Гегель, СМИ и «дело футболистов»
Не напоминает ли само это соединение в названии крыловскую басню о музыкантах-зверюшках или известное выражение: «В огороде бузина, а в Киеве дядька»? И в самом деле, что может быть общего между размышлениями великого систематика и диалектика, впрочем, сегодня куда более почитаемого, скорее даже, как некий антиквариат человеческой мысли, нежели читаемого, и нашими пестрейшими СМИ?
Не будем спешить с выводами, а вспомним одно коротенькое и примечательно ироническое эссе Гегеля, посвященное тем, кто мыслит абстрактно. Вообще-то абстракция и абстрактное мышление – не порок. Еще с советских времен в «Философском энциклопедическом словаре» (м., 1983, с.7) абстракция (с латинского – отвлечение) определена, как «формирование образов реальности (понятий, представлений, суждений, посредством отвлечения и дополнения… Отвлечение от постороннего, - говорилось здесь, - в процессе А. упрощает задачу познания. Однако, добавляет автор цитируемой статьи, М.М.Новоселов, - науч. А. предполагает не только умение упрощать ситуацию, отвлечение от посторонней информации, но и усмотрение в результатах отвлечения информации, необходимой для общего метода решения множества конкретных задач, предсказания последствий экспериментов, прогнозирование последствий теоретической и практической деятельности и т.п.»
Да и не в одной только научной деятельности абстракция может стать могучим подспорьем в достижении значимых результатов. В тех же шахматах или шашках знание алгоритмов помогает вести расчеты. Более того, на турнирах спортсмен (если это ему удается) максимально абстрагируется от всего, что отвлекает его внимание, но не имеет отношения к ходу игры: от того, из чего сделаны фигуры, есть или нет галстук на груди у соперника и т.д., и т.п. Но Гегель-то иронизирует, и оказывается не просто не занудой, неустанно бормочущей о каких-то там Абсолютной Идее и Мировом Духе, но и хирургом Нашего Современного Духа, взрезающего скальпелем иронической мысли уже наши, сегодняшние нарывы.
И что же он пишет? – Если отойти от буквального цитирования, то суть очень проста. Гегель замечает, что философов обвиняют в том, что они мыслят абстрактно, то есть оторвано от реальной, земной жизни, и, вообще, от сути практических дел. Но справедливо ли это? Скорее уж такое обвинение может подойти к… базарной торговке.
Как так? – Да все очень просто. Когда подошедшая покупательница обвиняет торговку, что у той товар, мягко говоря, не свежий, то в ответ звучит тирада, достойная Мольера, Ильфа и Петрова и М.Задорнова: «Сама ты…! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мама с французами кутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять бы тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят. А таким - самое в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала!»
Замечательный диалог! И как же, просто идеально он ложится на иные фейерверки, которые на нас обрушивают СМИ! Да что уже там иные – не просто иные, а те, что вдруг, и причем с завидной повторяемостью, становятся «гвоздями» популярных программ. Один из таких фейерверков – «дело футболистов», К. и М. Фамилии не повторяю полностью, потому что не в них же соль. Суть дела, казалось бы, очень проста. Погуляли ребята. Избили водителя авто. Причем, судя по видео, уже упавшего топтали ногами. Да и в «кафешке» устроили дебош, умудрившись задеть чьи-то национальные чувства. И, надо же! – не повезло. И водитель-то оказался связанным с журналисткой, и оскорбленные – людьми не простыми. Так что дело закрутилось. И – пошла писать губерния!
Вот уже и «Пусть говорят» закрутилось на полные обороты. И харизматичный Андрей Малахов тут как тут.
Но, впрочем, вы можете сказать: «А что же тут такого? Разве не надо обсуждать такие темы?» - Конечно, надо. И совсем не обязательно, чтобы в центре таких скандалов оказывались люди известные. Хотя и это имеет значение. Но вот как обсуждать?
И вот тут-то мы видим, как наши СМИ, бьющиеся не щадя живота своего за рейтинги и прочая, прочая, словно в некой странной сказке, начинают все более и более превращаться в гегелевскую торговку, являя изумительные по сочности абстрактного мышления – именно того абстрактного мышления, которое нацелено, не на процеживание сути, а наоборот, на отлет от нее.
Скажем, вроде бы, все понятно. Главное и для суда, и для того рода обсуждений, выяснить, насколько точны обвинения, включая и кадры видео. Ну, и затем дать четкую, эмоционально действенную оценку увиденному. А что мы видим на деле? Импозантный ведущий программы беседует с женой К. Всплывают кадры невесть какой «забугорной» гулянки… О бурной сумятице таких обсуждений уже молчу, но сразу вспоминаю Малахова, который долго-долго «интервьюирует» мать К., женщину совершенно искренне переживающюю происшедшее и повторяющую: «Мой сын не подонок…» Разговор перемежается с повторяющимися кадрами футбольного поля, демонстрирующими «героя» скандала во всей своей красе – и прочая, и прочая.
Я понимаю, если бы речь шла о Гюго или Достоевском, препарирующих человеческие души и стремящихся постичь зигзаги человеческих жизней. Но здесь-то цель – иная. Скандал и зрелище становятся самодовлеющими. И тут уж не до четких нравственно-эстетических позиций – как говорится, «не до жиру…» И вот ведь фокус! Наши телеасы прямо уподобляются Кио. Эмоционально-образные акценты смещаются в сторону от сути обсуждаемого. Футобльное поле, летящие мячи, говорливая супруга, страдающая мать и т.д. буквально затмевают суть дела. Обвиняемые становятся теми, кто уже способен рождать сочувствие – уже, как те, кто стал жертвами шельмования и огульного обливания грязью. Но разве же дело в том, чтобы при таких ситуациях кого-то измарать или отмыть? Разве дело в том, подонок ли кто-то либо нет? – Такие нюансы – удел реальных, а не шоунизированных социально- психологических исследований, будь то ученые трактаты, эссе, публицистика высокого полета либо художественные произведения. Но, увы, сегодня на самых различных каналах шоу, словно дикие орды, теснят четкие ряды эстетико-этических суждений и рядового здравомыслия. А вместе с этим не просто меняются местами Истина и Ложь, Добро и Зло, а размываются сами границы Значимого и Незначимого, Истинного и Ложного, Эстетически привлекательного и Отталкивающего, Добра и Зла. И если с Откровенным Злом еще можно сражаться, пытаясь срывать с него маски, то с инфомусором сражаться несравненно утомительнее и бесплоднее. Это все равно, что шпагой, пусть даже самого блистательного фехтовальщика, отмахиваться от комаров. И что может шпага против немудрящих, но внешне таких броских выпалов гегелевской торговки? – Тем паче, что эти торговки сегодня с допотопных рынков перебрались на информационные базары. Остается только воскликнуть: «Люди, будьте бдительны!» Гегелевские торговки атакуют».
Но многие ли услышат в этом информационном гвалте, когда у нас всех, как у артиллеристов и слух-то притупляется?
Неожиданно для себя обнаружил, что одни из самых интересных ток-шоу – на «Спасе». И одно из них (если включать в ток-шоу и неспешные разговоры) – «Парсуна» с В. Легойдой. Не все бесспорно. Но есть пища для мысли, да и для души. Не выдерживаю, чтобы не обронить несколько слов о том, что мне видится не просто спорным, а проблемным, то есть таким, на что и я пока не вижу однозначного ответа
Об оскорблении чувств верующих.
Сейчас немало об этом говорят. Но с исторической точки зрения никто так не оскорблял чувства одних верующих, как другие верующие.
Есть, конечно, вандализм, хулиганство, хамство и, в конце концов эпатаж, когда ради красного словца готовы не пожалеть и родного отца. Особенно эпатаж, как путь к скандальной известности сегодня в тренде: не могу сам создать памятников и воспеть святыни, так хоть наплюю на них – авось заметят.
Но, если взять бОльшие масштабы, то подтверждается именно то, о чем заметил. Подтверждается, как данность. Почти, как явление природы. Известные истории христиане, пережив чудовищные гонения, сами уничтожают памятники языческой культуры, а, значит, при этом оскорбляют и чувства верующих в иных, пусть и ложных на их (и только ли на их?) взгляд богов. Князь Владимир сплавляет по Днепру кумиров и тем самым тоже оскорбляет чьи-то чувства. Протестанты сражаются с иконами и статуями католиков – тоже оскорбление чувств.
Или, вспомним Никона и его преобразования. Для тех, кого назвали старообрядцами, это тоже было оскорблением чувств.
Если же вспомним христианизацию Америки, особенно Южной, то и там кровожадные кумиры одних изгонялись кровавыми деяниями других…
Кстати, и большевики в своем антирелигиозном рвении были столь напористы именно потому, что их действия были сплавлены с верой в Нечто иное. Не случайно (и я, кажется уже об этом писал) А.Тойнби, проехав году в 30-м сквозь всю Советскую Россию, заметил (цитирую свой давний перевод по памяти): «Не найдете никого более религиозного, чем молодой русский коммунист, хотя он сам никогда не сознается в этом» (но здесь уже идет речь о расширенном, психологическом понимании религиозности).
А талибы и Игил уже в наши дни?
Правда, тут я добавил бы, что и сами религиозные чувства могут оскорбляться (и еще как!) отнюдь не одними актами прямой агрессии и вандализма. Можно, вроде бы, не касаться напрямую святынь и чьих-то кумиров. Так, те или иные формы обнажения, публичный секс тоже могут стать чудовищными бомбами. И становятся. И становились. И в этом смысле несколько странной и однобокой видится шумиха вокруг по сути компьютерного танца «Пусси Райт» в храме. Ведь то, что снималось в Зоологическом музее, тоже оскорбление чувств и де-факто наглядная пропаганда Содома и Гоморры. А то, что прорвалось на наши теле- и киноэкраны в годы Перестройки? – Разве не то же самое? Я не морализую. Я просто констатирую факты и напоминаю о хорошо известном, потому что масса эстетико-этических канонов (разумных ли, неразумных и т.д. – другой вопрос) рождалась в неразрывной связи с религией, и поэтому всякое переступление через эти каноны всегда становилось оскорблением, и подчас невыносимо глубоким, рождающим культурный шок, для тех, кто даже став светским человеком, рос в ареале той или иной культуры, вспаиваемой и религиозными ценностями…
Наука ли богословие?
В одной из передач «Парсуны» прозвучал именно такой вопрос. На что известный и яркий литературный аналитик, «читатель текстов» ответил: «Да».
А я вот решительно не соглашусь с этим. И вовсе не потому, что намереваюсь сражаться с самой идеей Бога. Вовсе нет. Тем более, что это уже делалось многократно. А спокойное религиоведение мне лично милее воинствующего, тем паче грубого атеизма. Хотя, конечно же, и атеизм или то, что не всегда точно относилось к нему, как к таковому, это тоже и школа мысли, и составляющая мировой духовной (как это не покажется парадоксальным!) культуры.
Но, во-первых, богословие - не наука, так же, как и философия либо искусство. Это нечто несколько иное. Точно так же, как жираф не медведь, хотя и у того, и у другого, голова и четыре конечности.
Но это – отдельная тема. Пока же попробуем совместно поразмышлять, а, если хотите, и поспорить…
Но… А как же тогда быть с диссертациями? Да, ради Бога! О чем только не защищались и не защищаются диссертации! Сколько их было еще совсем недавно защищено по научному коммунизму. Как бы ни симпатичны были лично мне многие коммунистические идеалы, а коммунизма, даже на горизонте, что-то нет. Диссертации же, как были, так и остались в разряде научных. И я не стал бы, вот так, с ходу утверждать, что все в них было только плодом фантазии, этаких праздных игр разума…
Но, прежде, чем двигаться дальше, давайте, пусть и очень поверхностно, коснемся того, что можно было бы счесть относящимся к науке. Набросаем мысленно, хотя бы несколько черточек, которые мы бы могли назвать атрибутами науки.
Пусть первым атрибутом станет объект изучения. Попросту, то, что изучается. Выражаясь примитивно, к науке можно отнести ту сферу человеческих поисков, где изучаемое является гранью реальности, а не плодом воображения либо искусственных конструкций.
Мудрено? – Да ничего подобного. Еще древние китайцы сочинили коротенькую историю про человека, который потратил все свое состояния на то, чтобы научиться убивать драконов. Но освоенное ремесло оказалось практически бесполезным. Почему? – Да потому, что бедолага за всю свою жизнь так и не встретил ни одного дракона.
С таким же успехом можно сегодня обучаться сражаться с кикиморами, упырями, погружаться в бездны магии. Впрочем, как раз тут я не точен. Сколько перестроечных и постперестроечных магов и магинь обрели благодаря всему этому или чему-то аналогичному вполне материальные дивиденты.
Правда, и, когда речь заходит об объекте, уместно вспомнить сказку о щах из топора. Топор, конечно, не дал навара. А щи у солдата получились славные. В приложении к нашей жизни это означает, что иллюзорные или непостижимые объекты могут быть лишь составляющей чего-то большего. Например, таких наблюдений над миром и человеком, которые, будь они богословскими, антибогословскими, воспроизведенными в диссертациях по так называемому «научному коммунизму, могут быть включенными в поле собственно научных исследований. И это при том, что я здесь совершенно не касаюсь глубинных философских проблем в богословской литературе…
А какая вторая черта собственно науки? – Это способность критически воспринимать и внешние потоки информации, и самих себя, это та самая чудесная палочка метода, о которой так часто вспоминали мыслители на Заре Нового времени.
Третья, с ней смыкающаяся, - правило Открытых Дверей. Собственно Наука в своих поисках ответов всегда оставляет открытыми двери для новых вопросов. Поскольку же нет науки вообще, а есть конкретные науки, то ни одна наука не претендует на ответы на все вопросы.
Четвертый (не бесспорный) атрибут науки – это устремленность к обобщениям, поиск закономерностей. Тут мне вспоминаются две книги, посвященные проблеме Ариев. Проблеме, рождающей массу догадок, гипотез и споров. Взяв одну из них в руки, знакомый мне археолог, сказал: «Ну, это же не наука!». Слишком много фантазий и допущений, не основанных на серьезных доказательствах. Мне дали другую книгу. Толстенный том, написанный известным в узких кругах исследователем. И… я утонул в деталях и своего рода коллекциях разного рода гипотез. Вроде бы, перед тобой и наука. Но такая, которая напоминает груду кирпичей, никак не укладывающихся в фундамент моих личных представлений не только о мире в целом, но и об истории. Даже об ариях судить на основании всего этого очень сложно…
А где-то, наоборот, все, вроде бы, четко, разложено по полочкам. Но наука ли это? В памяти всплывает одна очень давняя лекция в стенах МГУ, где иронично упоминалось о зонтиковедении, как возможном разделе науки, хотя внешние признаки науки здесь, казалось бы, и были. В те далекие годы у меня сказанное почему-то ассоциировалось с ленинской теорией отражения, которая наоборот, особенно в вузовских вариантах, мне казалась слишком уж общей, чем-то вроде игры слов. Но сейчас задумываюсь: если «зонтиковедение» не «наука», то почему же тогда любимые археологами классификации узоров на черепках-наука? – Нет, я совершенно не против археологии. Наоборот. Просто встает вопрос о едином основании для критериев научности. И к нему нагловато так прислоняется еще один: а, может быть, с исторической точки зрения и пуговицеведение, и т.д., и т.п. – тоже научная работа, как и вообще все, что касается нюансов моды, быта и т.д. И только ли с исторической?..
Так мы исподволь подошли к пятому.
Пятая же черточка науки – это форма. Конечно же, и она, включая умение ссылаться на использованные источники или способность оперировать теми или иными терминами, тоже очень важна. Не пойдете же вы на волейбольную площадку в карнавальном костюме, и не встанете к хоккейным воротам без соответствующего снаряжения.
Но вот здесь-то и вырастают целые глыбины вопросов. Снова вспоминается, на этот раз уже сравнительно недавнее, мартовское обсуждение в областной научной библиотеке презентации двух огромных красочных книг, посвященных популярным ныне загадкам древней истории. Колоссальная по объему работа. Есть ссылки на то, что можно было бы назвать источниками. Есть четкое изложение своей позиции и критичность по отношению к «официальной науке». Множество данных, по убеждению автора свидетельствуют о том, что у истоков нашей цивилизации стояли пришельцы-аннунаки. И это ему видится бесспорным…
Упоминая об обсуждении, я здесь не окунаюсь в водовороты споров о пришельцах и образцах древних культур. Я лишь о том, что внешние черты науки тут соблюдены. Но каковы собственно источники? Насколько тверды основания для выводов? Конечно, и такие работы интересны тем, что дают нам один из срезов современной культуры со всеми ее вывертами, исканиями, тупиками, и поисками нового. То есть все, вмещенное в книги, могло бы стать материалом для собственно научного анализа. Но насколько методологически соотносим с наукой именно такой подход к истории? – Казалось бы, ответ однозначен. Но…
Пишу об этом, и задумываюсь. А насколько надежны основания у того, что входит в известные учебники истории? – Ведь и тут, сплошь и рядом нечто, пусть и условно относимое к области фактов-событий, фактов-личностей, фактов-феноменов, по сути дела восходит к фактам-текстам, которые к тому же могли обтесываться на протяжении столетий. Скажем, почему одни тексты Геродота, такие, как описание сражения в Фермопильском ущелье, входят в учебники, тогда, как все, относящееся к мистике в широком смысле слова отметается, как нечто сугубо фантазийное?..
Так до какой степени любимая мною история – наука, а до какой – полет воображения над доступными текстами и фрагментами артефактов?
С другой стороны, форма – еще не показатель научности. Как часто сегодня она напоминает кимоно либо куртку самбиста, на хилом теле, почти лишенном мускулов. Как часто сегодня, будь то религиозная, либо вроде бы научная жизнь акценты смещаются на внешнее, уводя от сути. И вот уже теле-батюшки как только могут, пытаются отводить вопрошающих от вопросов о мелочах ритуала, а подготовка диссертаций к защите, а теперь уже и иных статей к должным международным стандартам напоминает такое обряжение невесты, при котором под пышными складками и толстенным слоем парфюма уже совсем неразличимы ни собственная свежесть кожи, ни многое иное.
И что еще хлеще, так мы и детей к этой якобы научности приучаем, так что уже с детства у авторов так называемых школьных научных работ нередко убивается живой человеческий язык. Один из примеров – работа семиклассницы, которую я рецензировал сравнительно недавно Интересная тема. Но каков язык! Здесь и «когнитивная лингвистика», и лихо закрученное определение «концепта». Не детский это язык. И не понимают старшие сотворцы подобного, что «продвинутость» ребенка не в жонглировании учеными словами. а в движении его собственной живой мысли…
Не знаю, как думаете Вы, а у меня создается ощущение, что и в мире собственно науки, и в мире богословия и религиозной жизни слишком уж много прорастает такого, что имеет так мало отношения и к живому движению души, и к живому движению мысли. И я боюсь, что ни Платон, ни Кант (да и только ли они?) сегодня не защитили бы диссертаций - им не хватило бы обмундирования для должным образом онаученных текстов.
К оглавлению...
