Нечаянно, не чуя страха, сдуру,
В моих глазах он зверя разгадал.
Непостижимо, но залез под шкуру
Мне, с детства избегающей зеркал.
Он выбрал сам себе такую участь –
Не нужно было рваться на рожон.
И совестью, как родами, измучась,
Ей-Богу, я пырну его ножом!
Я – Маугли, и каменные джунгли
Меня укроют в сумерках дворов.
Последних окон догорают угли
И головёшки чёрные стволов.
В сыром удушье городской берлоги
(Но только ты об этом –ни гу-гу!)
Мне лоб клеймили братья-бандерлоги,
Как самому опасному врагу.
***
Как горит твоя гордыня, как заносчивость заносит,
И к карманам липнут бабки, и бабёнки липнут к брюкам.
Несмотря на рост и голос, несмотря насмеха россыпь,
Ты – всего лишь обезьянка, научившаяся трюкам.
Я – конвейерная гайка, часть компьютерной программы.
Жерновами жмых разжёван забракованного брака.
Но уже почти сроднившись с ролью одинокой мамы,
Я – всего лишь обезьянка, научившаяся плакать.
Человеческие стайки на трамвайных остановках
Зябко жмутся и, конечно, жалки в дарвиновском смысле.
Называть себя творцами – очень ловкая уловка,
Мы – всего лишь обезьянки, научившиеся мыслить.
***
Ах, автобус двухэтажный!
Как павлин среди цыплят.
Иностранец очень важный –
Свысока надменный взгляд.
Пожалей, громада, крошку,
Словно папа дуру-дочь,
Посади в свою ладошку,
Унеси отсюда прочь.
За окном дорога-лента,
Хаотичных жизней взвесь.
Будто не одна, а с кем-то,
С кем-то рядом, и не здесь.
НА ПРИРОДЕ, или ИСПОВЕДЬ МУТАНТА
Отпустите в родную стихию!
Положите меня на асфальт!
Под трубой выхлопною стихи я,
Оклемавшись, начну выдыхать.
Мне бы реки – машин хороводы.
Мне бы горы – кварталов гряда.
А от чистого воздуха рвота,
А без хлорки вода – не вода.
Едкой кровью морить тараканов,
А в зрачке закипает луна,
Лучше б вовсе меня не бывало,
Знаешь, тёмная я сторона.
Мне любить не хватает таланта,
А могу только скрытно и врозь.
Жутковаты признанья мутанта,
Но зато я вас вижу насквозь!
***
Опять, опять на те же грабли
Вновь клюнул жареный, горластый Chantekler*.
И леденцово-розовые капли –
Кровь глупых бабочек на лобовом стекле...
___________________________________________
*Chantekler – петух (франц.)
КУКОЛКА
В паутине пыльных кружев
На витрине я одна.
Вам надёжный друг не нужен?
Втрое снижена цена!
За стеклом живое море
Силуэтов-верениц,
Только к кукольному горю
Равнодушны пятна лиц.
Паралич нелепой позы
И улыбки красный шрам.
Льют невидимые слёзы
По игрушечным щекам.
Рот вульгарно размалёван,
Не причёсан мой парик.
Словно в лёд внутри закован
Концентрированный крик:
«Где ты, мой хозяин милый?
Мой единственный герой!
С этой паперти постылой
Забери меня домой!»
Не желала и врагу бы
Эту участь повторить,
Но пластмассовые губы
Не умеют говорить.
В паутине пыльных кружев
На витрине я одна.
Вам надёжный друг не нужен?
Втрое снижена цена...
***
Актриса голая, печальная*
В слезах и блёстках,
Ловлю, ловлю такси случайное
На перекрёстках.
Обмотан город в бинт афиш.
Их треплет ветер.
Провинциальный мой «Париж»
Уж полон сплетен.
Звонок последний дребезжит.
Весь свет на сцену!
Я, как костюм, чужую жизнь
Сейчас надену...
_______________________________________________________________________
* Стихотворение послужило основой для известной песни на музыку композитора Рустама Неврединова, стихи Юлии Нифонтовой в исполнении Народного артиста России Николая Караченцова «Судьба актёрская»
***
Денису Нифонтову
У порога, будто бы у трапа.
Как за дверью темнота густа!
Сын остался ночевать у папы,
И кроватка детская пуста.
Вот игрушек ряд осиротевший,
Книжек небывало ровный строй.
Стала, как без ядрышка орешек,
Комната нелепой скорлупой.
Время в эту ночь непунктуально.
Мягкой жвачкой тянутся часы.
В этой непривычно тихой спальне
Не имеет выбора мой сын.
За окошком скучный дождь закапал.
Девяносто так живут из ста!
Сын остался ночевать у папы,
И кроватка детская пуста...
ДЖОКЕР
Не тасуется колода
Без коварной дамы пик.
Эх, актёрская порода –
Гуттаперчевый язык.
Думал, всех обставлю в покер,
Оказалось всё не так.
Был уверен, что я джокер,
Вышло – подкидной дурак.
Грустно мне – я улыбаюсь,
Всё кипит – я не сержусь.
По арене кувыркаюсь,
Спать без грима не ложусь.
Мне не вырваться из клетки
Эксцентричного вранья,
Не сорвать позорной метки,
Насмерть впившейся в меня.
Всё меняет в антураже
Время – карточный факир:
Бутафорские пейзажи,
Декорации квартир.
Полоумная, шальная,
Опереточная роль,
Я её всю жизнь играю,
В кулачок сжимая боль...
***
Прощай, прощай, истрёпанный герой!
Ты исчерпал себя до дна, последней точки.
Пресыщен зал жеманною игрой
И предсказуемы любые заморочки.
Шикарный, экзотический костюм
Слегка помят и маловат немного,
Но всё ещё вещает Гамаюн,
И вдаль несёт счастливая пирога.
Поклонников неутомимый рой
Ещё гудит и просит новых песен.
Прощай, прощай, истрёпанный герой,
Раскрыта тайна – ты не интересен!
***
Моё место на подоконнике
С сигаретой в открытой форточке.
Всю судьбу разгадай, как в соннике,
По моей, по кошачьей мордочке.
Потаскушкою матом крытою
Из тусовки почти богемной,
Я всегда, не подумав, вытворю,
Чтоб страдать потом ночно-денно.
Покосились родные стены,
Подавляя своё смущение.
Существо из другой Вселенной,
Я прошу у тебя прощения!
***
Выпотрошенные рыбы
Выброшены на песок.
А вы разорвать смогли бы
Узел из рук и ног?
В молчании напряжённом
Шуршание шин за окном.
Лишь самым забытым жёнам
Такой шепоток знаком.
В излёте короткой жизни
Бессмысленно ночь длинна.
Теснится в стеклянной призме
Бесчувственная луна.
Решать всё равно придётся!
Да скорость уже не та.
Дымком сигаретным вьётся
Спасительная пустота...
***
Вещал эстет жеманный, белокурый,
Сверкая свежим пирсингом в губе,
Что гады мужики, что бабы дуры,
А счастье только в творческом труде.
Кусочек странной бытности богемной,
Где все по кругу, только ты ни с кем.
В предчувствии погибели Вселенной
Надрывное веселье – «нет проблем!»
В дыму, истерике, безделье, алкоголе
Катился век безумный под уклон.
А где-то есть непаханое поле!
А где-то неразгруженный вагон!
***
Моя смерть ездит в чёрной машине,
с голубым огоньком…
Борис Гребенщиков
В стране удивительной вечная ночь.
Мерцают огни, и клокочет эстрада.
Здесь скорость другая, и бешено прочь
Уносит секунды с собой автострада.
В огромной машине, похожей на танк,
Он мчится по улицам чёрным и гулким.
Вы слышали, где-то ограбили банк?
Кого-то пришили в каком-то проулке?..
В краплёной колоде козырный король.
Он в кожаной куртке из чёрной пантеры.
В его ресторане его алкоголь
Его посетители хлещут без меры.
В лукавом прищуре опасная страсть.
За дымным стеклом и дрожу, и тоскую.
И как угораздило только попасть
В историю эту реально крутую?
Не бойся, я буду молчать, визави,*
Что стал уязвим, как в толпе без одежды,
Заложником «чисто-конкретной» любви,
Мальчишеской, искренней и безнадежной.
______________________________________________________
* Визави (vis-à-vis) – лицо, сидящее напротив (франц.)
ПАРИЖ
Увидеть Париж и умереть!..
– Bonjour! Bonjour! Comment cava?*
Четыре поцелуя.
Безостановочно слова
Журчат, и в них тону я.
А здесь шампанское с утра,
И кофе даже на ночь,
И жизнь – не жизнь, а лишь игра.
Упёртый русский завуч –
Я здесь чужая. Я не я.
В щеках, как после пыток,
Под кожей ползает змея
От деланных улыбок.
А здесь отсутствует час пик,
В автобусах – свобода.
Париж похож на Мозамбик
От чёрного народа.
А здесь никак не разобрать,
Когда зима и лето.
Поверь, не стоит умирать,
Увидев город этот.
_______________________________________________
* Добрый день! Добрый день! Как дела? (франц.)
***
В Европе расслаблены мышцы лица
У всех, а не только у даунов.
Аперитив. «Tresjoli!»* – без конца.
Крабы, оливки, сауны.
Никто не бунтует, запоем не пьёт.
Лишь устрицы выглядят жутко
Да плесени белой на сыре налёт.
А я-то надеялась: шутка.
Цветом топлёного молока
Домики, как пирожные.
И от французского языка
Тронуться точно можно.
Вилку держу теперь в левой руке,
Хотя без особой сноровки.
Счастье мелеет, подобно реке,
От передозировки.
________________________________
* Очень мило! (франц.)
***
Родина моя – моя родинка,
Ты навек со мной. Ты навек со мной.
От кровей дворян – благородинка,
От корней крестьян – непокой.
Замурованы, разворованы,
С замороченной головой.
Только красный свет на все стороны –
Нам сподручнее на него.
Что ни ветер здесь, то всегда норд-вест.
С самой осени лета ждут
Города мои – города невест.
Только к храму дороги тут.
Иллюстрация – Юлии Нифонтовой.
К оглавлению...
