Элеонора вставила диск в углубление и нажала кнопку пульта.
Музыкальный центр с шелестом втянул в себя чёрный язык дисковода, клацнул механическими зубами, и запел флейтой, воспроизводя любимую музыкальную тему.
Женщина забралась под одеяло и посмотрела в окно.
Ветер гнал по небу свинцовые тучи, раскачивал голые верхушки деревьев.
Несмотря на будний день, идти на работу было не нужно. Позавчера Элеонору уволили.
Обычное дело: попала под сокращение. Из шести продавцов, работавших в магазине женской одежды, оставили трёх смазливых молодушек.
Ничего удивительного в этом не было: в стране набирал обороты кризис, сопровождавшийся массовыми увольнениями. Элеонора не удивилась и тому, что уволили именно её: как же могло быть иначе, с её фатальным невезением!
Она верила в судьбу и в то, что люди рождаются с определённой программой: одни с установкой на успех, другие – на вечное прозябание и неудачи. Элеонора относилась ко второй категории.
Злой рок преследовал с детства. В классе её вызывали к доске, когда она не знала урока, на физкультуре то ломала руку, то подворачивала ногу, на экзамене доставался несчастливый билет.
Во взрослой жизни невезение проявлялось и в малом, и в большом.
Если она занимала за чем-то очередь, – это что-то непременно перед ней заканчивалось.
В отпуске Элеонора умудрялась подхватить кишечную инфекцию, или заболеть какой-то неподдающейся лечению ангиной, и всё отпускное время проводила в поликлинике.
Не повезло даже с именем. Начитавшись французских романов, мать назвала дочь претенциозным именем Элеонора, не подумав о том, как оно будет сочетаться с отчеством Фёдоровна и фамилией Кузина. В школе одноклассники дразнили девочку Кузей.
«Ну какая я Элеонора?» – разглядывая себя в зеркале, думала неудачница. Элеонора в её понимании должна быть брюнеткой с тонкими, аристократическими чертами лица, высокой, изящной и немного надменной.
Из зеркала смотрела русоволосая, со вздёрнутым носом маленькая женщина с печальным выражением лица. Кузя и есть!
Элеонора с головой накрылась одеялом. Подниматься не хотелось. Не хотелось ничего. И жить тоже.
Месяц назад, после восьми лет супружества от неё ушёл Виктор, её муж. Ушёл к её лучшей подруге, разбитной шатенке с голубыми кукольными глазами. Ситуация до скуки банальная.
В итоге Элеонора осталась одна в квартире, унаследованной от рано умершей матери.
Отца не помнила, он бросил семью, когда Эля была совсем маленькой.
Мелодия парила и увлекала за собой куда-то далеко и высоко, туда, где сверкали под солнцем заснеженные верхушки Анд, а воздух был прозрачен и чист, как помыслы людей, живущих в этих прекрасных местах.
А как же иначе? Редкую по красоте мелодию, которая называлась «Полёт кондора», мог сочинить только человек с безупречной душой. Элеоноре захотелось взмыть вместе с музыкой ввысь и умереть.
– Мы приходим в этот мир не по своей воле, так почему же не имеем права уйти из него, когда захотим? – подумала она.
Элеонора выбралась из-под одеяла и зябко поёживаясь, подошла к окну.
Урбанистический пейзаж не радовал глаз: серые дома, прохожие, одетые в тёмную, безликую одежду, деревья с узловатыми ветками, только усугубляли депрессивное состояние.
Взгляд выхватил одинокую фигуру старухи, с трудом передвигавшуюся при помощи костылей. К перемычке правого был привязан пакет с торчащим из него хлебным батоном.
Грядущая перспектива дожить до такого состояния ужаснула Элеонору.
Стоит ли цепляться за эту жизнь, которая беспощадно надругается над тобой: отнимет зрение, слух, а самое страшное – разум. Изуродует конечности старческим артритом, и станет наблюдать, как ты будешь корчиться, словно насекомое, искалеченное жестоким, любопытным ребёнком.
Нет, уходить из жизни, подобно актёру со сцены, нужно вовремя. Элеонора почувствовала, что это «вовремя» наступило. С ней случилось самое страшное: она никому не была нужна.
В тридцать с небольшим жизнь была кончена.
– Ну что, Элеонора Фёдоровна, пора подводить черту, – сказала она самой себе, и стала обдумывать способы ухода из опостылевшей жизни.
Отравиться? Но это так страшно, ждать, когда подействуют таблетки. Вскрыть вены? Элеонора представила, как из неё будет вытекать кровь и наполнять ванну с водой. Нет, это ужасно! Повеситься? Задыхаться, дёргаться в предсмертных конвульсиях и висеть с высунутым языком – зрелище не для слабонервных. Нужно так, чтобы быстро, надёжно. Чтобы не спасли и не отправили потом в психушку на лечение.
Взгляд упал на новостройки. В отдалении возвышались небоскрёбы уже готовые, но не заселённые. «А что если подняться на крышу такого дома и прыгнуть в объятия ветра? Да, будет страшно в течение трёх-четырёх секунд, а потом душа вырвется из плена и полетит в прекрасную горную страну, где в синем небе парят кондоры…
Во второй половине дня, ближе к вечеру, Элеонора вышла на улицу и направилась к новостройкам. Ноябрь пронизывал холодным сырым ветром. Три огромных дома томились в ожидании новосёлов. Подошла к самому высокому и задрав голову, попыталась рассмотреть его верхушку, которая терялась в тёмно-серой мгле. В двух подъездах уже были двери, а третий зевал чёрным беззубым ртом. Элеонора направилась к нему по чавкающей антрацитовой грязи и вошла в пугающий полумрак. Ветер носился по лестничным маршам, бился в застеклённые окна, как сотни летучих мышей. Подсвечивая фонариком, стала подниматься по ступенькам. Сердце металось, словно загнанный в угол зверёк. Липкий страх пеленал сознание. Восхождение с остановками заняло около двадцати минут. Тяжело дыша,
с дрожью в коленках, остановилась на площадке последнего этажа и прочла на стене кем-то оставленную надпись: «Юляша, солнышко, люблю, люблю, люблю!»
«Счастливая ты, Юляша », – немного завидуя незнакомке, подумала Элеонора.
Постояв немного, выбралась через открытую дверь на крышу и задохнулась от порыва ветра. Здесь, на высоте, он был значительно сильнее, чем внизу.
Крыша небоскрёба выглядела совсем не так, как представляла себе Элеонора. В центре возвышались надстройки, а по краям огораживал парапет. Для того, чтобы прыгнуть вниз, нужно было взобраться на него. Сопротивляясь ветру, Элеонора подошла к препятствию, и перегнувшись, посмотрела в бездну. Внизу, светящимися цепочками тянулись огни дорог, по которым бежали крошечные автомобили. Элеонора в ужасе отшатнулась и сделала несколько шагов назад.
– Что, страшно? – раздался вдруг за спиной чей-то голос, заставивший вздрогнуть и обернуться. Рядом с дверью, ведущей в подъезд, стоял высокий худощавый мужчина. Ветер трепал его длинные волосы, от облика незнакомца веяло чем-то демоническим.
– Вы кто? И что вы тут делаете? – испуганно спросила Элеонора.
– Да то же, что и вы. Пытаюсь расстаться с этой бессмысленной жизнью. Или вы сюда пришли на обзорную экскурсию? Хотите полюбоваться видами вечернего города? – в голосе мужчины сквозила едкая ирония. Элеонора растерянно молчала.
– Да, это оказалось не так легко, как я думал. Дважды пытался – не смог. Проклятый инстинкт самосохранения! Каждая клеточка в твоём организме вопит: «Хочу жить!» И какой дурак сказал, что самоубийство удел слабаков? Сам бы попробовал!
Мужчина говорил громко, возбуждённо, стараясь перекрыть шум ветра. Элеоноре показалось, что он обрадовался её появлению.
– А может вдвоём это будет сделать легче? Возьмёмся за руки и одновременно прыгнем! Но вначале предлагаю исповедоваться. Поплачемся друг другу в жилетку напоследок.
К сильным порывам ветра присоединился дождь. Пришлось вернуться в подъезд.
– Уступаю первенство даме. Поведайте, сударыня, что привело вас в столь прекрасное место? – нарочито поклонившись, продолжал иронизировать незнакомец, но в голосе сквозили плохо скрываемые отчаяние и безысходность.
– Разрешите представиться, Максим Кондратьев, – несостоявшийся дизайнер. А вас как зовут, прекрасная незнакомка? Элеонора представилась.
– У вас удивительное имя, девушка. С таким именем лезть на крышу? Вам нужно в какое-нибудь посольство на дипломатический приём, или в кинематограф.
– Кому я там нужна? – Неожиданно она расплакалась. Стала рассказывать о своей жизни и чувствовала, что на душе становится легче, как будто избавлялась от груза. Максим слушал молча, изредка кивал, не утешал, понимая, что нужно дать выход накопившимся эмоциям.
– Да, ситуация, конечно, поганая, но не критическая. У вас по крайней мере, хоть крыша над головой есть, – сказал Максим, когда Элеонора закончила повествование.
– А толку-то? Приходишь домой, там пустота, не с кем словом перемолвиться.
– Детей нет?
– Нет, муж не хотел.
– А подруги есть?
– Скорее, знакомые. У всех семьи, своя жизнь.
– Собаку завести не пробовали?
– Была. Умерла в прошлом году. Собаки живут десять, двенадцать лет. Привыкаешь к ней как к члену семьи, а она умирает. Очень тяжело. Больше не хочу. Ну, теперь ваша очередь откровенничать, – обратилась Элеонора к новому знакомому.
Он молчал, как бы обдумывая что-то.
– Послушайте, тут неподалёку есть кафе. Хоть я и нищий, но угостить вас кофе с пирожным в состоянии. Мой рассказ подлиннее вашего будет. Пойдёмте, в тепле посидим. «Полёты» на сегодня отменяются, погода «нелётная», – предложил Максим.
Небольшое уютное кафе с интерьером в тёплых бежевых тонах показалось райским уголком после сырого мрачного подъезда. Пахло кофе и свежей выпечкой. Элеонора и Максим присели за маленький столик у окна, в котором виднелась мокрая улица с бегущими по ней автомобилями. В приглушённом свете настольной лампы, обтянутой оранжевым абажуром, Элеонора исподволь изучала удлинённое бледное лицо собеседника с большими карими глазами, под которыми лежали тени. Тонкий нос с небольшой горбинкой и высокий лоб, на который падали мокрые пряди тёмных волос придавали облику аристократизм и сходство с героем любовных романов. Максим был бы красив, если бы не излишняя худоба и отпечаток обречённости на лице.
Элеонора слушала рассказ нового знакомого и понимала, что его жизненная ситуация ещё более сложная и трагическая. Друг детства попросил Максима взять кредит в банке и оформить его на себя, аргументируя тем, что потерял паспорт, а деньги срочно нужны, чтобы отдать деньги очень серьёзным людям. Максим не смог отказать приятелю,с которым вырос в одном дворе. Потом друг исчез, а у Максима началась адская жизнь. Оплачивать кредит было нечем, работы он лишился. Начали донимать коллекторы. Вначале телефонными звонками, потом стали являться домой, изводить соседей. Однажды двое крепких парней встретили у подъезда и избили так, что три недели Максим провёл в больнице. Чтобы расплатиться с банком, он вынужден был продать квартиру, которая досталась в наследство от бабушки. Так он остался без жилья и средств к существованию.
– А родители живы? Они не могут помочь? – поинтересовалась Элеонора.
– Родители развелись и у каждого своя жизнь. Отец снова женился на молодой женщине, родился ребёнок, им не до меня. У матери тоже новый муж, который приучил её к выпивке, чем они и занимаются. Вот так, Элеонора, в тридцать пять лет нет ни работы, ни жилья, ни семьи. О последнем, кстати, не жалею. Хорошо, что её нет. Могли бы пострадать близкие люди.
– А почему с работой не получается?
– Потому что в наше время не нужны ни дизайнеры, ни художники.
– Так может поменять профессию?
– И куда я пойду? На стройку рабочим, или грузчиком в магазин? Какой из меня рабочий? Да и после той незабываемой встречи с двумя костоломами никак в себя не приду.
Элеонора окинула взглядом щуплую фигуру Максима, руки с длинными тонкими пальцами.
– А какая у вас специализация? Дизайнер интерьера, или ландшафта?
– Занимаюсь одеждой. Мечтаю красиво одевать людей. То, что видишь в городе – удручает. Безликая курточно-джинсовая толпа.
– Согласна. Я работала продавцом в магазине одежды.
Они говорили и говорили, не замечая времени.
– Молодые люди, мы закрываемся, – раздался голос девушки за стойкой.
– И куда вы теперь? – спросила Элеонора Максима.
– Поеду на вокзал, традиционное пристанище бомжей.
– А потом? Опять туда? – Элеонора показала кивком в сторону новостроек.
– Не знаю, поживём, увидим, – уклончиво ответил Максим.
– А знаете что? Пойдёмте ко мне. Могу предложить вам комнату.
– Но вы же знаете, что мне нечем за неё платить.
– А я этого не прошу. Живите так, вдвоём веселее.
– Да уж, двое несостоявшихся суицидников – хорошая компания, – горько пошутил Максим.
– Пожалуй, соглашусь. Всё-таки лучше, чем на вокзале.
Они надвинули капюшоны, вышли на улицу и исчезли в пелене дождя.
– Кузина! Элька! – В зеркальной витрине супермаркета отразилась приближающаяся женщина.
Элеонора оглянулась и увидела Галину.
– А я смотрю – ты, или не ты… Так изменилась, узнать невозможно!
Галина стала разглядывать Элеонору как диковинного зверька в зоопарке.
– Какая стрижка, цвет волос, а костюм! Галина бесцеремонно пощупала ткань брючного костюма Элеоноры. Выглядишь сногсшибательно! Мне кажется, ты даже выросла.
– Просто встала на каблуки и похудела, – ответила Элеонора бывшей подруге.
Сама Галина выглядела неважно. Фигура расплылась, голубые глаза поблёкли и делали их обладательницу похожей на лемура. Впечатление усугублялось общей неухоженностью женщины: неряшливый макияж, давно некрашенные волосы, руки с остатками давнего маникюра.
– Сколько мы не виделись, Кузина? – Галина продолжала бесцеремонно разглядывать Элеонору.
– Лет восемь. Только я теперь не Кузина, а Кондратьева.
– Да ну! Замуж вышла? И где ты его подцепила?
– На крыше.
Галина рассмеялась, обнажив жёлтые зубы курильщицы со стажем: – Он у тебя Карлсон, что ли?
– Нет, он у меня дизайнер одежды. Максим Кондратьев. Слышала?
– Нет.
– А имя Максимилиан Кондор тебе о чём-то говорит?
– Конечно. Его весь город знает.
– Это творческий псевдоним Максима.
– Постой, ты хочешь сказать, что Макс Кондор твой муж?
– Именно так.
Галина лишилась дара речи. Она только стояла с открытым ртом, не в силах выдавить из себя ни звука.
– Мне пора, Галя, тороплюсь, – попыталась расстаться с Галиной Элеонора.
– Подожди, Эля. Может, пойдём куда-нибудь, посидим, винца выпьем? Столько не виделись…
При слове «винцо» глаза Галины нездорово заблестели.
– Нет, Галя, не получится. Нет ни времени, ни желания.
– Понимаю. Витьку своего мне простить не можешь? Да мы и прожили с ним всего год с небольшим. На мою одноклассницу глаз положил. Переметнулся.
«Эффект бумеранга», – подумала Элеонора.
– Нет, Галя, Виктор здесь ни при чем. Мне домой нужно. Ребёнок ждёт.
– Да? Твой? Мальчик или девочка?
– Сын, Андрей.
– Счастливая, – завистливо протянула Галина, глядя вслед.
Элеонора не захотела рассказывать бывшей подруге, через что пришлось пройти, чтобы жизнь, наконец, улыбнулась двум неудачникам. Воспоминания, словно старые знакомые, с которыми давно не виделась, стали по очереди возвращаться к ней.
Вспомнилось, как она и Максим неделями питались макаронами с томатной пастой, пережаренной с луком. Как Максим продавал на рынке свои картины. Покупал акварельные краски, потому, что они были самыми дешёвыми, и на плотной бумаге изображал сюрреалистические пейзажи. Элеонора подрабатывала в небольшом магазине косметики, в который помогла устроиться соседка. Потом они приспособили одну комнату в её квартире на первом этаже под швейную мастерскую. Кому-то требовалось встрочить «молнию», другому – укоротить брюки. Элеонора проделывала это на старенькой, рычащей швейной машинке, оставшейся от матери, и поглаживая её, словно живое существо, приговаривала: «Ну милая, хорошая, пожалуйста, не подведи!»
Однажды по эскизам Максима сшили пару платьев, которые довольно быстро нашли своих обладательниц. Мастерская по ремонту одежды превратилась в ателье. Через некоторое время к ним стали приезжать клиентки с другого конца города. Вначале Элеонора и Максим поддерживали и помогали друг другу выплыть в жизненном океане, как двое, потерпевших кораблекрушение, но потом это переросло в нечто большее.
Как-то вечером, когда они сидели рядом, разглядывая и обсуждая новые рисунки Максима, какая-то неведомая сила толкнула их в объятия друг друга и отправила в удивительное и прекрасное путешествие в страну любви.
Через время они смогли снять маленькое помещение в центре города и превратить его в магазин одежды, сшитой по лекалам Максима. На вывеске крупными буквами красовалось название: «Элеонора». Поначалу почти все заработанные деньги уходили на оплату аренды.
Но в один счастливый день в их бутик зашла какая-то дама из местной элиты и приобрела сразу несколько вещей, которые идеально сели на её фигуру.
Пару дней спустя, пришла приятельница дамы, потом подруги приятельницы, среди которых оказалась телеведущая. Она решила сделать передачу о талантливом модельере. Максим стал часто мелькать на телевидении и на тусовках местной элиты. В скором времени клиентки стали записываться за месяц, чтобы получить вожделенный наряд от Макса Кондора.
Этот звучный псевдоним придумала для мужа Элеонора. И вскоре одежда с логотипом «Макс Кондор» стала раскупаться, как мороженое в тридцатиградусную жару.
К тому времени у них уже работали три опытных портнихи, которые шили и подгоняли готовую одежду по фигурам заказчиц. Максим стал ездить в Италию, чтобы покупать там качественные ткани. То, что продавалось в местных магазинах его не устраивало. Дешёвый материал деформировался под первым прикосновением утюга.
В Италии Максим обзавёлся новыми знакомыми из мира итальянской моды. Его талант заметили и оценили. И вот теперь Элеонора ждала известий от мужа, который повёз в Италию несколько альбомов со своими эскизами и чемоданы с готовыми изделиями.
Всё это он собирался показать высоким специалистам модной индустрии.
Элеонора вошла в лифт и нажала кнопку последнего этажа. Два года назад они купили эту квартиру на самом верхнем этаже той самой высотки, на крыше которой их свела судьба.
Из комнаты выбежал радостный сынишка, за ним поспешила улыбающаяся няня.
– Ну как, Ольга Петровна, не хулиганил? – поднимая ребёнка на руки, поинтересовалась у неё Элеонора.
– Да что вы, такой спокойный мальчик! Мы сказки читали.
Элеонора расплатилась с женщиной и отпустила её. Раздался телефонный звонок.
– Ну что, госпожа Кондор, пакуйте чемоданы, Италия ждёт вас, – прозвучал в трубке оживлённый голос Максима. – Только что со мной подписали контракт. Одобрили всю коллекцию, и даже то безумное платье со шлейфом и газовым капюшоном. Сказали, что это свежий взгляд и новое слово в моде «от кутюр».
– Макси-и-и-и-м! – закричала Элеонора, не в силах сдержать эмоции. – Какой ты молодец! Ты самый талантливый! Я верила, что у тебя всё получится!
– Ты хотела сказать – у нас? Да, дорогая, у нас всё получилось. Так что, собирайтесь и приезжайте. Это одно из условий, на котором я настоял: семья должна быть со мной. Жду вас.
Элеонора вытерла слёзы радости, налила в бокал вино и подошла к зеркалу. На неё смотрела эффектная брюнетка с горделивой осанкой.
– За нас, Максим! – обратилась она к фотографии мужа, стоящей на комоде.
Элеонора взяла диск, вставила его в музыкальный центр и нажала клавишу. Тема флейты, звучавшая бессчётное количество раз, сегодня ликовала вместе с женщиной.
Элеонора вышла на балкон и попала в объятия весеннего ветра. Перед ней лежал город, а над головой раскинулся синий купол неба, в который уносила музыка. Хотелось лететь, хотелось мечтать, хотелось жить!
К оглавлению...
