ПО Б. Л. ПАСТЕРНАКУ
- 1 -
«Мело, мело, по всей земле»,
Мело весь вечер.
И в каждом доме на столе
Горели свечи.
И в каждом доме в этот час
Под вой метели
Десятки беспокойных глаз
На них глядели.
Ходили стены ходуном
И от испуга,
Казалось: на сто вёрст кругом -
Сплошная вьюга.
Ревела бешено метель,
Дома качало,
И перепуганных людей
Объединяла.
И, как начало всех начал,
Отнюдь не праздно
Томил, дущил и обжигал
Их жар соблазна.
Тянулись, каждый как умел,
Друг к другу люди.
И виделось в сплетенье тел -
Сплетенье судеб.
- 2 -
«Во всём мне хочется» не зря
Казаться нужным.
Очередную планку взять,
Копнуть поглубже.
Сыграть, прочувствовать, прочесть,
Пропеть по нотам,
По самому, что ни на есть,
Большому счёту.
Искать, записывать в тетрадь,
Ценить науку.
Любить и лучше понимать
Детей и внуков.
Отмежеваться от возни
И прочей мути.
И докопаться, чёрт возьми,
До самой сути.
хххххх
«Свободы нет, порыв опасный»
К ней совершенно ни к чему.
Но это до поры неясно
Неискушённому уму.
И всё ж да здравствует решимость
В конце концов уразуметь
И осознать необходимость
Его в себе преодолеть.
хххххх
«Блажен незлобивый поэт»
Перед людьми и Богом правый.
Не в этом ли простой секрет
Не быстро проходящей славы.
Не в том ли цель, не в том ли суть,
Не в том ли смысл всего искусства, -
Нести духовность, а отнюдь
Не зло и низменные чувства.
Поэзия оставит след
В сердцах и душах, и при этом
Лишь доброта её предмет
И, в то же время, главный метод.
«НОЧЬ УЛИЦА ФОНАРЬ АПТЕКА»
- 1 -
«Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет».
Вновь на дворе начало века,
И, как тогда, исхода нет.
Любое смелое сужденье,
Любой разумный компромисс
В эпоху самовырожденья
Теряют хоть какой-то смысл.
- 2 -
Ночь. Пусто, тягостно и грустно.
Бреду по улице пешком.
Фонарь горит, но как-то тускло.
Аптека где-то за углом.
Вновь, хоть прошло уж больше века,
«Ночь, улица, фонарь, аптека».
Столетье прожитое зря.
Что изменилось в новом веке?
Всем снова всё «до фонаря»,
И это точно, как в аптеке.
Исхода нет. И прав был Блок,
Вместив всю жизнь лишь в восемь строк.
- 3 -
«Ночь, улица, фонарь» у входа
В аптеку сеет тусклый свет.
Но кто сказал, что нет исхода?
И кто сказал, что смысла нет?
Рожденье, смерть, опять рожденье,
Чередованье дней и «числ»,
В их многократном повторенье
Единственный и высший смысл.
«ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?»
(По Э. Асадову)
Так «что же такое счастье?»
Всю жизнь находиться у власти?
Быть маленьким, самовлюблённым
Сегодняшним Наполеоном?
А может быть счастье, ребята,
Быть просто «крутым» и богатым?
Несметно. Ну, скажем, к примеру,
Российским миллиардером.
В ГосДуме заметят резонно,
Что счастье — творить законы,
Жить по которым просто
Жуликам и прохвостам.
А кто-то признается честно
И скажет, что счастье — известность.
Когда у вас личный биограф,
И просят всё время автограф.
Ну что ж и такое бывает,
И счастье, как люди, мельчает.
Ни поиска, ни горения,
Одно лишь служебное рвение.
И каждый, пускай и отчасти,
Но всё же по-своему счастлив.
Модель современного счастья
Банально проста, и добавьте
К тому же ещё и наивна
До глупости и примитивна.
Модель двадцать первого века
Значительно ниже Казбека,
И вряд ли сопоставима,
Хотя бы с высотами Крыма.
хххххх
Я смерть не тороплю, мой друг,
Хотя и мерзостно мне очень
Всё то, что вижу я вокруг
Почти что каждый день воочию.
Но надо знать, в один присест
Не одолеть дурных привычек
Тому, кто хоть и носит крест,
Но всё равно в душе язычник.
А глупость в маске мудреца,
Ничтожества с лицом кумира,
Являлись миру без конца
Ещё задолго до Шекспира.
РУЛА-ТЕ-РУЛА
Я не запомнил не время, не дату,
Много воды с той поры утекло,
Помню лишь только, как пели когда-то:
«Рядом с добром уживается зло».
Но, помотавшись по белому свету,
Думаю я, что ни в чём не совру,
Если скажу вам, друзья, по секрету:
«Рядом со злом не ужиться добру».
Даже ребёнок, и тот понимает,
Хоть и родился не очень давно,
То, что добро в основном побеждает
Только лишь в сказках и в добром кино.
Что же касается жизни реальной,
Если не понял ещё, то поймёт,
Как не прискорбно и как не печально,
Всё получается наоборот.
Ну а в итоге? По-вашему значит -
Каждый второй — негодяй и злодей,
Можно подумать? А можно иначе:
Всё-таки мир не без добрых людей.
КОРОБЕЙНИКИ
Нет ни ситца, ни сатина,
Ни льняного полотна.
Потребителя корзина,
Как коробочка, полна
Сплошь каким-то суррогатом,
От одежды до вина,
И с таким сертификатом,
Что печать едва видна.
Не творец-производитель,
Не рабочий человек,
Всех важнее потребитель
В потребительский наш век.
Всё идёт в употребленье,
Вся, простить прошу, «фигня»,
Ради удовлетворенья
Спроса на потребу дня.
Все торгуют, не стесняясь
На бессовестный обман,
Потребителя стараясь
Каждый раз загнать в капкан.
Захлестнула всех стихия,
Где вы, честные купцы,
Коробейники лихие,
Удалые молодцы?
Брось, родимая сторонка,
Торговаться. Перестань.
Значит дрянь у них душонка,
И товар их тоже — дрянь.
Плачь Россия, наблюдая,
Как мельчает человек,
Безоглядно потребляя
В потребительский наш век.
хххххх
«У бурмистра Власа»
«Бабушка Ненила».....
Мы из старших классов
Помним, как всё было.
«Лесу попросила»
«Починить избёнку»,
Только позабыла
Видно старушонка,
Кто тут самый главный.
«Нет!» - сказал бурмистр,
Как в Крыму недавно
Наш премьер-министр.
Ну а что Ненила?
Не на ту напали.
Власу заявила:
«Вот приедет барин,
Самый-самый главный,
Погоди, бурмистр!»
Не какой-то там вам,
Не премьер-министр.
В город, (там Wi-Fi ведь),
Поспешила срочно,
Чтоб письмо отправить
Барину на почту.
«С барином не страшно», -
Думает Ненила.
Ведь Россия наша
Мало изменилась.
хххххх
Снова под вечер с больной головой
Сидишь, к окну прислонясь.
Глядишь на двор, что зарос травой,
И знаешь, не выйдет князь.
А выйдут такие, что хоть жалей,
Невзрачные из себя.
Не царской породы, не княжьих кровей,
И, видимо, не «графья».
Нахлынут внезапно, как хан Мамай,
Поставят на стол вина.
Сиди меж ними и выбирай,
Кому сегодня жена.
А утром соседи начнут рядить,
Когда мимо них, как сквозь строй,
С больной головой от тебя выходить
Станет очередной.
И кто-нибудь камень в твоё метнёт
Окошко наверняка.
И это, конечно же, будет тот,
Кто сам из них без греха.
Я ВСТРЕТИВ ВАС
Я, встретив вас, подумал с упованьем,
Сбываются заветные мечты.
Какое же воздушное созданье,
Почти что «гений чистой красоты».
Где те мечты, где всё очарованье?
Два года жизни быстро протекли.
Оттяпало «воздушное созданье»
Квартиру, дачу и гектар земли.
Да, плохо быть, скажу вам на прощанье,
Наивным, простодушным дураком.
Свежо, что называется, преданье,
Да верится по-прежнему с трудом.
хххххх
«Как хорошо устроен белый свет».
Живём все без забот и без печали.
О смысле жизни спорить перестали,
Давно поняв, что смысла в этом нет.
Закончился осенний марафон.
Завьюжило кругом, похолодало.
И физиков вокруг, как не бывало,
А лирики ударились в шансон.
И не уходят, продолжают петь.
Кругом засилье массовой культуры,
Зависит всё теперь от конъюктуры,
И в цены упирается на нефть.
Но унывать не стоит. Даже тут
Найти возможно минусы и плюсы,
Ведь многим и такая жизнь по вкусу,
Особенно, когда они растут.
КТО ВИНОВАТ?
Два политолога в дебатах
Час выявляют виноватых.
Дискуссия вовсю идёт.
Один, (NN), считает тот
В страданьях на родной земле
Виновен, кто сидит в Кремле.
Другой же убеждён в ином:
Во всём виновен Белый Дом.
А через месяц в Амстердаме
Его спросили: «Раньше с вами
Здесь выступал NN, так вот,
Где он сейчас и как живёт?»
Ответил академик РАН:
«Мой друг уехал в Магадан».
хххххх
«Куда ведёт нас ход событий?»
«Что день грядущий нам готовит?»
Хотите вы, иль не хотите,
Задуматься об этом стоит.
Закончатся эксперименты,
Дав отрицательный итог.
Закончится у Президента
Когда-нибудь последний срок.
Появятся другие лица,
Иные, наконец, уйдут.
Но капиталы заграницу,
Поверьте, все переведут.
Политики в высоких сферах,
Вновь будут дружно все галдеть.
Алмазы в каменных пещерах
Закончатся, иссякнет нефть.
Москва сольётся с Подмосковьем
В один большой конгломерат.
Исчезнет среднее сословье.
Умрёт последний демократ.
И будут нынешние дети
В который раз уже решать
И спорить, прежде чем ответить:
Что делать и с чего начать?
ПО МОТИВАМ ПЕСЕН ЮРИЯ ВИЗБОРА
1. В Валюхиной квартире
В Валюхиной квартире, огромной, коммунальной,
Где корридор длиной был с троллейбусный маршрут,
Мы в прежней нашей жизни, отнюдь не виртуальной,
Частенько находили, как странники, приют.
В Валюхиной квартире, в клетушке-комнатушке,
Порой нас набивалось по восемь человек.
Звучали там Есенин, и Лермонтов, и Пушкин,
И часто раздавался весёлый общий смех.
В Валюхиной квартире с глухонемым соседом,
Что на восьми квадратах с супругой проживал,
Раз ваш слуга покорный вёл долгую беседу,
И тот, себе представьте, смеялся и кивал.
В Валюхиной квартире в одном из переулков,
Что, как ручьи, до Трубной от Сретенки бегут,
Сердца в одно сливались, сдвигались наши рюмки,
А души наши пели, и до сих пор поют.
В Валюхиной квартире, в клетушке и столовой,
Жил друг наш общий Федя, был Федя — таракан.
Он ползал очень гордый собою, а особо
Тому, что был в клетушке один из всех не пьян.
В Валюхиной квартире в клубах густого дыма
Висел топор, но мирно, отнюдь не для войны.
«Не раздавите Федю!» - кричал Валюха. «Приму»
Закуривая, сидя у кафельной стены.
В Валюхиной квартире теперь другие лица
Бредут по корридору, рассматривая стенд
Расценок за услуги, здесь платная больница
И сеть стомотологий известных «УльтраДент».
В Валюхиной квартире не ходят «руки в брюки»,
Не курят, не поют и не пьют уже вина.
Нет прежней коммуналки, нет с нами и Валюхи,
«И так несправедливо, что жизнь у нас одна».
2. Доброта под гитару
«Обучаю играть на гитаре.
И учусь у людей доброте».
Кто забыл, господа, тем напомню,
Как нас с вами в былые года,
Сослуживцы, друзья и знакомые
Добрым словом встречали всегда.
В Воркуте, в Душанбе, в Нарьян-Маре,
На какой не возьми широте,
Обучали играть на гитаре
И учили людей доброте.
Но приходит период распада,
И меняют окрас времена.
И уже недоверчивым взглядом
Всех встречает другая страна.
Все посулы, соблазны, все чары,
На поверку — одна суета.
И поёт, хоть и не под гитару
О себе доброта, да не та.
Мы не впишемся в эти стандарты,
Хоть разрежьте всех нас на куски.
Слишком рано рванули со старта,
Слишком поздно включили мозги.
Улыбаются звёздные пары,
А внутри у них всех пустота.
Замолчала надолго гитара,
И кричит о себе «доброта».
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ
Не дадут уже кредит,
Ипотеку мне.
Жизнь такая, что идти
Дальше некуда.
Руку к сердцу приложив, -
Не до смеху мне,
Но твердят мне: «Надо жить!»
(Как у Чехова).
Шёл со всеми вместе в рай,
Как на привязи,
Нам лишь только обещай,
Разом ринемся,
Как один, и колобком
Прямо катимся
В пасть лисицы, а потом
Вдруг спохватимся,
Что в обещанный нам рай,
Всех из кризиса
«Заблудившийся трамвай»
Вновь не вывезет.
хххххх
Я никогда уже не встречу,
Как ни печально, наяву
Весну на улице Заречной
И «Дом, в котором я живу».
И никогда, признаюсь честно
С друзьями снова не пройду
По Трубной улице с оркестром.
Смотрю сплошную «лабуду».
О том, как делит миллионы
С супругой бывшей Петросян.
И как жестоко влип влюблённый,
Доверчивый Джигарханян.
Который, как актёр со стажем,
Конечно дорог нам, друзья,
Но никогда уже не скажет,
Как прежде: «Злравствуй, это я!»
хххххх
По телевизору, всё взвесив,
И не найдя альтернатив,
В четвёртый раз смотрю за месяц
Фильм «Деревенский детектив».
И наблюдаю с напряженьем,
Не меньшим, чем и в прошлый раз,
За битвой двух мировозрений:
Анискин или Фантомас?
Чья вновь возьмёт в бою неравном
Вчера, сегодня и потом?
Его, анискинская правда,
Иль этот дьявольский фантом?
И вновь прошу за всех мне близких,
Простых, обманутых людей,
Стяжательство и ложь, Анискин,
Хоть на экране одолей.
хххххх
«Народных» тьма. Но, если честно
И откровенно, то сейчас
Художнику неинтересны
Движения народных масс.
В ином недюженный свой гений
Проявит мэтр. Дела нет
Ему до разных устремлений
Народных, чаяний и бед.
И времена, когда он бегал
В народ, прошли давно. Поверь,
Лишь только собственное Эго
Волнует мастера теперь.
Художников народных много,
Хоть всё искусство для элит,
И тема «Бурлаков на Волге»
Уж никого не вдохновит.
хххххх
Не выношу блестящей рампы,
Талантов, что близки к нулю.
Актёров не люблю за штампы
И режиссёров не люблю.
Мне ненавистны их уловки
И каждый режиссёрский трюк.
Неинтересны постановки,
Пусть ставит их, хоть сам Виктюк.
Как Станиславскому, мне впору
Кричать, причём давным-давно,
«Не верю!» каждому актёру
Эстрады, театра и кино.
Не выношу, когда на сцене,
Стремящийся пробиться вверх
Актёр кривляется пред теми,
Кто ест искусство на десерт.
«Отелло», «Гамлета» иль «Федру»,
Пусть даже Горького «На дне».
Когда искусство не для бедных,
Искусство сытых не по мне.
КЛЕВЕТНИКИ И ВРЕМЕНЩИКИ РОССИИ
Клеветниками временами
У нас порой именовали
Всех тех, кто не хотел молчать.
Тех, кто своими именами
Все вещи прямо называли,
Хотя при этом понимали,
Что могут и несдобровать.
Временщиков же почитала
Россия за земных богов.
Однако, быстро забывала,
Когда чуть позже наступала
Пора других временщиков.
хххххх
Пусть пишут, кто во что горазд,
Пусть судят, прямо и заочно, -
Россия это целый пласт
Судьбы, истории и почвы.
Огромный, цельный пласт. И в нём
Соединились в равной мере
Кто понимал её умом
И кто в Россию просто верил.
ТУРГЕНЕВСКИЕ ЖЕНЩИНЫ
Иван Сергеевич Тургенев
Был по натуре — либерал.
В Россию до конца не верил,
Да и умом не понимал.
Но написал романы «Рудин»,
«Дворянское гнездо» и «Новь».
«Отцы и дети», «Накануне»
И повесть «Первая любовь».
И всеми восхищаться впору.
Но всё же главное, друзья,
Тип русских девушек, которых
Забыть, мне кажется, нельзя.
Рисуя образ нигилистов
Впервые мастерской рукой,
И рядом их, прекрасных, чистых,
С открытой, щедрою душой.
Они, как ангелы, но чудо
Не повторится, господа.
Инсаровы в России будут,
Таких уж женщин — никогда.
ВОЙНА И МИР
Болконский грезил Бонапартом.
Пьер всё метался и искал.
А старики играли в карты,
И был Наташи первый бал.
Какие новости в округе?
Что слышно? Будет ли война?
О чём поведала подруге
В письме Болконская-княжна?
О светских новостях, о моде,
И просто обо всём подряд
У Анны Павловны в салоне
Часами гости говорят.
Беда! Нашествие французов!
Пожар в Москве! Но всё равно
Хитрющая лиса — Кутузов
Всех ткнёт их мордою в говно.
Наполеон в зените славы!
А ведь сумей он победить,
Могли бы крепостное право
Уже тогда бы отменить.
Сколь велика Россия наша,
Столь и велик её роман.
Кутузов. Пьер. Народ. Наташа.
Болконский умерший от ран.
К оглавлению...
