Разрывая добычу в прыжке,
Я клыками вонзаюсь в горячее.
Мне бы кошкой таиться в мешке,
Но ведь нужно планету раскачивать.
Впала жертва в панический транс.
Стынет глаз, кожа стала пергаментом,
И разодран весь твой Ренессанс
Первобытным моим темпераментом.
Морду выпачкав кровью живой,
Замер зверь, поражённый деянием,
В небо взвил свой отчаянный вой
И тотемным застыл изваянием.
ШАМАНСКАЯ ПЕСНЯ
Он в шкурах, тряпочках, шнурках
В дыму кружится.
Как нить, разматывает страх –
Волчок-волчица.
Пой, комуз, бубните, бубны.
И шаман в бреду…
Умирать совсем не трудно –
Отдыхать иду!
Вокруг огня, вокруг меня,
Чуть-чуть за ухом
Кропит он кровью, поклонясь, –
Духи для духов.
Пой, комуз, бубните, бубны.
И шаман в бреду…
Умирать совсем не трудно –
Отдыхать иду!
Совсем не долго до утра –
Близко закланье.
Из горла – чёрного нутра
Его камланье:
Пой, комуз, бубните, бубны.
И шаман в бреду…
Умирать совсем не трудно –
Отдыхать иду!
СТЕПЬ
Стонет старый крест дорожный.
Стелит в поле суховей
И колышет осторожно
Волосинки ковылей.
Ширь да гладь, куда ни глянешь
Лишь стрекочет саранча.
Выгорел и выцвел глянец
Неба на моих плечах.
Степь течёт и разливаясь,
Жарким маревом дыша, –
Вызревает, вызревает
Бесконечная Душа…
***
Моя опустошённая планета,
Ты где-то, где-то в сонной пелене.
Забытое, застиранное гетто
Не вспоминай, не думай обо мне.
Пусть прошлое и пошло и печально,
Состарят тело годы-палачи.
Я возвращаюсь к сущности начальной –
К себе самой, потерянной в ночи.
Мой ясный курс проложен по Вселенным,
Подписана надгробная плита
И светом ослепительным нетленным
До горизонта пустынь залита.
Горячий ветер окатил волною,
Ковыльные метёлки теребя.
Какое наслажденье неземное:
Я не люблю! Я не люблю тебя!
Утихли подростковые напасти –
Как на воде растаял пенный след.
Былые страсти – шрамы на запястье.
Я только свет, я чистый белый свет!
***
Не плачь, Джульетта, нет любви на свете,
А только нудный и холодный дождь,
Но ты, как и положено Джульетте,
В отчаянной тоске глядишь на нож.
Зачем? Всегда предаст любой Ромео,
И даже этот, дай лишь только срок.
Для них любовь, как спорт или родео.
Надежда – самый горестный порок.
Неужто, правда, нет любви на свете?!
И в поисках ответа на вопрос
Джульетта отправляется к Джульетте
С конфетами, вином, букетом роз.
МАРГАРИТА
Я во сне по мосту перешла через реку.
Кто-то долго махал мне на том берегу.
Грохоча, старой жизни трамвайчик уехал.
Ничему удивляться теперь не могу.
Уже стрелка минутная сдвинулась с места
И назад не вернётся, случится вот-вот
Что-то невероятное. Я, как невеста,
Жениха ожидаю у Царских ворот.
Хоть куда, лишь бы только не здесь оставаться,
Хоть на бал к Сатане, лишь бы не сатанеть.
Ведь мимоза должна на углу продаваться?
И, конечно, похожи свобода и смерть?
Убегала. Никто не помчался вдогонку.
Чудный крем Азазелло втираю опять.
Мастеров нынче нет – это ясно ребёнку.
Маргариты же стаями стали летать…
***
Нам невдомёк и всё потеха
Что мы с рождения под небом,
Безжалостным и вечным небом,
Где суть незрима, путь неведом.
Чего хотели? Копошились.
Кидали семя, поливали.
Всегда надеялись на милость,
А ближе к краю – испугались.
Невольники из чёрной пыли
При звуках траурного марша
Себя на зависти ловили,
Душою становились старше.
Что наши беды, что победы?
Издалека, как бисер с рисом,
Издалека, из поднебесья,
Где туча Вечности повисла.
***
Ветра свист. Восторг полёта,
Как на крыльях самолёта,
Я в крутой петле. Улетаю, улетаю,
Обгоняю птичью стаю
На своей метле.
Горе там внизу осталось,
Растворилось, потерялось,
Кануло в туман,
Где так билась, унижалась,
Вызывать пытаясь жалость
И терпя обман.
Горизонт перевернулся,
Закружился, изогнулся.
Яркий, жаркий путь.
Я в объятиях заката,
Не грешна, не виновата.
Обо мне забудь!
Вся в атласе, вся в пурпуре,
Вся под стать пурге и буре,
Я спешу на пир.
Не давай своих советов.
Мне сугубо фиолетов
Твой жестокий мир.
***
Шаганэ ты моя, Шаганэ…
Сергей Есенин
(пародия)
КожанЭ ты моё, кожанЭ.
КожаЭе ты мОепольтЭ,
ИсцарАпанэ, задрипанЭ,
ПотерЯлэ своекрасотЭ.
И не тэ, и не се, и ваще
Вовсе ты не польтЭ,
а плащЕ.
***
Холодае, холодае – не растеплится.
Завывае, надъедае вьюга-сплетница.
Ноне жись, кажись, такая – не хохочется.
Заедае, заедае одиночество.
Голопузы, голодраны. Гололедица.
Приходи ко мне в берлогу помедведиться.
***
Я хочу, чтоб приснилось тебе, будто я умерла,
Надо мною сомкнулись холодные тёмные воды.
Руки слабо взметнулись, как два утомлённых крыла,
Как речные растения в предвосхищеньи свободы.
Чтобы ты ощутил всю бездонность случайных потерь
И глаза цвета ночи взглянули из вечных пределов.
Но совсем не ценил то, что стало бесценным теперь
И чего никогда уже заново не переделать.
Наглотавшись тоски, будешь сыпать цветами с моста,
Бесконечно глядеть в этот страшный безжалостный омут.
Всё банально, увы. Знаешь, истина очень проста.
И прощальные розы в забвении медленно тонут.
В моём доме последнем, под сводами чёрных коряг
Занавески из тины взмывает подводным теченьем.
Золотою икринкой пульсирует сквозь полумрак
Негасимой любви моей вечноживое свеченье…
РУСАЛКА
Распоясывала рубашку,
Расплетала тугие косы
И воротами нараспашку
Убегала, простоволоса.
И, дороги не разбирая,
В омут вечности – омут мести
Слишком близко, совсем с края
Обронила простой крестик.
Остывало – остыло солнце,
Остывало – остыло сердце.
Занавешено то оконце,
И распахнута в ночь дверца.
Забывалось – забылось горе,
Разливалась – разлилась речка.
Понесла, понесла в море
На венчальном венке свечку.
И чего-то теперь жалко,
Плавны, медленные движенья.
Почему взглядом русалки
Затуманилось отраженье?
СКАЗКА
Последним углем в пепелище
Остывший тает солнца блин.
Гречухи по полю не рыщут,
И Алконост не свищет. Сплин.
Потрясены до заиканья,
Луговики сидят в траве.
И Мавки бросили купанье.
Вздыхает Леший-интроверт.
Чернеет лес печной заслонкой,
Согнулись ивы все в слезах,
И лягушачьей перепонкой
Сам Водяной прикрыл глаза.
Там на поляне под сосною,
У ежевики кружевной,
Скончалось Чудище лесное,
Чудною страстью сражено.
Сверчки ночные не стрекочут,
Лишь тени скорбные дрожат,
И вянет аленький цветочек,
В косматой лапе крепко сжат.
***
Упаду посреди улицы.
Руки-ноги раскину в стороны.
Фонари надо мной ссутулятся,
Налетят на меня вороны.
Отводите глаза, прохожие.
Объезжайте меня, автобусы.
Бусы сорваны. Обморожены
Луж овалы, деревьев конусы.
Надо мною, убитой холодом,
Посудачат две добрых тётеньки,
Скажут: «Вот ведь спилася смолоду,
А одета прилично вроде бы!..»
***
Сердце счёт ведёт на секунды,
То забьётся, а то замрёт.
Как особенно нудны-трудны
Ночи той, которая ждёт.
Появилась повадка беличья
Колесо всё крутить своё.
Словно «Чёрный квадрат» Малевича
Этот чёрный дверной проём.
Слёзы льёт она на подушку –
Дождь на ситцевые цветы.
Страх нашёптывает на ушко:
«Не тебе, не с тобой, не ты!»
Стиснув зубы от боли-доли,
Не мертва, но и не жива,
Ожидает, как ветра в поле,
Мужа ветреного жена.
***
Мой бывший муж, не к ночи будь помянут,
Двенадцать лет твердил, что я – тунгус.
И, словно протрезвев, однажды, спьяну,
Я поняла, что больше не боюсь.
Ведь я – тунгус! Ну это ли не счастье –
Свободно жить законами тайги:
Охотничье ружьё, рыбачьи снасти,
Треух и меховые сапоги.
Дремучая архаика сокрыта
В кирпичных ликах, щёлках хитрых глаз
Наследников того метеорита,
Что породнил великой тайной нас…
Иллюстрация – Юлии Нифонтовой.
К оглавлению...
