СЕ ЛЯ ВИ
Умирал старый год,
как бездомный бродяга на паперти,
Под удары курантов,
сметённый лавиною дней,
А в нарядных домах
белоснежно топорщились скатерти,
И чванливые ёлки
сверкали в гирляндах огней.
У прохожих старик
вызывал отчужденье и холодность, –
Все спешили домой,
к новогодним своим чудесам,
Вспоминалась ему
бесшабашная, глупая молодость,
Не внимал старикам, –
ведь не думал состариться сам…
Ликовал Новый год,
фейерверком рассыпавшись пО небу,
У него будет много
рассветов, закатов и лун,
И любили его, а за что?
Объяснил бы хоть кто-нибудь! –
Лишь за то, что был весел он,
дерзок, беспечен и юн!
А потом Рождество
исходило таинственно ладаном,
И сбегались минуты,
чтоб кануть в полУночный час,
Мы так много хотим,
а в итоге – лишь надо нам,
Чтобы после ухода
по-доброму вспомнили нас...
ЦЕНА ТАЛАНТА
В объятьях новенькой корзины,
Свой ожидая «звёздный час»,
Горой лежали апельсины,
Дразня ценою нищий глаз.
На солнце южное похожи,
Что январю не ко двору,
Покрытые гусиной кожей,
Покорно мёрзли на ветру.
С плодами рядом, у киоска,
Высокий, статный, словно гранд,
Седой скрипач в плаще неброском
Как фрукты продавал талант.
Давно жестокая потребность
Гнала маэстро на панель,
Наканифоленная древность
Звенела, как весной капель.
В отточенном годами танце,
Казалось, сами по себе,
Проворные сновали пальцы
В угоду взбалмошной судьбе.
И так изящно, виртуозно,
Как будто даже с кандачка
К далёким поднебесным соснам
Летел мотив из под смычка.
Плодами райского ли сада,
Пленённый, тихо, словно тень,
Лениво, медленным глиссандо
С небес спустился хмурый день.
Надев лиловую тональность,
Явился вечер – казначей.
О вечном пела гениальность
У музыканта на плече.
До тошноты, невыносимо,
Так, что кружилась голова,
Хотелось сочным апельсином
Ему себя побаловать.
В футляре мелкие монеты
Опять сулили старику
Морковно – хлебную диету
И ожиданье кошельку.
Чужой, благополучной жизни,
Безоблачной, как светлый рай
Он был не нужен, хоть ложись ты
На грязный снег и умирай!
Но будто славя юбиляра,
Рванул мажор, что было сил!
Играл скрипач, на дне футляра
Лежал огромный апельсин…
ПРИВЫЧКА
Сгустился сумрак. Старый дом
Уютом душу мне не лечит.
Любовь, как старое пальто
Поникла, опустила плечи.
Я знаю, нету проку в ней,
В отличие от глупых женщин
Мужчины легче и быстрей
В утиль выбрасывают вещи.
Зачем храню её, скажи?
Скорей, для собственной утехи
Твоею белой нитью лжи
Латаю чёрные прорехи.
Седое утро стынет льдом,
Зимой душа переболеет,
Как странно, – новое пальто
Меня не радует, не греет.
АНТИКВАРИАТ
Душа – фарфоровая чашка, –
Тонка, прозрачна по краям,
В который раз её, бедняжку,
Я собираю по частям.
Мне говорят: – Несовременна,
Тебе с душой не повезло,
Товар небьющийся, отменный –
Литые пластик и стекло.
Упрямо склеиваю чашку,
Любимый, будто невзначай,
Смахнул её, куря взатяжку,
Мне пепел стряхивая в чай…
Поняв чужих советов чуткость,
Едва опомнившись от сна,
Обременительную хрупкость
Я к антиквару понесла.
Оценщик мрачен был, простужен,
И бросив мимолётный взгляд,
Сказал, что никому не нужен
Душевный антиквариат.
СНЕГ
Невинный снег, отрада сердцу,
Бесшумно, медленно скользя,
Он чистотой души младенца
Воображенье поражал.
Укрыл дворы пушистой ватой,
Земли скрывая наготу,
Бранился дворник: – Многовато
Осадков в нынешнем году!
Он снег сгребал, возил на тачке,
И клял его на все лады!
Нещадно сапогами пачкал,
На белом оставлял следы…
Вот так же и душа чернеет
От незаслуженных обид,
От грубых слов, сказать вернее –
Когда в ней кто-то наследит.
Житейской грязи не преемля,
Полна смятенья, не дыша,
Спускается с небес на землю
Снежинка, светлая душа.
Не замараться невозможно,
Черны сердца, жестокий век,
Ступать старайтесь осторожно,
Чтоб не испачкать белый снег.
НЕ ЖЕЛАЙТЕ ЧУДЕС…
Не желайте чудес, в них, признаться, не верю я
О, Всевышний, – безмолвный смотритель небес!
Огради от наветов, хулы, лицемерия,
Чтобы каждый невинно распятый воскрес!
Я не много прошу, – только радости искренней,
Чтобы добрым был взгляд, чтобы тёплым очаг,
И конечно, любви, той, которую выстрадал
И поддержки надёжного рядом плеча!
К оглавлению...
