Летела жизнь в плохом автомобиле…
Уже более четверти века наша страна живёт под властью компрадорской буржуазии. Как всегда при смене идеалов поспешно сносятся одни памятники и не менее поспешно устанавливаются другие. Появились памятники Колчаку, Ельцину, Солженицыну... Через годик-другой, глядишь, увидим памятники Михаилу Горбачёву, генералу Власову, Анатолию Чубайсу… Воздвигнуто немало памятников и Владимиру Семёновичу Высоцкому. Почему же власть не жалеет денег и для увековечивания памяти этого человека?
Владимир Высоцкий покинул этот мир сорок лет назад, но его песни продолжают жить. Они часто звучат в записях авторского исполнения, их поют профессиональные артисты и любители. Многие строки из песен Высоцкого цитируют в разговорах («Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков», «В гости к Богу не бывает опозданий», «Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал», «Жираф большой – ему видней» и другие).
Актуально ли творчество поэта-барда сегодня? Коли его песни слушают, поют их, ищут в «ютубе» (причём, миллионы), значит, актуально. Кто из современных русских поэтов конца двадцатого века более популярен? Да никто.
Всеволод Емелин, рассуждая о творчестве Высоцкого, подметил: «Увы, сейчас подобного давно нет и несчастной публике (несмотря ни на что интересующейся стихами) преподносят либо псевдовысоколобые непрожёванные шарады так называемой «актуальной поэзии», либо попсу в широком смысле слова».
«Правящие бал» в России современные либералы считают Владимира Высоцкого «своим». Но так ли это на самом деле?
Как известно, в четырнадцать-шестнадцать лет под воздействием «окружающей среды» у человека формируется «стержень» его личности.
8 марта 1953 года восьмиклассник Володя Высоцкий, дважды пройдя в Колонном зале мимо тела покойного Иосифа Виссарионовича Сталина, вернулся домой и написал стихотворение «Моя клятва», которое завершалось такими строками:
Я клянусь: буду в ногу идти
С дружной, крепкой и братской семьёй,
Буду светлое знамя нести,
Что вручил ты нам, Сталин родной.
В эти скорбно-тяжёлые дни
Поклянусь у могилы твоей
Не щадить молодых своих сил
Для великой Отчизны моей.
Имя Сталин в веках будет жить,
Будет реять оно над землёй,
Имя Сталин нам будет светить
Вечным солнцем и вечной звездой.
Какой же сталинской политике юноша поклялся быть верным и при этом «не щадить молодых своих сил»? Среднюю школу Высоцкий окончил без «троек», что свидетельствует о его пытливом уме. Он видел, как стремительно развивалась страна. За каких-то десять лет проведена индустриализация, без чего победа в Великой Отечественной войне была бы невозможна. Постоянно росло количество школ, училищ, техникумов, вузов – и всё это было доступно для рядовых граждан. Создание ядерного оружия позволило СССР стать сверхдержавой. Цены на товары народного потребления периодически снижались (позже Высоцкий напишет: «…было время и цены снижали»), коммунальные услуги и жильё стоили по сравнению с сегодняшним днём копейки.
Образование, медицина и многие виды отдыха были в то время бесплатными. Каждый год (в среднем) численность русского населения увеличивалась на полтора миллиона человек, а всё население страны с 1924 по 1953 год выросло со 147 до 208 млн. человек. И это при том, что в годы войны страна потеряла миллионы своих граждан. (Для сравнения: по данным Росстата за годы правления Путина русских людей в РФ стало на семь миллионов меньше). В 1953 году средняя продолжительность жизни в СССР составляла 63 года, в 1913 году (это для тех, кто расхваливает царскую Россию) – 33 года. И так далее…
Не будем перечислять все плюсы сталинской эпохи, ибо это займёт слишком много страниц. Одним словом, Сталин заставил учиться, работать и побеждать. Именно эти сталинские дела поклялся продолжить юный Высоцкий: «Буду светлое знамя нести, что вручил ты нам, Сталин родной». И что характерно: Володя обращается к вождю на «ты» и тем самым высказывает своё родство с Иосифом Виссарионовичем по духу.
При этом не надо забывать, что период правления Сталина приходился на очень трудное для России время: разруха после первой мировой войны и упадок во всех отраслях, стремление капиталистических государств любыми путями ослабить Страну Советов, период Великой Отечественной войны с её тяжёлыми последствиями.
Серьёзные ошибки у Сталина тоже, безусловно, были. Да их и не могло не быть: ведь по сути всего второй раз в истории человечества строилось социалистическое государство.
Возвращаясь в 1931 году из Советского Союза, Бернард Шоу сказал: «Я уезжаю из государства надежды и возвращаюсь в наши западные страны – страны отчаяния... Для меня, старого человека, составляет глубокое утешение, сходя в могилу, знать, что мировая цивилизация будет спасена. Здесь, в России, я убедился, что новая коммунистическая система способна вывести человечество из современного кризиса и спасти его от полной анархии и гибели».
Во время обучения Высоцкого в Школе-студии МХАТ его отношение к Сталину существенно изменилось. Это произошло, как мне представляется, главным образом по трём причинам.
Мировоззрение будущего поэта укреплялось в годы, последовавшие после 20 съезда КПСС, когда Хрущёв и его приспешники лезли из кожи вон, чтобы вылить ушаты помоев на голову покойного Сталина. На многие руководящие посты по всей горизонтали власти пролезли члены партии, которых как ржа железо разъедала мелкобуржуазная психология. Они жаждали больше материальных благ; потребительский «аппетит» возрастал почти у каждого.
Конечно, такие люди были во властных структурах и ранее. Однако они сдерживали свои «аппетиты», опасаясь нежелательных последствий.
Здесь уместно вспомнить такой эпизод. Председатель ОГПУ Генрих Ягода в кругу близких ему людей сокрушался, что, дескать, мы занимаем высокие посты, а что имеем: автомобиль казённый, квартира нам не принадлежит, мебель с инвентарными номерами и т. п.
Не индустриализация или другие государственные проекты в первую очередь интересовали этих людей, а личное материальное благополучие. И причина понятна: они были в плену частнособственнической психологии. Иосиф Виссарионович решительно боролся с этой психологией, особенно в рядах руководящего звена. Именно с этой целью периодически проводились «чистки партии», что породило у многих чиновников и представителей интеллигенции лютую ненависть к Сталину. И среди окружения студента Высоцкого, скорее всего, было немало таких людей.
Волна «разоблачения» культа личности подхватила Высоцкого и выбросила в океан обильной лжи на Сталина. Неопытному молодому разуму трудно было справиться с потоком обвинений в адрес покойного вождя: все без исключения СМИ вопили о «злодеяниях» сталинской госбезопасности, а многие вузовские преподаватели и деятели искусства, выполняя установку съезда партии, дружно подхватывали эти вопли.
И ещё важнейшая и, пожалуй, самая главная причина отречения Высоцкого от вчерашнего кумира. Будущий поэт плохо изучал историю большевистской партии, слабо ориентировался в историческом материализме и диалектике. Да и не было у него возможности ознакомиться со стенограммами пленумов и съездов партии и с другими документами: всё было засекречено. Именно самому прочитать, а не послушать комментарии к ним идеологических клеветников. (Нередко политические взгляды формируются именно на знакомстве с «комментариями»).
А будь у Высоцкого такая возможность и желание, он имел бы более реальную картину о том, какая борьба шла после смерти В.И. Ленина внутри ЦК о путях развития России. Мы и сегодня-то толком не знаем всей правды о «загадке» 1937 года. Главные документы этого периода времени власть олигархического капитализма до сих пор охраняет грифом «секретно».
Бисмарк, проживший в России четыре года, в своё время сказал: «Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят сами себя». Этот тезис наши враги сразу взяли на вооружение в борьбе с Россией.
«Разоблачение культа» личности Сталина нанесло непоправимый ущерб не только международному коммунистическому движению. Хрущёв вложил в руки противника такой мощный козырь, что Запад использует его против России и сейчас. А в пятидесятые-шестидесятые годы это послужило толчком для оживления деятельности антисоветчиков внутри СССР и в странах народной демократии. Например, в Чехословакии родился лозунг борьбы за «социализм с человеческим лицом», и это, как показала жизнь, был первый шаг к реставрации капитализма. Ну, а когда в СССР и в той же Чехословакии был сделал последний шаг, народ ужаснулся. В результате этих «эволюционных изменений» мы регулярно сталкиваемся с фактами, от которых на голове начинают шевелиться волосы. Вот только один такой факт.
В феврале 2009 года газета «Советская Россия» сообщила следующее: «Между Германией и Чехией существуют целые рынки, где «покупают» мальчика или девочку от 8 лет за сумму от 5 до 25 евро. Вся Чехия превращена в рынок дешёвой детской проституции, самый большой бордель в Европе, который посещает ежегодно 10 тыс. «секс-туристов» из различных стран мира. На этом секс-рынке томятся дети из Украины, России, Молдовы, Литвы и Беларуси». Подобные рынки – отличительная особенность «капитализма с человеческим лицом».
Однако вернёмся к упомянутой выше стихотворной клятве Высоцкого. Его мировоззрение менялось, и это не могло не отразиться и в творчестве поэта. Взять хотя бы строчки из широко известной в своё время песни «Банька по-белому»:
Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс!
А на левой груди – профиль Сталина,
А на правой – Маринка анфас…
Или
… А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили,
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.
Отдадим дань яркому поэтическому языку этих строф. Однако из содержания песни вовсе не следует, как считают многие, что она написана от лица несправедливо репрессированных. Как известно, наколки с Лениным и Сталиным делали себе и отпетые уголовники. Среди них бытовало мнение, что если приговорят к расстрелу, то исполнители ВМН не посмеют стрелять в изображение своих вождей. Так что, скорее всего, в этой песне мы видим очередную дань блатной романтике.
Но при желании можно найти у Высоцкого и строки, ясно показывающие, как изменилось его отношение к Сталину.
Например, песня «Летела жизнь…», в которой упоминается депортация чеченцев и немцев Поволжья, заканчивается такими строфами:
Воспоминанья только потревожь я –
Всегда одно: «На помощь! Караул!..»
Вот бьют чеченов немцы из Поволжья,
А место битвы – город Барнаул.
Когда дошло почти до самосуда,
Я встал горой за горцев, чье-то горло теребя, –
Те и другие были не отсюда,
Но воевали, словно за себя.
А те, кто нас на подвиги подбили,
Давно лежат и корчатся в гробу, –
Их всех свезли туда в автомобиле,
А самый главный – вылетел в трубу.
«Самый главный» – это, разумеется, тот, чья смерть некогда так потрясла юного Высоцкого.
Примеры негативного восприятия повзрослевшим поэтом даже упоминания о Сталине можно найти и в книге «Прерванный полёт» Марины Влади и в книге воспоминаний польского актёра Даниэля Ольбрыхского.
Итак, Высоцкий отрёкся от Иосифа Виссарионовича Сталина. Однако, сдаётся мне, в последние два года жизни Владимир Семёнович вновь существенно изменил своё отношение к вождю. К такому выводу я пришёл, когда обратил внимание на два момента. За год-полтора до смерти Высоцкий не написал ни одного стихотворения, в котором звучала бы критика Сталина. Кроме того, вспомним съёмки фильма «Место встречи изменить нельзя». В романе братьев Вайнеров «Эра милосердия», который лежит в основе фильма, Жеглов – это отрицательный персонаж, сталинист. Как и многие, Говорухин тоже шёл на поводу у Вайнеров в трактовке образа, но Высоцкий настоял на своём и не стал создавать образ сталиниста. Видимо, к концу жизни он стал прозревать.
Кроме клятвенного заверения «Буду светлое знамя нести, что вручил ты нам, Сталин родной» звучал ещё и другой посыл: «Я клянусь: буду в ногу идти с дружной, крепкой и братской семьёй». А вот этой части клятвы он остался верен до конца.
После смерти Сталина Высоцкий получил специальность, совершенствовал своё актёрское и литературное мастерство и при этом внимательно всматривался в жизнь своего Отечества. Он видел, как загнивает партийно-советская номенклатура, как мелкобуржуазная психология берёт в плен всё новых и новых граждан «общенародного государства», как разрушается его Родина. Именно эти обстоятельства порождали в его душе протест, и в результате появились стихи с более громким гражданским звучанием. В одном из таких стихотворений читаем:
Я прозревал, глупея с каждым днём,
Я прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век, и люди в нём
Не нравились. И я зарылся в книги.
Высоцкий не скрывает своего отношения к действительности:
Живу, не ожидая чуда,
Но пухнут жилы от стыда –
Я каждый раз хочу отсюда
Сбежать куда-нибудь туда.
Иной читатель скажет, что строкой «сбежать куда-нибудь туда» поэт заявил о желании выехать на ПМЖ в одну из капиталистических стран. Но это не так. Если бы у Высоцкого действительно было такое намерение, он бы это легко сделал, так как много раз выезжал в Париж к своей жене Марине Влади.
Протестные настроения, зачастую формулируемые в иносказательной форме, раздражали чиновников, ведающих литературой. Они препятствовали продвижению стихов и песен Высоцкого в массы. Их бесило стремительное распространение по стране магнитофонных записей с песнями, пугала порождаемая этими песнями популярность автора. Свои действия чиновники мотивировали тем, что поэзия Владимира Семёновича была несовершенна. Да, в его текстах отмечалось немало недостатков. Но достоинств в них было значительно больше. Лирике Высоцкого свойственны опора на ассоциации и смысловые оттенки. Поэт был способен в Слове передавать сложные душевные состояния, размышлять эмоционально-насыщенно. Именно поэтому лучшие его стихи, ставшие песнями, волнуют людей и заставляют слушать эти песни по многу раз.
«Запись сохранила голос, интонацию, смысл песни, но как много добавляла к этому живая мимика, выразительные глаза, вздувшиеся от напряжения жилы на шее. Он никогда не исполнял свои песни вполсилы… он пел и играл, выкладываясь полностью, до конца» (Станислав Говорухин).
Некоторые настырные журналисты докапываются, был ли Владимир Высоцкий агентом КГБ. В этой связи я вспомнил один эпизод из своей службы в органах КГБ СССР-ФСБ РФ. В июне 1980 года я, молодой офицер, был включён в группу, которая осуществляла контрразведывательное обеспечение на стадионе «Динамо», где проходили футбольные матчи Московской летней олимпиады. Руководителем группы был зам. начальника 5 Службы УКГБ по г. Москве и МО полковник Ярослав Карпович. (Тот самый, который в 1989 году выступил со своими заметками о работе КГБ в журнале «Огонёк»). 25 июля, после известия о смерти Высоцкого, Карпович в доверительной беседе рассказал нам, своим подчинённым, такой случай, произашедший с Владимиром Семёновичем года за два до его кончины.
Высоцкий ехал во Францию к Марине Влади. На таможенном посту «Брест» при осмотре его иномарки был обнаружен тайник, в котором находилась дорогостоящая икона, не указанная в таможенной декларации. Для обычного гражданина – это тюремный срок. Доложили в Москву. Моментально поступила команда: икону изъять, Высоцкого на его автомашине пропустить через границу.
Был Высоцкий агентом КГБ или нет – не столь важно. Если и был, не вижу в этом ничего дурного, а наоборот: значит, он исполнил данную в юности клятву: «Не щадить молодых своих сил для великой Отчизны моей».
О литературном творчестве Высоцкого написаны десятки книг и монографий, сотни статей. Прочитавший хотя бы часть этих исследований подтвердит вывод о том, что Владимир Семёнович в части, касающейся «буду в ногу идти с дружной, крепкой и братской семьёй» клятву исполнил в полной мере.
Очень жаль, что советская власть не успела присвоить артисту звание «народный». Народность в творчестве Владимира Высоцкого отмечали многие литературные критики и литературоведы.
«Он народен в самом прямом и высоком понимании! Он народен в самом методе мышления: в умении увидеть парадоксальную ситуацию, создать яркий, садняще-иронический и убийственно-точный образец. Он народен социальностью своего творчества» (Борис Алмазов).
Если говорить о «сестре таланта», то, пожалуй, лучше других о Высоцком сказал Владимир Бондаренко: «Высоцкий – это песенник земли русской, непреходящее явление, сплав слова, музыки и русской идеи. Именно ему было суждено наиболее полно выразить русский народный дух. Он более народен, чем многие наши ура-патриоты. Можно критиковать его… за слабость песенных строк или за слабость композиции, но Высоцкий – это результат, я бы сказал, «синергетического эффекта», когда итог больше суммы слагаемых: не самой совершенной поэзии и музыки…»
Есть у Высоцкого такие строки: «Летела жизнь в плохом автомобиле и вылетала выхлопом в трубу». К великому сожалению, в своей жизни Владимир Семёнович нередко «садился в автомобиль», напичканный алкоголем, табаком и наркотиками. И в результате существенная часть его жизни «вылетела выхлопом в трубу».
Впрочем, многие творческие люди могли плодотворно работать лишь в состоянии «изменённого сознания». Примеров этого в истории предостаточно.
Литературная жизнь: триумф или коллапс?
Состояние современной русской словесности литераторами и читателями оценивается сегодня прямо противоположно. Дмитрий Бак считает, что «нынешняя русская литература – разные жанры по-разному – переживают период расцвета».
Владимир Бондаренко тоже не теряет оптимизма. В своих выступлениях он называет десятка два имён из числа «новых реалистов» и утверждает, что именно они в самом ближайшем будущем составят гордость русской литературы. Он пишет: «…писатели с молодой энергией ухватили настроения, царящие в самом обществе… у них есть величие замысла, есть длинная идея…». И далее, обращаясь к верховной власти: «Не нравятся народные мстители в литературе, неохота читать про безрадостную жизнь вымирающей провинции, наблюдайте за тем, как из искры приморских партизан будет разгораться пламя народного сопротивления». Не упоминая А.М. Горького, Владимир Бондаренко как бы примеряет героев Захара Прилепина, Сергея Шаргунова, Александра Терехова и других «сорокалетних» с образом Павла Власова из романа «Мать».
Однако подавляющее большинство литераторов настроено иначе. Недавно высказался по этому вопросу и Виктор Лихоносов: «И тоска ещё бывает такая нестерпимая по воображаемой, возможной литературе…»
Алла Латынина как-то с горечью сказала: «У меня нет аргументов, чтобы убедить людей читать современную русскую литературу».
Игорь Золотусский в одной из своих статей признаётся, что, когда он от хрестоматийной литературы обращается к литературе современной, то прямо физически чувствует, как начинает заболевать.
Вячеслав Лютый не особо восторгается современной русской литературой, но верит в её будущность: «… глухой ропот народа и отчётливое слово писателя должны нарастать и приобретать оттенки бури в тисках терпения... литература в России вполне может превратиться в поле, на котором собирают свой урожай бесчисленные клоны Улицкой-Сорокина-Быкова-Рубиной-Акунина-Донцовой…».
И уж совсем пессимистично настроена Светлана Замлелова: «Печально, что критики не хотят замечать: современная русская литература похожа на разбитый горшок, склеить который едва ли возможно».
Капиталистическая действительность существенно ожесточила нравы. Деформировалось сознание не только читателей, но и тех, кто взялся за перо. А философ В. Розанов ещё сто лет назад написал: «Души в вас нет, господа: и не выходит литературы».
Часто можно услышать (или прочитать), что, мол, наша литература находится в таком же положении, как в других капиталистических странах. Это не совсем так, а иной раз и совсем не так. Например, литературная жизнь современной Японии отличается от нашей интенсивностью и большим разнообразием. В стране издаётся более двухсот журналов, ежегодно присуждается свыше ста литературных премий за новые произведения. А у нас год только начался, а уже единственный толстый журнал поэзии «Арион» приказал долго жить. Дышат на ладан ещё десяток литературных журналов.
Или вот другой факт. В Швеции на каждые десять тысяч человек есть книжный магазин, в Москве один магазин на 450 тысяч. Про сельскую местность говорить уже не приходится.
Самое печальное, что из русской литературы уходит главный герой любого времени – человек труда. Если и мелькнёт где-то на заднем плане, то всего лишь как питательная среда для китов капитала.
Значительная часть современной российской литературы перестала быть учебником жизни. Чему могут научить романы с такими, например, названиями: «Анна Каренина, самка», «Сперматозоиды», «Нано и порно», и т. п. Видимо, авторы книг и издатели считают, что обложка – самая увлекательная часть книги.
Словесность, а не религия, философия или наука формировали национальный тип сознания, манеру мыслить и чувствовать. К сожалению, сегодняшней власти национальный тип сознания не нужен. Им необходим другой тип: тот, кто голосует за глобализм, неуёмное потребление, вседозволенность и не протестует против олигархического капитала. Не хочет наша власть прислушиваться к голосу наших лучших писателей, не понимая, что среди них могут быть и пророки. Владимир Личутин настаивает: «Сидящие же у власти должны твёрдо уяснить себе, что без национального русского сознания им не устоять в трудные годины, что сулятся в стране в самом близком времени».
В школьную программу (Русская литература 20 века, часть 2) внесли изучение творчества Александра Солженицына, но, излагая его биографию, авторы учебника умышленно умолчали, что, проживая в США, «классик» публично призывал к атомной бомбардировке СССР. И как же противно после этого читать в учебнике такие строки: «Сейчас очевидно, что писатель был искренне озабочен в 1990 г. (как озабочен и сейчас) тем, чтобы страна получила «полную свободу хозяйственного или культурного дыхания», … а земля с её чудесным, благословенным даром плодоносить не попала в руки анонимных спекулянтов»…
Что же такая государственная политика внушает нашим писателям? Понятно что. Охаивайте свою Родину, призывайте её врагов к атомной бомбардировке России, - и, даже если вы не получите Нобелевской премии, не горюйте: вам президент нашей страны подарит шикарную усадьбу, гарантируем также миллионные тиражи ваших книг… А после вашей кончины (это даже не обсуждается) в школах заставим детей изучать ваши «шедевры», ну и, конечно, же поставим вам памятники. Так что дерзайте!
Смесь глупости с властью обладает большой разрушительной силой.
Прошло уже тридцать лет как полную свободу получили «прогульщики соцреализма», но и они, как ни пыжились, не создали литературных шедевров.
Бесцензурное пространство сбило многих литераторов с пути. Кто-то свернул на тропу постмодернизма и окончательно увяз в этом болоте. Кто-то, обуреваемый болезненной жаждой новаторства, стал осваивать другие литературные маршруты, но путеводитель оказался тарабарщиной. Но многие из заблудившихся не признают своих ошибок и продолжают экспериментировать. Вот и приходится нам читать, например, у Всеволода Некрасова такую околесицу:
Я помню чудное мгновенье
Невы державное теченье
Люблю тебя Петра творенье
Кто написал стихотворенье
Я написал стихотворенье.
Глоток свободы лишь усиливает жажду. И когда горят свободой, не думают, что делать с будущей золой.
Некоторые писатели сломя голову кинулись в православную тематику. В их произведениях нередко происходит чудо, граничащее, по мнению священников, с кощунством. Но от этих религиозных кульбитов в современной русской литературе чуда пока не наблюдается.
Ещё одна больная «мозоль» современной русской литературы: наплыв нецензурной лексики. Некоторые известные в стране люди с маниакальным упорством утверждают, что мат – это часть нашей языковой культуры. Нет, господа и товарищи! Мат – это часть нашего бескультурья. Если в анекдотах эта лексика иногда как-то ещё приемлема, то в художественной литературе категорически нет. Ни один литератор не должен забывать, что, кроме всего прочего, его текст выполняет ещё и воспитательную функцию. Не зря же наши классики не использовали в своих произведениях нецензурную брань. А у нас, вручая награды Виктору Пелевину, Захару Прилепину, Владимиру Сорокину и другим живым «классикам», учредители и спонсоры литературных премий фактически принимают активное участие в легализации ненормативной лексики.
И очень жаль, что такой авторитетный литературный критик как Владимир Бондаренко, часто отмечая в своих статьях положительные моменты в книгах Эдуарда Лимонова, стыдливо умалчивает о нецензурной брани этого неординарного писателя.
Мат как художественно-изобразительное средство – это предельно примитивный и даже мерзкий приём. И сама жизнь показывает, где его место: в среде с крайне низким уровнем интеллекта (алкоголики, бомжи, уголовники и т. п.).
Очень точно подметил Аркадий Давидович: «Культура – это умение материться без мата». А известный американский психиатр Франкл Виктор ещё в 1975 году в одной из своих лекций сказал: «И не говорите мне, что мы должны безоговорочно соблюдать и отстаивать принцип свободы слова… Одной свободы мало. Свобода без ответственности может переродиться в произвол… рядом со статуей Свободы надо бы воздвигнуть Статую Ответственности».
Так и хочется воскликнуть: «С кем вы, мастера культуры?! С матом? Или с «великим, могучим, правдивым и свободным русским языком»?».
«Ведущие» литературные журналы, которые когда-то были флагманами отечественной литературы, влачат жалкое существование, потому что настоящей литературы в них становится всё меньше и меньше. Главные редакторы уже как Киса Воробьянинов униженно протягивают руку и просят у государственных чиновников взять их на содержание, но при этом забывают, какие функции обязана выполнять содержанка.
И как удачно кто-то съязвил, «Новый мир» надо переименовать в «Старый мир», «Знамя» – в «Флагшток», «Наш современник» – в «Их современник», а «Юность» – в «Старость».
Уже не Александр Сергеевич Пушкин, а телеящик – наше всё. Многие россияне включают его рано утром и выключают вечером, уже лёжа в постели. Телевидение стало наркотиком для тех, кто не научился и не хочет научиться думать. Кто из литераторов часто мелькает на экране, тот получает немалые деньги и порцию мнимой славы. А некоторые даже умудряются вести передачи: Быков, Волгин, Архангельский, Прилепин…
Институт критиков снизился до уровня ПТУ. Крайне редко можно встретить глубокий анализ, всё больше куцые тезисы, «украшенные» хвалебными эпитетами. Кроме того, критики вымирают как когда-то мамонты, а те, кто ещё живы, существуют чаще всего на взятки-подачки издательств. И читатель получает некачественный продукт, а владельцы издательств довольно ухмыляются и потирают ручонки.
Много раз читал, как литераторы жалуются на то, что им не дают престижных премий. Что им можно посоветовать? Только одно: руководствоваться словами Марциала: «Хвалят их, а читают меня».
Владимир Личутин в статье «Писатель и власть» подчеркнул: «… судьба писательского ордена – сражаться за дух своего народа». И в этом бою можно победить в одном случае: взяв на вооружение всё богатство русского языка, создать незабываемые яркие образы. И, уходя от литературных штампов, призвать на помощь свои новые художественно-изобразительные средства. Однако не надо забывать, что не всё новое бывает удачным. Давно я прочитал у Юрия Кузнецова вот эти строки:
Который день душа ждала ответа,
Но дверь открылась от порыва ветра.
Ты женщина – а это ветер вольности…
Рассеянный в печали и любви,
Одной рукой он гладил твои волосы,
Другой – топил на море корабли.
Перечитывал эти строки неоднократно и хочется прочесть их снова, чтобы ещё раз обдумать сказанное выдающимся поэтом и в который раз получить эстетическое удовольствие.
А прочитаешь у него же «Я пил из черепа отца…» – и хочется убежать от этой метафоры как можно дальше. Ничего не поделаешь, совершенство не бывает окончательным.
Казалось бы, проводится масса всевозможных литературных мероприятий: семинары с молодыми писателями, литературные ярмарки, научные конференции, встречи с читателями… Но сколько бы ни проводили «круглых столов», современная русская литература пока остаётся «под столом» мировой литературы. Ни у наших читателей, ни за границей она не пользуется успехом.
Когда всматриваешься в современную литературную жизнь, то, выражаясь словами В.Г. Белинского, «окружающая действительность вопиёт». И невольно задаёшься вопросом. Сможет ли такая литературная жизнь обеспечить русской литературе бессмертие?
Будем надеяться на лучшее, но здесь таится другая опасность: посеешь надежду – пожнёшь разочарование.
Малая проза с большой буквы
В наше время, когда информационные потоки и темп жизни набирают обороты, катастрофически снижается количество читателей художественной литературы. Чтобы остановить эту негативную тенденцию или хотя бы притормозить её, необходимо предпринять целый комплекс мер. Одной из них могло бы стать продвижение в массы рассказов современных российских писателей. Именно рассказов, так как всё больше читателей одолевают лишь малые формы.
Ни для кого не секрет, что «пятая колонна» в нашей стране никуда не делась после развала Союза. Она стала ещё более многочисленной и наступает на всех фронтах, в том числе и на литературном. Писатели-либералы – это вооружённый отряд «пятой колонны», и на вооружении у них очень мощное оружие – Художественное Слово.
Убийственную характеристику либералам дал ещё Ф.М. Достоевский в романе «Бесы»: «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».
Прошло сто пятьдесят лет, а поведение российских либералов не изменилось: они по-прежнему устремляют свои взоры на Запад в поисках кому бы там «сапоги вычистить».
Хорошо бы им хоть изредка вспоминать написанные давно, но до сих пор не потерявшие своей актуальности слова Ф. И. Тютчева:
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В её глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Рассказы пишут многие современные писатели. Но вот какой парадокс: в основном, «на слуху» далеко не самые талантливые авторы и, как правило, это писатели-либералы. На прилавках книжных магазинов их изделия присутствуют в изобилии. Это и неудивительно: те, кто определяет книжную политику – тоже либералы или в лучшем случае – их дальние «родственники» по духу; или же – люди, не умеющие думать и потому попавшие в «капкан» либерализма.
К счастью, кроме художественной литературы либерального толка у нас есть и другие писатели-рассказчики. Их называют по-разному: государственники, патриоты, консерваторы…
Не будем останавливаться на известных именах из этого «лагеря», а сосредоточим своё внимание на тех, кто широкому кругу читателей пока почти не известен. Среди таких писателей можно выделить два имени. Это Фёдор Ошевнев и Степан Деревянко.
Сергей Костырко в своей статье «Куда пропал современный русский рассказ» пишет: «… мы наблюдаем смену ориентиров в нашей прозе – ориентация на остроту социальной проблематики , которая совсем недавно объявлена чуть ли ни главным брендом в нашей сегодняшней литературе, сменяется ориентацией на проблематику бытийную, на художественное исследование самого феномена современного человека».
На наш взгляд, согласиться с такой позицией – значит впасть в заблуждение. У целого ряда современных авторов острота социальной проблематики и проблематика бытийная слиты воедино. А в рассказах Фёдора Ошевнева и Степана Деревянко за картинами изображённого быта отчётливо просматриваются социальные проблемы. Постараемся подкрепить своё мнение конкретными примерами.
У Фёдора Ошевнева есть рассказ «Открыто-запертый сейф». В этом повествовании автор показал, что, работая в правоохранительных органах современной России, сохранить честь – задача весьма сложная. Те, кто ежегодно 10 ноября поют «Если кто-то кое-где у нас порой…» нередко сталкиваются с выбором: или увольняться из этих органов, или стать подлецом, а то и преступником.
Читатели постоянно наблюдают, какие дворцы строят себе судьи, прокуроры, руководители (да и нередко рядовые офицеры) милиции-полиции, какие машины покупают, на какие из престижных курортов едут в отпуск, и т. п. Так что, прочитав вышеназванный рассказ Ошевнева, читатели, несомненно, оценят правдивость повествования. И лишний раз задумаются о том, что происходит сегодня в России и можно ли всё это терпеть и дальше.
В другом рассказе этого же автора «В неподходящее время в неподходящем месте» не только милицейско-полицейская тема, но ещё и прокурорская: сотрудники милиции останавливают машину, за рулём которой находится пьяная жена прокурора. Ну а дальше читатели увидят, что из себя в основной массе представляют современные прокуроры, которым, кстати, официально разрешено управлять автотранспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. Да, да, не далее как в феврале сего года мы узнали, что МВД РФ запретило инспекторам ГИБДД задерживать пьяных сотрудников прокуратуры и судей. Теперь их нельзя штрафовать и тем более лишать транспортных средств…
Один из лучших рассказов Фёдора Ошевнева – это «Комсомольская характеристика». Стержнем повествования, пронизывающим весь текст, выступает документ, который называется «комсомольская характеристика». Главный герой рассказа Кошелев при некоторых «шероховатостях» его личности вызывает уважение. Этот человек три десятка лет, нередко с риском для жизни, отдал служению Родине в рядах нашей армии. Не раз ему приходилось сталкиваться с гнусными проявлениями нашей современной действительности. Однако, несмотря ни на что, совесть Кошелева не «деформировалась». Художественно-изобразительные средства в повествовании достойны наивысшей похвалы. Прочитайте это произведение, – и вы поймете, что настоящая литература есть в России и сегодня...
Значителен по своей художественной ценности и другой рассказ этого же автора – «Торжество справедливости». Образы в рассказе «вылеплены» мастерски, повествование изложено выразительным языком, достаточно глубоко показана психология героев. Хотя о безобразиях в нашей армии кое-что пишут, именно в этом рассказе читатель получит немало новой для себя информации о современной российской армии. А уж армейскую жизнь Фёдор Ошевнев знает «наизусть»: пятнадцать лет «под погонами» – это не шутка.
Какова же главная идея «Торжества справедливости»? Думается, автор хотел показать, что из себя представляют «новые русские», гордо называющие себя бизнесменами. И почему их поступки нередко «дурно пахнут», а иногда и просто «воняют». Что такое их поведение не случайно, что с детских и юношеских лет они взращивали в себе «бациллы», благодаря которым и вошли в класс буржуазии, сформировавшийся в ходе реставрации капитализма в России.
Обращаясь к армейской тематике, Фёдор Ошевнев продолжает линию Александра Ивановича Куприна, который в своих рассказах и в повести «Поединок» мастерски изобразил порядки и нравы в царской армии. В произведениях Ф. Ошевнева тоже пронзительно и бескомпромиссно
отражены недостатки нашей армии, которая во многом стала напоминать армию царскую. Взять хотя бы рассказ «Двойная подстраховка». Речевые характеристики выполнены блестяще. В тексте немало просто «шикарных» фраз, например: «…густую нецензурщину, атакующую его спину». Концовка рассказа придаёт повествованию особый «шарм». Умышленно не станем пересказывать содержание, чтобы заинтересованный читатель смог сам ознакомиться с этим произведением.
Читайте у Фёдора Михайловича Ошевнева такие рассказы, как «Трёхлитровая» жена», «Пернатый муфлон», «Шоколадный символ воли», «Тост», «Болтыш и Жаба», «Записки букиниста», – что-то из этого и упомянутых выше произведений автора обязательно войдёт в раздел «малая проза» в истории русской литературы.
Есть у нас и другой малоизвестный, но талантливый писатель – Степан Павлович Деревянко. Тема его рассказа «Аккумулятор» сформулирована фразой, которую герой повествования – больной старик – сказал сам себе: «Что за жизнь пошла?.. Все стали друг другу чужие, будто звери-собаки…».
Сюжет рассказа прост как правда. Старик поехал из села в райцентр за лекарством для жены на своём стареньком «Москвиче». При въезде в райцентр увидел магазин «Рыболов». Зашёл в него, «минут двадцать глазел, как мальчишка», на дорогие рыбацкие «причиндалы». Купил кое-что по мелочи, вернулся к машине, а старенький аккумулятор «сдох»: хозяин забыл выключить свет. Единственная возможность завести двигатель – толкнуть машину, но людей на дороге не оказалось. Стал «голосовать»: все водители проскакивали мимо. Один джип остановился, и его владелец предложил старику: «Могу оттащить твою гарбу к себе на приёмный пункт, заплачу три штуки, как за чермет». Старик отказался и попросил: «Ты бы дёрнул, сынок, она и заведётся…». Ответ, видимо, не удивил старика: «Нет, дед, только на шнурок и в металлолом, я без пользы не катаюсь». Что произошло дальше, читатель узнает сам. Казалось бы, ничего аховского нет в этом сюжете, но написано настолько пронзительно, что мурашки по коже при чтении.
Другой рассказ этого автора под названием «Часы» на ту же тему: богатые и «униженные и оскорблённые». Ещё одна картина нашей жизни, отражённая в зеркале правды. Смотришь на эту картину и думаешь: «Когда же всё это закончится?». Подлинная литература должна изображать жизнь сегодняшнего дня, и автор в этой новелле и в других произведениях справляется с поставленной задачей блестяще.
Нет, не спешат наши критики и литературоведы обращать внимания на прозу Фёдора Ошевнева и Степана Деревянко. Правда, однажды появилась в журнале «Москва» статья профессора В. Юдина под названием «Заметки о рассказах, очерках и новеллах кубанского прозаика С.П. Деревянко». В этой статье высоко оценивалось творчество писателя.
Характеризуя один из рассказов, профессор Юдин пишет:
«Так, острейший накал извечной борьбы правды с кривдой, злая несправедливость социальной дискриминации в «демократическом» сообществе, дикий чиновничий беспредел как логически производное этого сообщества удачно воплощены в новелле «Царапина», в которой громко и отчётливо зазвучал публицистический голос С. Деревянко, «осмелившегося» прийти к выводу: при существующем ныне беспределе чиновников – этого «гнилого племени» – никак не возможно искоренить в России ни коррупцию, ни бардак в системе управления: «… ну разве будут пчёлы бороться с мёдом?..».
Да, пока ещё мало внимания уделяется в литературном сообществе творчеству названных нами писателей. Впрочем, это не снизит оценку их произведений читателями, открывшими для себя новых талантливых авторов. И не помешает назвать малую прозу Фёдора Ошевнева и Степана Деревянко прозой «с большой буквы».
Российская земля богата литературными талантами. Но мы знаем далеко не всех. Как их найти? При сегодняшней издательской политике этот вопрос, к сожалению, остаётся открытым.
К оглавлению...
