В просторных стенах высоченного Свято-Михайловского храма много скамеек разместить можно. Столько и нет на приходе. Но столько и не надо, потому что столько верующих не сыщешь в посёлке, чтобы на них рассадить. Хватает мест на воскресных беседах, за то и Спаси Бог!
Вот уже два десятка лет настоятель протоиерей Арсений старается благолепие поддерживать во вверенном ему огроменном храме дореволюционной постройки. К кому только обращаться не приходилось с просьбами о посильной жертве на ремонт и на благоукрашение храма! Слава Богу, во все времена находились благотворители в святом деле.
Батюшка с умилением посмотрел на работу иеромонаха Иоанна – настенную икону Архангела Михаила во весь свой небесный рост – во весь простенок древнего свода.
– Живы ли, здоровы ли мастер с сестрой-подмастерьем? – с теплом души вспомнил талантливых иконописцев настоятель. – С довоенного времени не общались… Надо бы созвониться.
Из умилительной улыбка сама собой превратилась в мечтательную, когда взгляд переместился на симметрично расположенный белёный простенок. По его сугубому мнению, там так не хватало равновеликой иконы Архангела Гавриила! Ах мечты-мечты…
Заикаться о росписи стен в военное время у него язык не поворачивался. Как ни крути, не первоочередная это задача. Не должна Церковь шиковать, когда миллионам вокруг неё не до шика. Отрыв от паствы своей, расслоение на классы «богатые –бедные» в таком разе получается. Не по Божески это. Сколько страданий народу попущено было! И голод испытали, и страху натерпелись, и убиенных отпевать приходилось... Церковь всегда с народом была, с ним и дальше будет: и в горе и в радости. Поэтому до лучших времён мечту о росписи стен приходилось откладывать. Не разрушен храм – за то и спаси Бог Святому Михаилу – небесному покровителю посёлка, что неподалёку от Луганска расположился.
Первой на субботнюю встречу «про томас» пришла расторопная Елизавета. Пришла и села скромно на одну из расставленных лавочек. Третий ряд ей больше первого приглянулся. Любит, чтобы посерединке, вместе со всеми быть.
Отец Арсений в это время с мыслями собирался в алтаре, просил Господа вложить в его уста нужные слова. Ибо сказано в Евангелие:
«Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас.»(Мф. 10:19)
– Нескромно, конечно, себя на место мучеников за веру ставить, – усмехнулся своим мыслям духовный отец, – но ведь так и есть, патриарх Константинопольский Варфоломей предаёт каноническую Православную Церковь, как есть предаёт. В эти самые дни – колет её тысячелетние устои, раскалывает по живому!.. Но, чтобы не происходило, всё по Воле Его совершается, а потому надо спокойствие духа сохранять и веры не терять. Правда за нами. Так чего маловерие своё выказывать?
Когда настоятель через завитушки Царских Врат снова сбросил взгляд в храм, то увидел с десяток прихожан.
– Маловато что-то. Ещё минут пять есть на сборы, а потом уже начну, – оценил он обстановку.
Когда священник вышел к людям, на лавочках сидело шестнадцать человек. Для извечно занятых жителей посёлка, это было не так уж мало, но он почему-то думал, что на беседу«о томасе» народу соберётся гораздо больше. Не угадал. Баба Лена с внучкой Ольгой явились, а вот куда дед Ефим – его правая рука – запропастился, было совсем непонятно. В первую очередь, для этого неугомонного правдолюба разъяснительную работу наметил, а он – не явился! Непорядок…
– Ну что, люди добры, Святейшего и Блаженнейшего Филарета, Архиепископа и Митрополита Киева – матери городов Русских, Галицких, Патриарха всея Руси-Украины, Свято-Успенской Киево-Печерской и Почаевской Лавры Священноархимандрита признать готовы? – спросил отец Арсений, подглядывая в шпаргалку, когда читал все лжетитулы лжепатриарха.
Народ не подкачал. Дружное «нет!» многократно отразилось в правильной акустике старинного свода.
– А готовы томОс из рук Константинопольского патриарха Варфоломея принять? – спросил отец Арсений.
И на этот вопрос дружный ответ «нет!» не заставил себя ждать.
– Что томос – это документ, который регламентирует взаимоотношения между поместными Церквями,объяснять нужно?
– Так чего объяснять, если вы только что это объяснили? – засмеялась Мария Фёдоровна.
– Да всё понятно. По телевизору последнее время об этом много говорят, – сказала её соседка.
Народ тут же загомонил,выясняя кто что слышал.
– Ну, а ежели всё понятно, тогда зачем пришли?
Гомон тут же стих.
– Как это зачем? – откликнулась баба Лена, – Батюшку-настоятеля послушать. Вы же сами нас звали на беседу о томосе.
– Эх, кабы все так приходили, кого зовёшь, как вы. Помните притчу Христову о брачном пире? (Лк 14:13-24) «Много званых, да мало избранных»!
– Помним, батюшка, – на этот раз ответила Елизавета.
Настоятель одобрительно улыбнулся и продолжил:
– Вот как думаете, почему происходит с нами такое, о чём даже представить трудно было раньше? Раскол в Православной Церкви! Что может быть болезненнее для верующего человека? Но ведь и совершается он верующими людьми! Вот так когда-то обманутая толпа предала Христа-Спасителя, отдав Его на распятие, вот так и сейчас, обманутые украинцы (слава Богу, не все, но часть их), готова разорвать ризы Христовы в угоду лукавому.
Киевский раскольничий патриархат вознамерился заменить собой каноническую церковь нашу. Автокефалию из рук Константинопольского патриарха Варфоломея вознамерился. Вознамерился? Да. Получит ли? Думаю, в лучшем случае, получат они от него экзархат зарубежный да войну в придачу. Потому как взбунтуются люди, не захотят переходить в другую церковь. Ведь какая другая Церковь может быть, кроме Христовой? Только сатанинская.
Знаю о чём думаете… Мы на Донбассе как знали, что такое будет, взяли и отгородились от всех этих проблем линией разграничения! Так?
– Так, – послышалось с мест.
– И вроде бы нас этоне касается. В нашей епархии, да с нашим архиереем – многая и благая лета владыке! – всё будет в порядке. Наши приходы не будут осквернять всякие «сичи» бандеровские. Но можем ли мы спокойно стоять в стороне и смотреть, как рвут на части православную Украину? Как захватывают наши святыни: Почаевскую лавру, Киево-Печёрскую лавру, другие храмы Московского патриархата?
– Нет! Не можем, – на сей раз громче всех крикнула отроковица Ольга.
– Всё верно. Больно смотреть на это. Не менее больно, чем братьям и сёстрам нашим, которым сказали, что их приходы станут приходами раскольников.
Народ молчал. Напряжённую тишину нарушила звонкоголосая Елизавета. Только голос её на этот раз словно осип.
– Батюшка, ты скажи, чем помочь можем… Что делать-то?
– Молить Господа о помиловании. Другого не дано. На этот раз нам выпало в стороне постоять, со стороны на всё это безобразие смотреть.
Елизавета, избавившись от хрипоты, продолжила:
– В тринадцатом году мы за киевлян переживали из-за этого дурацкого Евромайдана. Потом они за нас волновались, когда война на Донбассе началась, а теперь – снова мы за Украину переживаем… Когда уже навоюются эти нацисты?
– Когда сделают всё, что задумали их еврокураторы или когда народ восстанет и попросит Россию помочь навести порядок в Украине. Преподобный Лаврентий Черниговский перед тем, как оставить этот мир, заповедовал, чтобы держались Московского патриархата, а иначе – не будет Украины!О том люди помнят.
Отец Арсений успел ответить на несколько вопросов, как вдруг тяжелые кованые двери храма громко лязгнули упавшим засовом. Запыхавшийся Дед Ефим даже голову втянул в плечи от неожиданности. Вон сколько шуму наделал! Настоятель вопросительно взглянул на опоздавшего.
– Так это… я… Войти-то хоть можно? – спросил дед.
– Так уже зашёл… Чего спрашивать? – удивился вопросу настоятель, –Проходи, садись.
– Погодь. Я не один. Я там… это… «языка» взял.
– Кого взял? – переспросила Баба Лена.
Ответа не последовало. Дед Ефим сделал шаг в сторону и медленно сел на старенькую табуретку, которой обычно подпирали двери.
Первой к нему подбежала Елизавета.
– Что с вами? – спросила она, проверяя пульс старика.
– Всё в порядке со мной,– отмахнулся от излишней заботы дед. – Не волнуйтесь. Устал только. «Языка» от самого дома тащил. Тяжеленный какой!
– Евфимий, что случилось, какой ещё язык? – строго спросил настоятель.
– Там, – выдавил из себя дед, мотнув головой в сторону выхода, и улыбнулся, – Не боитесь. Он не кусается…
Настоятель вышел на крыльцо. На улице почти стемнело, но привязанного к воротам человека не увидеть было невозможно. Отец Арсений включил наружное освещение храма, а затем подошёл к пленнику.
– Ты кто такой?
Парень отвернулся, не ответив.
– Вот как? Язык, значит, проглотил? Мы там про томас беседу ведём. Пошли, согреешься. Чай не июль жаркий на дворе, а ноябрь стылый.
Настоятель стал отвязывать бедолагу от ворот. Иван Матвеевич поспешил ему на помощь. Остальные предпочли следить за происходящим с лестницы.
Его так и усадили в храме на лавочку, в коконе бельевой верёвки. Разве что руки на запястьях развязали.
– Так кто он такой? – спросил отец Арсений деда Ефима, восторгаясь про себя смекалкой старика, которому удалось спеленать здорового молодого детинушку, да ещё и до храма доволочь.
– Вор, – односложно ответил дед, но потом добавил, – но и на «языка» вражеского сильно смахивает. Надо бы проверить, кто таков и что у меня в доме забыл.Участковому можешь позвонить?
– Да, сейчас, – ответил настоятель.
Он вызвал милицию, а вот людям объявил, что если у них вопросов не осталось, они могут расходиться по домам.
Как оказалось, этот воришка уже несколько раз забирался в дом к одинокому старику с целью отогреться да вкусно покушать. Аппетит у него был таков, что запросто съедал недельный запас продуктов. У деда Ефима то кастрюля, то миска вместе с едой куда-то испарялись. Один раз зонта не нашёл, когда из дома выходил, в другой раз – шапка и шарф пропали, а потом и ватник старый исчез. В общем, захватывал воришка, что близко лежало.
Дед Ефим уже вышел из дома, чтобы на беседу о томосе не опоздать, и тут его как кто толкнул.Дед взял да и вернулся к дому. Стал смотреть через окошко, что внутри происходит. Видит: открывается дверь из нежилой комнаты, которую он чуланом называл, оттуда выходит здоровяк и на кухню спешит. Снял дед Ефим веревку, на которой бельё сушил во дворе, и тихо-тихо вошёл в дом. К этому моменту у здоровяка на плите что-то яростно зашкворчало.
«Никак яичницы со шкварками захотелось молодцу», – догадался дед. Незваный квартирант так увлёкся приготовлением пищи, что не заметил, как дед подошёл к нему и накинул заранее приготовленную петлю с хитрым узлом, которую не так-то просто оказалось растянуть обратно. Пока парень пытался сбросить с себя веревку, дед Ефим на него ещё с десяток петель накрутил. В этом он смолоду мастер был. Потомственный казак как никак, а не хухры-мухры какой-нибудь.
Парень орёт да ругается, а дед всё туже и туже его пеленает ремнями да верёвками, какие в хозяйстве имелись. Потом взял лазутчика, как коня под уздцы да повёл на беседу о «томосе». Он и падал, и упирался, а только всё одно, пришлось подчиниться ловкому деду.
Вот когда дослушали рассказ деда про воришку, тогда и расходиться прихожане стали, посмеиваясь над молодым здоровяком, которого, словно в кокон запутал старый, вроде как немощный дед.
– С этим всё понятно, – сказал отец Арсений, – но вот беседу о томосе ты, Евфимий, уж извини, пропустил.
– Вижу. Хотя… могли бы и продолжить. Чего всполошились? Воришки, что ли, никогда не видели?
– Да вот не пошла что-то беседа после твоего появления. Знаешь, а я всё вспоминаю, как ты в самом начале войны возмущался: "Какая ещё кефаля на нашу голову?! Наш патриарх – Кирилл! И всё тут.»
– Помню, было такое! Относительно томоса этого… Будет он дан, не будет, нет никакой разницы. Богоборческие времена вернулись на Украину. Потому и спешил к тебе за благословением.
Дед Ефим склонился перед духовным отцом, сложив ладони перед собой.
– Говори, что надумал, – глухо произнёс настоятель.
–Сестра двоюродная в Киеве живёт. Давно к себе зовёт. Да как я мог Донбасс горящий оставить? Никак не мог. Но вот теперь, думаю, я больше в Киеве полезен буду. До Лавры от её дома – рукой подать. Вот и похожу туда на службы. Хоть и старый уже, а лишним не буду, ежели постоять за Святыню придётся.
Рубящий крест ребром ладони да скупая слеза отца Арсения стали ответом геройскому деду.
– И вот ещё что… – продолжил говорить Евфимий. – Богатств я не нажил, красть у меня почти нечего… Разве что орден да медали тебе на хранение отдам. В Киев их нельзя брать. А парня этого, ежели просто жить негде, так пусти в мой дом. Пусть живёт. Чего хате пустовать?
– Если не преступник какой окажется, то пущу. Обещаю.
Отец Арсений хотел сказать деду Ефиму, чтобы обязательно возвращался домой живым и здоровым, что он молиться будет за него, но не успел. В храм вошёл участковый и громко спросил: «Здравия желаю, батюшка! Что тут у вас стряслось?
Тот здоровяк оказался киевлянином. Ему повестка за повесткой приходили, а он всё не являлся в военкомат, потому как считал, что к военной службе по своему характеру был непригоден. Но характер к медицинской карте не пришьёшь, поэтому в ней значилось «До військової служби придатний». Однажды пришли люди в форме, хотели его насильно забрать, но он успел через спаренный балкон к соседям перелезть. А мама сказала, что её сын Руслан Игоревич Волощенко уехал к больной бабушке в Харьков.
У соседей комнату снимала луганчанка. Она ему и посоветовала уехать в Луганск. Там его точно никто никогда не найдёт. По подсказке доброй женщины он выправил разрешение на въезд, собрал вещи и уехал в ЛНР. И всё бы хорошо было, но так как он был человеком рассеянным, то умудрился потерять паспорт. Положил его мимо кармана, когда на территории ЛНР оказался. Паспорт его нашли и отдали пограничникам. Но Руслан не догадался, а, может, и побоялся обратиться в полицию, более того, он стал избегать встречи с органами правопорядка. Так начались его бомжатские мытарства…
Отец Арсений сам приехал за парнем в полицейский участок. В тот же день он обрёл жильё и работу. А ещё – он обрёл духовного отца, который всё понимает и умеет держать слово.
Чудны дела Твои, Господи! Молодой парень покидает Киев, прячась от службы в армии. И правильно делает! На его место приезжает старый дед, ветеран Вьетнама, чтобы встать в строй защитников Киево-Печёрской лавры. У кого хватит совести сказать, что он неправильно делает? Ещё как правильно! А томос… Ну поговорили о нём, узнали, что это такое. Теперь будем лучше представлять, о чём Богу молиться. Господи Иисусе Христос, Сыне Божий, помилуй нас грешных… Спаси Русь Святую! Не надо нам, на нашей земле, никаких томосов Константинопольских. Сами разберёмся.
Ноябрь 2018 г.
К оглавлению...
