В том-то и дело, что похож
– Господи, помилуй мя грешного! – громче, нежели ожидал, произнёс отец Арсений.
Настоятель понимающе кивнул.
– Что, тяжело с пороками человеческими справляться? Гони их взашей. Подкрепи, Господи!
– В самую точку, отче Николай. Тут тебе и зависть, и алчность реверансы делают, вот-вот закрутят в греховном танце…
Усмехнувшись сравнению, настоятель ответил:
– Справляйся с этими наглыми дамами сам. Потом уж и о деле поговорим, за каким с пригорода приехал.
Отец Арсений не мог оторвать глаз от храмового иконостаса, особенно от изображения Архангела Михаила. Именно такую, но ещё большую икону он хотел видеть на высоченной стене своего храма. Давно мечтал найти художника, какому можно доверить написание святыни. Всё попадались ему мастера либо несущие себя слишком высоко, либо простые ремесленники, которых до таких работ допускать и вовсе нельзя. Вот и приехал в город к отцу Николаю посмотреть на руку хвалёного Евгения Куприянова.
Настоятель не торопил, сам с удовольствием разглядывал родной иконостас и радовался произведённому впечатлению на коллегу по служению.
– Хорош! Нет, всё-таки хорош! – приговаривал приезжий батюшка.
– Хорош, хорош, – с удовольствием соглашался с ним отец Николай.
Завидев матушку у входа в храм, призывно машущую рукой, отец Николай сказал:
– Отче Арсений, похоже, пришло время пройти в трапезную. Матушка Елизавета обещала нас постным пирогом побаловать. Там и договорим.
Протоиереи переступили порог одной из дворовых построек, приспособленной под трапезную. Внутри длинного зала их ожидал накрытый стол, посередине которого паровал румяный пирог.
– Проходите, гости дорогие! Просим к столу, – громко произнесла матушка.
– Чем Бог послал, как говорится, – добавил отец Николай и приступил к чтению молитв перед вкушением пищи.
После второго съеденного куска пирога и выпитой чашки компота отец Арсений вернулся к волнующей его теме:
– Так что, дашь адресок этого Куприянова? Может, войдёт в положение бедного сельского священника, как-нибудь договоримся.
– Адресок не дам. По той простой причине, что нет его у меня. А вот контактный телефон он свой новый оставил, когда на счет работы звонил. С месяц назад это было. Так что созванивайтесь, обговаривайте что да как. Ещё и я ему позвоню, попрошу, чтобы вошёл в положение. Не у всех же нардепы-однокашники под боком живут, ещё и в храм захаживают.
– А что он собой представляет, как православный?
– Хм… Сложный вопрос. Этот гений Евгений с малых лет в монастырской мастерской схимонаха Тихона крутился. Царствие ему небесное! В любимых учениках ходил. Иконостас наш под строгим надзором монаха писал. Но уж семь лет прошло с тех пор. Поди, знай, что время с человеком сделало.
– Он рукоположен?
– Вроде нет. Знаю, что диаконская хиротония назначена была, но не случилась, а затем – молчок. Любопытствовать не стал, хотя оно и не порок, конечно… а Господу виднее, куда кому дорога.
– Понятно… Дело молодое, страсти кипят, поди, удержись. Но, талантище!!!
– С этим не поспоришь. Один в один со списком! Плюс, как духовное присутствие самого Тихона чувствуется. Так что не робей, после праздника звони, приглашай к себе. Родные стены помогут принять решение.
– Да-а-а, десять лет мечту лелеял. Похоже, настал момент её воплощения, хотя так и не удалось скопить деньжат, чтобы не жаться.
После трапезы попрощался отец Арсений с настоятелем, поблагодарил за вкусный пирог матушку да поехал на своей «рабочей лошадке» в родной посёлок. Настроение приподнятое, перед глазами – икона архистратига Михаила. Так и остался архангел стоять во весь свой небесный рост с мечом огненным в руке. Ему и молился про себя отец Арсений по дороге едучи. Не сразу и телефонный звонок услышал. Искушать судьбу не стал, остановился, затем только взял в руки трубку.
– Слушаю! – привычно пробаритонил батюшка.
– Простите, пожалуйста… А вы – отец Арсений? – как будто с десяток колокольчиков пропело в трубке.
– Да-да, девушка, я вас слушаю, – поспешил он успокоить хозяйку мелодичного голоса.
– Мне ваш телефон в епархии дали, сказали, что вы иконописца ищете. Мы с братом этим занимаемся…
Отец Арсений даже стушевался, не зная, что и ответить, но мудрость взяла своё, и он осторожно ответил, что не может сейчас говорить на серьёзные темы, так как находится в пути.
– Если нужны будем, позвоните по этому номеру. Я его вам СМСкой продублирую, чтобы не потерялся, – пропела девушка и отключилась.
«То пусто, то густо», – подумалось отцу Арсению, и он вновь сосредоточился на дороге и предстоящем праздновании Успения Пресвятой Богородицы. «Надо бы ещё за цветами для скинии заехать», – пронеслось в голове, и тема росписи храмовых стен отошла на дальний план.
Минуло три дня. Отец Арсений с нетерпением ожидал приезда художника Евгения Куприянова. Молодой человек обещал привезти с собой эскизы своих работ. О материальной стороне дела настоятель говорить не спешил, полагаясь на волю Божию. Хотя это был самый щекотливый вопрос для его прихода.
Он узнал его сразу. Евгений – высокий, худощавый парень с поповским чемоданчиком в руке неторопливо подходил к храму. Прямые длинные каштановые волосы, как и реденькая бородка развевались на ветру.
«А ему бы пошла ряса, – подумал отец Арсений, – с виду – настоящий священник».
Поздоровавшись, настоятель провёл художника внутрь храма, где и поведал о своей мечте сделать настоящую роспись храмовых стен и купола. Евгений слушал внимательно, частенько кивая головой в знак того, что понимает, о чём говорит батюшка.
Настало время говорить Евгению. Он с нескрываемым трепетом щёлкнул замочками кейса. Внутри лежала целая стопа зарисовок ликов святых и фотографий с икон. На первый план, конечно же, были выложены фотографии списков со старинных икон. Евгений с воодушевлением рассказывал о работе над ними.
Отец Арсений всё пристальнее вглядывался в передаваемые ему альбомные листы. Между тем, что он видел в храме у отца Николая и эскизами Евгения была большая разница. В чём она заключалась? На этот вопрос он и пытался ответить. Понятное дело, что эскизы – это ещё неоконченная работа, но сердце подсказывало, что не только в этом дело. Так в чём?
Ответ пришёл, когда у него в руках оказался следующий эскиз – образ архангела Михаила. В руке у святого был всё тот же огненный меч, лик его был также прекрасен, чувствовалась уверенная рука художника, но… в рисунке он не увидел духовной составляющей, присущей руке схимонаха Тихона. Придирки? Теперь это был самостоятельный, уверенный почерк самого Евгения. Но это же нельзя назвать недостатком, ведь нарисовано – мастерски! Мастерски, говорите? А почему он не похож на того архангела Михаила, что семь лет назад был нарисован им под надзором монастырского художника? Детали, одежда остались прежними, а вот сам лик… На кого стал похож лик архистратига? Вопрос попал в самую точку. Видимо, искушение было сильнее…
– Что-то не так? – подобострастно спросил Евгений, – Не похож, что ли?
– Да в том-то и дело, что похож. Просто копия! Как это я сразу не увидел? В зеркало смотрелись, когда работали? Это же… Евгениально задумано!
Ночью отец Арсений так и не смог заснуть. Он был очень расстроен. Во-первых, не ожидал такой резкой реакции со своей стороны. Ну, подумаешь, художник нарисовал себя в образе архангела. Пусть даже и ради забавы. Молод же и глуп ещё. Но тут же и подумалось, что это могла быть не только личная реакция. Архистратиг Михаил вмешался?! Или схимонах Тихон недоволен делами ученика своего? Одним словом – Господь! На всё воля Его!
На следующий день, чтобы отвлечься от грустных мыслей, отец Арсений набрал номер той девушки с мелодичным колокольчиковым голосом, но вместо неё мужской голос пробасил: «Монастырь. Иеромонах Иоанн слушает»…
«Брат? «Мы с братом»… – пронеслось в голове у батюшки, – Ну, конечно, брат, а она – сестра. Родная? Духовная? А не всё ли равно? Архангел Михаил, спаси Господи, за вразумление! Моли Бога о нас, грешных».
2013 г.
Духовная беседа о смирении
На субботнюю беседу с настоятелем осталось гораздо больше прихожан, чем ожидалось.
– Всегда бы так! – порадовался про себя отец Арсений, но и тут же погрустнел. – Оно и понятно – новости-то не радуют. Уже и до стрельбы по мирянам дожили. И это на страстной седмице. Грех-то какой! Прости нас, Господи, неразумных. До монастыря – рукой подать. Монахи молятся усердно, глядишь, и отмолят Донбасс. И мы молитвами пособим… Но! Надо как-то людей успокоить. Сейчас они меня вопросами-то и атакуют, да так, что в окопе не спрячешься. Прости, Господи, бывшему ВДВшнику, ныне рабу Твоему покорному… Ну да пора начинать.
Отец Арсений вооружился Евангелием, добродушной улыбкой и направился к лавочкам, которые сегодня пономарь по его просьбе расставил в церковном дворе. Батюшка с удовольствием огляделся: ясное небо, ласковое весеннее солнышко, абрикос зацвел.
– Умиротворение, благодать-то какая! – не скрывая восторга, пропел он.
Народ эмоционально поддержал своего пастыря. Закрутил головами, заулыбался в ответ.
– Да, красотища! – вдохновенно откликнулась баба Лена, но и тут же перевела разговор в заготовленное народом русло. – Батюшка, а если на нас БТРы и там танки разные попрут, их иконами останавливать будем или вилами? А видели по зомбоящику, как женщина рукой танк остановила? Во дают наши бабы!
Отец Арсений только горько усмехнулся в седую бороду, решил дать выговориться народу, прежде чем ответить. Не прогадал, вслед за спичем рабы Божией Елены в него со всех сторон полетели остросюжетные новости.
– Ну, и чего на духовную беседу пришли, если сами все знаете? – наконец прервал молчание отец Арсений, – сами вопросы задаете, сами на них отвечаете. А на душе-то легче ли?
– Да потому и пришли, что не легче! – согласилась с доводом рассудительная Елизавета. – Война-то войной, куда деваться? Что будет, то одному Господу ведомо. А вот что с верой нашей будет? Слухи нехорошие пошли за автокефалию. Это реально?
– А и что с верой нашей будет то тоже Господу ведомо, – подумалось отцу Арсению, но вставить слово он не успел.
– Какая еще кефаль на нашу голову?! – взвинчено загомонил дед Ефим, – Кроме Московского патриархата – никакого другого не признаем. Наш патриарх – Кирилл! И всё тут.
– А если предадут и нас не спросят? – не унималась Елизавета, – что нам тогда, вообще в церковь не ходить, что ли?
– Эк куда тебя занесло, Елизавета! Думай больше, прежде чем наружу выплеснуть, – по-доброму урезонил бунтарку отец Арсений. – Я таких полномочий от Бога не имею, чтобы судить и в предатели записывать всех подряд, тем более то духовных лиц касается. А ты уже все разложила по полочкам и вердикт свой вынесла.
– Ой, простите, батюшечка. Не подумала… Но ведь болит душа за нашу Церковь… Правда же! – испуганно запричитала Лиза и тут же беззвучно расплакалась. – Они вон как там, в Киеве Филарета-раскольника возносят. Объединятся – и все. Благодать уйдёт. Надо же что-то делать, а не сидеть сложа руки!
– А вот хоть одна останется церквушка в области Московского патриархата, туда и ездить будем. Да и Россия не за горами, если что… – резюмировал дед Ефим.
На минуту в солнечно-абрикосовом благоухании повисла задумчивая тишина. Ещё раз окинув взглядом родную округу, отец Арсений взял инициативу в свои руки.
– Ну что, все свои страхи вылили? Можно к теме нашей встречи приступать? – риторически спросил он и тут же продолжил. – Сегодня мы поговорим о смирении. Давайте сравним наши поступки с поступками святых преподобных отцов, вспомним, как Иисус Христос смиренно шёл на Голгофу, молясь при этом за…
Отец Арсений замолчал. У него невыносимо запершило в горле. Навернулась слеза. Елена сбегала за святой водой в храм. Подала стакан. Когда батюшка почувствовал, что может продолжить, тут же и выдал:
– Елизавета! Ты поаккуратнее всё же. Прожжёшь насквозь взглядом, что делать будешь?
– Я?.. Это я виновата? Да? Ой, простите, глупую…
– Эх, доведете вы меня до запрета, – в сердцах выдохнул отец Арсений, – не ты виновата, Лизавета, а вопрос твой, оставшийся без ответа. Видно Господу так угодно. Говорю вам и передайте мои слова всем сельчанам. Будем стоять за веру нашу до конца! И только попробуйте усомниться в духовном отце вашем!
Блаженная улыбка разлилась на лицах рабов Божиих Ефима, Елены, Елизаветы, Павла, всех до единого. Опасного вопроса «Что значит стоять до конца?» не последовало.
– Вот оно единомыслие в Боге! Нагляднее примера и не найти, – подумал настоятель и со спокойной совестью перешёл к духовной беседе о смирении.
Май 2014 г.
Сенокос на Троицу, или Не верил… до вчерашнего дня
Ругая себя за каждый лишний съеденный за свою жизнь пирожок, отец Арсений с трудом протиснулся под дно своей «рабочей лошадки» на колёсах. Смотровой ямы, увы, даже на асфальтированной дороге не предусмотрено, чего уж говорить о грунтовой, тракторами разбитой. Когда из вековой лужи в низине на пригорок с разгону въезжал, на глыбу высохшей грязи поддоном двигателя так насадился, что решать приходилось, можно ли продолжать путь дальше. То ли трактор-эвакуатор вызывать из соседней фермы, то ли как-то до дома на своих четырёх докатить.
– И надо же такому под Троицу-Пятидесятницу случиться! – размышлял настоятель поселкового храма, рассматривая последствия жёсткой посадки «на мель». – Поехал, называется, травушку-муравушку клеверно-ромашковую да пырее-злаковую накосить, чтобы пол храма травяным ковром застелить, прихожан порадовать, а тут – на тебе. Прости меня, Господи, если чем разгневал намедни. Говорила матушка, чтобы один не ездил, ан нет, не послушал совета мудрой женщины, не стал ждать ни пока она обед приготовит, ни пока сын вернётся из ДК с занятий по музыке… Поехал сам. Хотя чем бы они могли помочь? Ещё ниже машина просела бы, ещё сильнее бы на глыбину «насадилась»…
– Эх, Лада-лада-лада-ла-да…
Хмуриться не надо, Лада!
Даже если станешь бабушкой
Всё равно ты будешь Ладушкой… – доносились из под старенькой «Лады» перефразированные слова полузабытой песни Эдуарда Хиля.
– Эй, горемычный, помощь нужна? – раздался неизвестно откуда взявшийся мужской голос.
Отца Арсения аж передернуло всего от неожиданности. Лес же кругом – ни единого человека в округе не было. Он и дал волю горлу. Распелся… А тут…
– Ну, чего замолчал? Красиво поёшь. Случаем не из этих, как их, оперных?
– Да куда мне до них… – ответил батюшка, вылезая из-под машины.
Его спортивный костюм жирно украшало свежее масляное пятно.
– Ох, мил человек, испугал до смерти, – признался он, разглядывая мужчину лет тридцати пяти, которого ему Господь в помощь послал.
– Хм… Ну, прости. А надо было мимо пройти, чтобы не мешать уроку вокала? – не без иронии спросил неизвестный.
Отец Арсений пригладил седоватую бороду и добродушно улыбнулся, признавая патовость ситуации.
– Это ты меня прости за реакцию. «Один – ноль» в твою пользу. Откуда такой взялся-то? – спросил он мужчину.
– Да вот, приехал друга похоронить…
– Это которого? – насторожился батюшка.
– Женю Сотникова.
– Знаю такого. Знал, что заболел, но не знал, что умер… Уже предали земле?
– Да… Утром ещё.
– Чего ж без меня-то? Ах ты ж, беда какая!.. Недосмотрел. Надо бы исправить, что ещё можно. А чего в лесу делаешь?
– Не поверишь, сбежал с поминок. Что-то невероятное случилось: водяра поперёк горла встала. Смотреть на неё не мог, не то что пить… А они как назло: выпей да выпей за помин души брата… Встал я из-за стола и пошёл куда глаза глядят. Иду вот по лесу, вспоминаю, как в институте вместе учились, как в фирме вместе работали. Лучшим другом мне Женька был…
Глаза рассказчика покраснели, слёзы вот-вот норовили вырваться на волю. Чтобы скрыть их, он резко отвернулся.
– Соболезную… Прими, Господи, новопреставленного раба Божия Евгения, – сочувственно произнёс отец Арсений.
– Спасибо на добром слове, – вежливо ответил мужчина.
Чтобы отвлечься от болезненной для него темы, спросил:
– А что с машиной?
– Да «брюхом» чуток заболела. Но есть шанс, что до дома своим ходом доедет.
Мужчина прищурился на секунду, обдумывая сказанное, затем снял с себя рубашку и полез сам оценить причиненный «Ладе» ущерб.
– Ты не спешишь? – спросил мужчину отец Арсений.
– Нет, – раздалось из-под машины, – я ж за рулём. Хоть и почти не пил, а всё равно для ГИБДД выпивши. Завтра домой в город тронусь.
– Тогда так. Сейчас травушку луговую по-быстрому накосим, поедем на кладбище, сделаем там всё, как положено…
– Как скажешь… Кроликов держишь или другую какую животину? – спросил мужчина, вылезая из-под машины.
– Кроликов? Хм-м… Может и заведу этих длинноухих на старости лет, а пока в моём ведении другого толка хозяйство… Потом увидишь, – завуалированно ответил батюшка.
– Как зовут-то тебя? – первым спросил незнакомец.
– Арсением матушка с батюшкой нарекли во младенчестве.
– А меня – Богданом. Хм-м-м. Смешно… Богом данный, получается, а в Бога не верю. Хотя и в себя что-то верить перестал. Расклеился чуток…
Отец Арсений не мог понять, почему до сих пор не признался, что священник. Более того, пока этот Богом данный человек находился под днищем, он убрал с глаз долой в свой дежурный чемоданчик походные Евангелие и крест.
– Давай с кручи на ровное место перекатим, а там уже окончательный диагноз твоей «Ладушке» поставим, – предложил приезжий, – если что, я за своей «Ауди» сбегаю, отбуксирую, куда скажешь.
Они так и сделали. Вдвоём куда легче «корабль с мели снимать». Ломом разбили засохшую глыбу грязи. Чуток приподняли машину и выкатили на пригорок. На ровном участке дороги «Лада» смиренно завелась, немало обрадовав этим хозяина. Отец Арсений прокатил гостя до любимого луга, достал из салона косу и с привитой с детства сноровкой пошёл укладывать в поклоны сочные майские травы, оставляя за собой ровные рядки. За ним следом шёл Богом посланный на помощь Богдан и набивал щедрыми дарами природы мешки. Быстро управились. Забив мешками салон и оба багажника, задний и верхний, служитель Церкви и атеист поехали на поселковое кладбище.
– А не знаешь, почему священника не позвали для отпевания? – спросил отец Арсений, когда первые кладбищенские кресты замаячили в поле зрения.
– Да откуда мне знать? Я незадолго до выноса тела приехал. Слышал, как соседи судачили, что там эти родственнички непутёвые за наследство все передрались. Какой уж тут Бог? Некогда им голову было такими категориями заморачивать, наверное. А ты, видать, верующий?
– Я-то? Ещё какой! И друг твой Евгений при жизни частенько в церковь местную захаживал.
– Ну надо же! – удивился Богдан. – Не знал… Сам бы за священником поехал, раз ему это важно было.
– Вот то-то же… Дорогу показывай, атеист.
– Справа объезжай, тут недалеко уже.
Один большой и два маленьких венка прикрывали холмик ещё не высохшей земли. Хорошо хоть, крест правильно поставили. Пора было открывать свой чемодан и облачаться в служебные одежды, но отец Арсений, сам не понимая, почему, всё оттягивал момент откровения.
– А знаешь, я ведь крепко виноват перед Женькой, – стоя перед могилой друга, произнёс Богдан, – я ему всю жизнь перепоганил… Перечеркнул просто. Прости меня, друг… прости. Должник я твой. Теперь уж не смогу отплатить за доброту твою. Поздно…
Отец Арсений заинтересованно посмотрел на того, кто ни с того ни с сего стал вдруг исповедоваться в присутствии постороннего человека. Вот и не верь, что душа-христианка! Выговориться ей время от времени жизненно необходимо.
Богдан, глядя на большой, красивейший венок, привезенный им из города, продолжал свой рассказ. Священник стоял за его спиной и мысленно произносил слова молитвы, дабы принял Всевышний эту елико покаянную исповедь.
– Понимаешь, он её очень сильно любил, ещё с института. А она его нет. Все жаловалась мне, что жалко ей видеть, как Женька сохнет по ней. В меня она влюбилась, а не в него. Я долго не делал ей предложение, потому что не мог предать друга. Это было невыносимо…
Наконец, решился я поговорить с Женькой начистоту. Рассказал ему, каков расклад на самом деле. Да он и сам уже это знал. Только и сказал тогда: «Дорога свободна. Постарайся, чтобы она была счастлива с тобой». Затем он рассчитался с фирмой и уехал в свою деревню.
С тех пор я видел его всего несколько раз. И каждый раз при встрече он мне задавал один и тот же вопрос: «Она счастлива?». Я заверял его, что Лена счастлива со мной, что у нас растут замечательные дети – Алёнка и Алёшка. Он говорил, что рад это слышать, но каждый раз спешил ретироваться. Я спрашивал у него, женился ли он, нашёл ли свою любовь… Но он не отвечал на мои вопросы. Вот только сегодня узнал, что фермером стал, разбогател даже по сельским меркам, а вот семьи так и не создал… Душа разрывается на части… ушёл так рано… и никого после себя не оставил.
– Оставил.
Слово попутчика прозвучало, как гром среди ясного неба. Богдан обернулся и вдруг увидел перед собой преображённого отца Арсения в подряснике, скуфье и епитрахили, с наперсным крестом на груди, украшенным драгоценными камнями. Смятение длилось недолго.
– Так вы священник?! – выдавил из себя слова поражённый Богдан.
– Как видишь. Мы ж на «ты» вроде общаемся…
– Не ожидал… Теперь вы… ты меня испугал «до смерти»… «Один-один» – ничья.
– М-да. Придётся тебе ради друга твоего потерпеть меня ещё минут сорок.
Отец Арсений положил на полотенце Евангелие и крест, взял в руки кадило и приступил к запоздалому отпеванию.
Богдан стоял с зажжённой свечой позади отца Арсения, читающего молитвы, и старательно крестился. Угол зрения неверующего человека в единый миг переместился в сторону верующего. Он поверить не мог, но не мог и не поверить, что душа друга, по меньшей мере какая-то сверхъестественная сила увела его от поминального стола, где перепились и передрались жадные до денег родственники. Не иначе, покинувший этот мир друг, а может, и сам Господь привёл его в лес в то самое время, на то самое место, где нужна была его помощь. И кому? Священнослужителю, которого по каким-то причинам родственники друга не удосужились, а может, не посчитали нужным позвать на похороны…
– А кого оставил после себя Евгений? – спросил Богдан, когда отец Арсений закончил молиться об упокоении души раба Божьего Евгения, совершив чин панихиды.
– Не жди ответа. Не моя это тайна. Если Господу будет угодно, узнаешь со временем. Там, глядишь, и помощь понадобится твоя, и случай представится отплатить другу добром за добро. Ишь как Господь управил нам с тобой встретиться! Ну, поехали, познакомлю с хозяйкой и «хозяйством» своим…
Уже через полчаса Богдан вместе с сыном батюшки заносили мешки с накошенной травой в храм. Юный пономарь щедро делился со зрелым мужчиной знаниями о понятии Троицы, о православной традиции прославления Отца, Сына и Святаго Духа в день празднования.
После вечерней службы они все вместе разбросали траву по храму, украсили берёзовыми ветвями левую и правую колонну, амвон, царские врата и алтарь. Вдохнув незнакомую доселе атмосферу храма, да ещё утопающего в зелени, городской житель взмолился, чтобы его оставили в этом духмяном раю на всю ночь. Пономарь вызвался остаться с ним, чтобы вместе подготовиться к таинству исповеди и причастия.
Утром Богдана ждали новые потрясения: он впервые в жизни исповедался и причастился. Всё это было так удивительно для него!
«Как будто в сказку попал!» – крутилась фраза в голове. Когда литургия уже подходила к концу, Богдан обратил внимание на девушку, спрятавшуюся за колонной. Она плакала. Все улыбались, наполненные атмосферой Божественного праздника, а она – плакала. Стояла и тихо рыдала всем своим существом. К ней подошла матушка, подошли другие люди, но она отвернулась от них и ушла из храма.
Богдан пошёл за ней. Неподалеку от храма он нагнал страдалицу.
– Девушка, я не могу отпустить вас одну в таком состоянии. Могу я чем-то помочь вам?
– Нет. Мне уже никто и никогда не сможет помочь. Его больше нет с нами…
– Жени?
Девушка широко раскрыла глаза от удивления.
– А вы откуда знаете?
– Я его друг и большой должник. Вы любили его?
– Да. Мы собирались пожениться, но потом он заболел и сказал, что не хочет портить мне жизнь, что я свободна.
– И вы не сказали ему, что ждёте от него ребенка?
– А вы откуда знаете? – со страхом в голосе спросила она.
– Я ничего не знаю, я предполагаю, просто догадываюсь.
– Да. Я жду от Жени ребёнка. Хотела сказать ему об этом, но очень уж обиделась за то, что он не захотел пустить меня в дом. Хотела избавиться от беременности, но, спасибо, батюшка Арсений отговорил… А теперь, когда Женя умер, я поняла, почему он меня прогонял. Надо было не обижаться и не слушать его… Надо было быть с ним до конца. Но я не знала, что так всё закончится… Ничего, как-то, с Божией помощью, справлюсь, проживём на «детские». Батюшка сказал, что помогать будет…
– За это не переживай. С этой минуты ты под моей опекой. Вы с малышом ни в чём не будете нуждаться. Я познакомлю тебя с моей женой Леной. Она во всём поможет тебе. Ты поняла?
– Поняла. Только верится с трудом…
– А в Святую Троицу ты веришь?
– Да.
– А Евгений верил?
– Да.
– А я, старый дурак, не верил… до вчерашнего дня. А сегодня – впервые причастился. И я верю, что это Бог так сделал, чтобы мы встретились, и чтобы я узнал, что Женька, мой лучший друг, оставил после себя наследника…
– А вдруг это наследница?
– Да какая разница? Записывай мой телефон…
Июнь 2018 г.
К оглавлению...
