахстане, на реке Урал). Все казаки имели подушевое право на пользование угодьями и участие в выборах атаманов и войсковой старшины. Рядом с захваченными казаками землями кочевали татарские семейства, отделившиеся от улусов Золотой Орды и искавшие привольных пастбищ на берегах того же Яика.
Сначала казаки враждовали с ними, но с течением времени подружились и даже стали получать жён из татарских улусов. Сохранилось поэтическое предание, в котором говорится о том, что казаки, страстные к холостой жизни, бросали жён, когда выступали в новый поход, а приживаемых детей и вовсе убивали. Атаман Яицкого казачьего войска Василий Гугня первым преступил жестокий закон, пощадив молодую жену. С тех пор казаки, по примеру атамана, покорились игу семейной жизни.
Скорее всего, эта легенда имела под собой реальные основания, потому что вплоть до XIX века уральские казачки ставили в церквях свечи в память о бабушке Гугнихе.
В 1605 году крымский хан разорил Яицкий городок, тогда казаки стали образовывать маленькие городки. Постоянная опасность нападения кочевников выработали у них хорошую физическую и духовную закалку. С раннего возраста мальчиков приучали к суровой жизни казака. До наших времен дошло множество песен, где казаки воспевают братский, сильный дух воина сражавшийся за отечество.
Окружённые племенами, которые старались отбить назад свои земли, казаки попросили государя Михаила Фёдоровича о царском покровительстве. Поселение казаков вдоль Яика было важным завоеванием России, поэтому царь пожаловал им грамоту на реку Яик, отдав её целиком от вершины до устья. Царь также позволил принимать вольных людей, благодаря чему число казаков час от часу умножалось.
И всё бы хорошо, но продолжали яицкие казаки разъезжать по Каспийскому морю и разбойничать. Объединяясь с донскими казаками, они нападали на торговые персидские суда и грабили приморские селения, убивая тех, кто сопротивлялся.
Шах неоднократно жаловался царю на казаков. Михаил Фёдорович решил положить конец бесчинству. Из Москвы на Дон и на Яик были посланы увещевательные грамоты. Узнав о гневе царя, казаки на лодках, ещё нагруженных добычею, поехали Волгою в Нижний Новгород, а оттуда уже в Москву. Явились они ко двору с повинною головою, каждый нёс с собой топор и плаху. Царь помиловал казаков, но велел им ехать в Польшу и под Ригу, и там верной службой Отечеству искупить свою вину. А на Яик для наведения порядка были посланы стрельцы. Впоследствии они составили с казаками одно племя.
По свидетельству летописей Яицкий городок и другие казацкие жилища были взяты отважным Стенькой Разиным. Все стрельцы были убиты мятежником. За это казаки приняли его как неприятеля.
Всё дело в том, что на Руси казачество воспринимали как свободные вооружённые формирования. Их использовали для охраны степных границ государства. Но вольнолюбивые казаки не выносили притеснения со стороны чиновников. Из-за этого возникали разного рода недовольства и бунты. Для их усмирения применяли оружие и даже казнь. По этой причине правительству не удалось сформировать из казаков гусарские эскадроны. Целая крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева возникла в 1772 году, а к 1773 году почти всё казачество приняло его сторону. Для подавления восстания было задействовано царское войско, применено оружие.
После жестокого подавления восстания были ликвидированы казачьи круги. Назначить атамана мог только император. Им было запрещено иметь свою артиллерию, а военная служба стала регулярной. Несмотря на притеснения правительства, казаки, верные своему воинскому долгу, продолжали участвовать во всех войнах России. В 1775 году Екатерина ІІ переименовала реку Яик на Урал, а город Яицк на Уральск. Так «яицкое» войско стало «уральским».
Постоянные требования по службе лишали возможности содержать семьи, тысячи казаков отказывались подчиняться новому указу. Правительство предприняло массовую высылку казаков с семьями на земли туркестанского края.
Фельдмаршал Григорий Потёмкин старался улучшить условия жизни отважных воинов. Он добился для казаков разрешения на ловлю рыбы и торговлю солью. Войсковым праздником Уральского казачьего войска считался день памяти Архангела Михаила, который по новому стилю отмечается 21 ноября. Небесный Архистратиг изображался на полковом тёмно-синем с малиновой каймой знамени уральцев. Соответственно уральские казаки носили синие мундиры и фуражки, а околыши и лампасы у них были малиновые (зимой – синие бешмет, шаровары и папаху с малиновыми полосками).
Высоко ценил военное мастерство уральских казаков и Александр Суворов. Шашки, пики, постепенно заменялись огнестрельным оружием, древние времена сменялись новыми. Уральское казачье войско не исчезло из памяти людской, справилось со всеми трудностями и коллизиями, по мере сил верой и правдой служит оно Отечеству своему и сегодня.
После застолья, главным угощением которого были уральские пельмени из лосятины и солёные грузди да огурчики от уральских казачек, украинских спецназовцев погрузили в автобусы и устроили обзорную экскурсию по Перми. Город оказался немаленьким и далеко не таёжным захолустьем, а вполне себе ухоженным современным городом – крупным промышленным центром со своими мостами, проспектами и перспективами. Полноводная река Кама (главная река Западного Урала, приток Волги) несла не только свои воды, но и многие корабли от прогулочных до промысловых и, от маломерных до транспортных великанов. Вдоль камских берегов город вытянулся на 70 км, по протяжённости уступая только Санкт-Петербургу и Сочи.
Удивительно было узнать, что Пермь – это не Урал и не Сибирь, а Предуралье – европейская часть России. Симпатичная башкирочка-гид на чистом русском языке перечисляла ведущие отрасли экономики города: машиностроение, нефтегазопереработка, электроэнергетика, химия и нефтехимия, пищевая промышленность, деревообработка и так далее.
«После сытного обеда по закону Архимеда»… мало кто не заснул под мелодичный, ласкающий ухо, голосок девушки. Оттого было невероятно проснуться от воинствующего рыка атамана Уральского Казачьего Войска «Выходить, строиться!» и обнаружить, что автобусы привезли их на кладбище.
Это было обычное городское кладбище с названием «Северное». Атаман подвёл всех к гранитной плите, на которой было написано: «Стефановский Александр Анатольевич, позывной «Мангуст», ветеран боевых действий в Чеченской республике. Погиб, защищая мирных жителей под городом Луганск. Годы жизни: 21.10.1975 – 05.08.2014 г.»
И тут Верзилушка всё понял. Он читал в интернете об этом русском из казачьей разведки ЛНР. Давать ему, погибшему в честном бою, какие-то уничижительные клички, язык не поворачивался даже в уме.
Атаман тем временем объяснял тем, кто ещё не понял:
– Вас наверняка интересует, почему украинскую сотню привезли на кладбище, да и вообще, почему вас привезли в Пермь, если столицей Уральского казачьего войска считается Уральск, который в тысяче ста километрах от Перми находится. К тому же, в Прикамье около десяти лет назад было создано своё Пермское окружное казачье общество. Но привезли вас Уральские казаки именно сюда, потому что не делиться мы в беде нашей общей должны, а объединяться, а потому, сколько бы новых кругов не образовывалось, служить единому нашему Отечеству прекращать не должны. К тому и украинцев призываем. Одну сотню казаков любой враг одолеет, а если на помощь братья-казаки со всей Руси великой поспешат – будет дело, будет победа! Никто такую силищу не одолеет и не заставит жить в рабстве, голоса своего не имеющего.
Вот то-то же… У нас говорят: «Один раз родила казака мати, один раз и помирати.» А ещё говорят, что «И про единого казака война будет.»Вот про единого воина у нас с вами и разговор пойдёт. Есть у Руси такие богатыри, которые и «один в поле воин», и «один целой армии стоит». Это про таких, как он, вы с пеной у рта кричите, что на Донбассе российские войска стоят. Да. Стоят. Вот на этом кладбище похоронено одно из таких российских войск – его позывной «Мангуст».
А привезли мы вас сюда, чтобы показать, как велика наша Россия-матушка, а ещё доказать, что «на каждую кобру есть свой мангуст». И вроде далеко отсюда вражеская кобра пасть свою ядовитую на Русь Святую раскрыла, но бросил свою семью (жену с тремя детьми) пермяк «Мангуст» и показал, как надо с этой гадиной бороться. И встали рядом с ними шахтёры, и научил ветеран боевых действий в Чечне Александр Стефановский их военным премудростям. Да, ваша взяла, погиб наш герой от вашей мины, но добыл он в том бою вечную память и добрую славу всего нашего многонационального народа.
В посёлке Большая Вергунка в пригороде Луганска возведён Мемориал на месте гибели легендарного командира и ещё четырех воинов, защищавших Новороссию. А останки похоронены здесь.
Царствия Небесного Александру. Спи спокойно, брат. Ты был настоящим героем. Вечная память тебе, «Мангуст».
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ. ПОДГОТОВКА К ВСТРЕЧЕ. ПОИСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Макар Макарович зашёл в штаб проведать внука, потомственного пластуна. Есаул в рабочем порядке обсуждал планы по встрече сотни в казачьей станице. Командировка украинских спецназовцев подходила к завершающей стадии, а надо ещё успеть всех (или не всех), в казаки принять. Кое-чему обучить не мешало, чтобы людей не смешили незнанием традиций. Да так всё обустроить надо, чтобы шпионы украинские не проведали раньше времени, где сотня была и когда вернулась.
Дед сел на свободный стул, прислушался к предложениям казаков. Хотел он было вмешаться со своим мудрым советом, но передумал. Через какое-то время он учтиво встал, поклонился, и, не произнеся ни слова, удалился.
– А чего помогать тем, кому помощь не нужна? Сами с усами, – думал про себя Макар Макарович. – Работайте, братья! Работайте сыны и внуки Отчизны нашей!
В очередной раз испытав гордость за любимого внука, дед со спокойной душой потопал домой.
Телефон затрезвонил в самый неподходящий момент, когда Макар Макарович расплачивался за хлеб и мятные пряники в магазине. Увидев имя абонента, он бросил деньги и товар на кассе, и поспешил наружу. Он спустился с крыльца, прошёл несколько метров от входа и только тогда ответил на вызов.
– Да. Слушаю. Слава Богу! Слава Богу! Понял, – сосредоточенно отвечал дед. – Так точно. Да. Всё под контролем. Работаем. Не могу знать… Попробую. Так точно. Если не секрет, где они сейчас? В воздухе? Хм-м… Понял. Омск – красивый город. Казачьи угодья. Ну, привет от меня сибирякам нашим. Мягкой посадки! Ждём.
Шпионы, посланные Петрушкой, обходили и объезжали больницы, морги, тюрьмы в тех населённых пунктах Кубани, куда по мнению сотрудников СБУ, могли отправить пропавшую сотню. На результат они не рассчитывали, но прилежно исполняли то, за что им платила та, что «по над усэ».
Одной из последних в списке значилась станица Тамань, в нескольких километрах от которой на привязи стояли три хлипких челна Украины, на которых прибыла сотня украинского спецназа с целью захвата Кубани при помощи местного казачества.
В случае, если сотня не будет найдена в течении двух суток, засланцам предлагалось установить круглосуточную слежку за украинскими катерами. По мнению главы СБУ, рано или поздно, здесь должны будут происходить интересующие украинскую сторону события. Или сотню пригонят, чтобы отправить в обратный путь, или российские службы захотят перегнать украинскую собственность в неизвестном направлении.
Ветер играл серыми волнами Чёрного моря, выстраивая их в свой, видимый глазу, порядок. Несмотря на пасмурный день, пронизывающий холодный ветер, любоваться морем не надоедало. Они шли, не совсем понимая зачем они тут ходят-бродят и ищут то, что само должно было найтись при любом развитии событий.
ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ. СИБИРЬ – НАША! ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КУБАНЬ
Шёл десятый день командировки украинского спецназа. Принимающая сторона – Кубанское казачество – была полностью готова к завершающей стадии секретной операции по обращению врагов в друзей будущих атаманов Украины. И ведь как всё удачно складывалось. Голова Всея Украины, как по писанному, собрал сотню из разных мест. Теперь, если всё сложится по задуманному, вся Украина будет охвачена вновь созданными казачьими отрядами запорожцев, способными дать отпор неонацистским компрадорским силам, не в меру разгулявшимся на её просторах.
Эх, как бы хотелось донскому казачеству на базе Всевеликого Войска Донского самим создать такую силу на Украине, которая бы смогла уму-разуму учить «свидомитов» разных мастей, но не получится. Ибо зарекомендовали себя донцы, как пророссийская державная сила, а потому название войска казачьего на Украине – имя – должно быть иным. Запорожье на царских землях Новороссии стоит – его казакам и древний флаг в руки. Запорожская Сечь – историческое название казачьего городка, способное сослужить добрую службу в современной войне с объединённым Западом, с очередной Золотой Ордой, с очередной Рече Посполитой,с очередным Наполеоном, с очередным Гитлером, с очередными Соединёнными Штатами. Фух, замучаешься перечислять. Много их было – хитрых врагов, строящих планы завоевать Русь Святую православную.
Русь Святая, православная!
Куполами златоглавая,
Силой духа триединая,
За красу души любимая!
Расцветай садами белыми,
Созревай хлебами спелыми,
Доброй славой опоясана,
Миру – матушкой будь названной.
Вон сколько работы у казаков нынче накопилось, грести не разгрести завалы эти. Ну да не сразу Русь строилась, не сразу и возрождение её происходит. Всему своё время.
Тем временем, особо не прячась, сотня довольствовалась гостеприимством Сибиряков. Город Омск – столица Сибирского казачьего войска, встретил украинцев ясной погодой и свежевыпавшим снегом, который демонстрировал свою невинность режущим глаза блеском.
Не успели они рассесться в кресла актового зала очередного местного Дворца культуры, как на сцену вышли атаман Сибирского Казачьего Войска, атаман Всевеликого Войска Донского, ещё несколько атаманов здешних угодий, и грянул гимн Сибирского Казачьего Войска. Кто успел сесть, встали из уважения к хозяевам богатых таёжных угодий – Сибирским казакам.
Гимн Сибирского казачьего войска
(Слова есаула А. Ляха и хорунжего Н. Демьяненко; Музыка казака В. Куприянова)
Суровой тишиной объятый,
Блистая златом куполов,
Храм Войсковой своим набатом
В круг созывает казаков.
За лик Святого Николая
Рванём из ножен блеск клинков.
За честь Сибири и Алтая,
Умрём под флагами полков.
В тревожный час казачьи корни
Рубили сталью и свинцом.
Но всё равно мы чтим и помним,
Заветы дедов и отцов.
Мы, сыновья казачьих вольниц,
Сплоченных дружбой на века,
Под благовест церковных звонниц
Поём во славу Ермака.
Горит заря кровавым стягом,
Целует землю звон подков.
Сыны Сибири твёрдым шагом
Вступают в братство казаков.
История возникновения сибирского казачьего округа связана с именем Ермака Тимофеевича, казачьего атамана, который был на столько смел и дерзок, что взял да завоевал Сибирь для Русского государства. Иван Грозный в награду за взятие Сибирского ханства в 1582 году дал дружине Ермака наименование «Царская Служилая Рать». После Донского и Терского, Сибирское казачье войско России считается третьим по старшинству. Уцелевшие в войне ермаковцы и их дети положили начало военно-служилому сословию русской Сибири, хотя в последствии его немало разбавили новоприбранные казаки.
Сибирским казакам удалось освоить все земли Сибири, включая территорию Северного и Восточного Казахстана. Войсковым праздником (кругом) считается 6 (19) декабря – день святителя Николая Чудотворца.
С дореволюционных времён Сибирское Казачье Войско делилось на три военных отдела. Каждый военный отдел состоял из нескольких станиц, а каждая станица – из нескольких посёлков. Всем войском управлял Войсковой Наказной Атаман, каждым военным отделом – Атаман отдела, каждой станицей – станичный атаман, а посёлком – поселковый атаман.
Казачий полк делился на шесть сотен. Сотня делилась на четыре взвода. Первый и второй взводы составляют первую полусотню, третий и четвёртый взводы – вторую. Вот такая нехитрая арифметика казачьей жизни помогала атаману Сибирского казачьего войска управлять столь большим регионом, как русская Сибирь.
Обо всём этом, и не только об этом чинно и красноречиво рассказывал со сцены ДК атаман Сибирского Казачьего войска, принявший эстафету по перевоспитанию местечковых националистов украинского пошиба с целью расширить кругозор недобратьев, показать им, какая на самом деле у сынов русского пошиба огромная Отчизна. Свободы – хоть отбавляй! Владей – не хочу! Любо! Облететь её не сложно, а вот обойти-объехать все её угодья – тут, пожалуй, полжизни понадобится. Была такая страна лет тридцать назад нашей общей Родиной, а потом каждый брат ко куску от её бескрайности отхватил и стал друг другу небратом, крысятничать каждый в своём углу стал. Не по человечески как-то всё это, не по-русски. Кому такое любо? Да никому, кроме «крыс».
А вот пельмени, что уральские, что сибирские, хоть и вкусные, и сытные, и мясные, но в таком изобилии стали вызывать улыбку у гостей. Дело в том, что это коронное угощение таёжных жителей давно облюбовал общепитюжных широт. Не такие вкусные и мясные, но-таки сытные с давних пор выручали служивых, когда надо за десять минут изобрести обед либо ужин. Хотя различие по вкусу – поражало. В пельменях было настоящее мясо, перекрученное с луком в фарш!
Одна хозяюшка из Омска рассказывала о традиции лепить пельмени в Сибирских деревнях. Зимы там, как известно, долгие и суровые. Домашний скот зимой тяжело и дорого содержать. Когда морозы приходят, сибиряки стараются забить лишний скот. А куда мясо девать? Конечно, морозить. Вот садятся за стол всей семьёй – и стар и млад – фарш накрутят, тесто замесят и лепят пельмени на зиму. Налепят, уложат на досточку – и на мороз выносят. Во дворе сугроб разрывают, водой поливают, чтобы лёд на дне и стенках снежной ямы образовался и в такой морозильник пластами пельмени укладывают. Пока следующую дощечку пельменями заполняют, предыдущие уже и замёрзнуть в камень успевают. На них выкладывают следующий ряд. Так морозильник пельменей каждая семья себе заготавливала на зиму. Захотят кушать – откопают пласт пельмешек в сугробе, сварят, и сидят за столом довольные. И сытно, и вкусно, и мясно тебе.
Татьяна с металлическим биксом в руках и походной сумкой через плечо последней села на заднее сидение чёрной Ауди, выделенной казаками для транспортировки двух пациентов госпиталя из Луганска на Кубань.
– Прости, что не согласилась вместо тебя поехать, – виновато произнесла сменщица, провожающая Татьяну в дорогу, – я бы с удовольствием прокатилась, если бы с детьми разрешили. А так, куда я их дену?
– Не переживай, всё в порядке. Не лес валить еду. Димку и Алиску своих – цём.
Татьяна послала ей воздушный поцелуй. Коллега ответила тем же и, помахав рукой, побежала в отделение. Машина тронулась в путь. Конечно, на Изварино. Нужно было как можно быстрее вывезти из ЛНР последних, объявленных в розыск «делегатов». За рулём был атаман Новоайдарского юрта. Рядом с ним на переднем сидении с плечом в гипсе восседал атаман Запорожского Казачьего Войска. На заднем сидении расположились раненый в бочину и плечо Детинушка и медсестра Татьяна.
Без медицинской шапочки, с распущенными волосами цвета спелой пшеницы, которые волной ниспадали на плечи, она больше не казалась строгой. Минимум косметики удачно добавлял выразительности её лицу.
– Да она – красавица! – воскликнул про себя Детинушка. – Как же я сразу не разглядел?
Он уже понял, что начинает серьёзно «западать» на ту, на которую «западать»было нельзя. Она же «сепар», она – «враг». Но он ничего не мог с собой поделать и потому вопрос «что делать?» не выходил у него из головы. А ехать им рука об руку предстояло целый вечер и целую ночь…
Татьяна видела, какое впечатление она производит на прооперированного нацика, поэтому и ехать не хотела. Но начальство упёрлось – хоть что делай. Чувства – не их компетенция. Со своими-то она как-нибудь справится, потому что никак не мог он стать героем её романа. Но и не хотелось ей провоцировать капитана на сложности в отношениях.
Атаман Запорожского Казачьего Войска был несказанно доволен предстоящим путешествием. Ему сразу захотелось поговорить на тему возрождения казачества – нормального казачества! – на территории современной Украины. Он уже строил планы, как вернётся к своим казакам, как расскажет обо всём, что видел, о чём слышал в России, о том, чего ждут российские казаки от украинских, о том, какая великая миссия по воссоединению разорванного исторически русского народа возложена на плечи возрождённого Запорожского войска.
– Вы, батя, молите Бога, чтобы после всех ваших контактов с «агрессорами», вас обратно на Украину пустили, – вклинился в рассуждения атаман Новоайдарского юрта, – вот ежели не арестуют, тогда можно будет какие-то планы строить. Но, соглашусь, следующий ход – за вами, за народом Украины – однозначно.
– Это ты верно заметил. Не кажи гоп, пока не перепрыгнешь. Раз в розыск подали, в печати панику подняли, то жди от них чего угодно. Лучше им нас в Крыму или в ваших республиках не обнаруживать. Впрочем, обговаривали мы заранее один план в штабе. Надеюсь, сработает, если всякие детинушки раньше времени ляпать языком не начнут.
– Это вы обо мне? – откликнулся на выпад Детинушка.
– И о тебе тоже, но не только, – объяснил атаман Запорожского Войска, – в нашей сотне много патриотов Украины. Но патриотизм – он ведь тоже разный бывает. Одни хотят порвать все отношения с Россией, чтобы сохранить независимость Украины, а другие, наоборот, видят будущее независимой Украины только в союзе с Россией. И те и другие – патриоты Украины. Вот как с этим быть? Это же грандиозный повод для развязывания гражданской войны. А потому нельзя поддаваться на провокации. Нужно свою, всенародную линию вырабатывать и по ней идти. Миром идти, а не войной, которую нам навязывают американские «друзья».
– Я вот вас всех слушаю и никак не пойму, – подал голос Детинушка, – если я отношусь к тем, кто считает, что место Украины в Евросоюзе – я для вас неправильный, то есть злыдень и враг? А все те, кто хочет обратно в «совок» – те все правильные, добрые друзья. Так?
– Так. Только, как ты обрисовал сейчас, мы с тобой оппоненты, а не враги. Мы просто имеем разные мнения на счёт будущего Украины. Ничто не мешает нам при разных мнениях оставаться добрыми друзьями. Что и было на Украине до Евромайдана, когда толпа боевиков силой совершила неконституционный переворот, заявив, что отныне курс Нэньки только в Европу.
– Ну так случилось. Пора смириться. Наша точка зрения победила. И что? – высказал своё мнение капитан.
Атаман хмыкнул, закрутил ус и с усердием продолжил объяснять хорошему парню, которого хотелось бы видеть среди «друзей» то, что считал важным донести до его сознания.
– А то, что всё дело в условиях ЕС и США, которые приняла Украина, а это – ни много ни мало – война с Россией до последнего украинца. А русофобов ваши кукловоды плодить научились. Ты – яркий тому пример. А ещё – дело в идеологии, символике и героях, которые вы подняли на свои штандарты, но которые чужды большинству украинцев. Понимаешь? Большинство – против, а меньшинство – ими правит и под угрозой расправы не даёт слова сказать против официального курса. Референдум никто не проводил, как ты знаешь. Бандеровцы оккупировали Украину вместе с украинцами. Но так не может долго продолжаться. Где-то в каком-то месте верёвочка так натянется, что лопнет, и люди попросят защиты у тех, с кем отстаивали свои права тысячи лет, с кем тысячи побед вместе одержали. Понимаешь?
– Допустим. Но всё равно считаю, что Украина должна быть в Евросоюзе, – ответил Детинушка.
– Та на здоровье! Хотеть не вредно. Только Украина при этом должна отстоять право на дружбу с северным братом. А вот этого «акулы» империализма допустить не могут. Конкурентная борьба – жёсткая вещь. Она разрушает производственную мощь других стран, чтобы нарастить свою. Если Украина не помогает этим «акулам» обвалить экономику России, зачем им такой нахлебник? Кстати, в Украине они уже разрушили производственный сектор, чтобы иметь хоть небольшой, в доли процента, но рост экономики в странах ЕС. Скучно мне всё это в тысячный раз объяснять «свидомым», всё равно, как об стенку горохом... Ты лучше скажи, ради спасения Украины, ты сможешь отказаться от ваших идолов: Бандеры, Шухевича и так далее из списка приспешников фашистов?
– Я – за Украину. Это однозначно. А герои эти и мне не нравятся. Но вот куда деваться, если так получилось, что ОУН и УПА стали символом борьбы за независимость Украины?
– Куда деваться? Пользоваться надо было тем, что есть, а не бороться за то, что уже давно даровано Украине. Советская власть в начале своего пути вам подарила независимую республику Украину, в конце своего существования – независимое государство Украина. А вам всё мало. Вам – уничтожить Россию, чтобы она не граничила с вами вообще, теперь подавай. Сказку Пушкина о золотой рыбке читал? Там старуха тоже захотела владычицей морскою стать. Помнишь, чем закончилось? У разбитого корыта осталась. Так, как хотите вы – не будет. Сам понимаешь, сильная Россия такого допустить не может. Она будет защищаться. Более того, из истории ты знаешь, чем заканчивались нападки на Россию. Вот и встань на место здравомыслящего гетмана и сообрази, что выгодно Украине, а что нет в данной сложившейся обстановке. Против такого угла зрения есть возражения?
– Нет возражений, – неожиданно согласился упрямый патриот.
– Вот видишь – и оппоненты могут иметь общую точку зрения, когда душой, а не… еврозадницей болеют за Родину.
Атаман Новоайдарского юрта не упустил момент, чтобы напомнить о главенствующей роли Всевеликого Войска Донского:
– Ладно, не переживайте, как дойдёт дело до боя, так случится то, что всегда случалось: «Пришли казаки с Дону, тай прогнали панов до дому.»
Автомобиль плавно затормозил, подперев немалую очередь машин, водители и пассажиры которых, все до единого, горели желанием, как можно быстрее пройти таможню и вырулить на добротные трассы огромной России.
ЛУГАНЧАНЕ НА КУБАНИ
Дорога из Луганска в станицу на Кубани, с остановкой в Таганроге у друзей атамана Запорожского Казачьего Войска, пролетела незаметно. По трассе на юг, на юг, на юг и чуть-чуть на юго-запад – и ты на Кубани. Встретили казаки машину ранним утром, задолго до рассвета. Ценный груз – двух «трёхсотых» – пострадавших в секретных российско-украинских учениях, приняли с большой осторожностью, но в больницу Татьяну не пустили по причине конспирации. Ей пообещали, что хирург придёт на дом. Детинушку ждала, ждала и дождалась та самая комната в просторном доме у хорунжего Кубанского Казачьего Войска. В свою очередь, атамана Запорожского Казачьего Войска дождались дружеские объятья Макар Макаровича и его гостеприимный дом. Татьяне выделили комнату в том же доме, что и Детинушке, потому как ему более других нужна была помощь медсестры. Курс антибиотиков ещё не весь был проколот и место наложения швов на боку оставалось воспалённым.Атамана Новоайдарского юрта с удовольствием забрал к себе домой есаул, не желая и слушать, что ему нужно возвращаться с медсестрой в Луганск. На ближайшие двое суток он был «арестован» гостеприимными кубанцами в качестве почётного гостя.
Жизнь кубанской казачьей станицы вовсе не замерла в ожидании возвращения сотни украинского спецназа, а продолжала идти своей размеренной чередой событий. Время прибытия держалось в большом секрете, впрочем, как и сам факт возвращения. Хозяева догадывались, конечно: раз вещи спецназовцев, а также подарки от кубанского казачества оставались на местах, значит гости ещё должны вернуться.
Детинушка и Татьяна проспали каждый в своей гостевой комнате до самого обеда, а когда проснулись, были приглашены на обед к Макар Макаровичу. Его дорогая супруга приготовила настоящий кубанский борщ. Татьяна сделала укол и перевязку подопечному, минут за пять привела себя в порядок, и… не пара недолюбливающих друг друга влюблённых последовали за молодой казачкой, которой было поручено доставить дорогих гостей в дом старейшины.
Макар Макарович, атаман Запорожского Войска, атаман Новоайдарского юрта, есаул, и ещё пара бывалых казаков приветствовали вошедших, после чего всех пригласили за богато накрытый стол, на котором можно было увидеть свежие помидоры, огурцы, сладкий перец, соленья. По-царски сваренный борщ хозяюшка подала в расписных глиняных мисках. Сметана к нему стояла на столе в горшочке, сотворённом в том же народном стиле. Ждали едоков на этом столе и семейка сросшихся в духовке пампушек с чесночком, и пирожки с мясом, и домашняя колбаска двух видов. Между всем этим изобилием хозяйка умудрилась разложить ещё и розовато-лиловые гроздья крупного винограда. Это была старинная кубанская традиция – вторых и третьих блюд после такого сытного первого блюда не предполагалось.
Баловством типа вина не занимались, за знакомство было предложено употребить по пять капель ядрёной кубанской перцовочки. Сколько капель на самом деле помещалось в пузатеньких рюмочках считать никто не собирался. Татьяну попросили не отказывать хозяевам и выпить за процветание уважаемого семейства. Тяжелее всего было в этом деле Детинушке. По причине принятия антибиотиков, медсестра запретила ему наливать вообще.
Ну а после сытного обеда, как водится, казаков на разговоры потянуло, а как потянуло, так они в Донбасс темами и вернулись. Кубанцы стали расспрашивать у атамана Новоайдарского юрта в каких боях он побывал, чего насмотрелся за пять лет великого военного противостояния на Донце. Немногословным поначалу был казак луганский, хвастаться удалью не стал, а о войне так сказал:
– Надо будет идти в бой – пойду. Сказать, что с радостью, не скажу, но вынудят – и до Киева дойду, чтобы конец этой войне положить. Придётся голову сложить – сложу, но пока хожу– служу.
– А ты, атаман, случаем, Андрея Черноморского не знал? – спросил внук Макара Макаровича.
– «Монаха»? – напрягшись всем своим существом, переспросил ополченец.
– А он что, постриг принял? Он же женатым был, – удивился есаул.
– «Монах» – это его позывной. По паспорту он – Андрей Шебитченко, а Черноморский – псевдоним для интернета, – пояснил луганчанин.
– Фамилию и псевдоним знал, а вот позывной – нет.
– Друг это мой самый лучший… был, – скорбно изрёк луганский атаман.
– И мой друг тоже… был. Царствие ему небесное и вечная память. Он погоны подъесаула носил, – в тон ему, сказал кубанский есаул.
Тяжело вздохнув, Макар Макарович наполнил рюмки и сказал:
– Царствие небесное нашим героям! Помню его… Убеждённый монархист был. Встречались на кругах.
Мужчины, не сговариваясь, встали и выпили не чокаясь. Минута молчания сама собой заполнила пространство дома казачьего старейшины.
– Он же из наших, черноморских был, – прервал затянувшееся напряжение есаул. – До 2012-го жил в Одессе, потом с женой переехал в Луганск…
Эстафету памяти перенял атаман Новоайдарского юрта.
– А у нас он сайт вёл «Русский Луганскъ». В течение семи лет мы вместе организовывали монархическое русское движение на Луганщине. Как могли, служили духовному возрождению Донбасса. Андрей стал одним из руководителей «Русского Православного Собрания Луганщины». Они с Дмитрием Юдкиным крестные хода организовывали. Андрей всегда шёл во главе крестного хода с флагом или крестом. Люди его любили.
Он жил и работал в посёлке Жёлтое. Во всём помогал настоятелю Свято-Успенского храма. Праздники православные организовывал. Мы с ним и другими казаками помогали восстанавливать Свято-Благовещенский храм в посёлке Веселая Гора. Много трудов положено Андреем во славу Божию, во утверждение истинной веры на Луганщине.
– А в ополчение он как попал? – с огромным вниманием, желая узнать о друге как можно больше, спросил есаул.
– Труднее было не попасть, участвуя в тех событиях. С первых дней мы с Андреем записались в ополчение, у нас был свой казачий батальон. Затем стали одними из первых сотрудников МВД ЛНР. Нам задачи ставили – мы выполняли. Выезжали и на передовую. Андрей был бесстрашным воином, уверенным в правоте своего дела. В любую минуту готов был прийти на помощь.
Он не был священником, но стал духовным наставником нашего подразделения. Вслух читал утренние и вечерние молитвы, молитвы перед началом сражений, о здравии каждого из бойцов…он Бога благодарил за каждый дарованный день на земле. Уверен, «Монах» на небе и сегодня молится о всех нас, о мире на Донбассе и на всей Руси.
– А как он погиб? Какие-нибудь подробности известны? – продолжал спрашивать есаул.
Дед бы и сам задал эти вопросы, но внук каждый раз опережал его на какую-то долю секунды. Атаман Новоайдарского юрта посмотрел на Макара Макаровича, с пониманием кивнул, оторвал пару виноградин от красивой грозди, съел, чтобы промочить горло и продолжил повествовать.
– Когда это случилось, я рядом стоял…4 февраля 2015 года, в самом начале Дебальцевского котла, нам удалось войти в посёлок Чернухино, но противник тут же стал отыгрывать оставленные позиции. Наш батальон оказался под сплошным миномётным огнём. Через некоторое время мы поняли, что попали в окружение. Связь дала сбой. Сообщить о ситуации не получалось. Каким-то чудом Роману Тутову, командиру батальона, удалось дозвониться жене Юлии в город. Она передала сведения в штаб. Трубку поднял Алексей Череповский – друг её мужа. Она умоляла его помочь подразделению. Скорее всего в штабе уже знали, что ребята попали в сложную ситуацию. Чтобы успокоить Юлию, он ответил: "Мы взяли ситуацию под контроль, всё нормально".
Ну а мы, тем временем, не дожидаясь пока нас возьмут в плен, решили идти на прорыв…
Мина упала в нескольких метрах от Андрея. Взрывной волной его отбросило на Романа. Так случилось, что он собой закрыл нас всех. Роковой взрыв был одним из многих других… Романа и ещё одного нашего товарища тоже ранило осколками этой мины, но мы выжили, а Андрей – нет…
Нам тогда чудом удалось прорвать кольцо окружения и с боем отступить. Ещё живого «Монаха»мы доставили в больницу. Мы все молились о его здравии, но чуда не произошло. Несовместимые с жизнью ранения не позволили его спасти. Андрей ушёл из этого мира, оставив любимую жену Ольгу с двумя детьми: дочкой Ксюшей пяти лет и сыном Серафимом шести месяцев. Вот и вся недолга… недолгого жития мученика за Христа, Христова воина Андрея.
После обеда Макар Макарович предложил гостям прогуляться по его саду, по казачьей станице, до реки Кубань дойти. И только старейшина стал рассказывать, какие чудесные краснощёкие яблоки его старая яблонька родит, есаулу позвонили. Он поднял к уху телефон. Присутствующие претворились в слух, ожидая новостей, но понять перекличку разведчиков удалось только деду. Есаул тут же откланялся и был таков.
– Думаешь, что-то серьёзное? – спросил Макара Макаровича атаман Запорожского войска.
Увидев повышенное внимание, дед по-доброму рассмеялся.
– Да откуда в нашей тихой станице серьёзные дела возьмутся? Охрана наша казацкая кого-то в обозрении заметила. Разберутся, не маленькие, – ответил старейшина.
– А ты чего хмурый такой? – обратился он к Детинушке. – Али борщом кубанским моя хозяюшка не угодила?
– Ну что вы, Макар Макарович, такое говорите? – встрепенулся задумчивый спецназовец. – Всё вкусно. Очень. Никогда такой вкусноты не пробовал.
– Так какая тогда кручина гложет? Хотя… Мы тут все навеселе, а ты трезвёхонек. Как не досадовать?
Детинушка усмехнулся и возразил старейшине.
– Все да не все навеселе. Внук ваш только пригубил стопарь и больше к нему не прикасался. Видел, как ему воду в другую рюмку наливали.
Макар Макарович всплеснул руками.
– Ух, глазастый какой! – шутливо воскликнул он. – Ну да тебе, бедолаге, что ещё оставалось делать? Только рюмки чужие и считать. Не обижайся. Будет время, приезжай на Кубань, посидим ещё как полагается. Раны сильно болят?
– Болят. Но… терпимо, раз терплю.
– Вот кабы ваши стрелять перестали, так и ран бы не было, чтобы болеть.
Теперь телефонный звонок, а если быть точнее, бой курантов московского кремля, раздался в кармане Макар Макаровича. Достав телефон, он коротко переговорил с кем-то и объявил.
– Внук сообщает, на рейсовом автобусе прибыл Дубинушка из Донецка. А вот прогулки не получится сегодня. Всех атаманов в штабе ждут. Остальным – срочно по домам. И носа не показывать, пока отбой не дам. Всё понятно?
– Так точно, – по военному ответил Детинушка. Его обрадовало, что прогулка отменилась. Слабость ещё давала себя знать. Всё чего ему хотелось, это добраться до кровати и притвориться совсем больным. Таким больным, что заставит Татьяну суетиться вокруг него и жалеть, жалеть, жалеть…
Татьяна попросила прислать обещанного военного хирурга, взяла под локоть пациента и они пошли к приютившему их дому. Все остальные поспешили в штаб.
На улице было промозгло холодно, в штабе – эмоционально жарко. Разведка донесла, что киевские топтуны, количество которых как минимум утроилось, устроили засаду возле трёх «лоханок», на которых украинская сотня прибыла на Кубань. Мало того, скандал в украинской прессе нарастал. Петрушка Всея Украины в случае, если делегаты из Украины не найдутся в течение суток, через средства массовой информации грозился послать в Россию весь свой флот (!), чтобы вызволить из тюрьмы верных сынов Украины. Российские медиаресурсы лишь посмеивались в ответ, выставляя украинскую сторону паникёрами и провокаторами, из мухи слона раздувающими. Не могут на российских просторах затеряться сто человек, тем более, если они являются делегатами Международной конференции по вопросам мира.
Кроме этого, в автобусе, в котором ехал Дубинушка, оказались два незнакомых молодых человека спортивного телосложения. Казачья разведка уже установила за ними слежку. Надо было выяснить, узнали ли они Дубинушку, одетого в полевую форму российских десантников и что собираются делать дальше. Спецназовца, зашедшего в магазин, казаки вывели через чёрный ход и незаметно отвели к «месту дислокации». Естественно, запретив ему до приезда всей сотни, светиться в станице.
– Ребёнку-то хоть помогли в кардиоцентре? – спросил атаман Запорожского войска.
– Такой информации пока нет, – ответил казак, который докладывал о ситуации с приезжими, – выясним.
– Не утруждайтесь, – сказал запорожец, – сами при встрече выясним. Сколько там до прибытия сотни осталось? Есаул посмотрел на часы и ответил.
– До расчётного времени посадки в Краснодарском аэропорту осталось пять часов, тридцать две минуты. К этому моменту должно стемнеть. Так что, сколько бы засланцев не прислали в станицу, мы сможем по одному, по двое, незаметно развести украинцев по домам, где люди смогут нормально помыться, отдохнуть, вещи свои постирать.
– Ити его через Копен-гаген! – воскликнул казак, что помладше. – Это ж весь наш казачий городок в заговоре против всяких-разных международных служб задействован!
– Эка невидаль! – ответил ему другой, что постарше. – «Казак за казака завсегда горой стоит».Казачьи семьи при казаках состоят, а мужей своих казачки сроду не подводили. Сутки потерпят. А как примем сотню в казаки, тогда пусть уже находят своих потеряшек. Дай-то Боже, чтобы всё получилось.
– Лесную тюрьму проверили? Всё готово к приёму заключённых? – спросил подчинённых есаул.
– Да, конечно. Замки повесили, сена свежего постелили.
– Тюрьма лесная! – усмехнулся Макар Макарович. – Так поэтично ещё никто развалины старой конюшни не называл.
У атамана Запорожского Казачьего Войска от услышанного папаха на затылок сама собой поползла.
– Стойте-стойте… Это куда вы нас засадить собираетесь? Разговор был о тюрьме. А тут уже конюшни какие-то вырисовываются.
– Не кипятитесь, атаман, пожалуйста, – взмолился есаул. – Будет вам и настоящая тюрьма и для отвода глаз – тоже будет. Доверьтесь нам, мы всё продумали.
– Главное, чтобы в Киеве поверили, а не в моём доверии-недоверии дело, – резюмировал атаман.
Далее разговор переместился в плоскость технических подробностей реализации плана дезориентации киевских засланцев. Атаману Новоайдарского юрта тоже дело нашлось, причём весьма пикантное. В конечном итоге все получили инструкции – что и как отвечать и куда вести на глазах размножившихся топтунов.
Вечер оказался долгим и хлопотным. Как выяснилось, Дубинушку засланцы не узнали, приняв его за обычного российского военного. Это было хорошо, но плохо было то, что времени даром сыщики не теряли. Слишком много вопросов они задавали прохожим. Кто-то из местных мог сболтнуть не то, что надо.
Тем временем Ил-76МД приземлился на посадочной полосе Краснодарского аэродрома. Уже испытанный двухэтажный автобус забрал пассажиров и выдвинулся в сторону казачьей станицы.
Получив сообщение о мягкой посадке, есаул обратился к начальнику станичной полиции с просьбой проверить подозрительные личности, которые целый день шатаются по станице и пристают к гражданам со странными расспросами. Полицейские были из казаков, отказать своим в просьбе не могли. Потому, подъехав на полицейской машине с решётками, предложили добровольно проехать в участок чайку попить, заодно, при свете рассмотреть украинские паспорта.
Так как сведения полицейских могли быть полезным и в поиске следов пропавшей сотни, засланцы согласились попить чайку в местном отделении полиции. Другого – всё равно не предполагалось. Вежливые полицейские, узнав, что приезжим украинцам негде ночевать (местные все до одного отказали в приюте), предложили остаться в совершенно свободном «обезьяннике» до утра. Как ни странно, и на это шуточное предложение уставшие топтуны дали согласие. Столь лёгкой нейтрализации противника казаки даже не ожидали.
Автобус тихо въехал в просторный ангар станичного депо. Торжественной встречи запланировано по известным причинам маскировки не предполагалось. Из двухэтажного салона вышла разыскиваемая сотня, которую тут же отправили по домам. Время было позднее, никто из посторонних прибытия украинского спецназа не заметил. Спецназовцы с удовольствием отправились на заслуженный ночной отдых.
Атамана Всевеликого Войска Донского, прибывшего с группой, ждал в своей резиденции атаман Кубанского Казачьего Войска. Молодой и перспективный есаул вызвался помочь донести рюкзак, утяжелённый подарками сибиряков и пермяков. Машину, чтобы не привлекала внимание, решили не присылать. Провожая, есаул засыпал вопросами подуставшего генерала. Верзилушке было по пути с ними, так как его гостевая комната находилась в том же доме, но он отстал, потому что понял, что есаулу нужно было переговорить с атаманом Всевеликого Войска Донского наедине.
– Простите, атаман, вынужден поинтересоваться. Вы провели с группой беседу о завершающей стадии командировки? – спросил есаул.
– Провёл, – подтвердил атаман. – Трижды предупредил, чтобы никому не звонили, из хат до особого распоряжения носа не показывали. Просил пару дней потерпеть.
– И как они всё это восприняли? Там же публика довольно разношерстная.
– Наверняка по-разному, но я им сказал, что если хотят, чтобы их на Украине в тюрьму не посадили, придётся слушаться кубанских казаков и ничему не удивляться.
– Что, так и сказали?
– А чего с ними церемониться? Правду сказал, а там уж пусть сами решают. Ещё сказал, что когда они домой попадут, вот тогда пусть катят бочку на российских «агрессоров» сколько душе угодно. Хотелось бы, правда, чтобы именно душе их этого не хотелось.
– Хм, понятно. Ну и как они к такому жёсткому диктату отнеслись? Завтра восстание нам не устроят?
– За всех не скажу, но, в основном, нормальные ребята эти спецназовцы. Они уже все всё поняли. На севере их местные казаки таким вниманием окружили, что любо было наблюдать их довольные физиономии. Предложи им, так они бы кто в Перми, кто в Омске остался, не говоря уже о южных широтах. Но не предлагали, как было условлено. Видел ещё, что многие там адресами обменивались, чтобы продолжить общение.
– Даже не верится, – умилился есаул нарисованной атаманом пасторали.
– Это ты зря, есаул. Верить надо. Чтобы дело было, надо верить, что оно тебе по плечу и делать. Пусть даже «глаза боятся, а руки делают», но надо делать, лепить из податливой глины прекрасные кувшины и наполнять, наполнять, наполнять их добром своей души. Видишь, война меж нами, а добро её побеждает. Привыкли они меня видеть нормальным человеком. Теперь трудно им будет меня же злыднем представить, который против них воюет. Так что, не думаю, что завтра они бастовать начнут. Но настороже, сам понимаешь, быть нужно в любом случае.
– Естественно. Ну а в казаки они готовы вступить, не спрашивали?
– Да как не спрашивать? Спрашивал, и всех сразу и поодиночке. Опять же, большинство душой возгорелось казачье движение на Украине возродить. Другие – хотят казаками стать, чтобы саблю в ножнах носить. Подарок вы щедрый им вручили, оценили спецназовцы. Против такого – настоящий мужчина устоять не в силах. Говорят, спят и видят, когда сновав казачьи одежды оденутся. В общем, мы неплохо за все эти перелёты подружились. Спасибо нашей армии, конечно. Без её содействия такого впечатления не было бы.
Атаман и есаул простились на пороге дома атамана Кубанского казачьего войска.
НОЧЬ В ПОЛИЦЕЙСКОМ УЧАСТКЕ
В полночь в двери полицейского участка постучали. Потом позвонили. Затем снова затарабанили. Шум разбудил не только дежурного, но и засланцев, устроившихся на ночлег на лавках «обезьянника». В камеру, куда привозят задержанных редко кого-то закрывали, потому как в станице за порядком следили наряды казаков, которые умели угомонить нарушителей своими методами. Получить нагайкой по заднице никому не хотелось, потому привыкали жить и гулять, не нарушая общественного порядка.
Дежурный пошёл к выходу, чтобы посмотреть кому там не спится. Шатающимся полуночником оказался атаман Новоайдарского юрта, переодетый в штатское.
– Чего надо? – спросил недовольным тоном сержант.
– Пусти погреться, – ответил луганчанин, – видишь же, без куртки стою.
– А куда дел?
– Никуда не девал. Жёнка из дома выгнала. В чём был, в том и выгнала.
– Дожились. Жёны-феминистки казаками командуют, – пробурчал сержант, открывая замок, – а казаки жён на место поставить не могут. Ну заходи, раз пришёл. Будем протокол составлять, как жена мужа строила.
– Да не строила она меня. Просто жуть какая ревнивая, – вживаясь в роль жителя кубанской глубинки, пояснил атаман.
– Документы с собой? – поинтересовался страж порядка.
– Да откуда? Дома остались.
Они прошли к столу дежурного. Сержант достал из ящика стола лист бумаги и положил перед подвыпившим бедолагой. Поверх листа положил ручку. Атаман взял её, но продолжил рассказывать исключительно устно, чтобы его слышали те, кто в КПЗ находился.
– Мы с соседом сидим, мирно выпиваем. Жёнка ничего против не имела. Закусь нам принесла. Рыбку пожарила, которую сосед наловил с утра. Всё чин по чину было. И тут надо же было его жене прийти. Вроде как:«Не знаю, куда муж пропал с утра, не у вас ли засел?». В общем, в гости она таким образом напросилась. Чтобы успокоилась, я ей наливочки вишнёвой в стакан плеснул, а она кричит: «Отродясь такой вкусноты не пила! А плесни-ка ещё!» Всю банку литровую и приговорила. Моя красава пить с ней отказалась. А ту – развезло. Она на соседа, то есть на меня, вешаться стала. Жена заходит, соседка на мне чуть ли не лежит, а я её за талию держу, чтоб не упала с табурета. Моя скандал и учинила. Сосед заступился, так и ему досталось. Всех выгнала. Сосед, понятное дело, свою жену домой поволок. Меня звал, да нельзя мне к нему, раз моя к его жене приревновала. Ну и решил я, чтобы проучить как мужа из дома выгонять, к вам с повинной прийти. Ты, служивый, не обижайся, я писать ничего против жены не буду. Просто посижу тут у вас в тепле. Подожду, пока у неё совесть проснётся. Не возражаешь?
– А она знает, что ты здесь? – спросил сержант.
– Кричал я ей через окно, что в полицию пойду. А она двери так и не открыла. – Продолжал изображать местного недотёпу капитан полиции ЛНР.
– Мда-а… Ну и что мне делать прикажешь? – вроде как задумался над ситуацией сержант. – У меня же не ночлежка тут… Куда я вас всех дену? Одни – в тепле до утра оставь, другой – погреться пусти… «Обезьянник» у меня не безразмерный. Лежачих мест – раз, два и обчёлся.
– Ну так не лето же… Сам понимаешь, – ответил луганчанин.
– Да понимаю, понимаю, – смилостивился страж. – Ладно, там около КПЗ стулья стоят. Заноси в камеру. Как-нибудь перекантуешься до утра. Только не обессудь, вас – трое, а я – один. А вдруг вы вооруженный захват планируете? Шучу я, но от греха подальше закрою вас на ключ.
Оказавшись рядом с киевскими засланцами, казак луганский действовать не спешил. Инициатива разговора обязательно должна была исходить с их стороны. Он лёг на составленные в ряд стулья и, ожидая, начал считать про себя. На счёте сто двадцать пять он услышал шёпот:
– Эй, мужик, ты из чьих будешь?
Он не ответил. Лежать на твёрдых стульях было неудобно, но время вставать ещё пришло. Вопрос повторился, но снова остался без ответа. Через какое-то время он снова услышал шёпот. Теперь уже ближе к телу.
– Эй, мужик, знаю, что не спишь, – третий раз позвал незнакомец и потряс за плечо.
– Чего надо? – довольно резко отреагировал луганчанин на прикосновение.
– Тише ты. Поговорить надо. Ты, мужик, не пугайся, – добивался внимания засланец. И добился.
– Слышь, сурок, я тебе не мужик, а потомственный казак, который не хочет с тобой разговаривать.
Оба топтуна затряслись от смеха.
– Угу, хорош казак, которого жена из дома выгнала.
Капитан полиции ЛНР распрямился, как та сжатая пружина, в прыжке принял вертикальное положение и жёстко схватил нахала, который это сказал, за горло. От неожиданности тот издал звук, похожий на собачий скулёж.
– Эй, парень, ты поосторожнее, – раздался за спиной голос второго шпиона.
Капитан повернул голову и увидел лезвие ножа, направленное на него. Оценив ситуацию, он отступил на шаг назад и, отпустив горло насмешника, скомандовал:
– Марш по местам! И чтобы я вас лежачими видел. А перочинный ножик советую применять по назначению (колбаску там порезать, лучок, карандаш подточить…), а иначе я за себя не ручаюсь. Как ни странно, топтуны послушно вернулись к лавочкам и приняли горизонтальное положение. Скандал, видимо, не входил в их планы. Луганчанин был недоволен собой. Такой прытью он мог насторожить сыщиков, а разговор с ними-таки должен был состояться. Чтобы исправить положение, он решил объясниться.
– Вы на меня не сердитесь, но назвать казака мужиком, если вы не в курсе, это нанести оскорбление. Вы меня трижды своим обращением оскорбили.
– Мы не знали об этом, – послышался голос лежачего.
А вот атаман решил больше не ложиться.
– Теперь будете знать, – ответил он.
– Слышь, а ты кто такой прыткий будешь? Спецназ? – последовал очередной неудобный вопрос.
– Моё тёмное военное прошлое мы оставим в покое, а здесь я в качестве потенциального егеря нахожусь. Договорились?
– Да-да, конечно, – поспешили согласиться топтуны. – И как такого баба из дома выгнала? Не верится.
– Люблю я её, – милостиво пояснил капитан. – А ушёл, чтобы она меня ещё крепче любила. И не завидовать мне тут! Как пить дать, прибежит в скорости вызволять.
– Ну ладно, дела сердечные нас не касаются. А вот скажи, ты ничего не слышал о сотне делегатов Международной конференции по вопросам мира? Дней десять назад тут в ДК их встречали, концерт давали.
– Были здесь гости из солнечной Украины. Точно знаю.
– А где они сейчас – не знаешь?
– Знаю.
Такой ответ сильно удивил топтунов. Знает, где находятся пропавшая сотня? Это не укладывалось в их головах.
– Ну и где? – с придыханием спросил дознаватель.
– Не скажу, – усмехнулся потенциальный кубанский егерь.
– Почему?
– А кто ты такой, чтобы спрашивать? – вопросом на вопрос ответил якобы егерь.
Они замялись, но, подумав немного, решили сказать правду.
– Да мы сыскари из Киева. Нас прислали к вам на поиски пропавшей сотни.
– Пропавшей? У вас с головой всё в порядке? – продолжал ломать комедию атаман.
– А вы что, не знаете, что сотня в федеральном розыске? – удивились киевляне.
– Нет, – односложно ответил луганчанин.
– И газет вы не читаете? И телевизор не смотрите? И интернета у вас нет? – допытывались они.
– Говорю же, я человек занятый. Некогда мне ерундой заниматься. А группа ваша, так и передайте своим, кто там вас куда послал, никуда не терялась. Она в нашей «Лесной тюрьме» находится.
– Простите, в какой тюрьме?
– В лесной.
– И это не секрет?
– Нет.
– Так значит они всё-таки в тюрьме… – стало доходить до«жирафов». – Живы все?
Атаман и на этот вопрос спокойно ответил.
– Та что им сделается? Все здоровы. Все как один, жеребцы холёные, откормленные. Ждут, пока выведут на прогулку.
– Слушай, а ты можешь на карте показать, где это место находится? – задал самый щекотливый вопрос шпион. И на этот вопрос был дан вполне положительный ответ.
– Могу, если это не карта Украины, конечно. Кубань, как ты знаешь, это Россия. А что, у вас и карта с собой?
– Ну а как без неё?
Топтуны встали с лавочек. Инцидента как и не бывало. Один из шпионов достал из кармана свёрнутый лист А2 размера и расстелил его на стульях. Потенциальный егерь склонился над картой района и ткнул пальцем в одну из её точек.
Задача была выполнена. Один из шпионов остался, чтобы поддерживать разговор со случайным сокамерником. А вот другой, полностью заглотив наживку, склонился над смартфоном, набирая ошеломляющие новости для Петрушки. «Сотня нашлась. Они сидят в «Лесной тюрьме» недалеко от казачьей станицы. Утром постараемся добраться до них».
Ответ пришёл незамедлительно: «Ждите прессу и выдвигайтесь на место с фотокорреспондентами».
Потом было всё штатно. За егерем пришла жена и попросила у него прощение. Он простил и был таков – якобы ушёл с ней домой. Остаток ночи засланцы провели в «обезьяннике», переписываясь с остальными группами топтунов, корректируя дальнейший план действий.
ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ. «ЛЕСНАЯ ТЮРЬМА» – «КАЗАЦКАЯ ВОЛЬНИЦА», ОБРЯД ПОСВЯЩЕНИЯ В КАЗАКИ
Испытание недоступностью близости длилось третьи сутки. «Сепаратистка», что та линия разграничения, стойко держала оборону от настырного «укропа», всеми силами пытающегося завоевать её расположение. Вот и в это раннее утро, когда медсестра Таня зашла в его комнату сделать перевязку и внутримышечный укол, Детинушка попытался притянуть её к себе, но она снова вывернулась из его объятий.
– Ты обещала мне рассказать, почему мы не можем быть вместе, – угрюмо произнёс он.
– Тебе это не понравится, – расстроенным тоном ответила она.
– Не понимать – ещё хуже. Я же чувствую – мы дышим с тобой в унисон… Я не хотел, ты не хотела, но так получилось…
– Хорошо, я всё объясню, но только не сейчас. Тебе надо спешить, не забыл?
Детинушка посмотрел на часы, ему действительно надо было спешить. В семь утра сотня уже должна была прибыть к депо, причём в одеждах запорожских казаков. Поверх разрешалось надеть только куртку украинского камуфляжа. Российскую военную форму все «делегаты», кроме Дубинушки сдали ещё в самолёте.
– Не забыл. Говори сейчас. Другого случая может не представиться.
– Хорошо. Тогда слушай… Человек, которого я любила попал к вашим головорезам из «Азова» в плен. Он был замучен ими до смерти. Его пытали! Более того, его унижали. Одна свидетельница, которую они по очереди насиловали, случайно выжила и доползла до нашего блокпоста. В тяжёлом состоянии она попала в нашу больницу. Выхаживала её я. Вот она мне всё во всех подробностях и рассказала. Сволочи вы, нелюди! Так что ты от меня хочешь? Чтобы я предала его память? Нет и ещё раз нет.
С этими словами Татьяна поспешила в свою комнату. Она тоже была приглашена на выездное мероприятие… Но сил у неё после разговора с Детинушкой не осталось. Она легла на хозяйскую кровать и провалилась в свои тяжелые думы. Из-под закрытых век наружу то и дело пробивались слёзы, которые стекали на мягенькую пуховую подушку. Вроде бы всё так замечательно, так благообразно, мирно, но война…
Рассвело. Первым солнечным лучом кубанское ноябрьское утро высветило на градуснике вполне сносные значения: плюс пять градусов по Цельсию, которые к полудню обещали дорасти до плюс десяти, а то и пятнадцати в ясной сущности небосвода. В общем, с погодой в этот ответственный день повезло.
Автобус привёз сотню в более чем живописное место. Кирпичные стены старинной одноэтажной постройки, кое где разрушенные, кое где ещё крепкие, своими небольшими глазницами окон смотрели на огромный луг, отороченный со всех сторон лесным массивом. Не смотря на то, что старый конезавод прекратил своё существование ещё на закате коллективизации, казаки и сегодня использовали его капитальное строение для содержания войсковых лошадей.
Станичники, верхом прибывшие на луг в форме Кубанского Казачьего Войска, привезли с собой наспех сделанную вывеску «Лесная тюрьма». Атаман Кубанского Войска, не скрывая улыбки, следил, как её прибивали рядом с прежней надписью: «Казачья вольница». Слева – тюрьма, справа – вольница. А если присмотреться: одно крыло от другого ничем особым не отличались.
Прибывшей сотне предлагалось, не тратя времени даром, обживать свободные стойла левого крыла, застеленные свежими соломой и пахучим сеном. Как ни жаль было новёхоньких шаровар, пришлось приземляться в них. Закрывали спецназовцы себя на замок сами, забрав с собой ключ от навесного замка импровизированных камер. Волноваться особо не приходилось. Уверенность, что кубанские казаки не обидят, за две недели дружеских отношений, окрепла.
К тому же вид раскочегаренной полевой кухни и сколоченные столы, на которых росла гора привезённых казаками продуктов обнадёживали и в том, что голодными они не останутся.
Сразу четверо топтунов, журналист с фотоаппаратом с внушительным объективом и два корреспондента с телекамерами десантировались с нанятого ими микроавтобуса. Водитель уверял, что за вторым поворотом вон той тропы откроется вид на «Лесную тюрьму», в которую так жаждала попасть группа странных туристов.
Как только эта группа скрылась из виду, водитель, что само собой разумеется, набрал номер телефона есаула и отрапортовал: «Через пять минут появятся. Встречайте.»
Из четверых топтунов двое были те, которые прибыли на Кубань самыми первыми. Они, как самые основные, шли первыми, шикая на молодых да шустрых корреспондентов, привыкших обгонять всех, невзирая на ранги, когда охотились за сенсациями. За раскидистой крымской сосной, каким-то образом затесавшейся средь бала лиственного леса, сбрасывающего с себя последние наряды, они увидели глухую кирпичную стену. Тропа огибала стену и выводила к фасадной стороне длиннющего одноэтажного здания.
На лугу вовсю трудились казаки. Кто-то объезжал жеребцов, кто-то упражнялся с шашкой. Кто-то пилил дрова. Женщины, у которых вся красота одеяний была скрыта под верхней одеждой, сверху которой ещё и фартуки были надеты, дружно суетились у полевой кухни.
Увидев непрошенных гостей, атаман Кубанского Казачьего Войска послал двух казачат выяснить, что за люди прибыли в столь отдалённое, скрытое от посторонних глаз место. Они на конях галопом понеслись к чужакам.
– Здорово почивали! Атаман спрашивает, вы кто такие? – спросил отрок постарше, остановив вороного жеребца.
– Опять эти почивали… – буркнул главный засланец.
– Привет, ребята! Мы – пресса. Из газеты и из телевидения, – ответил молоденький тележурналист.
– Это понятно, – ответил отрок, разглядывая аппаратуру. – А это кто такие недовольные с вами?
– А мы – из Украины. Приехали по поручению Головы Всея Украины! – ответил сам за себя топтун. – Мы ищем нашу пропавшую сотню делегатов конференции по вопросам мира. Ничего не слышали о ней?
– Слышали, – опять за двоих ответил отрок, – никакая она не пропавшая. В «Казацкой вольнице» они сидят… Ой, то есть… в «Лесной тюрьме» они… это…
Мальчишки рассмеялись.
– Ничего не пойму, – возмутился главный засланец. – Какая ещё казацкая вольница на нашу голову?
– Дяденька, да вы голову поверните и сами всё увидите, – ответил младший отрок, сидящий на гарцующем рыжем красавце, и пальцем показал направление, в котором нужно смотреть.
Пришельцы последовали совету и увидели две вывески с такими противоположными по значению надписями. Двери в левую половину были приоткрыты, поэтому толпа любопытных, не спрашивая разрешения, устремилась в недра «Лесной тюрьмы».
Голос священника, читающего молитвы, заставил их остановиться и прислушаться. Переглянувшись, они крадучись продолжили путь по узкому и длинному коридору. Когда приблизились к месту молебна, в изумлении обнаружили: пропавшая сотня (сотня запорожских казаков!) вместе с двумя священниками, вместе с кубанскими казаками стояла на коленях перед иконами и какими-то неизвестными им казачьими флагами. Запорожцы были за решёткой. Все остальные – снаружи. Но молебен был общий: и для хозяев, и для узников. Заклацали фотоаппараты, заблистали фотовспышки, замигали лампочками кинокамер, поднялся гул обмена мнениями, но седобородый священник, тот, что был в митре, ровным тоном продолжал начатое священнодействие.
Постепенно всплеск эмоций прошёл, а вскоре протоиерей Николай пригласил воинов на елеепомазание. Помазав и окропив освящённой водой тех, кто был снаружи, он стал входить в каждое стойло и обходить узников «Лесной тюрьмы». Все без исключения смиренно подставляли лоб, на котором батюшка рисовал крест елеем из лампадки, которая горела около икон Божией Матери «Покрова» и Архангела Михаила. За священником следовал второй батюшка, помоложе, и щедро поливал с кропила заключённых под стражу. За батюшками следовал казак с красным флагом Запорожского низового войска, какой получил наибольшее распространение в семнадцатом веке.
На лицевой стороне алого полотнища, окаймлённого белой полосой, был изображен, опять же, весь в белом на белом коне Архистратиг Михаил, копьём убивающий змея. На обратной стороне флага был изображён большой белый крест, золотые солнце, полумесяц и звезды. После помазания елеем спецназовцы приклоняли колено и все до единого целовали новое для себя полотнище.
После этого, стоящие на молебне кубанские казаки приказали посторонним освободить от своего присутствия узкие коридоры, чтобы дать возможность уважаемым пленным запорожцам выйти из «Лесной тюрьмы» для построения на казацкой вольнице.
Сюрреализм зашкаливал! Разыскиваемая сотня в прекрасном расположении духа вышла из импровизированных камер, прошла длинным коридором и построилась шеренгой в три ряда перед казачьей конюшней. К этому времени солнце расстаралось настолько, что позволило оставить верхнюю одежду в стойлах. Запорожцы, возглавляемые атаманом Запорожского Войска, вооруженные острыми саблями, во всей красе одеяний семнадцатого века предстали перед атаманами Донского и Кубанского войск, а также перед всем станичным казачеством. Красный флаг с белой окантовкой придавал костюмированному построению особую торжественность.
Много вопросов возникало в головах киевских шпионов при виде такой панорамы действий. Они не понимали, что происходит на этой огромной лесной поляне. Казачья охрана выделила им место для наблюдений и съёмок, до завершения мероприятия не позволяя приближаться ни к запорожцам, ни к кубанцам.
А происходил здесь всего-навсего обряд посвящения в казаки. На правах принимающей стороны кубанское казачество устроило им праздник, но и экзамен устроило по владению шашкой, в верховой езде, по знанию казачьих традиций. Из строя по списку вызывали по десятку спецназовцев и подводили им коней. Будущие запорожцы должны были без промедления вскочить в седло, проскакать по кругу через весь луг, спешиться и передать коня в руки следующего испытуемого. Затем украинцы должны были показать, как усвоили уроки владения саблей и шашкой. Конечно, мастерства от спецназовцев никто не ожидал, но и доказать, что ты чему-то хорошему за эту командировку научился, были обязаны.
И пусть не всё шло гладко, на этот раз все смогли самостоятельно взобраться в седло и удержаться в нём, делая круг. С владением сабли дела тоже были не очень хороши, но учителя были рядом. Подсказывали, подправляли стойки, положение рук, то есть, обучали братьев по ходу сдачи экзамена. Затем вступающих в ряды Запорожского казачества подводили к одному из трёх атаманов. Те задавали вопросы, от ответов на которые зависело быть или не быть человеку казаком. Удивительно было то, что ни один из сотни, даже те, кто ранее проштрафился или не был допущен к полёту, не отказался пройти обряд посвящения в казаки.
Ну что же, казаки – люди православные, каждое серьезное дело начинают с молитвы. Так было и на этот раз. Ранним утром два батюшки совершили Божественную литургию, исповедали, причастили спецназовцев, затем провели молебен во здравие, в окончание которого в конюшню и ворвались топтуны с ангажированной прессой. После игрищ, устроенных казаками, сотню вновь построили. Батюшка прочитал молитвословия «На начало доброго дела».
Атаман Всевеликого Войска Донского обратился с напутственным словом к казакам и всем присутствующим:
– Мне горько видеть, что кроме таких вот редких станиц, традиции казачьих общин мало где соблюдаются. Оттого мужчины вырастают слабыми, не приученными постоять за веру, семью, правду и Отечество, как их предки стояли. Нужно помнить, что казаки с младенчества воспитывали мальчика мужчиной-воином. Они учили его быть смелым, справедливым, уважать и слушать старших, не забывать свои казачьи корни, веру, традиции. Казак – голова, защитник, воин! В старые времена казаком мечтал стать каждый парень, но не всем это удавалось. Процесс посвящения был непрост. Он состоял из четырёх этапов по мере взросления сыновей: младенчество, 5 – 6-летие, подростковый возраст, юношество.
У вас не было возможности стать настоящими казаками. Вас не принимали во «младенчество», когда у вас вылез первый молочный зуб. Уже в полугодовалом возрасте отец опоясывал мальчика шашкой и сажал в седло своего коня, и мальчик, если он будущий казак, должен был удержаться в седле. Я не говорю уже о более поздних этапах…Ваша задача – досконально изучить эти наши народные традиции и привнести их туда, где они были напрочь потеряны. Да возродится сильный казачий род на благословенных землях России и Украины!
Когда он закончил речь, Атаман Запорожского низового войска вышел вперёд и приказал Верзилушке подойти к нему. Передав ему папку, велел вслух зачитать текст присяги, находящийся внутри.
«Я …, вступая в ряды казаков Запорожского Казачьего Войска, обещаю честью запорожского казака перед Всемогущим Богом Иисусом Христом и перед Святым его Евангелием и Честным Крестом, чтобы помнить Архистратига Михаила и Богородицу и Христианскую Веру и свою молодецкую славу не потерять, но быть верным и неизменно преданным Войску Запорожскому и своему Отечеству!
Обязуюсь служить ему до последней капли крови, всеми силами способствуя славе и процветанию Войска Запорожского! Обещаю повиноваться Войсковому Кругу и избранному им атаману. Возложенный на меня Долг службы буду выполнять с полным напряжением сил, имея в помыслах только пользу Войска Запорожского и не щадя жизни ради Отечества!
Обещаю повиноваться всем поставленным надо мною начальникам, чиня им полное послушание во всех случаях, когда этого требует мой Долг Запорожского казака и войска! Обещаю быть честным, добросовестным, храбрым казаком и не нарушать своего обещания из-за корысти, родства, дружбы или вражды.
В заключении данного мною обещания, осеняю себя Крестным Знамением, целую святое Евангелие, Честной Крест и ниже подписываюсь…»
Атаман Всевеликого Войска Донского вновь взял слово:
– После того, как вы приняли присягу, следуя древней казацкой традиции, вы должны пройти ещё одно самое последнее испытание. Объяснять не буду. Сами всё увидите. Испытывать вас должен ваш запорожский атаман, но перелом ключицы не позволит ему это сделать. Не возражаете, если вашего атамана заменю я?
Ответом было молчание.
– Ну раз возражений нет, тогда приступим, – сказал атаман Запорожского Низового Войска и скомандовал. – Первый пошёл!
Двое местных казаков развернули Верзилушку лицом к атаману Запорожского войска. Приказали встать на одно колено перед ним. Когда капитан выполнил приказ, атаман вынул из ножен саблю и трижды опустил её клинок на его левое и правое плечи. Затем те же два кубанских казака нарочито грубо взяли под руки Верзилушку и подвели к атаману Всевеликого войска Донского. Они силой заставили его согнуть спину перед атаманом со словами: «Не вздумай заорать. Терпи». И тут он услышал свист нагайки, которая опустилась на его спину и немало обожгла кожу. Если бы не предупредили, Верзилушка точно бы заорал. Но ему удалось подавить крик в своём возмущённом состоянии. За первым хлестким ударом последовал второй и третий. Такого он не ожидал! Хотя, если честно, где-то слышал о таком казацком обряде. Как бы там ни было, он смиренно старался вытерпеть боль. Четвёртого удара не последовало. Ему позволили выпрямиться, поочерёдно подвели ко Кресту и Евангелие, затем к иконе Божией Матери «Покрова» и к иконе Архангела Михаила. После того, как он приложился ко всем святыням, его подвели к флагу. Верзилушка вновь встал на одно колено и поцеловал знамя Запорожского войска.
После этого ему дали расписаться на тексте данной им клятвы, отвели в сторону и только тогда отпустили. Через несколько секунд к Верзилушке присоединился ещё один претерпевший боль и прошедший посвящение, а потом ещё один, и ещё один… не пощадили даже раненого Детинушку…Хотя, наверняка, силой ударов всё-таки пощадили. Наконец, вся сотня встала в строй. В завершение таинства обряда, протоиерей Николай окропил святой водой все казацкие знамена, какие были привезены на луг, всех участников обряда и провозгласил многолетие новым казакам, а также всем казакам Кубани, Дона, Запорожья, Сибири, Урала и так далее.
Только теперь прессе разрешили подойти к атаманам, чтобы задать вопросы. Кроме тех, кто прибыл с топтунами, здесь были корреспонденты местных СМИ и местной казачьей кинокомпании.
Трудно переоценить, какую благодатную почву для оппозиционной прессы, преподнесли все эти этапы обряда посвящения в казаки. Мало того, что агрессоры граждан Украины несколько раз ставили на колени, так ещё и агрессивными плётками своими били, и агрессорской саблей чуть уши им не отрубили. Одержимые яростью, они ринулись допрашивать атаманов. Но те только посмеивались, говоря: «Так поступали наши предки, там и нам завещано поступать.»
Увидев, что плечо атамана Запорожского войска находится в гипсе, а рука – на перевязи, молодой журналист, ощущая всемогущую поддержку видеоблогера с камерой, спросил:
– Скажите, вы же прибыли из Украины?
– Так точно, молодой человек, – спокойно ответил атаман.
– Во главе группы делегатов Международной конференции по вопросам мира?
Атаман утвердительно кивнул.
– А что случилось с вами потом? Куда вы исчезли? – азартно вопрошал ангажированный журналист.
– Мы? Никуда мы не исчезали. Перед нами стояла задача – совместно с кубанским казачеством завоевать Кубань…и мы…
– Что? Завоевать Кубань? Вы не ошиблись? – перебил он атамана новыми вопросами. Похоже, журналист обалдел от веса сенсации, свалившейся на его голову.
– Нет, я не ошибся, – усмехнулся атаман и снисходительно продолжил. – Голова Всея Украины поставил перед нами именно такую задачу.
– И… что? Вам удалось её выполнить?
– В каком-то смысле – да. В каком-то – нет. Возможно вам, молодой человек, трудно будет это понять, но Кубань стала нашей с самого первого дня пребывания. Такого чувства, что мы дома, такого близкого родства с теми, кто населяет благословенные земли Кубани, мы нигде не испытывали, кроме как дома. Мы все вместе кричали: «Кубань – наша!»Замечу: и вся Россия – это наша родная земля! А Кубань – тем более, потому что наполовину населяют её выходцы с Запорожской Сечи. С этим не поспоришь.
Так вот, чтобы выполнить задание, нам нужно было, как минимум, стать настоящими казаками. Вы историю в школе учили? В восемнадцатом веке, после того, как в 1775 году была распущена Запорожская Сечь, большая часть запорожцев переселилась на Кубань и влилась в общий котёл черноморских казаков. Тогда ничего завоёвывать не пришлось. Екатерина IIза ратные подвиги перед Россией сама подарила Кубань казачеству.
А тут, в двадцать первом веке, вдруг складывается ситуация, когда нам, украинцам, заново предлагают завоёвывать Кубань. Но как может сотня безоружных людей что-то завоевать? А вот также, как в первый раз, без боя. Раз Кубань дарована была казакам, казаками нам и следовало стать.
Вот мы и старались: в краткие сроки научились саблю и шашку в руках держать, на коне скакать… Вы же сами всё видели. Сегодня мы прошли обряд посвящения в казаки. Перед вами – признанная кубанским и донским казачеством – самая настоящая сотня Запорожского войска. Вернёмся на Украину – создадим много таких сотен. Кубанцы – народ гостеприимный! Всегда ждут нас, украинских казаков, с распростёртыми объятьями! А какие добрые пироги их казачки пекут – пальчики оближешь! А вино какое доброе в их подвалах хранится!.. После такого угощения только добром дело может кончиться…
– Понятно-понятно, что ничего не понятно, – перебил атамана молодой амбициозный журналист, спеша задать следующий вопрос. – А как вы оказались в застенках «Лесной тюрьмы»? Условия здесь – прямо скажем – не очень… И что с вашей рукой? Вас пытали?
– Ну да, нам пришлось во всём повиноваться кубанским казакам. Они для нас придумали целую программу испытаний. А рука… Не обращайте внимания. Об этом я поведаю соответствующим органам по прибытию в Украину.
В этот момент в районе полевой кухни кто-то ударил в походный колокол. Это означало, что пришло время обеда. А так как многим из участников праздника сегодня и позавтракать некогда было, они с удовольствием поспешили к полевой чудо-кухне. Откланялся и атаман Запорожского Низового Войска. Задание было выполнено. То, что было намечено, то было и вброшено в информационное пространство оппозиционных СМИ. Оставалось дождаться утреннего выхода украинских газет.
Над лугом зазвучала нехитрая народная мелодия. Женские голоса затянули жалостливую песню о горькой судьбе молодой казачки, не дождавшейся суженого с войны... Концерт ещё был впереди.
Те сообщения, которым было суждено просочиться, поступали сегодня в секретариат Главы Всея Украины.
«Сотня нашлась! Все живы-здоровы. Они в холодной казацкой «Лесной тюрьме» недалеко от станицы содержатся. Айтишир.»
«Они в «Лесной тюрьме», казаки их выпускают на прогулки для своих забав. Атаман в гипсе. Украинцев принуждают вставать на колени и целовать красное знамя. Они их насильно приняли в своё казачество. Сам видел, как их всех до единого били плетью. Кио.»
«Наконец-то появилась связь. Все живы. Возвращаемся в станицу. Нас приняли в казаки. С этого дня мы признанное на Кубани украинское казачество. Послезавтра планируем выдвигаться обратно. Атаман».
Петрушка прыгал от радости, сообщения были такими, какие были наиболее выгодны в том деле, которое он задумал для поднятия своего рейтинга. Главное, что украинцев обижают, что сотня-таки сидит в тюрьме, что ей пришлось подчиняться приказам кубанских казаков. Это же бальзам на душу!
Пресс-секретарь уже убежал просматривать тексты статей, которыми Украина завтра нанесёт сокрушительный удар по агрессорской России.
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ-ТРИНАДЦАТЫЙ. ЗАНЯТИЯ, ЗАНЯТИЯ, ЗАНЯТИЯ. АРЕСТ. ПРОЩАЛЬНЫЙ ПИР ГОРОЙ
И вот оно утро. И вот они статьи, позволяющие Петрушке отдать команду к началу давно задуманной морской операции. Будут знать, как задерживать его суда в Керченском проливе! Будут знать, как обижать его граждан!
Радуясь общему содержанию статей, он включил плазму, чтобы просмотреть, как обработали видеосюжеты, стряпая сенсационные новости с кубанской поляны. Вот она вывеска «Лесная тюрьма»! И никакой «Казацкой вольницы». Кадры удачно смонтировали, наложив изображение, как украинские граждане стоят на коленях в камерах, застеленных обычным сеном. Затем показали, как украинцев выводят на прогулку, там грубо ставят на колени, бьют нагайкой и заставляют целовать какое-то красное знамя. «Призрак большевизма реет над Кубанью?!» – подумалось Петрушке. А вот продолжение сюжета, как спецназовцы на конях скачут, как рубятся с кубанцами на шашках, приводило в восхищение:«Знай наших!»
Вот в кадре появился атаман Запорожского Войска. Отчётливо видно, что у него рука на перевязи. «Но что он говорит?!!» – у Петрушки чуть глаза из орбит не вывалились от перенапряга.
« – Перед нами стояла задача – совместно с кубанским казачеством завоевать Кубань… и мы…
– Что?! Завоевать Кубань? Вы не ошиблись?
– Нет, я не ошибся. Голова Всея Украины поставил перед нами именно такую задачу»…
Трое секретарей в полупоклоне стоявшие в ожидании дальнейших распоряжений заметно побледнели.
Петрушка заорал:
– Кто пропустил эту ересь в эфир?
– Но это же доказательства героизма наших военных. Мне нравится… – несмело ответил один их секретарей.
– Какой героизм?! Это провал… Как вы не понимаете? Передайте там, пусть оставят про тюрьму и где бьют, а этого атамана – уберут. Приедет – убью!
– Но… уже поздно… Сюжет вышел.
– Я сказал убрать, значит убрать! Пошли вон отсюда!
Секретари ушли вон, а он сидел и в прострации всё качался из стороны в сторону. Ему было до невозможности обидно. Так хотелось уже в это утро отдать приказ о начале морской операции по спасению делегатов Международной конференции по вопросам мира, а теперь – ступор – его объял страх. Оказывается, это он послал замаскированную под делегатов диверсионную группу украинского спецназа для того, чтобы завоевать Кубань – российскую территорию!.. Да это же полномасштабная война с Россией! Да, он жаждал крови… Но не такой же ценой – ценой проигранной войны с Россией. А всё так хорошо начиналось. Приглашаем на Кубань…
Двенадцатый и тринадцатый дни командировки сотня спецназа провела в ратных трудах. На том же лугу украинцы под присмотром младших чинов кубанцев продолжали осваивать азы казацкой удали.
Атаманы и бывалые казаки всё чаще собирались в штабе и читали, и смотрели новости о том, как они, оказывается, притесняли гостей из Украины… Утром следующего дня атамана Кубанского Войска вызвали на допрос в полицию, после этого ему пришлось дать несколько интервью корреспондентам РТ и центральных телеканалов России. Он, конечно же пояснил, что никакого притеснения гостей из Украины не было. Ни в какой тюрьме они не сидели. Это была всего лишь инсценировка – будущие казаки находились каждый в своём зимовнике.
А на колени украинцы становились не перед кубанскими казаками, а вместе с кубанскими казаками. И перед кем? Перед Господом, когда молились Ему, а ещё – во время совершения древнего обряда посвящения в казаки. И бить плетью – это тоже древняя традиция. А то, что флаг у запорожцев был красный в восемнадцатом веке, так в этом вины кубанцев нет. А вины коммунистов здесь вообще не могло быть, потому как во время процветания Запорожской сечи Ленин ещё не родился, а потому партии Большевиков он создать никак не мог.
Ничего особенного. На это и был расчёт. Атаман всё объяснил, всё расставил на свои места. Главное! Никакого захвата Кубани не планировалось, а планировалось всего-навсего воспроизведение исторического исхода запорожских казаков из крепости на острове Хортица и братание воссоединённого народа. Российские и Украинские казаки – братья на век! Кубань – это и их родная вотчина, подаренная и донским, и запорожским, и другим реестровым казакам ещё Екатериной II.
Увы, в первой половине тринадцатого дня пребывания сотни на Кубани все старшие чины кубанского казачества и вся сотня делегатов Международной конференции по вопросам мира были арестованы и посажены за решётку до выяснения обстоятельств. Допросы длились долго. Солнце успело скатиться к горизонту.
Именно в это время в Киев отправилось сразу несколько сообщений от разных осведомителей: «Сотня арестована. Всех допрашивают по факту диверсионной деятельности на территории Кубани.»
Похоже, Детинушка был прав. Другого случая поговорить с Татьяной не предвиделось. Об этом думала Татьяна, собираясь в обратный путь. Дело в том, что когда заварилась эта «большая каша», атаману Новоайдарского юрта было сказано, чтобы он забирал медсестру и возвращался в ЛНР. Не хватало, чтобы в нём узнали того недотёпу-егеря, которого ревнивая жёнка из дома выгнала. Именно он дал информацию о том, что сотня сидит в «Лесной тюрьме», поэтому ему лучше было не попадаться на глаза ни следователей, ни киевских топтунов, обнаглевших до открытого шпионажа.
Атаман вырулил на трассу и поехал на север. И водитель и пассажир, оба пребывали в задумчивом расположении духа. Молчание затягивалось. Нужно было как-то оживить атмосферу. И тут атаман вспомнил, что обещал переговорить с человеком до отъезда, но обстоятельства сложились по другому.
– Танюха, ты можешь позвонить на российский номер? – спросил он попутчицу.
– Да, у меня «вайбер» стоит, – ответила она.
– А я совсем замотался… забыл телефон на зарядку поставить.
– Ладно, не оправдывайся. Диктуй номер.
Она достала из кармана пальто смартфон и поставила нужное изображение. Водитель развернул лист, вырванный из чьей-то записной книжки, и продиктовал номер.
– Вызов пошёл. – Татьяна протянула телефон водителю.
Вызываемый абонент ответил почти сразу. Атаман стал объяснять, что встретиться не получилось, так как ему было предложено без привлечения внимания покинуть станицу. Потом о чём-то долго говорил абонент. Потом снова атаман и снова абонент. Разговор закончился тем, что атаман резко развернулся и поехал обратно.
– В чём дело? – спросила удивлённая Татьяна.
– Не могу отказать другу. Ему нужна наша помощь.
– Кому? Какая помощь?
– А ты не забыла, что ты медсестра?
– Нет, не забыла. А что случилось?
– Ничего. Пришло время колоть антибиотик, а медсестры нет.
– Ах вот оно в чём дело… Но я же не одна на белом свете…
– Одна. Так получилось. Он не знает, какое лекарство ты колола.
Татьяна покраснела. Она поняла, что атаман тоже понял, почему этому беспокойному другу нужна именно её скорая помощь.
– Ах да, я же не оставила ему ампулы. Но…откуда я знала, что мы так быстро уедем?..
– Потому и возвращаемся.
– Но я могла и по телефону сказать название лекарства. Аптеки на каждом углу.
Ей хотелось оправдаться, хотя оправдываться было вроде бы и не в чем, а потому слова были какими-то вымученными, лишними…
– Танюха, не боись. Я с тобой. Просто друг в беде, понимаешь?
– Не совсем. С каких это пор «укроп» стал тебе другом?
– Да так, знаешь ли, получилось. Я ведь рядом в том окопе был, когда мина прилетела… Могло и меня зацепить. А перед этим мы много и долго разговаривали там о серьёзных вещах. Нет, Танюха, он уже не совсем «укроп». Он не воевал на Донбассе. И он… да, он националист, но он не плохой парень. И он тоже против войны, и он тоже отчаянно ищет выход из того положения, куда Петрушка и иже с ним страну нашу бывшую загнали. Понимаешь? И лучше, чтобы такие люди нашими друзьями становились, а не врагами оставались. И потому – он мне друг.
– Ах, вот оно в чём дело! Ну, тогда поехали, – с горькой иронией произнесла Татьяна.
– Едем, подруга боевая, едем.
Атаман Новоайдаского юрта притормозил возле дома, в котором останавливалась Татьяна. Детинушка уже ждал их у ворот, потому сразу открыл их, чтобы машина беспрепятственно вкатилась во двор. Специально для него атаман включил одну из многих песен Новороссии, сочинённых поэтами-блокадниками в 2014-15-х годах.
Я за союз Святая Русь
Меня ты спросишь: Отчего
Не бросил дома своего?
Кого спасал? С кем воевал?
За что ты жизнью рисковал?
П-в
Ответ я знаю наизусть:
Я за союз «Святая Русь»!
За тот сплоченный монолит,
Который всех объединит.
2
Не слушай больше никого,
Кто будет врать, что ты изгой.
Поверь, ты Русич, ты герой,
Я за тебя стою горой!
П-в
Ответ я знаю наизусть:
Я за союз «Святая Русь»!
За тот сплоченный монолит,
Который всех объединит.
3
Я – за тебя и за себя,
За всех обманутых ребят.
Такой Союз непобедим,
И потому – необходим.
– Ничего не понимаю. Вас же арестовали, – выбираясь из салона, сказал атаман.
– Ну, как видишь, не пожизненно. У них там камер столько нет, чтобы нас под стражей содержать. И денег столько нет, чтобы прокормить целую сотню бездельников. Допросили, протоколы состряпали – и под честное слово, что мы Кубань не будем захватывать силой, всех отпустили. Завтра отбываем на родину. Людям, в конце концов, и помыться после лесных приключений надо, и вещи в дорогу собрать… А тут, прихожу, бок снова натёр, а перевязку сделать некому. Спасибо, что не из Луганска, а раньше позвонили.
– Ну, прости… В общем так, медсестру я тебе вернул? Вернул. Разбирайтесь со своими лечебными делами сами. А я…
– А ты, что, не останешься? – испугалась Татьяна.
– Нет. Не возражаешь, если вместо меня вас моя машина посторожит? А я пока пойду проведаю кой-кого, раз вас всех из тюрьмы выпустили.
Татьяна облегчённо вздохнула. Она уже подумала, что капитан уедет в Луганск без неё.
– Спасибо, друг, – сказал Детинушка.
– Да не за что, – бодро ответил атаман и растворился в синеве прощального вечера.
Татьяна не произнесла ни слова. Она стояла потупив голову, не зная как ей теперь себя вести. Но она точно знала, что перевязку и укол она сделает пациенту в любом случае.
Макар Макарович слово сдержал – прощальный пир-горой для гостей с Украины в станичном ДК устроил. Понятно, что не сам. Понятно, что казаки с их казачками уважили деда. И, несмотря на суматоху с арестами, дабы топтуны с прессой не проведали, что сотню выпустили на волю, назначили секретный сбор на семь часов вечера. Луганчан за этим столом не должно было быть, но они были. Так уж вышло.
Кубанский мудрец теперь сидел в окружении новообращённых казаков.
– Вспоминаю ваш первый день прибытия на Кубань, – сказал он, поднимая стакан доброго домашнего вина. – Помните, как вот этот высоченный парубок, которого мы между собой Верзилушкой прозвали, с порога рубанул: «А это правда, что вы Кубань готовы нам отдать? Нам сказали, что вы нам, как потомкам запорожцев, поможете её завоевать.» То есть вы приехали нашу Кубань завоёвывать, а мы должны были вам в этом помочь. Помните?
– Помним, – отвечали новоиспечённые запорожцы.
– А откуда это пошло? – спросил довольный собой Верзилушка. – Я же не сам это придумал.
Ему ответил атаман Кубанского казачьего войска:
– Из письма, которое мы вашему Петрушке после Всеказачьего круга с нашими атаманами писали.
Ответ Верзилушку удивил, сразу возникли новые вопросы.
– А зачем? Почему в нём речь шла о завоевании Кубани?
– А иначе бы вас не прислали, – ответил Макар Макарович.
– Мы же, когда шли к вам на катерах – с жизнями своими прощались. Приказы надо выполнять, сами понимаете… – позволил себе несколько возмущённый тон капитан.
– Да всё мы понимали, – тяжело вздохнув, ответил есаул, которому выпало встречать сотню украинского спецназа, – вы думали, мы вам нервы пытались пощекотать, встретив песней: «Гостя ты гостя – ничего не бойся»…А на самом деле, если хорошо подумать, мы вас таким образом успокоить пытались. Мы же правду говорили.
Есаул говорил вполне серьёзно, без тени какой-либо насмешки. Но всё равно, кое-кто, вспомнив эту картину, разразился смешками. Макар Макарович не присутствовал на встрече сотни в Таманском порту, потому вернул тему в прежнее русло.
– Кстати, в тексте письма нет слова «завоевать».
– Как нет? Откуда оно тогда взялось? – тут же отреагировал Верзилушка.
Настало время усмехнуться старейшине.
– Да вот, судите сами.
Сказал они достал из нагрудного кармана сложенный лист. Развернув его, со словами «держи на память»дед передал копию письма Верзилушке. Его тут же попросили озвучить текст, что он с удовольствием сделал:
– «Голове Всея Украины. Мы, кубанские казаки с украинскими корнями премного озабочены состоянием отношений между Россией и Украиной. Решили мы добровольно принять у себя батальон Запорожских сечевиков, замаскированных под иностранную делегацию. Приехав к нам, они убедятся, что выходцы из запорожских земель, бывшие запорожские казаки, а ныне – кубанские и черноморские казаки любят украинскую культуру, сохраняют веру и язык предков. А песни как задушевно поют! Так что готовьте десант – и Кубань станет вашей, как стала она нашей в XVIII веке. Коридор обеспечим.»
– Ну да, понять можно по-разному… – засмеялись запорожцы.
– Ну да, мы убедились, что вы любите украинскую культуру, что песни наши задушевно поёте. Всё верно, – согласились они.
– Ну, и чего сидим? Время позднее. Скоро разбегаться – в путь далёкий собираться, – сказал атаман Запорожского войска и дал команду разливать по последней. Когда стаканы были наполнены, он встал и так сказал:
– Макар Макарович, помню, вы в первый день нашей встречи провозглашали тост за то, чтобы когда вы будете нас домой провожать, мы все как один, настоящими казаками стали!
– Да, было такое, – подтвердили казаки.
– Вот и наступил этот момент – вы все до единого – казаки, – расплылся довольной улыбкой старейшина.
– Любо! Любо! – полетело со всех сторон.
Но дед продолжил.
– Правду сказать, какие из вас казаки? Пока ещё никакие… Помните: «Тот, кто не уважает обычаи своего народа, не хранит их в своем сердце, тот позорит не только свой народ, но, прежде всего, не уважает самого себя, свой род, своих древних предков.» Приедете к себе – поднимайте литературу, какую я вам буду рекомендовать, читайте, думайте. Ищите учителей по владению шашкой. Если есть где конезаводчики – подружитесь с ними, под опеку их конехозяйства берите. Ну а там, дай то Бог, придут к вам молодые патриоты Отчизны, которые поймут, что страна под откос катится и надо её спасать. А кроме вас, казаков, – помянёте моё слово – больше некому будет это сделать. И не сомневайтесь даже, если у самих не получится, то вместе – вытащим.
– Ну, Макар Макарович, рука бойцов держать устала, – урезонил нравоучительного деда атаман Кубанского Войска, поднимая выше стакан.
– Ничего, как говорил отец русских побед генералиссимус Александр Васильевич Суворов: «Тяжело в ученье – легко в бою!» К «бою», друзья! – шуткой на шутку ответил дед, поднимая выше и свой стакан.
Он допил его содержимое – два глотка красного виноградного вина – и пустым поставил на стол. Его примеру последовали и другие. Когда и они поставили пустые стаканы на стол, Макар Макарович добавил:
– И не дай Бог, чтобы при вашем попустительстве, – он указал на луганчан, – в их сторону хоть один снаряд упал, эдак, скажем, через год. Расказачим, как не справившихся с задачей!
– Дед, это ты не сильно сейчас загнул? – заволновался за последствия слов внук.
– Да я сам сижу и думаю: «А не слишком ли круто я загнул?» Ну, в общем, хочу я так, мечтаю об этом. Господа нашего и Богородицу о прекращении розни в молитвах прошу. Не судите деда строго. Расчувствовался что-то я сегодня…
– Да мы понимаем, – вдруг заговорил Детинушка. – Я много передумал с того первого дня, когда я тут встал с государственным флагом и «Слава Украине – героям слава» орал. Не судите строго нас за любовь к Украине и за эту кричалку. Привыкли мы к ней, понимаете? Но понял я и то, что делит она народ наш на два лагеря… будем учить будущих наших казаков славу Богу возносить, и ничуть не ниже, чтобы над ситуацией всегда во всех передрягах стоять. Спасибо за науку, Макар Макарович. Ноне это сейчас самое главное. Сколько бы нас ни было, начнём мы со всем старанием мозги нашим националистам на место вправлять. Покажем, что против лома, которым они всех запугали, есть другой лом. Против их компрадорской разделяющей силы найдётся объединяющая нас всех сила. Это я вам обещаю.
Детинушка заметил, как Татьяна вздрогнула, подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Детинушка ответил ей ласковым, добрым взглядом и сел на место. Она обещала написать свой местный телефон и электронный адрес – и это уже было немало в их невозможных отношениях.
– Да, натворила бед война… – говорили одни.
– Брат на брата идёт – никуда не годится… – подтверждали другие.
– Долго нам придётся её последствия расхлёбывать, – высказывались третьи.
– Если удастся каждому, кто сидит за этим столом, на Украине хотя бы по сотне Запорожского войска создать – станем сильными, – мечтательно произнес атаман Запорожского Войска. – Но и препятствий к этому нам выставят – будь здоров!
– «Не журися, козаче, нехай твой ворог плаче», – посоветовал атаман Кубанского войска. – А вы на первых порах хитрее будьте, на рожон не лезьте. А как силу наберёте – так идите и не останавливайтесь, будет вам наша поддержка.
– Ну а вы что скажете, луганчане любимые наши? Не тяжело вам за одним столом с «укропами» сидеть? Предателями нас не считаете? – спросил Макар Макарович.
Татьяна опустила глаза в тарелку, на которой лежал нетронутый кусок доброго пирога. Она собиралась его взять с собой в дорогу. А вот атаман Новоайдарского юрта, капитан Народной Милиции ЛНР глаза не прятал, хотя и у него в тарелке лежал такой же кусок для тех же целей.
– Тяжело, – ответил он мудрецу. – Предательство это или нет – поживём увидим. Мы свой кусок свободного мира отвоевали, теперь их очередь в своих областях порядок наводить. Но к нам в душу пусть не лезут. Слёз много пролито… много друзей похоронено. Мы же на смерть встали против их евронацистской антирусской политики. Мы – русские, и русскими останемся… или погибнем. Не одно поколение пройдёт, пока без боли в душе можно будет рассуждать об этой войне. Сегодня снова посёлки наши обстреливали. Снова – женщина убита, семеро раненых, мальчишка маленький в тяжёлом состоянии. Такого – я не прощу… и мы не простим. Честь имею!
Ответом ему было продолжительное молчание, утяжелённое хмурыми думами спецназовцев. Те, кто сидел за этим хлебосольным столом, не мог предотвратить эти артобстрелы и эти жертвы. Это понимали все, но это и не было оправданием.
– Вы вправе не поверить, – тяжело вздохнув, сказал Макар Макарович, – но мы всё это затеяли из сострадания к жителям Донбасса. Вопрос на Всеказачьем круге возник, на который никто из нас ответить не смог. Знаешь какой? – спросил он луганчанина.
– Догадываюсь. Как помирить украинцев и русских?
– И такой возникал, верно. Но главный вопрос был: «Как остановить войну на Донбассе?» Не утопически, а практически. Пока Украина не изменит своего раболепского курса, война будет продолжаться. А чтобы изменить курс – нужна сила, которая не побоится возражать всем этим неонацистам, больным русофобией. Понимаете?
– Понимаю, поживём – увидим, чем обернутся ваши эксперименты, – ответил капитан из ЛНР. – Нас просили быть с гостями вежливыми – мы выполнили. Лично у меня – даже трое новых друзей появилось, чего я никак не ожидал… Что я могу пожелать украинцам? Лёгкой дороги домой, ребята, а ещё – победы! Но такой победы, чтобы Донбасс себя проигравшим не считал. Мы будем стоять на своём до своей победы. Иначе – никак. Лет этак через двадцать-тридцать, может быть, и разберёмся кто кому чего должен был когда-то.
Выслушав атамана Новоайдарского юрта, атаман Запорожского Войска встал и сказал:
– Ну, что же, пора нам, гостям, и честь знать. Спасибо за гостеприимство! Пришло время с добрыми хозяевами прощаться, в путь-дорогу собираться. Казаки Запорожского войска, слушай мою команду: подарки кубанских казаков – костюмы казацкие взять с собой, а вот знамя и сабли придётся пока здесь оставить. К ножнам записку с именем скотчем прикрепить и все до единой есаулу сдать.
– У-у-у-у… – понёсся по залу недовольный гул.
– Отставить расстраиваться, – вставил слово атаман Кубанского Войска. – Вам предстоит дорога домой через все эти прибамбахнутые таможни. Как пить дать – отберут ваши шашки. Но вы особо не переживайте, мы их своими коридорами переправим. Всем до единого доставим.
– А-а-а-а… – раздалось в зале.
– Сбор в депо возле ангара. В дорогу надеть украинский камуфляж, в котором сюда прибыли. На голову – папахи. И помните: «Казак снимает шапку только дома, в церкви и вместе с головой».В три часа ночи – в путь. Вопросы есть? – продолжил делать объявление атаман Запорожского войска.
– В три? В Три?! В три-и-и-и??? – понеслись удивлённые возгласы. – А чего так рано-то?
– Эффект внезапности, – снисходительно ответил атаман Кубанского Войска. – Вы случайно не забыли, что за каждым вашим шагом теперь целый табун киевских поптунов с прессой и видеокамерами охотится? Уж извините, но этой ночью вам спать точно не придётся. Дома выспитесь.
НОЧЬ СБОРОВ И ОБЕЩАНИЙ
– Слушай, а они не перебарщивают со всеми своими конспирациями? – выходя из ДК спросил Дубинушка Верзилушку. – Ну ладно, они скандала не хотят в прессе о том, что группу украинцев по Крыму и Донбассу возили россияне. Но сейчас, когда нас обнаружили на Кубани, чего темнить, что нас выпустили из полицейского участка? Не пойму я их.
Верзилушка только плечами пожал:
– Они дают повод для недовольства Киева. Раздувают информацию, что нас Россия обижает, в тюрьмы сажает, а мы, украинцы, честь Нэньки защищаем, жизнями рискуем, требуя вернуть Кубань Украине. Ну, бред, конечно, но не зря же атаман наш обнародовал, что Петрушка нас послал Кубань завоевать. В общем, не обращай внимания. Это всё игры, чтобы нам измену родины не пришили по возвращению. Потому все их топтуны должны быть уверены, что в эту минуту мы не с пира-горой возвращаемся, на котором нас «агрессоры» вербовали, а сидим в тюрьме.
– Допустим, но почему, всё-таки, в три часа ночи сбор?
– Наверное, чтобы по темноте успеть нас переправить куда-то.
– А куда и как?
– Да какая разница? Придёт время – узнаем. Ты лучше скажи, что там в Донецке? Обследовали сына?
– Да. Представляешь, никакой операции Михасику делать не надо. Есть у него небольшие отклонения в работе сердца, следить надо, конечно, но с возрастом должно всё пройти.
– Ничего себе! А в Киеве ему срочную операцию надо было делать? Живодёры!
– Угу. А чего бы не делать операции на сердце ребёнка, если они таких денег огромных стоят? Врачи тоже кушать хотят…Скоты!!! Стыдно за Нэньку, которую мы тут с риском для животов (он погладил свой, набитый добрыми пирогами живот) защищаем.
Оба засмеялись.
– Тихо мне тут! Топтуны кругом! – отшутился Верзилушка. – Растворяемся в ночи. До скорой встречи.
– Действительно, до скорой, – сказал Дубинушка и в приподнятом настроении пошёл себе восвояси.
– Не пущу! – кричала дочь Ганна.
– Пустишь! – отвечал ей отец Игнатий Иванович.
– Гануся, я ненадолго. Чуть-чуть там покручусь, и обратно к тебе вернусь, – уговаривал жену Потеряшка.
– Знаю я ваше чуть-чуть. Одного уже отпустила – и след простыл. Сказала не пущу, значит не пущу.
Все трое разгорячённые стояли в гостевой. Ганна не давала Потеряшке собираться в дорогу. Отец на этот раз был на стороне мужа, потому как он теперь казаком стал, а служба для казака всегда на первом месте была.
– Отцу перечить?! – повысил голос Игнатий Иванович.
Упрямство дочери достигло предела, перевалило через него и вместе со слезами стало растекаться по ситуации, теряя силы.
– Батюшка, родненький, ну ты же знаешь, как я тебя люблю, – запричитала Ганна, – но как я могу тебя послушаться? Никак не могу. Люблю я его.
– Тогда вещи собирай и фьють отсюда, – мотнув головой в сторону выхода, отрезал отец.
– Ты что, меня из дома выгоняешь? – Округлила глаза непослушная дочь.
– Именно так.
Такого Ганна даже представить себе не могла. На её зарёванном лице кроме удивления проступил ещё и страх.
– С детьми?!! – переспросила она.
– Именно так! – подтвердил решение отец.
– Ты что? Куда я с ними? – плаксиво протянула она.
– А он что, чужой тебе человек? – Игнатий Иванович указал на Потеряшку.
Жена посмотрела на мужа, боясь увидеть его реакцию на такой поворот событий. Похоже отец и дочь вместе ждали ответа на этот щекотливый вопрос.
– Вы это… не надо так сразу, – промямлил Потеряшка, – я сначала со всеми должен уехать. Один. Без неё. Нельзя им со мной. Я адрес оставлю, они к маме моей приедут… если что. Она добрая, примет.
– А ты? – удивилась Ганна. – Ты нас примешь?
– Так это… нет у меня пока своей квартиры. Я с мамой живу в двухкомнатной. Но я же служу… Время надо, чтобы всё устроить. Игнатий Иванович, не прогоняйте Ганусю! Пожалуйста! Я уеду, а потом она это… а я их встречу… ну, вы поняли?
– Да понял я, понял. Ты другое скажи. Чужая она тебе или как?
– Родная мне Гануся ваша, жёнушка любимая! И Кубань за эти две недели родной стала. Простите, Игнатий Иванович, если что не так… У меня отца с детства не было. Вы мне, как отец родной стали. Так привязался…
– То-то же! А Ганна моя без матери росла. Сам её вырастил. Сам воспитал… на свою голову…Вот и будет ей твоя мать – матерью, если характерами сойдутся… – расчувствовался напоследок отец. – Ганна, всё слышала? И не спорь больше с отцом. Жена мужа должна слушаться, а дети – отца и мать. Так у нас в роду казачьем повелось. Иди «тормозок» в поход мужу собирай.
Бунтарушка, который ключицу своему батьке-атаману сломал, вежливо попрощался с хозяевами дома и вышел в темень улицы, где его уже поджидали его сотоварищи, с которыми он отличился в бегстве по пересечённой местности.
– Все в сборе? – спросил он по праву старшего группы национал-единомышленников.
– Все, – раздался знакомый ему голос.
– Блин, даже фонари на столбах не включали сегодня. Ничего же не видно, – раздался ещё один знакомый голос.
– И фонарики запретили включать… А до ангара ещё топать и топать.
– Ну, и чего разнылись? Впервой, что ли? – урезонил Бунтарушка друзей.
– Ты лучше скажи, когда это сумасшествие уже закончится? – приглушённо спросил третий невидимый друг.
– Сегодня, – громко ответил со стороны есаул, тем самым обозначив своё присутствие.
– Есаул, вы, что ли? – спросил Бунтарушка.
– Я, – ответил есаул. – Идите на голос. Потом по дороге метров двадцать, наткнётесь на микроавтобус с открытыми дверями. Сиденья, надеюсь, нащупать сможете?
– Это да. А вы что, нас видите?
– Да. У меня преимущество – армейские инфракрасные очки, – ответил есаул.
– А вы что, тут стоите и всех так отлавливаете? – спросил один из группы.
– Другие сами справятся, а за вами, беглецами, велено присмотреть на прощание. Вдруг на родину не захотите возвращаться?
– Наоборот, как вы слышали, ждём не дождёмся, когда сможем с вами расстаться, – ответил Бунтарушка, поравнявшись с есаулом.
– Вот и хорошо. И, всё же, очень бы хотелось, чтобы потом, когда весь этот беспредел между нами закончится, вы добрым словом кубанских братьев вспоминали.
– Ладно, помолчим на прощание…
В темноте раздались негромкие хлопки дверей, заурчал двигатель и, не включая фар, микроавтобус уверенно поехал по центру дороги. Ах, да, просто кто-то не снял свои инфракрасные очки.
Ровно в три ноль-ноль казак Верзилушка начал перекличку в депо. Кроме атамана Запорожского Казачьего Войска на построение все прибыли вовремя. На этот раз сотник знал, что атаман поедет в машине с атаманом Кубанского войска, потому дал команду садиться в автобус.
Через сорок минут они уже выходили из него в каком-то тупике дороги и растворялись в небольшом ущелье, ведущем к морю. Шорох волн отчётливо был слышен с дороги, потому пройти к берегу по широкой, утоптанной тропе труда не составляло. В слабоосвещённом ночном пейзаже новообращенные запорожцы увидели незнакомый пирс, к которому были пришвартованы знакомые «лоханки». Верзилушка с Детинушкой быстро прошли по нему до катеров. Увидев на борту атамана Запорожского войска, быстро вернулись к берегу, чтобы дать команду на посадку остальным. Много времени на это не потребовалось. Послышались команды «Отдать швартовы!», «Отваливай!» После этого российские лоцманы уверенно вывели украинские катера из Керченского пролива в воды Азовского моря и на катере погранслужбы вернулись обратно.
Сотня запорожских казаков на трёх «челнах» совкового периода продолжила пересекать Азовское море в северном направлении, рассчитывая встретить восход солнца у родных берегов, в этом веке принадлежавших государству Украина.
ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ. ОПОЗДАЛИ
Полицейский участок казачьей станицы с раннего утра был под прицелом фотокамер. Топтуны и представители прессы приехали на нанятом микроавтобусе ещё потемну, чтобы не пропустить момент, когда арестованных украинских граждан повезут в Краснодар. Вчера они тоже дежурили здесь допоздна, но так и не дождались, когда сотню будут выводить.
Как только участок открылся, журналисты пошли выяснять обстановку. Дежурный сообщил поразительную новость. В отделении нет ни одного украинского задержанного. Всех украинских делегатов ещё вчера отпустили, составив протоколы допросов. Фантастику по поводу захвата Кубани к делу не пришьёшь, поэтому было принято решение отпустить всех задержанных из-за отсутствия состава преступления.
Топтуны не поверили своим ушам, и дежурному тоже не поверили, потому что они следили за входом в участок. На это им ответили, что для того, чтобы пресса не донимала уставших людей, их всех вывели через чёрный вход, который находится в левом крыле здания и закрыт от посторонних глаз забором.
На вопрос «Где они находятся сейчас?» был дан сокрушительный ответ: «Наверное, уже дома».
Чтобы проверить эту информацию нужно было дозвониться до двух топтунов, которым было поручено следить за причалом, к которому были пришвартованы три украинских катера. Дозвониться удалось, но то, что они услышали в ответ, обескураживало. В десять часов вечера двух топтунов сменили другие два топтуна, из новеньких...
– Каких новеньких? Вас никто не должен был сменять. Бегом на место! Проверить обстановку! – приказал главный шпион и побежал в микроавтобус. Половина корреспондентов и топтунов ломанулись с ним, а кто не успел, у кого реакция оказалась замедленной, те остались дежурить у участка, в надежде, что им дали неверную информацию и делегатов ещё выведут на белый свет.
Водитель микроавтобуса из казачьей разведки на максимально допустимой скорости примчал шпионов на Таманскую пристань – увы – навстречу фиаско всех их усилий. Ему приятно было лицезреть как недоумение на лицах киевлян сменялось разочарованием. Причал был пуст. Ни катеров, ни топтунов. Самое страшное, что об этом надо было срочно докладывать в Киев.
Петрушка сидел в своём рабочем кабинете и просматривал в интернете прессу. Сегодня он был как никогда работоспособен, спокоен и сосредоточен. Тот факт, что сотня во второй раз была арестована за диверсионную деятельность на Кубани, всё же давала очередной смачный повод начать операцию по спасению граждан Украины, как бы страшно не было вступать с Россией в открытый конфликт. Америка дала «добро» на это и обещала всестороннюю поддержку.
Он понимал, что таким образом никого спасти не получится, но привлечь внимание международной общественности, раздуть скандал получится всенепременно. Да, скорее всего, прольётся немалая кровь. Да, жалко принесённых в жертву патриотов Украины, которые давно ждут команды к началу операции, но овчинка выделки стоила. Власть предержащий уже размечтался, как в связи с новыми фактами российской агрессии он объявит, нет, пока не войну России (он же не сумасшедший), а военное положение в Украине. А значит, никаких выборов петрушек не будет. ADIOS, конкуренты на престол Всея Украины!
Просмотрев украинские новости, Петрушка перешёл к просмотру российских новостных агентств. Он бегло пробежал глазами строки:
«Все делегаты Международной конференции по вопросам мира отпущены на свободу и вернулись на Украину. Следствие пришло к выводу, что заявление атамана Запорожского Казачьего Войска Украины о том, что делегаты имели цель завоевать Кубань не имело под собой практической составляющей. Это не более, чем очередная словесная провокация со стороны властей Украины».
Содержание не укладывалось в его голове, хотя сегодня он был в максимально рабочем состоянии. Подумав, что это фейковая новость, он открыл другой российский сайт, которому более доверял. Но и там было это же сообщение. Он перелистал все значимые сайты – почти на всех содержалась информация о том, что 21 ноября 2018 года пропавшая накануне в России украинская делегация благополучно пересекла российско-украинскую границу, другими словами, вернулась домой на Украину.
Петрушке стало тяжело дышать, его лицо покраснело. Скорее всего, у него поднялось артериальное давление. Он вызвал своего пресс-секретаря. Тот вошёл со словами: «Только что пришло сообщение из Кубани».
Голова Всея Украины схватил сообщение и прочитал: «Катера исчезли. Если верить полиции РФ, сотня на свободе и добирается в Украину».
– Проверьте, пересекали они наши таможни или нет. Быстро! – прохрипел Петрушка.
– Слушаюсь, – ответил секретарь и вышел из кабинета.
«Только удара мне сейчас не хватало» – подумал Голова Всея Украины и потянулся за пластиной таблеток. Выдавив на ладонь две капсулы какого-то заморского снадобья, он положил их в рот и запил минеральной водой.
Через полчаса ему стало легче, но ненадолго. Секретарь-таки положил на стол список спецназовцев, прошедших таможенный контроль. То есть теперь спасать было некого и об этом было оповещено всему Миру. Все украинцы отпущены, им не предъявлено никаких обвинений, они благополучно вернулись из командировки. Петрушка потянулся за новой порцией пилюль…
22 НОЯБРЯ. ВОЕННЫЙ СОВЕТ – РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО
Сутки Петрушка был распластан болезнью, которая была вызвана самой обычной подавленностью. Крах всех своих украино-американских планов надо было как-то пережить. Он обязан был взбодриться, пока ещё не всё было потеряно, пока власть ещё находилась в его руках, поэтому на вечер 22 ноября он распорядился устроить небольшой банкет, на который решил пригласить американских друзей, всех своих советников и министра обороны…
23 – 25 НОЯБРЯ. ОПЕРАЦИЯ-ПРОВОКАЦИЯ
«23 ноября 2018 года два малых бронированных артиллерийских катера типа «Гюрза» – «Бердянск» и «Никополь» – и рейдовый буксир «Яны Капу», принадлежащие ВМС Украины, вышли из Одессы на Мариуполь. Как позднее пояснили украинские власти, решение провести корабли именно через Керченский пролив (вместо сухопутной доставки в Мариуполь) было принципиальным: отказ от прохода через пролив означал бы, по мнению властей Украины, признание его российским. На борту кораблей находились 24 военнослужащих – моряки ВМС Украины и двое сотрудников военной контрразведки СБУ.
По утверждению украинских властей, 24 ноября ВМС Украины получили сообщение о закрытии зоны прохода в районе Керченского пролива, но «подтверждения данного закрытия зоны через международный центр контроля, который находится в Испании, не было».
По утверждению российских властей, в 16:40 24 ноября российские пограничники обнаружили в исключительной экономической зоне вблизи Крыма на удалении 28– 30 миль к юго-востоку от мыса Меганом суда ВМС Украины: судно обеспечения «Горловка» и буксир «Яны Капу», двигавшиеся на северо-восток в направлении Керченского пролива; при подходе этой группы судов к территориальным водам в 21:30 российский пограничный сторожевой катер уведомил их, что «для пересечения государственной границы РФ» и входа в Керчь-Еникальский канал необходима двойная подача заявки в Морскую администрацию порта Керчь за 48 и 24 часа и подтверждение за 4 часа, чего кораблями ВМС Украины сделано не было. От корабельной группы ВМС Украины был получен ответ, что ею не планируется пересечение государственной границы РФ и проход Керченским проливом. В 22:23 ПСКА-302(пограничный сторожевой катер проекта 12200 «Соболь») сообщил украинской корабельной группе, что район в территориальном море на подходе к Керченскому проливу со стороны Чёрного моря закрыт. «Горловка» и «Яны Капу» маневрировали на траверсе Керченского пролива на расстоянии 6– 7 миль от границы 12-мильной зоны. В 03:45 к ним с западной стороны подошли «Никополь» и «Бердянск» и осуществили заправку топливом с «Горловки».
По утверждению украинских властей, в 04:58 утра 25 ноября береговой пост ФСБ, морские порты Керчь и Кавказ получили уведомления о намерении пройти через Керченский пролив, но ответа украинские корабли вначале не получили и продолжили движение. При этом катер «Бердянск», по утверждениям властей Украины, был готов принять на борт российского лоцмана и «действовать согласно плану», «абсолютно идентично с тем, как это было в сентябре во время предыдущего прохода».
По утверждению российских властей, в 05:35 «Бердянск» сообщил на пост технического наблюдения (мыс Такиль) о планируемом проходе буксира «Яны Капу», бронекатера «Никополь» и бронекатера «Бердянск» в порт Бердянск Керченским проливом в 07:00. В 05:45 украинские корабли получили ответ от ПСКА-302, в котором сообщалось, что «в целях реализации права России как прибрежного государства на обеспечение безопасности в морском пространстве» мирный проход через территориальное море в интересующем их районе временно приостановлен, «о чём вы ранее оповещались». Судам ВМС Украины рекомендовали не пересекать границу до «снятия ограничений и выполнения обязательных постановлений в морском порту Керчь». По утверждению начальника Генштаба ВСУ Виктора Муженко, украинские корабли получили сообщение о том, чтобы выйти в район ожидания, где будет определён порядок прохода под аркой Крымского моста.
В 05:50 командир «Бердянска» сообщил командиру ПСКА-302, что в соответствии с положениями договора между РФ и Украиной «О сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива» от 24 декабря 2003 года украинские суда имеют право на свободу судоходства. В 06:30 командир ПСКА-302 сообщил командиру «Бердянска», что в Керчь-Еникальском канале «для обеспечения безопасности мореплавания» действует разрешительный порядок прохода в соответствии с план-графиком, а заявка на проход пролива подаётся за 48 и 24 часа и подтверждается за 4 часа. Дальнейшее следование кораблям ВМС Украины запретили, так как условия заявки не были выполнены, однако группа проигнорировала запрет и продолжила движение.
По данным штаба ВМС Украины, уже через несколько минут после уведомления были зафиксированы переговоры диспетчера порта Керчь «Берег-23» с российским малым противолодочным кораблём Черноморского флота «Суздалец» о выявлении кораблей ВМС Украины.
По утверждению ФСБ РФ, «Бердянск», «Никополь» и «Яны Капу» вошли в 12-мильную зону в 07:10, направляясь к Керченскому проливу. Два российских ПСКР «Дон» и «Изумруд» в 07:20 потребовали по радио покинуть территориальные воды, но ответа не получили.
При попытке подхода к Керченскому проливу украинские корабли были перехвачены пограничными катерами Береговой охраны Пограничной службы ФСБ России. ПСКР «Дон» совершил навал на украинский буксир «Яны Капу». Согласно опубликованному украинскими властями перехвату радиообмена между российскими кораблями и береговыми службами, «Дон» совершил два навала на буксир в 07:44; при этом, по сообщению Пресс-центра командования ВМС Украины, были повреждены один из двух главных двигателей, обшивка и леерное ограждение буксира, потерян спасательный плотик. В инциденте также участвовали российские пограничные сторожевые катера типов «Соболь» и «Мангуст», а также малый противолодочный корабль «Суздалец». В процессе блокировки, по утверждению Генштаба ВС Украины, ПСКР «Изумруд» нанёс серьёзные повреждения ПСКР «Дон».
В 08:35 корабли ВМС Украины расчехлили артиллерийские установки, подняли их стволы на угол 45° и направили в сторону российских пограничных кораблей и катеров.
По данным ФСБ, в 10.35 группа кораблей ВМС Украины была заблокирована кораблями береговой охраны ПС ФСБ России. Украинские корабли блокировались российскими пограничными кораблями в районе якорной стоянки № 471 к югу от Керченского пролива в период с 10:35 по 18:30. По данным штаба ВМС Украины, к 14:12 украинские суда третий час ожидали прохода по Керченскому проливу. В 14:12, по данным командования ВМС Украины, был зафиксирован заход на боевой курс двух вертолётов Ка-52 с захватом на сопровождение катеров ВМСУ бортовыми системами управления оружием.
По данным СМИ, проход в Керченский пролив под арками Крымского моста со стороны Азовского моря был перекрыт сухогрузом. По сообщению Керчь трафик контроля, в 14:42 на проходе Крымского моста было перекрыто движение в обе стороны, так как со стороны Азовского моря перед мостом на мель «сел танкер». Движение по проливу было закрыто в обе стороны, однако вскоре после этого под арками моста прошли три российских корабля (в том числе два катера). В воздух была поднята группа из двух российских штурмовиков Су-25 и двух ударных вертолётов Ка-52; согласно обнародованным украинскими властями радиоперехватам, один из вертолётов (с позывным 9-49) впоследствии выпустил две ракеты в направлении украинских судов.
По сообщению ФСБ, в 18:30 украинские корабли снялись с дрейфа и начали прорыв на выход из 12-мильной зоны курсом 200° (юго-юго-запад) со скоростью 20 узлов (бронекатера) и 8 узлов (буксир). «Дон» и «Изумруд» начали их преследование, требуя остановиться по радио, а также подавая звуковые, световые и пиротехнические сигналы. Преследование продолжалось до 20:42, когда «Изумруд» сообщил, что откроет предупредительный огонь в случае игнорирования требований. Через 3 минуты «Изумруд» с дистанции 2 кабельтовых (около 370 м) открыл предупредительный огонь в сторону группы трёх пытающихся уйти украинских кораблей, находясь в 12-мильной зоне. В 20:50 он предупредил бронекатер «Бердянск», что откроет по нему огонь на поражение, что и сделал в 20:55, продолжая, согласно утверждению ФСБ, оставаться в территориальном море, однако согласно расследованию группы Bellingcat предоставленные координаты находятся в нейтральных водах. Через 3 минуты «Бердянск» лёг в дрейф, а его командир вышел в эфир, сообщил о раненых на борту и сделал запрос о помощи; при этом были переданы координаты терпящего бедствие судна – за пределами вод, контролируемых Россией. Бронекатер был задержан «Изумрудом» в 21:06, с него были сняты 7 украинских моряков, в том числе трое раненых, которым была оказана первая помощь, а также были выполнены первичные мероприятия по борьбе за живучесть катера.
Судя по озвученным ФСБ координатам, задержание произошло в территориальных водах Крыма. Согласно сообщению пресс-центра командования ВМС Украины, пограничные катера России открыли огонь по украинской корабельной группе в 21:28, после выхода из 12-мильной зоны.
По сообщению ФСБ, буксир «Яны Капу» был остановлен и задержан «Доном» в 21:15; бронекатер «Никополь» был остановлен в 12-мильной зоне вертолётом Ка-52 в 21:27. Позже к лежащему в дрейфе «Никополю» для контроля за его действиями подошёл малый противолодочный корабль «Суздалец». Задержание «Никополя» осуществил «Дон» в 23:21. В 00:40 26 ноября раненые были доставлены в Керчь и направлены на лечение в первую Керченскую городскую больницу. Задержанные украинские суда также были отконвоированы в Керчь, прибыв в порт в 06:40.
По обнародованным службами РФ показаниям задержанных украинских военнослужащих, те зашли в «территориальные воды России», хотя береговая охрана неоднократно предупреждала украинские корабли о необходимости покинуть российские территориальные воды. Согласно этим показаниям, капитан третьего ранга Владимир Лесовой осознавал, что действия группировки кораблей ВМС Украины в Керченском проливе носят провокационный характер.»
Позже инцидент в Керченском проливе с документальной точностью был отражён в свободной народной энциклопедии «Википедия» и на многих других сайтах в интернете. Сделано это было для того, чтобы украинская сторона не смогла ввести в заблуждение мировую общественность. Кто ищет правду – тот найдёт.
26 НОЯБРЯ. В ШТАБЕ КУБАНСКОЙ СТАНИЦЫ
Макар Макарович, преисполненный впечатлениями заключительного этапа операции пограничников в Керченском проливе, вошёл в штаб Кубанского казачьего войска.
– Здорово ночевали, казаки! – бодро поздоровался старейшина.
– Слава Богу, Макар Макарович! – казаки хором ответили старейшине и продолжили бурно обсуждать горячие новости.
Были и такие, кто в споре проиграл атаману Кубанского войска бутылку доброго коньяка. Дело в том, что ещё вчера бывалые казаки были уверены, что без жертв не обойдётся. Некоторые из них считали, что все погибнут, если пограничники откроют ответный огонь и потопят украинские бронекатера. И только атаман утверждал, что украинцы огонь не откроют. Он был уверен, что завершится всё ювелирной спецоперацией, при которой возможны только случайные жертвы.
– А что собрались сегодня так дружно? Круг какой назначили? – спросил Макар Макарович, послушав немного рассуждения казаков.
– Да просто новости такие, что дома не усидели, – ответил один из казаков.
– Хм-м. Вы про украинский флот, всей своей мощью вторгшийся в границы России? Согласен, невероятное хамство с их стороны. Слава Богу, что все живы остались. Молодцы погранцы! Это всё радует, но пришёл я узнать другие новости, про которые ни одного сообщения в интернете не нашёл.
– Вы про нашу сотню? – спросил атаман Кубанского Войска.
– По неё родимую. Хотелось бы уже груз ответственности со старческих плеч снять. Как там дела у них сложатся?
– Да чего за них переживать? Не арестовали, значит всё в порядке. Там на Украине сейчас такая буча поднялась, что им не до нашей сотни стало.
– Вот и хорошо, – сказал Макар Макарович, – только я не за тем, чтобы меня успокоили пришёл, а затем, чтобы новости о ребятах узнать.
– Звонил атаман Всевеликого Войска Донского. К нам едет. Думаю, новости к обеду какие-нибудь привезёт.
– Вот как? Не знал, но рад, что чуйка сработала.
А через час за столом в штабе уже сидел атаман Всевеликого Войска Донского и рассказывал:
– Таможенный контроль наши командировочные прошли до того, как в Киеве опомнились, что они уже дома. Потому и не задержали, и в Киев пред ясны очи предстать не отправили сразу. За всех не скажу, но атаман Запорожского Войска на следующий день был вызван к Голове Украины. Но так как он приехал в Запорожье и сразу лёг с переломом ключицы в больницу, то дал ответ, что сможет в Киев приехать тогда, когда ему разрешит его лечащий врач.
– Так у него же не перелом, а только накол, – уточнил один из бывалых казаков.
– Это ты и я знаем, что накол, а в бумагах фиолетовым по белому написано, что у него перелом, – любезно пояснил Донской атаман и продолжил рассказ. – Так вот, в тот же день к нему в больницу набежал табун СБУшников, до позднего вечера его допрашивали, почему не было ежедневных отчётов спрашивали. Атаман им отвечал, что мол, проблемы со связью возникли и что от сотни ничего не зависело. Заставили его дать письменные показания по каждому дню и часу пребывания в России: где были, куда ходили, чем занимались, какую пропаганду слушать довелось, как вербовали и так далее.
Как мы и договаривались, он говорил правду и ничего кроме правды с упором на то, что с ним план действий не согласовывали. Куда везли, туда и ехали и отказаться возможности не было. Поприставали да и отстали, а на следующий день они устроили эту бессмысленную провокацию в Керченском проливе. Похоже, кое-какие планы мы им всё же сорвали. А потом им не до сотни стало, потому что звонили мы и Верзилушке и Детинушке, и Дубинушке, и Солдатушке и ещё некоторым, кому смогли дозвониться, они говорят, что вернулись в свои воинские части и приступили к своим обязанностям без каких-либо помех. Вопросы командование задавало, но разве что из личного любопытства. На допросы пока никого не вызывали. Настроение у ребят боевое, уже начали подбирать кандидатов в казаки для создания казачьих округов Запорожского Низового Войска.
– Вот это любо! Слышал, что именно вы, Донцы будете помогать им формировать эти отряды. Это так? – спросил атаман Кубанского Войска.
– Так точно, – ответил ему Атаман Всевеликого Войска Донского. – Надеюсь, вы не забыли, что «Казак от Дона повёлся», а «Казаки от казаков ведутся»,так что «Что ни казак, то с Дону». И силы пока другой такой по численности войска – нет.
– Ух ты, ух ты! – шутовски отреагировал Макар Макарович. – Помню-помню, что «Донцы не раки – задом не пятятся».Да только пора бы уже и победами хвастаться, а они всё не наступают.
– Верно Говоришь, Макар Макарович, – признал правоту слов атаман Всевеликого Войска Донского. – «Не хвались казак травою, хвались сеном».Давние это споры наши: кто был раньше и кто кого важнее… Не важно к какому войску ты приписан, ибо«На какой земле родился – там и богу молись!» – так наши предки говорили. Секрет всех успехов и побед – в объединении усилий всех казачьих войск, какие только создавались по Божьей воле на белом свете. Вот это силища, с какой любой враг считаться будет и, зная, что она есть, на рожон не полезет.
Атаман Кубанского Войска продолжил:
– И ежели вражина донимает Русь Святую – нашу Родину, ежели тревожно нам сегодня за Украину, то мы с вами знаем: «Где тревога, туда казаку и дорога» и «Где враг, там и казак». Напрямую не пускают, границы перед нами закрывают – найдём обходное решение. «Троянским конём» на шахматной доске войны сыграем.
– Говорят: «В лаве коня не развернёшь»! Сыграем, дорогие мои атаманы, ещё как сыграем! – поддержал друзей атаман Всевеликого Войска Донского. – Но (!), побравировали немного, попафосничали, и хватит. Теперь о конкретном деле. «Лиха беда – начало». События требуют продолжения начатых усилий по возвращению заблудших сынов Украины в родную гавань.
– Это кого это? – спросил атаман Кубанского войска. – Ещё одну сотню к нам Петрушка пришлёт?
– Не пришлёт, а уже прислал. И не сотню, а всего-навсего двадцать четыре человека.
– Ты на что это намекаешь, Атаман Генералович?
– Я, намекаю? – сделал удивлённое лицо атаман Всевеликого Войска Донского. – Я не намекаю, я прямо говорю. Был я сегодня в «верхах», согласовывал кое-какие дела. Так вот, наш Всеказачий проект по перевоспитанию заблудших сынов Отечества одобрен. Советовали не останавливаться на достигнутом.
– Ну да, прислал Петрушка вчера отпетых до зубов вооружённых нациков на катерах, и за это спасибо, – ответил Макар Макарович. – Но это же, наверняка, упёртые свидомиты из нацбатов. Тут задача потруднее будет.
– Ну так и времени у вас больше будет. Двумя неделями отсидки они явно не отделаются. Вот как перевоспитаем, так и домой отпустим, – рассудил атаман Всевеликого Войска Донского. – Вам, Макар Макарович, обещали-спозвонить. Я рекомендовал вас, как старшего в этом деле.
– Да кто спорить будет? Летами я постарше вас всех буду. Даже тебя, генерал, обскакал. Вот здоровья бы хватило…
– Не боись, дед, мы рядом, поможем, – заверил внук есаул.
– Ну, что же, если Родина скажет надо – «Есть!» ответит казачья бригада… С Богом!
В этот момент в кармане Макар Макаровича раздался перезвон кремлёвских курантов.
Вот и сказочке конец, а кто слушал - молодец!
ОТ АВТОРА
Если меня спросят, откуда взялась идея написать повесть о казаках, однозначно ответить на этот вопрос не смогу. В моём роду не было казаков. Только с некоторыми из них я была знакома до войны. Но вот присматривалась я к людям, одетым по военному, военными зачастую не являющимися, довольно давно. Мне нравился их бравый вид и задор, нравились их народные песни и танцы, а ещё больше мне нравилось, что они чтут веру православную. Вопросов, впрочем, было больше, чем ответов. Кто эти люди? Почему они считают себя хозяевами земли Луганской?
В народе давно сложилось мнение, что казаки нынче уже не те, что в их рядах больше «ряженых», нежели «заряженных».
Убедиться в этом, как ни странно, заставила «Оранжевая революция». В то время, когда мы, патриоты русского мира, ставили баррикады в 2004 году, пытаясь поставить заслон очередному отрыву от России, новой волне насильственной украинизации Донбасса и всего Юго-Запада Украины, наше луганское казачество нас не поддержало. Более того, оно присягнуло на верность новому киевскому гетману Ющенко. Это не укладывалось в голове, в представлении понятий о вере, правде и Отечестве, которым с давних пор служили казаки.
Но прошло десять лет и новое испытание, страшнее первого, обрушилось на земли Донбасса. И всё изменилось. В 2014-м году казаки пришли на помощь населению Донбасса, восставшему против очередного Майдана, целью которого было окончательно оторвать Украину от России. Значит, урок 2004 года был извлечён. Значит, восстановление настоящего казачества происходило на наших глазах.
За то, что народ Донбасса не подчинился новой профашистской хунте, пришедшей к власти путём неконституционного переворота в Киеве, в апреле 2014 года была объявлена антитеррористическая операция (АТО) с вовлечением всей мощи армии Украины. И началась новая гражданская война, хотя её старались так не называть в Киеве. На этот раз казаки среди первых организовали свои вооружённые формирования и выступили на защиту Донбасса.
Весь мир услышал о бригаде «Призрак» атамана Алексея Мозгового, о казачьих отрядах командующего Казачьей Национальной Гвардии Всевеликого Войска Донского генерала Николая Козицына, о 1-м казачьем полку имени М.Платова, который возглавил атаман Павел Дрёмов «Батя», получивший титул «командующего центральным фронтом КНГ ВВД».
Честно скажу, это была реабилитация казачества в моих глазах, надеюсь, и в глазах всего русского народа.
Работая журналистом в газетах ЛНР «XXI век» (с сентября 2014 года) и «Республика», мне не раз приходилось сталкиваться с воюющими казаками. Беседы с ними вселяли веру в Победу, в правоту выбранного пути. И, всё же, многие события тех дней давали повод для неоднозначного восприятия. В первую очередь это касалось сданных без боя территорий, таких как Лисичанск, Станица Луганская и так далее. Но выбранная командованием линия разграничения войск по реке Северский Донец, в последствии стала объяснением, почему были отвоёваны одни и отданы другие высоты.
Осенью 2014 года началось формирование единой Армии ЛНР, в том числе, и переформирование казачьих батальонов с целью переподчинить их единому главнокомандующему Луганской Народной Республики. Делалось это с целью наведения порядка в республике, который начинал хромать, но ещё и недопущения возврата земель Всевеликого Войска Донского в собственность казачьих формирований. Ходили слухи о конфликтах собственников предприятий с казаками, которые пытались найти материальную поддержку для пропитания войска. Я понимаю логику действий и правительства ЛНР и казачьих военных формирований. Не смогли договориться. В связи с этими явлениями, с новой силой стали возникать и вопросы о месте и роли казачества в жизни общества. Вспомним: за атаманами казачьих формирований вели охоту украинские ДРГ, как за самыми опасными врагами Украины.
Думаю, не зря боялись. Видели прозападные колонизаторы Украины, откуда может прийти сила, способная, не сталкивая лбами армии двух государств, навести порядок на Украине, наводя порядок и в головах украинских националистов, ведущих потомков древней Руси, граждан Украины в колониальное прозябание.
Когда я увидела потенциал – несгибаемый дух – этой недооценённой силы православного вероисповедания, то поняла, что это и есть те, кого Господь расселял на наших пограничьях во спасение Святой Руси! Но эта сила, раз она из народа, то и должна оставаться с народом, параллельно и традиционно пребывая ещё и на службе правительства.
За Русь Святую
За Русь Святую, в ряд един с надеждой
Встают, встают несметные полки!
И в том нет личного, в Любви безбрежной
Взрастают к новой Жизни колоски!
В них нет ни Эллина, ни Иудея,
Как заповедано, - во всём Господь!
И тем богата русская идея,
Что в ней зачат любви духовный плод.
Дай Бог терпенья нам с тобой дождаться,
И колоскам от ветра не сломаться,
В ветрах такой назойливой войны...
И наши песни запоют сыны.
И Спас придёт на зов, разбудит память,
И сын заблудший вспомнит Отчий дом,
И утром ранним старенькая мама
Встречать его отправится на Дон.
Они обнимутся, глазам не веря,
Что натворила глупая вражда,
Не сосчитать сыновние потери,
Не возместить ущерба никогда.
И слёзы покаяния в прозренье
Прольются Всепрощённым Воскресеньем,
И унесёт их вдаль, как страшный сон,
Наш русский Иордан – великий Дон.
Как я уже говорила, повесть «Сказ о том, как запорожцы Кубань завоёвывали» начала писаться сама собой. Сама себе удивлялась, с каким воодушевлением мои пальцы отстукивали на клавиатуре старенького компьютера страницу за страницей. Признаюсь, по мере погружения в тему, мне пришлось много читать, знакомиться с историей, традициями казаков, вникать в справочные материалы. Те факты, что были интересны мне, я упорно вставляла в главы повести с надеждой, что об этом будет также интересно узнать и широкому кругу читателей, на который рассчитан мой сказ. Все исторические материалы я брала на официальных сайтах того либо иного казачьего округа, не претендуя на авторство.
Согласитесь, вся история ушедших веков написана и сохранена не нами, а нашими предками. Мы только пользуемся этим драгоценным наследием, чтобы знать и помнить кто мы такие. Если что-то не так поняла, либо в чём-то допустила ошибку, смиренно прошу прощения у уважаемых казаков. Но, в то же время, именно мы, современники, своими действиями пишем наиновейшую историю. И потому так важно каждому из нас не дрогнуть душой, не прогнуться под обстоятельствами, не продаться врагам и остаться самими собой, отстояв при этом свою самоидентичность, чтобы история, написанная нашими судьбами, служила достойным примером нашим потомкам.
Сюжет сказа, не смотря на всю его правдивую историческую насыщенность, является художественным произведением, поэтому не спрашивайте у прототипов литературных героев, почему они так или иначе поступали. На эти вопросы сможет ответить только автор сюжета. Подумаешь, казаки на Всеказачьем круге решили перевоспитать батальон украинских казаков, пригласив их, якобы, для того, чтобы помочь им Кубань завоевать, как они давно об этом мечтали, угрожая отвоевать территории. Но казаков в таком количестве на Украине не нашлось, потому вместо них была прислана сотня украинского спецназа. Что за этим последовало читатель легко найдёт на страницах повести «Сказ о том, как украинцы Кубань завоёвывали».
В основе произведения лежат события конфликта в Керченском проливе в ноябре 2018 года. Так и поплыл в моём воображении знаменитый мультсериал «Как казаки…» – про трёх казаков: «Вот они плывут (такие смешные, смекалистые) в трёх хлипких своих челнах с пушками на бортах к российскому берегу…»
В результате сказ получился не только остросюжетным путешествием сотни украинского спецназа, не только современным романом, но и политологическим историческим исследованием, приправленным многими старинными казачьими остротами-поговорками. Как остановить войну на Донбассе? Это главный вопрос, на который бывалые казаки России пытались найти ответ. Вот так и совершился этакий познавательный тур для тех, кто ищет ответы, относительно роли казачества в становлении России и Украины. Особенно полезно эту повесть будет прочитать будущим защитникам Отчизны.
Чтобы не навредить некоторым прототипам литературных героев, я не стала им присваивать собственные имена. Кто знает – узнает. Не искажёнными ни граммом вымысла – несгибаемой документальной правдой войны – в повесть легли рассказы о героях, погибших за Новороссию. Вечная память Христовым воинам!
Не скрою, выстраивая сюжет, отчасти желаемое принимала за действительное, рисуя развитие событий по своему сценарию. Ну а почему мы должны жить по чужим сценариям, если у нас есть свои сценаристы? Была бы польза Отечеству, которому служу как умею. Для чего-то же Господь положил на душу эти мысли и устремления. Надеюсь, широкому кругу читателей понравится моя книга. Во славу Божию! Во имя мира!
Раба Божия Фотиния (Светлана Тишкина), г. Луганск
2014...
Разрушения во дворе Свято-Покровской церкви, фото автора, ноябрь 2014 года.
Икона святых Веры, Надежды, Любви и матери их Софии. Изрешечена осколками. Фото автора: ноябрь 2014 года.
Икона Свято-Покровского храма, которой молились в 2014-м году жители пос. Новосветловка.Фото автора, ноябрь 2014 года.
После освобождения пос. Новосветловка от войск ВСУ и батальона «Айдара».
Открытие памятника «Защитникам республики», г. Луганск.
Памятный знак «Погибшим детям Луганщины», г. Луганск.
Блокпост ополчения ДНР в г. Славянске 2014 год.
Глава ДНР Александр Захарченко.
Командующий центральным фронтом Казачьей национальной гвардии Павел Дрёмов.
Командир группы быстрого реагирования «Бэтмен» Александр Беднов.
Командир бригады «Призрак» Алексей Мозговой.
Командир противотанкового специального подразделения «Спарта» Арсен Павлов (Моторола).
Командир батальона «Сомали» Михаил Толстых (Гиви).
Александр Стефановский, позывной «Мангуст».
Андрей Шебитченко с крестом на крестном ходе.
Молитва казаков.
К оглавлению...
