Сигареты и Лёгкие
С Лёгкими дружили Сигареты.
Только завершилась дружба эта
Как-то раз одним прекрасным днём
Как и дружба Яблока с Червём.
Плюсы и минусы
Коль голова твоя пуста,
То жизнь даёт тебе возможность
Начать всё с чистого листа.
Во всём увидеть плюсы можно.
Сильный и слабый
У сильного всегда, у слабого - порою
Во всех грехах бессильный виноват,
И в том, что буря мглою небо кроет,
И в том, что дорожает шоколад.
Кто в этом сомневается, пусть снова
Перечитает дедушку Крылова.
Типичная картина
Учёный Воробей, послушав Соловья,
Отметил ряд неточностей вокала.
“Послушайте, как вижу трели я,
Чтоб ваше пенье идеальным стало.”
Послушав, Соловей пристыженно притих.
Легко искать ошибки у других.
Диалог в столичном зоопарке
- Ну, как дела в Москве, старушка? -
Спросила Львицу раз залётная Кукушка.
- Воруют, - тихо донеслось из клетки. -
От голода мои погибли детки.
Ведь то, что полагалось нам по смете,
Съедалось на очередном банкете.
Весь зоопарк уже на ладан дышит,
Но наших стонов президент не слышит.
Да, видно, правду утверждают звери:
Москва слезам не верит.
Блуждание
Мы к лучшей жизни из застоя шли.
И миновав неразбериху перестроек,
Вконец запутались: куда же мы пришли?
Ученья корень горек.
Лошадка
Была когда-то вольною Лошадка.
А ныне в поле плуг тяжёлый тянет,
Приняв однажды от людей овса охапку.
Так наша жизнь - всего лишь кнут и пряник.
Лиса и Заяц
Лиса при виде Зайца вся дрожит.
Слюна течёт из приоткрытой пасти,
И к Зайцу тот же час она бежит -
История безумной страсти.
Лиса
В демократическом лесу
Взамен Медведя выбрали Лису.
Лиса, заняв высокий пост,
Сначала прятала свой хвост,
Прилежно мёд, орехи ела.
Но вскоре надоела снедь
Та, что обычно ел Медведь.
Да и кому какое дело
Что у Медведя на обед?
Пред кем держать ему ответ?
Лиса на мясо перешла.
Сначала были голоса,
Что это, мол, не по закону.
Но голоса сменились стоном,
Когда Лиса суровым тоном
Озвучила зверям Декрет:
Мол, мне альтернативы нет,
Была я избрана вселесно,
Голосованье было честным,
И недовольным мой ответ:
У нас назад дороги нет.
Нравоученье здесь простое:
Что выберешь, того достоин.
Навозная куча
В навозной куче средь червей волненье:
Случилось вдруг здесь перенаселенье.
От истощенья Черви погибают,
Нормального не достигая роста,
Но кучу всё-таки не покидают.
Вкус Родины забыть весьма непросто.
Просветленье
Он прожил жизнь законченным дебилом.
И вдруг, уже у смертного одра,
Внезапно просветленье наступило -
Нет худа без добра.
Комар и Слон
Комар, спасаясь от Стрекоз,
В слоновье ухо залетел.
Кружил, совал кругом свой нос
И здесь остаться захотел.
Тут было так тепло, спокойно,
Сюда не доносились войны.
Комар решил: да это рай,
Живи здесь и не умирай.
Комар Слону сказал: “Послушай,
Пришлись по сердцу твои уши.
Не против, если я в одном
Себе устрою отчий дом?”
Слон промолчал, а значит согласился.
Стал в ухе жить Комар. Детьми оброс.
По уху он как вертолёт носился,
Не опасаясь бешеных Стрекоз.
Одно смущало: Слон какой-то дикий.
Молчит всё время - нет бы поболтать.
И Комара вдруг дебри ежевики,
Где жил он раньше, стали привлекать.
Сначала он скучал, но всё ж крепился.
И наконец решил покинуть этот дом.
К Слону перед отлётом обратился:
“Всё, брат, пока. Спасибо за приём.”
Слон снова промолчал, но не в обиде
Комар остался: это ерунда.
А Слон не только Комара не видел,
Но даже и не слышал никогда.
Хомут
Жаловалась Лошадь Поросёнку:
- Хорошо тебе. Сидишь в хлеву.
Поят, кормят сытно вас с Бурёнкой.
Отчего такое, не пойму.
Вот о вас забота как о детях.
Я же в постоянной маяте.
Нету справедливости на свете.
В чём же дело?
- Дело в хомуте.
Поросёнок рыльце важно поднял
И сказал задумчиво: - Хомут
Ты надеть позволила сегодня,
Значит, соглашаешься на труд.
У хозяев вредная привычка
Всем надеть пытаться хомуты.
Я вот возражал категорично.
А зачем же согласилась ты?
Что ж теперь судьбу винить и злиться,
Ты сама причина всех невзгод,
Так что остаётся примириться.
Кстати, знаешь, завтра Новый год.
Праздничный обед, я слышал, будет.
Ух, я и наемся от души.
А тебя опять погонят люди
Лес возить в какой-нибудь глуши.
- Да, ты прав, - Лошадка согласилась
И ушла в конюшню горевать.
Этой ночью бедолаге снилась
Хомутов бесчисленная рать.
А наутро - тяжкий воз с дровами,
Словно на дворе не Новый год.
В хате же за длинными столами
Песни пел подвыпивший народ.
Лошадь даже в сени не пускают,
Предстоит ей мёрзнуть на ветру.
Поросёнку же судьба иная:
Он на блюде с яблоком во рту.
Лошадь в хату сквозь окно глядела
И вздыхала: “Как же мир суров.
Вот и на него хомут надели.
Ох, и много в мире хомутов!”
Баран на троне
Лев царствовал в лесу, и власть была сильна,
Но всё проходит поздно или рано.
И в лес пришли другие времена.
На львиный пост вдруг выбрали Барана.
Он править стал. И всё бы хорошо,
Но вещь одна его ужасно злила:
Хоть сам он от Овец произошёл,
Теперь их даже видеть был не в силах.
И как бы устранить предмет своих забот?
Конечно, можно просто уничтожить.
Но что подумает тогда лесной народ?
Ещё переизбрать, пожалуй, может.
Худел Баран от злости с каждым днём.
Не спал, не ел - лишь пил и корчил рожи.
И слухи поползли в лесу о нём:
Наш повелитель заболел, похоже.
Круг приближённых охватил испуг:
Всё шло так хорошо - и вот тебе. А вдруг?
Вдруг что случится с нашим господином?
Тогда наступят трудные годины.
Всех выручила рыжая Лисица,
Ходившая в советниках Барана:
- Мой повелитель, перестаньте злиться
И сыпать вашим слугам соль на раны.
Проблему с Овцами решить вполне возможно,
Хоть выглядит она и очень сложной.
Вы помните предвыборную речь,
Как обещали вы зверей в лесу беречь
И протянуть в беде им лапу друга?
А у Овец сейчас с кормами туго,
Направьте их на ваши тучные поля.
Пусть там пасутся, вас благодаря.
Да, вот ещё. Наш лес пока таков,
Что кое-где преступность встретить можно.
И вы поступите, конечно, осторожно,
Когда о безопасноти Овец радея,
Приставите к ним пастухов - ну, например, Волков...
- Лиса, я от тебя балдею, -
Сказал Баран, -
Шикарный план.
Прошло полгода. Наконец
К Барану поступил доклад,
Что больше не видать Овец:
Их корь сразила всех подряд.
Ползли по лесу слухи,
Настырные как мухи:
Мол, тихо было в нашем царстве,
Зло не тревожило сердец,
Но Волки, проявив коварство,
Под корень извели Овец.
Когда б наш царь об этом знал,
Из леса бы Волков изгнал.
Позор Волкам-злодеям!
Ату, ребята, бей их!
Бараны на шашлыке
Встретились однажды два Барана
И сходить решили на шашлык.
Ведь, хоть может показаться странным,
У Баранов это высший шик.
Вдоволь порезвились на полянке,
Стали пить из грязного ручья.
И в итоге этой славной пьянки
Начали права свои качать.
Из кого шашлык теперь готовить
Из двоих - кто повар, кто обед?
Непонятно. Жребий бросить, что ли?
Ведь другой альтернативы нет.
Жребий выпал младшему Барану.
Тот пытался было спорить, но
Вынужден был дать два килограмма
Для обеда мяса своего.
И веселье снова продолжалось,
Правда, со слезами на глазах.
Жестковат шашлык был - эка жалость,
Видно, мало вымочен в слезах.
А наутро младший из Баранов
С жадностью к ведру с водой приник
И, смотря на ноющую рану,
Размышлял про следующий пикник.
Да, ещё нередко в нашей жизни
Случаи такого мазохизма.
Плод любви
История большой любви
Компьютера и Вагонетки.
Хотя подобное и редко,
Но были счастливы они.
Когда же появились детки,
Многоголосый хор родни
Мир возвестил о новом чуде:
Родившемся прекрасном блюде,
Которому подобных нет,
На блюде надпись “Интернет”
Затейливой романской вязью
И символов многообразье.
Ребёнок был похож на мать,
Хотя, пожалуй что, с лица
В нём было что-то от отца.
А в общем, это как сказать.
Судить об этом было рано:
Младенчество сулит обманы.
Решили подождать немного.
Ребёнок быстро подрастал,
Уже и плакать перестал.
И вдруг собрался он в дорогу.
И не сказав родным: “Пока!”,
Стрелой умчался в облака.
Родители в печали
Немного дней скучали.
Да, есть такие детки,
Что жить не могут в клетке.
И грустно от проделок
Летающих тарелок.
Медведь в дозоре
Покинув тёплую берлогу,
Как наястоящий ревизор,
Своей привычною дорогой
Медведь отправился в дозор.
И стало так нехорошо
На сердце от обхода:
Ведь как Мамай в лесу прошёл
За зимнюю треть года.
“Вперёд под знаменем реформ!”
Начертано на ёлке,
А рядом - “Оптом любой корм
Скупаем. АО “Волки”.
Малинник продан на корню
Двум хомякам захожим,
Теперь закованы в броню
Кусты от всех прохожих.
Для всех росла в лесу трава
И ту захапал кто-то.
Повсюду споры о правах
На речку, на болота.
Никак спросонья не понять
Медведю эти споры...
Мораль: не надо было спать,
Когда не дремлют воры.
* * *
Чужую рукопись читая,
Наткнулся Рецензент на Мысль
И думает: «Ну где тут смысл?
Банальность и к тому ж пустая!»
Неплохо б Резензенту прочитать,
Коль не читал он ранее Крылова,
А если читывал, то возвратиться снова
И, прежде чем других критиковать,
Припомнить, как Петух ругал Жемчужное Зерно.
И что же? И сегодня ценится оно.
А где Петух?
Его простыл и дух.
И времена иные, и невежды
Теперь в другие рядятся одежды.
Хитрый Митрофан
Ночной порой, когда все кошки серы.
Кот Митрофан открыл ночной засов,
В дверную щель просунул своё тело -
И был таков.
Всю ночь гонял он воробьёв по крышам
И счастлив был, как в первый день творенья.
А в это время две зловредных мыши
Поели всё хозяйское варенье.
Под утро Митрофан домой вернулся
И встречен был хозяйскою ногою.
Но ловко от удара увернулся,
Воскликнув возмущённо: “Что такое!?
О вашей безопасности радея,
Я воевал с крысиною ордою,
Под утро уничтожил всех злодеев,
Пришёл домой, а вы меня - ногою.
О как порой неблагодарны люди!
Ну чтож, коль так, то расставаться будем.”
И Митрофан шагнул к дверям так гордо,
Что совесть у Хозяина взыграла.
Расцеловал он Митрофанью морду,
Принёс ему кусок изрядный сала.
И стал просить униженно прощенья.
Прощай и впредь, хозяйское варенье.
Ишак и Муха
Ишак и Муха спорили о том,
Жить лучше с крыльями или с хвостом.
У каждого был веский аргумент,
Казалось, спор вовек не завершится.
И вдруг всё кончилось в один момент.
Пришли к консенсусу, как говорится.
Удар хвостом поставил точку в споре -
И Муха стала точкой на заборе.
Мы на мораль не станем брать патент:
Хвост - в споре самый веский аргумент.
Червяк-”путешественник”
Червяк был юн и глуп. В душе романтик.
Решил покинуть он родимый дом
И без каких-нибудь особенных гарантий
Жить лишь своим умом, своим трудом.
Он в путь собрался. Родичи рыдали,
Считая, что свихнулся он вконец,
Они его остаться убеждали,
Но глух был романтический юнец.
Он утром выполз из навозной кучи
И с радостью пустился в дальний путь.
Толкаемый энергией кипучей,
Решил сначала землю обогнуть,
А там, быть может, выбрать край получше
И поселиться в нём на склоне дней.
Но вскоре память о навозной куче
Мешать движенью стала всё сильней.
О, голос Родины! Как мог он усомниться,
Что на земле не сыщешь лучше мест;
Ведь даже курица - неграмотная птица -
И та не покидает свой насест.
Он полз назад. Уже кончались силы,
И голова была бессмысленно пуста.
И вдруг донёсся аромат родимый,
И он узнал знакомые места.
Среди друзей он часто вспоминает,
Как он прополз когда-то белый свет;
И молодёжь привычно поучает,
Что лучше Родины на свете места нет.
Клоп
Клоп спал и видел сон про то,
Как он купил себе пальто.
Проснулся - голый как всегда.
Нет вещих снов, - всё ерунда.
Будильник
Будильник, убегая, врал безбожно, -
За что не раз хозяином был бит,
И было чувство боли многосложно.
Кто жить торопится, тот чувствовать спешит.
Глупый Комар
Комар, летящий по своим делам,
Услышал крик заезжих рыболовов:
- Эй, ты, шприц с крыльями, планируй к нам.
Здесь тосты кончились, хоть ты скажи нам слово.
Не сможешь в глаз, ну так хотя бы в бровь,
А мы взамен свою уступим кровь.
Комар, пища от счастья, подлетел
И Рыбаку на кончик носа сел.
Он звонко и цветисто произнёс
Услышанный в горах когда-то тост.
Вдруг словно гром пронёсся над рекой:
Комар сражён был грязною рукой.
Как “отче наш” усвойте, звери:
Лишь глупый пьяным может верить.
Побеждённый Тигр
Однажды Тигр сожрал Лису,
И звери осудили это дружно.
Мол, если ты живёшь в лесу.
То и блюсти законы нужно.
Объявлен Тигру был бойкот.
И через год
Тигр всенародно попросил прощенья.
Всё может, коль захочет, населенье.
Мнимая находка
Мужик нашёл подкову на дороге.
Принёс домой и к косяку прибил.
И знак удач, висящий у порога.
Как верный пёс хозяина любил.
Однажды в небе молния сверкала,
Тряслась от ветра старая избушка.
Подкова рухнула с гвоздя, как божья кара,
И прямо на хозяйскую макушку.
Не слишком обольщайся, человек,
Когда с судьбою в шахматы играешь,
Ты правил всех не уяснишь вовек.
Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.
Кнут
Кнут с детства твёрд был в достиженьи цели.
Его ослушаться товарищи не смели.
Чуть-что, он звонко щёлкал языком:
“Я вам не кто-нибудь, я с конюхом знаком.”
Считал себя Кнут докой в конном деле,
Следил, чтоб лошади барьеры брать умели.
На тренироваках строг и деловит,
Всегда имел опрятный стройный вид.
И лошади, благодаря его заботе,
Всегда держали форму всем на счастье.
Всем сердцем отдавался Кнут работе
И там же и скончался в одночасье.
Он лопнул как банальная верёвка,
И всем вокруг вдруг стало так неловко,
Что долго речи шли за упокой,
И на конюшне раздавался вой.
Построен постамент, на нём воздвигли Кнут,
Но больше он похож был на Хомут.
Дорожное происшествие
Где это было за давностью лет
Трудно дать ясный и чёткий ответ.
Некий Мыслитель вёз истины воз,
Чтобы раздать всем, кто истину ищет.
Ну, а навстречу Мужик вёз навоз -
Бывшую пищу для будущей пищи.
Что там случилось, не будем гадать,
То ли Мыслитель был в мыслях о Боге,
То ли Мужик в стельку пьян был опять,
Только, столкнувшись на узкой дороге,
Сшиблись возы и смешался их груз.
И не понять сей картины:
Что было в куче подарком от Муз,
Что от крестьянской скотины.
Хоть миновало с тех пор много лет,
Истину больше не возят.
Те, кто мечтает познать её свет,
Истину ищут в навозе.
Муж и жена
Комар Пафнутий был миролюбив
И часто говорил своей жене Прасковье:
Попробуй, душечка, нектар душистых слив,
Ведь он куда полезней для здоровья,
Чем тот солёный жидкий суррогат,
Что ты сосёшь у разных теплокровных.
Я был бы, дорогая, очень рад,
Когда б мы стали жить с тобой бескровно.”
Прасковья лишь хихикала в ответ,
Не принимая мужнего совета:
“Совсем свихнулся ты на склоне лет,
Чтоб я, как ты, сидела на диете?
Сейчас вот в дом соседский полечу,
Я там как в баре - пью, сколько хочу.
До скорого!” Прасковья улетела.
И не вернулась вновь в семейный бокс.
Пафнутий обнаружил её тело
Близ монстра под названьем “Фумитокс”.
Рискуя жизнью, он унёс труп милой,
Похоронил её в фамильной луже.
Но жизнь с тех пор была ему постыла.
Жена, не отвергай советов мужа.
Созерцание
На куче мусора устроившись, Червяк
Следил, как в небе ласточки летают.
Неделями лежал он в неге так.
Счастливые часов не наблюдают.
Роза на свалке
На свалке распустилась Роза вдруг
Меж трупом кошки и гнилой капустой,
А вскоре розы скрыли всё вокруг, -
Жизнь умирает без искусства.
Подкова
Подкова плакалась давно,
Что каждый день бывает бита:
“Неужто вечно суждено
Мне прикреплённой быть к Копыту?
Скажите, в чём моя вина?” -
Она у Конюха пытала.
Но Конюх, пьяный от вина,
С Подковою общался мало.
Подкова, мучаясь, кляла
Несчастную подковью участь,
И жизнь страдалицы вела,
Пока не подвернулся случай.
Удар о камень был жесток,
Но с ним пришло освобожденье.
Мельканье лошадиных ног
Исчезло тягостным виденьем.
Она осталась жить в пыли,
В свободном сладостном покое,
Как позабытый инвалид,
Что пенсиона удостоин.
Но счастие недолгим было:
Подкову ржавчина сгубила.
Когда, казалось бы, несчастья отступили,
Глядь, ты уже лежишь в своей могиле.
Баран и коровы
В деревню из Центра прислали Барана
Коровам помочь в выполнении плана.
Баран объявил лично каждой корове:
“Всё будет теперь на научной основе.
Наука считает, - отметил Баран, -
Что в деле любом должен быть бизнес-план.
Корова без плана - позор на всё стадо!
Любой шаг отныне планировать надо.”
Коровы писали, коровы мычали,
И каждый свой шаг на полях отмечали.
Вконец исхудали, удоев не дали,
Зато получили за планы медали.
Коль опыт их все переймут повсеместно,
Сметана и сыр станут нам неизвестны.
Таракан
Он был отважным от рожденья
И любопытен от природы.
И бесшабашность поведенья
Всё возрастала год от года.
Поход за пищею впотьмах
Стал для него постыдно труден.
Однажды он, презревши страх,
Средь бела дня явился людям.
Он бегал, хохоча до слёз
Над неуклюжею хозяйкой
И презирал поток угроз
И громкие удары скалкой.
Он удалился, горд собой,
В щель возле кухонного крана.
Но в ту же ночь смертельный бой
Дала хозяйка тараканам.
От дихлофоса тараканий род
Скончался преждевременно в мученьях.
Кто ищет, тот всегда найдёт
На голову себе и близким приключенья.
Баснописец
Басни шли в этот день косяком.
Баснописец был в диком волненьи.
Он за баснями бегал с мешком,
Тяжелеющим с каждым мгновеньем.
Целый день лился басен поток,
Баснописец побил все рекорды.
Всюду кипы листков, а меж строк
Ухмылялись звериные морды.
Счастье длилось три дня, а потом
Автор творческой тонкой натурой
Понял вдруг, что забил он весь дом
Всего-навсего явной халтурой.
Кипы басен он вынес за дом
И спалил на огромном кострище.
Если басни идут косяком,
Опасайся подделок, дружище.
Ветер и Флюгер
Ветер завидовал Флюгеру:
Тот был покрыт новой краской,
Сверкая подобно люггеру,
Он выглядел - просто сказка.
Флюгер, скрипя простуженно,
Ветер винил в холодности.
Ветер, конечно, нужен, но
Мало в нём всё же твёрдости.
Флюгер в душе немного
Тоже Ветру завидовал
За то, что летал тот много
И много чего в жизни видывал.
Мысль родилась крамольная,
Флюгер сказал с осторожностью:
- Мы с тобой птицы вольные.
Может быть, сменим должности?
Сказано - значит, сделано.
Флюгер над крышей взвился.
Сердце его закипело, но
Миг счастья недолго длился.
Ветру сидеть на стержне
Скоро осточертело.
И стал он летать как прежде.
Каждому - своё дело.
Выключатель
Выключатель занимал высокий пост,
Он руководил поставкой света.
Правда, не хватал он с неба звёзд,
Да ведь и не требовалось это.
Раз ремонт по дому пролетел -
Страшное явление природы -
Многое привычное хотел
Он сменить на писк последней моды.
Вот и Выключатель заменён,
Вроде, он не подходил по цвету.
Был разобран на запчасти он
И завёрнут в старую газету.
В доме стало новомодно жить,
Только свет стал часто барахлить.
Муки творчества
Рыбаки ловили рыбу -
Вот такой сюжет.
Вы его раскрыть смогли бы?
Лично я - так нет.
Возмущался автор басен -
Творческий застой.
Рыбаки ловили рыбу
Ну а в чём здесь суть?
Как бы мне такую глыбу
Боком повернуть?
Тут фортуна проявила
Новый пируэт.
Баснописца осенило:
Рыбы в речке нет.
Застрочил пером он бойко
Про потраву рек.
Все успехи перестройки
Тут же свёл на нет.
Басня выдалась на славу,
Просто крик души,
Про фабричную отраву
И про камыши.
Он мусолил эту тему
И, впадая в раж,
Экологии проблемы
Брал на абордаж.
Наконец, с усталым вздохом
Вывел он: конец.
“Вышло, вроде бы, неплохо.
Ох, я молодец!”
Чтобы авторов не ранить,
Мы не станем тут моралить.
Капуста
На грядке, где росли Фасоль и Лук,
Однажды робко выросла Капуста
И потеснила всё вокруг -
История искусства.
Флюгер
“Теперь, дружище, дуй на север,” -
Он строго Ветру говорил.
Погоду мудро он творил,
В свою непогрешимость веря.
И как не верить? Ведь всегда
Всё, что задумал он, свершалось.
Послушно Ветер дул туда,
Куда начальством дозволялось.
Конечно, было тяжело
Руководить и днём, и ночью,
Он уставал смертельно, но
Был добросовестным он очень.
Однажды пьяный трубочист,
Скользя неверными шагами,
Его обрушил с крыши вниз,
Ударив сильно сапогами.
Он недвижим лежал в траве,
Кончалась жизнь, как всё на свете,
И проносилось в голове:
“Ну как же без меня там Ветер?”
А Ветер дул как и всегда,
Свободно над землёй порхая.
Иной живёт, но никогда
Цель жизни так и не узнает.
Ручка
Говорила Ручка: “Я пишу,
А Поэт лишь лавры пожинает.
Как несправедлива жизнь бывает,
Только что поделать - я терплю.”
Как-то раз Поэт домой вернулся
С пишущей машинкой электронной.
И для Ручки мир перевернулся,
Словно пресс ударил многотонный.
Стал Поэт по клавишам дубасить
С большим темпераментом, чем ране -
Появилась куча новых басен.
Ручка же бездействует в стакане,
Не писать ей мадригалов страстных,
Дни проходят в творческом застое.
Ручка вся иссохла. Дело ясно:
Творчеству прогресс вредит порою.
Истина
Истина рыдала в чаще ивы:
“Люди так ко мне несправедливы.
То в любви ко мне взахлёб клянутся,
То считают шуткой сатаны,
То гурьбою на защиту рвутся,
А то сторонятся как чумы.”
Ива отвечала: “Сторонятся?
Просто люди за тебя боятся.
Так уж повелось на этом свете:
Ты у нас за всех и всё в ответе.
С глупости и лжи какой же спрос?
Бить кого? Вот в чём людской вопрос.
Вот и бьют, кто с истиною дружен,
Опасаясь: не было бы хуже.”
Истина сказала: “Да, конечно,
Знаю, это жребий мой такой,
Но и мне, подружка, если честно,
Тоже плакать хочется порой.”
Прыщ
Прыщ был упитан, краснощёк,
И прямо излучал здоровье.
Хоть он был родом из трущоб,
Но вылез в высшее сословье.
Теперь он сверху вниз глядел
На родинки и на веснушки.
Он лез всё выше и хотел
Добраться до самой макушки.
Его амбициям заслон
Явила жизненная сила.
Вдруг сам собою лопнул он.
Жизнь не таких Прыщей давила.
Розы
На клумбе розы распустились как мечты,
Казалось, их цветенье будет вечным;
Вдруг град обрушился на нежные цветы -
Как красота и счастье быстротечны.
Картина
Картина как-то говорила,
На море глядя сквозь окно:
“Да, ничего не скажешь, мило
И на меня похоже, но
Огрехи есть здесь как и всюду,
Их, к сожаленью, не отнять.
Я всё перечислять не буду,
Но всё же рамки надо знать.”
О мире очень часто люди
Сквозь рамки собственные судят.
Шнурок
Шнурок развязным стал. За всё цепляться мог.
И потому его прогнал Ботинок старый.
Но этот изворотливый Шнурок,
В который раз избегши кары,
Устроился завязкой у Мешка,
Куда Ботинок бросила Хозяйская Рука.
Мешок теперь валяется на печке.
Шнурки пролезут в тёплые местечки.
Дева и Роза
- Я так люблю цветы! - сказала Дева,
Целуя ей подаренный букет.
Сдержать не в силах праведного гнева,
Со стоном Роза молвила в ответ:
- Когда б меня и вправду ты любила,
Тогда б цеты не позволяла рвать.
Как хорошо в саду цвести мне было
И как мучительно в букете умирать!
И так бывает: то, что любим,
Охотно мы берём и губим.
Кукушка и Петух
Кукушка и Петух сидели на опушке,
Взахлёб на все лады хваля друг дружку.
Их слушал Воробей. А после слово в слово
Взял и прочёл им басню дедушки Крылова.
Теперь Петух с Кукушкой друг от друга
Часами слышат колкости и ругань.
Безрадостно проходят дни.
Любые крайности вредны.
Вол
Вол вышел в люди. Стал завскотобойней.
И жизнь его текла в достатке и спокойно,
Пока однажды не приснился сон,
Что вновь как вол на поле пашет он.
Ушёл он из дому, но смерть шла по пятам,
Поскольку от труда давно отвык он,
И сердце лопнуло с тоскливым криком.
Коль вышел в люди - оставайся там.
Комар
Комар летал, летал и сел,
Собраться с мыслью не успел,
Его прихлопнула рука -
Жизнь, к сожаленью, коротка.
Судьба
Безумие бродило средь людей
И людям признавалось в добрых чувствах,
Но не было к нему очередей, -
Судьба искусства.
Мысль
Мысль в голову пришла, но там не уместилась
И прочь пошла, ища приют просторней;
В пути до голой Правды износилась.
Идеи не везде пускают корни.
Мозоль
В тяжёлом каторжном труде
Мозоль характером твердела
И, где бы ни была, везде
Себе найти умела дело.
К высоким не стремясь постам,
Мозоль жила себе спокойно.
Вела неспешный счёт годам
И, в общем, всем была довольна.
Но у людей в почёте труд,
И вот Мозоль избрали в Думу,
Решив, что будет к месту тут
Всегдашний рой её задумок.
Мозоль, привыкшая к труду,
Сначала малось ошалела
От словопрений, что идут
Часами, не меняя дела.
Затем втянулась в слов поток,
Вошла во вкус словесной брани,
В указах стала видеть прок,
Чего не замечала ране.
Мозоль вступила в СПС
И окунулась с головою
В борьбу за переделы мест,
Чтоб лучше управлять страною.
Народ Мозоль всё чаще слышит.
Начав Мозолью на Руке,
Теперь она на Языке,
А может быть, пойдёт и выше.
Обман зрения
“Ну кто ещё создаст красу такую?” -
Прочтя свои стихи, сказал пиит.
Свет звёзд далёких пред свечой пасует,
Когда она у глаз твоих коптит.
Гвоздь
Гвоздь в дачной лавке обожал людей.
Знакомство было шляпочным, но все же
Гвозь твёрдо был уверен, что нигде
Существ прекрасней просто быть не может.
Он грелся человеческим теплом,
А, значит, человеческим участьем -
И было на душе стальной светло,
И разливалось ожиданье счастья.
Но тяга к большему всем в этом мире движет.
Страстями пылкими как пламенем объят,
Гвоздь из доски полез, чтоб к людям стать поближе,
Но был забит безжалостно назад.
Не раз, не два Гвоздь повторял попытки.
И чем теснее был с людьми контакт,
Тем большею оказывалось пыткой,
Что люди понимали всё не так.
Да, путь любви порой настолько труден,
Что к горлу просто подступает ком.
Гвоздь всей своей душой стремился к людям,
А получал удары молотком.
Плата за лесть
Лиса. Ворона. Сыр. И сырный аромат,
Которым дуб с Вороною как облаком объят.
Лиса от сыра млеет
И льстит Вороне, аж язык потеет.
Ворона ж, стиснув клюв, молчит себе и ждёт,
Что рыжая ещё изобретёт.
Лисица - ас в словесных пируетах -
Давно оставив сзади всех поэтов,
Плетёт рулады, не жалея силы.
Слова Лисы Вороне гладят уши,
Какое счастье вновь и вновь их слушать.
И море лести птицу подкосило.
И знала ведь, что сыр - похвал причина,
Его добившись, скроется Лиса,
Но каркнула от счастья дурачина,
На суть вещей закрыв на миг глаза.
Что тут поделать - так устроен мир,
Нет даже слова правды в райском пенье,
Но всё же мы льстецам кидаем сыр
В награду за блаженные мгновенья.
Нахальная Муха
На пикнике у мусорного бака
Одна из мух с другими лезла в драку
И занимала лучшие кусочки.
Её соседки молча облетали
И забияке сдачи не давали.
- Да как вы терпите такое, дочка? -
Одну из мух спросил Червяк Навозный. -
Неужто осадить нахалку сложно?
- Ты что, - испуганный послышался ответ, -
Видать, приезжий ты. И вот тебе совет:
Веди себя с той Мухой осторожно,
А то и головы лишиться можно.
У Мухи наверху такие связи!
Она сидела на носу у князя!
Её теперь все мухи уважают.
Да, страх и зависть дураков рождают.
Несовершенство мира
В дороге утомившись, для привала
Куст белых роз Змея облюбовала
И на ветвях забылась сладким сном.
Но сон был сладок лишь вначале, а потом
Всё чаще и сильней Змею тревожа
Шипы пронзать ей стали нежно кожу.
Какой тут сон! Змея с куста упала
И уползла, в сердцах кляня сей мир,
Где красота показывает жало,
Где целый век идёт кровавый пир.
У речки, захватив врасплох лягушку,
Змея себе устроила пирушку,
А после, с этим миром примирясь,
Спать улеглась
Теперь уж прямо в грязь.
Мораль: несовершенство мира -
Не повод сторониться пира.
Стрекоза и Комар
Сказала Стрекоза на жизнь свою в обиде:
“Порхаю я в блистательном прикиде,
Всем в мире я несу искусства свет,
В хореографию всю душу я вложила,
А Муравью, как будто, дела нет,
Он из меня вытягивает жилы
Своим презрительным “подика, попляши...”
Да разве он один! И пчёлы хороши,
Снуют весь день, то к улью, то к петуньям,
Не замечая танца моего,
Ну, просто хамство, больше ничего,
А ведь, казалось бы, свои, летуньи.”
Стрекозьи жалобы услыша,
Комар помочь ей захотел:
“У всех есть в жизни свой удел,
Своя, как говорится, ниша.
Мы, работяги, день-деньской
В заботах о насущной пище,
А у тебя удел другой:
Ты в танцах смысл жизни ищешь.
Конечно, это ерунда,
Но я сторонник плюрализма,
Забудешь танцы ты, когда
Сама поймёшь, что надо в жизни.
Так что, коль хочешь танцевать,
Танцуй, пока танцуется,
Не стоит на судьбу пенять,
Само всё образуется.”
Но комариные слова
Вдруг Стрекозу так разозлили,
Что завращалась голова
И крылья клубы пыли взбили.
“Меня учить? О боже мой!
Да ты, малявка, кто такой?
Коль разобраться, ты с пелёнок
Уже завзятый вампирёнок.
Да твой удел один: попасть
Сейчас, немедля, в мою пасть!”
Погиб Комар. Пал жертвой чувства.
Не критикуй существ Искусства.
Вор и чемодан
Вор чемодан украл в вокзальной суматохе.
Был чемодан тяжёл. “Видать, что там не крохи,
Знать, будет знатный куш,” - твердил себе воришка.
А накануне прочитал он книжку -
Единственную в жизни, право слово,
Там были басни некого Крылова.
Одна, про ларчик, вора полонила,
Она пред ним предстала как профчтиво,
Раскрыть всё очень просто можно,
Когда мозгов не забивать
И не считать чрезмерно сложным
То, что удастся своровать.
На крышу дома Вор взобрался,
Чтобы никто не помешал.
“А ларчик просто открывался,” -
Пел он сквозь зубы не спеша.
Он напевал и улыбался,
Мгновенно чемодан открыв.
Так он с улыбкой и остался,
Когда на крыше грянул взрыв.
И окровавленные кости
Летели на прохожих вниз.
Иной ларец открыть и просто,
Да вот внутри готов сюрприз.
Ветвь Яблони
У Ветви Яблони с годами всё сильней
Одна идея в почках созревала.
Её ужасно злила власть корней,
Что соков ей давала слишком мало.
“Что мне за дело до других ветвей,
Они мне и в подмётки не годятся, -
Твердила Ветвь. - Я стала бы сильней,
Когда б смогла свободною остаться.”
Однажды сильный ветер налетел.
Ветвь надломил. Она засохшей стала.
Зато теперь ей дан другой удел.
Пришла свобода. Как она мечтала.
Спесивая Басня
Наполняясь спесью, Басня говорила:
“Мораль во мне настолько глубока,
Что полностью толпа не оценила.
И только лишь грядущие века
Поймут, насколько я конгениальна,
И будут все цитировать повально
Меня.”
Прошли года. Про Басню не забыли,
По праздникам читать её любили,
Она звучала, слух детей пленя.
И хоть никто не понимал ни слова,
Она была лишь детскою считалкой,
В которой переврать слова не жалко.
Таков финал.
Неаккуратность
В Завете сказано, как этот мир возник,
Но что Создатель был неаккуратен,
О том не говорят страницы древних книг.
В Истории немало белых пятен.
Памятник
“Я памятник воздвиг, чтоб он в веках остался!” -
На холм свой взгромоздясь, воскликнул гордо Крот.
Но умер он, и холм с землёй сравнялся.
Не каждый свою смерть переживёт.
Мул
На скачках лошадей увидел Мул -
И вмиг кровь материнская взыграла.
Он по дорожке к финишу рванул,
Но тень отца - осла - барьером стала.
Муха
К тарелке с мёдом все рванули вдруг.
Не разобрав в призыве сладком фальши,
Туда же Муха влезла - и каюк.
От сластолюбия держись подальше.
Осёл и Волк
Осёл, увидев, что за ним
Погнался Волк, прикинулся хромым,
И к Волку, причитая, обратился:
“Я ногу занозил, прошу помочь,
Ты, вижу, пообедать мной не прочь,
Но как бы ты и сам не занозился.
Я не хочу, пусть даже и невольно,
Кому-то навредить и сделать больно.
Занозу извлеки, и я к твоим зубам
Всё лучшее во мне снесу покорно сам...”
Волк, внявши голосу рассудка,
Сумел отринуть зов желудка.
Он наземь уложил Осла
И стал исследовать больного.
Но вдруг по пасти нанесла
Удар ослиная подкова -
И звёзды брызнули из глаз.
И Волку вмиг всё стало ясно:
Жизнь показала ещё раз,
Что доверять врагу опасно.
“Зубов осколки, в горле ком, -
Волк завывал. - С чем я остался?
Зачем, родившись мясником,
Я врачеванием занялся?..”
Коль за чужое дело браться,
Нетрудно без зубов остаться.
Телёнок и Олень
Телёнок упрекал Оленя:
“Рога и быстрота, и рост -
Всё при тебе. Чем ты не гений?
Зачем пред псами хмуришь хвост?”
Олень в ответ: “Дрожу я с детства,
Услышав, как собаки лают.
В мозгах туман, и кроме бегства
Я ни о чём не помышляю.
Мне драться с псами не с руки,
От страха в сердце только муки...”
Глаза у страха велики,
Но не забудь, что близоруки.
Бешеная лошадь
Сел Человек на Бешеную лошадь.
Та понеслась неведомо куда
И сразу измотала свою ношу...
Мелькали степи, сёла, города.
Какой-то встречный на одной из улиц
Спросил: “Куда несёшься так, безумец?”
И донеслось в ответ: “И сам не знаю,
Я - только пленник лошадиной власти...”
Как часто мы не понимаем,
Куда несут нас наши страсти.
Вдохновение
Пришло к Поэту Вдохновенье,
И окрылённый им Поэт
Вдруг написал в одно мгновенье
Незабываемый сонет.
И Вдохновенье испарилось,
К тому же прихватив сонет,
И к Композитору явилось,
На ухо прошептав совет:
“Слова для песни просто чудо,
Скорее за рояль садись,
Я долго тут с тобой не буду,
Так что, дружище, шевелись.”
И музыкант рванулся в звуки,
Которых не знавал и Бах.
Он вынес творческие муки,
Но выплыл с песнею в зубах.
И Композитору с Поэтом
Досталась слава на года.
А Вдохновение при этом
Опять забыли. Как всегда.
Мотылёк и Червь
“Как вспыхнул Мотылёк в огне прекрасно”, -
Подумал Червь. В костёр заполз - и что же?
Лишь безобразно скорчился несчастный.
В огне страстей сгореть не каждый может.
Голодная Ворона
Опушка леса. Дуб. Голодная Ворона.
Внизу бежит Лиса и в пасти держит сыр.
“Мне эта ситуация знакома, -
Ворона думает, - сейчас устроим пир.”
- Красавица, я вижу ты с добычей,
Тебе сегодня крупно подфартило,
Устроишь пир горой, но я бы лично
На высшем уровне пирушку закатила.
Такой продукт! И есть в пыли - постыдно.
А насладиться сыром с высоты,
Откуда всё, как на ладони, видно
И нет наземной пошлой суеты -
Вот высший шик! Вот именины духа!
Не сомневайся, лезь сюда ко мне.
Лиса сначала слушала вполуха,
Воронью мысль не уловив вполне.
Но семя брошено - и появились всходы.
Лиса, подумав: “Что я, птицы хуже?
Конечно нет! Ведь высшей я породы.
Да, наверху себе устрою ужин.”
И, разбежавшись, прыгнула Лиса.
И не на ветку. Прямо в небеса.
Но мерзкое земное притяженье
Не поддержало лисьего решенья.
Кружилась от паденья голова.
Сыр выпал - с ним была Ворона такова.
И хитрость, к большему стремясь,
Ударить может мордой в грязь.
Слава
Явилась Слава к Мудрецу,
Решив, что он её достоин.
Но тот был холодно спокоен,
Сказав: “Мне Слава не к лицу”.
“А мне лицо твоё подходит...”
С тех пор, ограбив Мудреца,
В чужом обличье Слава ходит,
А Мудрость ходит без лица.
Глупая Лягушка
Пруд, где лягушки жили, пересох,
И новый дом искать им было надо,
Но вот какую выбрать из дорог,
Среди лягушек вызвало разлады.
И разбрелись лягушки кто куда,
Чтобы найти получше поселенье.
Одна пришла к колодцу и туда
Скакнула, не подумав и мгновенья.
И стала жить, хваля свою судьбу,
Жалея незадачливых подружек,
Что не пошли с ней на свою беду;
Небось, живут теперь в какой-то луже.
Но время шло. Колодец пересох,
И наконец совсем жить стало худо.
Лягушка не сдержала горький вздох:
“Что ж, уходить придётся и отсюда”.
Уйти пыталась день, другой, неделю,
Но все прыжки успеха не имели.
Лягушка выбраться не в силах,
На дне нашла свою могилу.
Начав к чему-нибудь движенье,
Учти возможность отступленья.
Змея и Оса
На голове Змеи устроилась Оса
И жалила её и в темя, и в глаза.
Змея почти с ума сошла от боли.
Она шипела, исторгала яд.
Страдания терпеть не в силах боле,
Метнулась, бедная, куда глаза глядят.
Судьба её к дороге привела,
И шум машин вдруг вызвал озаренье,
Как отомстить Осе. В одно мгновенье
Идея мести пышно расцвела.
В отчаянном броске под колесо
Змея успела злобно усмехнуться:
Ну, наконец, покончено с Осой,
От смерти ей теперь не увернуться.
И яркой вспышкой отступила боль.
Встречая смерть, врага возьми с собой.
Волк и Аист
Волк подавился костью и хрипел:
- О, кто-нибудь, спасите, погибаю...
На волчьи хрипы Аист прилетел,
И Волк взмолился, горестно стеная:
- Прошу, кость в горле помоги извлечь.
Спаси меня, и ждёт тебя награда.
Пришлась по нраву птице волчья речь,
Несчастному помочь, конечно, надо.
И Аист, голову засунув в волчью пасть,
Из горла удалил коварную напасть.
Потом стал ждать обещанной награды.
А Волк, откашлявшись, сказал:
- Ну ты, дружище, и нахал!
Неужто мало, что ты цел,
И я тебя ещё не съел.
Чего ты ждёшь? Мотай отсюда!
Я долго милостив не буду.
Уже проснулся аппетит,
Уже слюна во рту журчит,
Так что лети, покуда цел.
И Аист тутже улетел,
Дав про себя зарок, чтоб впредь
С волками дело не иметь.
Не всем тем обещаньям верьте,
Что вам даны под страхом смерти.
Вор и яблоки
Ночной порой на дачу Вор проник.
И хоть он знал, что сад опрыскан ядом,
Наелся жадно яблок и поник.
Не всякий плод запретный сладок.
Хряк
На куче копошась отбросов,
Воскликнул Хряк: “Вот это пир!
А человек брезгливо водит носом”.
У каждого свой взгляд на этот мир.
Человек и Лев
Человек и Лев охрипли в спорах,
Выясняя, кто из них сильней.
Чтобы положить конец раздорам,
Человек сказал: “С далёких дней
Сохранились росписи на скалах,
Может быть, они решат наш спор,
Ведь свидетельств старины немало
Там оставил каменный топор”.
Спорщики пришли к старинным плиткам,
Что являли всем не первый век,
Как легко, с победною улыбкой
Льва руками душит человек.
“Вот тебе свидетель беспристрастный, -
Человек торжественно сказал, -
В нашем споре всё, надеюсь, ясно.
Ты ведь веришь собственным глазам?”
Лев в ответ: “Глазам, конечно, верю,
Но одно ты всё-таки забыл:
Если б рисовать умели звери,
Неизвестно, кто б задушен был.
Практика - вот истины критерий,
Прочее - лишь болтовня и вздор.
Мы с тобой сойдёмся на арене
И решим там, наконец, наш спор.”
Гордый Человек кивнул, согласный
Истину любой ценой добыть.
И добыл. Ему всё стало ясно
Перед тем, как прекратил он жить.
И спокойным отошёл он к Богу,
Чтобы достоверно доложить:
Истина всегда пробьёт дорогу
Сквозь завал тысячелетней лжи.
Скалолаз
Над пропастью висящий скалолаз
Осы летящей мимо испугался.
Руками замахав, он вниз сорвался.
От малых зол к большим бежим подчас.
Волк и Пастух
Баранью шкуру натянув,
Смешался хитрый Волк с отарой.
“Как только пастухи уснут,
Ну и задам я овцам жару,” -
Волк думал и щипал траву.
А дело близилось к закату.
Вдруг дождь пошёл и потому
Пастух погнал овец куда-то.
Пригнал в овчарню, запер дверь,
И очутился Волк в темнице.
Хотел он дверь сорвать с петель.
Не получилось. Начал злиться.
Неужто ночь придётся ждать,
Чтоб завершить удачей дело?
Да, видно так. Что ж, лягу спать,
Быстрей чтоб время пролетело”.
Когда во сне Волк захрапел,
Вошёл Пастух, решив на ужин
Овцу зарезать. Волк хрипел.
“Больной барашек мне не нужен,” -
Пастух подумал, вынув нож.
Вот так, за здорово живёшь
Волк принял смерть в чужом обличьи.
В свою ловушку попадёт двуличье.
Журавль и Павлин
Павлин своим гордился опереньем,
За серость укоряя Журавля.
Журавль в ответ: “Но я в одно мгновенье
Взлетаю ввысь, средь облаков паря.
А ты, Павлин, со всей своей красою,
Как и Петух, лишь силишься взлететь.
Поэтому доволен я судьбою
И большего не хочется иметь.”
Достойней в бедности, но окрылённым быть,
Чем бесталанным в роскоши ходить.
Волк и пастухи
Однажды Волк заметил пастухов,
Готовящих жаркое из барашка,
И горестно подумал: “На волков
Легко навешать преступлений тяжких.
А сами люди в сущности как мы,
И зло вершат всё больше год от году.
Их подлые и хитрые умы
Сумели подчинить себе природу.
Какой бы вой поднялся, если б мы,
А не они того барашка ели!”
Все люди лицемерием полны,
И разделить мораль они сумели.
Рыбаки
Река.
На ней три рыбака
С надеждой ждали судака.
Не новички, а, право слово,
Один искуснее другого.
Исколесили рыбаки
На лодке за день полреки,
Но только рыба - вот напасть -
Не попадалась им на снасть.
Когда ж, утратив силу воли,
Они направились домой,
Судак в охотничьем задоре
Вдруг прыгнул в лодку как шальной.
Надежду гнать не стоит прочь.
Поскольку часто так бывает:
Случайность может вам помочь
Там, где искусство отступает.
Крупная рыба и мелочь
Так есть и было так от веку:
Рыб крупных - неводом на берег,
А мелочь убегает в реку.
Не сетуй, что ты в жизни мелок.
Светильник
Светильник масляный нёс людям свет в ночи.
Фитиль горел и спесью надувался:
“Когда б я не дарил свои лучи,
Как тёмен этот мир бы оставался”.
Вдруг лёгкий ветерок промчал в ночи
И загасил трепещущее пламя.
Свою работу делай и молчи;
Кто знает, что случиться может с нами.
Зайцы
Страх постоянный Зайцам надоел,
И больше не могли они мириться,
Что им достался тягостный удел
Всего бояться - лучше утопиться.
Пришли они к обрыву над рекой,
Решив покончить разом с жизнью счёты.
Вдруг видят: в реку прыгают гурьбой
Лягушки, убегая от кого-то.
“Друзья, а ведь они боятся нас, -
Один из Зайцев радостно заметил. -
И нет нужды нам погибать сейчас:
Ведь и трусливей нас живут на свете”.
Так и остались Зайцы на земле,
Благодаря лягушечьему роду.
Несчастья наши были бы сильней,
Когда бы не соседские невзгоды.
Рассудок и чувство
Рассудок с чувством меж собой
Дрались за то, чтоб жить как люди.
И чувство выиграло бой.
Но победителей не будет.
Волк в овчарне
Через дыру в овчарню Волк пролез.
Наелся. Растолстел. Как вылезти, не знает.
И в страхе мучился, пока не скинул вес.
Напасть любую время убивает.
Заяц и Ворона
В кустах укрылся Заяц от Лисицы.
И видит, что за ним Ворона наблюдает.
Взмолился Заяц: “Помоги мне, птица.
Не выдавай. Птенцами заклинаю”.
“Сиди спокойно,” - каркнула Ворона.
И тут Лисица: “Зайца не видала?”
Ворона ей: “Налево он, за клёном”.
Сама ж лазами вправо указала.
Лиса, спеша, намёк не углядела
И со всех ног налево полетела.
Ворона Зайцу: “Счастлив же твой Бог,
Спасла тебя я, Заяц, вылезай!”
“Да, твой язык мне здорово помог,
Но лопнут пусть изменники-глаза”.
Комар и Бык
Комар зудел, что он сильней Быка,
И вызывал того на состязанье.
Бык принял вызов, ошалев слегка
От наглых комариных притязаний.
Сбежались звери посмотреть на бой...
И вот сошлись соперники нос к носу.
И пропищал Комар: “Ты принял вызов мой.
Знать, наше равенство признал ты без вопросов.
С меня довольно”. Хохоча до слёз,
Комар взлетел, покинув поле боя.
Кто примет недостойного всерьёз,
Тот будет опозорен сам собою.
Родник и Река
Хрустальная вода сочится с Родника.
Всего лишь в метре поднялась Река -
И вкус воды мгновенно искалечен.
Источник чистоты недолговечен.
Глаза и Рот
Глаза ругали свой удел:
“Хозяину мы верно служим,
У нас всё время много дел,
Работаем и в зной и в стужу.
А благодарность какова?
Хозяин нас не замечает.
А взять хоть Рот. Ему халва,
Ему бифштекс и кружка чаю.
И высшая награда - мёд
Ему за что-то достаётся.
Нет уж, так дальше не пойдёт,
Кто правды ищет - тот добьётся.
Хозяин, мы к тебе с мольбой.
Сносить обиду нестерпимо.
С рожденья мы всегда с тобой,
Награды же всё время мимо”.
Хозяин пожалел глаза
И щедро их намазал мёдом.
Но странно - вдруг глаза в слезах.
Такого не бывало сроду.
И раскрываться не хотят,
И ничего вокруг не видят.
Богатство очень часто - яд,
Хотя на бедность мы в обиде.
Дубовые клинья
Пустив на клинья ветви Дуба,
Их люди забивали в ствол.
И сокрушался Дуб: “Я не виню топор,
С рождения он служит лесорубам.
Но клинья! Плоть от плоти! И предать?
Невыносимо это сознавать”.
Обиды, нанесённые родными,
Куда опаснее обид чужими.
Конь и Осёл
Надменный Конь в шикарнейшем убранстве
С Ослом плетущимся навстречу повстречался.
Осёл дорогу уступил бы раньше,
Но груз тяжёл - и он немного растерялся.
“Я еле сдерживаю гнев, хоть есть желанье,
Не слушая твой лепет оправданья,
Влепить копытом, чтоб летел подальше,
Но так и быть, ишачь и дальше”.
Осёл покорно промолчал. “Судьбу не выбирают,
Что ждёт Коня, - подумал он, - никто не знает”.
А Конь помчался, что есть сил, и надорвался в беге,
Его в деревню отвели, чтобы таскал телеги.
И вот идёт Осёл. Ему навстречу воз:
То Конь, запыхавшись, вонючий прёт навоз.
“Ну, где же спесь твоя, - Осёл поиздевался, -
Когда ты в бедности, как все мы, оказался?”
Над бедняком не смейся, став богатым,
Ведь рай порой сменяется и адом.
Коршун
Когда-то голос Коршуна был звонок
И над полями раздавался громко.
Но раз, услышав ржанье Жеребёнка,
Подумал Коршун: “Он ещё ребёнок,
А в голосе какая скрыта сила.
Эх, был бы у меня такой вокал,
Как голос мой гремел бы в облаках...”
И зависть Коршуна надолго подкосила.
Не мог он думать ни о чём другом,
Как о заветном лошадином ржанье.
И долго с неба слышалось брюзжанье,
Что, мол, несправедливо всё кругом.
Пытался Коршун научиться ржать.
Немало месяцев убил на тренировки,
Но, несмотря на все его уловки,
Так и не смог коням он подражать;
К тому же незаметно разучился
И собственные звуки издавать.
Связавшись с завистью, рискуешь потерять
И то, чему с рожденья научился.
Пастух и козы
В горах паслось всё лето стадо Коз,
А осенью пригнал вдруг ветер тучи.
Ударил неожиданно мороз,
И заносить стал тропы снег колючий.
Пастух в пещеру коз успел загнать.
Он там припас на всякий случай сена.
Хотя, конечно, вряд ли мог он знать,
Что поднесёт погода перемены.
Под посвист вьюги протекали дни,
Пастух и Козы слушали метели.
И вдруг Пастух заметил: не одни
Они приют здесь обрести сумели.
За поворотом стадо диких Коз,
Причём, отборных, тихо жалось к стенам.
Пастух решил: “Да их сам Бог принёс,
Теперь разбогатею непременно.
И чужаков стал приручать Пастух.
Кидал им сено - те охотно ели.
Своих же Коз держал он в чёрном теле,
К их робким просьбам оставался глух.
Весною солнце растопило снег,
Но Коз домашних больше не осталось:
Их погубил бездумно человек.
А стадо диких Коз на воле разбежалось.
Принёс Пастух в село дурную весть:
Погибли Козы - путь был очень трудным.
На лучшее польстившись, то, что есть,
Теряем мы порою безрассудно.
Волк и Лев
Однажды вечером в места, где правил Лев,
Случайно Волк зашёл. Сначала робко крался.
Вдруг тень свою заметил. Осмелев,
Вскричал: “Как вырос я! Ну, Лев теперь попался!
Отныне я здесь буду царь и бог!”
Лев из засады прыгнул. Волк замолк.
Но мысль его последняя и ныне
Не устарела: “Гибну от гордыни”.
Лиса и Куропатка
Лиса, заметив Куропатку,
Сказала: “Что за красота!
Воздушны пёрышки и гладки,
Изящна линия хвоста.
Клюв - перламутра переливы.
Вот совершенства эталон.
Но ты стократ была б красивей
При погруженьи в сладкий сон”.
Слова Лисы ласкали уши,
И птица смежила глаза.
“Люблю я красоту покушать,” -
Шепнула хитрая Лиса.
И Куропатку вмиг схватила,
Чтоб насладиться красотой,
Но та, открыв глаза, взмолилась:
“Во имя всех святых, постой.
Мне на спасенье нет надежды,
Одно прошу я в этот час,
Чтоб назвала меня ты нежно
По имени в последний раз.
Тебе труда ведь не составит,
А мне спокойней умирать:
Ведь я могу себе представить,
Что ты пришла со мной играть.
Твой голос свеж как горный ветер,
И звук его вгоняет в дрожь.
Подобного на белом свете,
Пожалуй, больше не найдёшь.”
Лисица пасть лишь приоткрыла,
А птицы вмиг простыл и след.
Теряет часто хитрость силу,
Такой же получив ответ.
Всадник
Спешащий Всадник въехал на паром.
С коня не слез. К себе вопрос предвидя,
“Я тороплюсь, - сказал, - спешу в свой дом.”
Не каждый может торопиться сидя.
Голодный Ворон
Голодный Ворон, углядев Змею,
Схватил её, надеясь поживиться,
Но от укуса смерть нашёл свою.
Иной добычей можно подавиться.
Обманы
В шелка и бархат разодеты,
Обманы ехали гурьбой,
А следом свита их: Наветы,
Коварство, Хитрость, Ложь, Разбой.
Вдруг видят: Девушка навстречу.
Одета бедно. Гордый вид.
Бледна как снег. Как видно, нечем
Давно ей голод утолить.
И пожалев её, Обманы
Сказали: “Милое дитя!
Ступай за нами к ресторану,
В нём много пищи и питья.
Сегодня мы как раз гуляем
И приглашаем от души,
Супы, жаркое, растегаи
Там очень даже хороши.
Так что идём, не пожалеешь”.
И Девушка пошла вослед,
От голода уже не смея
Ответить гордо: “Что вы! Нет!”
Столы ломились в ресторане,
Гостям Хозяин угождал.
А те, напившись, ну буянить:
“Не то вино ты нам подал!”
“Сюда мы больше ни ногою,
Сам можешь своё пойло пить.”
“Прощай!” И к выходу гурьбою.
Хозяин им: “А заплатить?”
“Платить? За что? Да мы не ели
Ни крошки здесь, свидетель бог!”
“Ты что, Хозяин, в самом деле?
Неужто ты подумать мог,
Что мы ушли бы без оплаты.”
“Как ты нас оскорбил, проклятый!”
“Да и вообще - как мы забыли -
Тебе сполна мы заплатили.”
“А сдачу - так и быть, не плачь -
Оставь себе, нахал и рвач”.
И над Хозяином смеясь,
Направились из зала гости.
А на столах остались грязь,
Разлитое вино и кости.
А Девушка, застыв в дверях,
С тоской покорною смотрела
На то, как беспредел творя,
Обманов стая просто млела.
Шептал Хозяин: “Правда, где ты?”,
В бессильной злобе трясся весь.
И прозвучал в ответ на это
Вдруг голос Девушки: “Я здесь,
Но только что могу я сделать?
Не будь обманов, я б сама
Давно покинула бы тело,
Я и сейчас едва жива.
А вам, кто путников усталых
На тех, кто вам помог немало,
Встречать готов с охапкой лжи,
К лицу ли плакаться, скажи?”
Лиса в капкане
Лиса в капкан попала. Стала рваться,
Визжа от боли, только бесполезно.
Не в силах одолеть оков железных,
Она затихла, перестав метаться.
И сразу же армада кровососов
От кончика хвоста и вплоть до носа
Лису с победным писком облепила
И закатила страшный пир вампиров.
А мимо Кошка дикая бежала
И, глядя на страдания Лисы,
Такую вдруг почувствовал жалость,
Что гневно затопорщились усы.
Она к Лисе рванула что есть силы:
“Твоих мучителей сейчас я прогоню.”
Но жалобно Лиса заголосила:
“О боже, нет! Не трогай их, молю!
Они моей напились крови. Лучше
Пусть дальше потихонечку сосут.
Прогонишь их - примчатся новых тучи
И всю меня до капли разопьют”.
Мораль легко вы сыщете в сюжете
И в память вставите всего лишь в двух строках:
Мы привыкаем ко всему на свете,
А перемены вызывают страх.
Голодные собаки
В реке коровью тушу увидав.
Собаки, чтоб достать её, решили:
“Давайте пить - и кончится вода”.
И пили реку. Пили, пили, пили.
Иные лопнули. Другие околели.
Опасны могут быть дурацкие затеи.
Рыбаки и невод
Тащили невод тяжеленный рыбаки,
Сердца их просто таяли от счастья,
Однако вынули лишь тину из реки -
И ясный день сменяется ненастьем.
Крестьянин и Змея
Змею, застывшую в снегу,
Мужик находит у сарая.
Решает: “Дай-ка, помогу,
Ведь бедолага умирает.
И людям трудно жить зимой,
А ей намного тяжелее.”
Мужик Змею несёт домой
И на груди беднягу греет.
Ожив, Змея немедля жалит
Спасителя зачем-то в грудь.
Яд человека на пол валит,
И он идёт в последний путь.
Жена, рыдая, вопрошает
Змею: “Зачем такой финал?”
И та спокойно отвечает:
“А чтоб он злым не помогал”.
Умный Кабан
Кабан клыки точил под дубом.
И мимо проходя, Лиса
Спросила: “Что ты точишь зубы,
Ведь нет опасности в лесах.
Уж много лет живём спокойно,
Забыв про ссоры и про войны”.
Кабан ответил: “Враг придёт,
Искать оружье будет поздно.
Чтоб уцелеть под небом звёздным,
Смотри с опаскою вперёд”.
Пёс и Львы
Служили Львы и Пса в телохранителях.
Гордился Пёс охраною завидною,
Такою грациозной и стремительной,
Внимательной всегда и дальновидною.
Когда же Львам прислужничать наскучило,
То Пса они, играючи, замучили.
Богатство грубой Силой управляет,
Пока Богатству это позволяют.
Погибший Лев
Взбесившийся Олень рогами Льва убил.
По сыну Львица горько сокрушалась.
И Слон, который рядом проходил,
Заметил: “Лев погиб, какая жалость!
Но ты подумай, сколько матерей
Оплакали детей, убитых вами”.
Всё совершённое толпится у дверей,
Чтоб, выждав миг, вдруг расквитаться с нами.
Лягушки
Лягушки, ошалев от демократии,
У Бога начали просить царя,
Мол, по закону жить хотим, не по понятиям,
Задором верноподданным горя.
Бог в шутку бросил им чурбан в болото,
Тот поднял кучу брызг, лягушек всполошил
И славу грозного владыки заслужил,
Но сразу же затих вдруг отчего-то.
Шло время, и лягушки, осмелев,
Сначала тихо плавали поодаль,
Владыке пели раболепно оды,
Но всё небрежней делался напев.
Уже насмешки стали раздаваться,
И смельчаки спешат наперебой,
Рисуясь пред другими и собой,
Слово на кочку, на чурбан взобраться.
Все вновь у Бога требуют царя -
От этого, мол, толку никакого -
Возьми его, а нам пришли другого.
Бог им послал Змею. Не тратя время зря,
Та сразу стала пожирать лягушек.
И Бог сказал, их жалобы послушав:
“Добро изгнали, получите зло.
И знайте, что ещё вам повезло,
Терпите это зло в своей вонючей луже,
Чтоб не сменять на что-нибудь похуже”.
Лев и Осёл
Лев на охоту взял с собой Осла,
Чтоб тот пугал добычу громким криком.
И царская охота понеслась.
Осёл, в кусты зайдя, взревел так дико,
Что всполошилось всё зверьё кругом
И в страхе бестолково заметалось.
Лев лапой бил зверей как топором,
Покуда не почувствовал усталость.
Тогда Ослу велел он замолчать.
Охота кончилась. Пора считать трофеи.
Осёл сказал: “Когда я стал кричать,
Как испугались эти ротозеи!
Не правда ли, мой голос так силён,
Что в трепет может привести любого?”
Ответил Лев: “Да, верно, страшен он.
Я сам бежал бы в ужасе до дому
И в этот лес не возвратился сроду,
Когда б не знал ослиную породу”.
Ничтожество под грозной маской
Чужие обойдут с опаской,
А у своих угрозы пешки
Одно лишь вызовут - усмешки.
Чиновник-вор
Чиновник-вор устроил свадьбу пышную.
Со всей страны съезжались гости тучею.
И вдруг сказал прохожий: “Вы не слышали
Эзопа басню о похожем случае”.
Однажды Солнце взять жену решило вдруг, -
На что лягушки дикий гам устроили:
“Оно и так нам сушит всё вокруг,
Губя дома, что мы себе построили.
А если заведёт оно детей?
Семейка эта всё сожжёт в округе.
Неумолимый хоровод смертей
Сведёт на нет весь наш народ, о други!
Давайте хором выразим протест,
Нельзя жениться Солнцу в этом мире”.
Дошли лягушек вопли до небес,
И боги Солнцу свадьбу запретили.
Смысл этой басни ясен и суров,
И не уходит в прошлое с веками.
О том, кем станут дети у воров,
Читатели пусть поразмыслят сами.
Хозяин и ослы
Погонщик гнал в село ослов.
Вдруг на село враги напали.
Стрельба и крики со дворов
Ослов ничуть не напугали.
Хозяин зря кричал ослам:
“Бежим, иль в плен нас враг захватит”.
Один Осёл лишь буркнул: “Нам
Что там, что тут работы хватит.
А мне, к примеру, всё равно,
Где и кому я груз таскаю”.
Власть может измениться, но
Для бедных разница какая.
Делёж
Лиса и Волк охотились со Львом,
В лесу Оленя тучного загнали.
Пришла пора заняться дележом,
Оленя на три части разорвали.
Льву уступили право выбирать.
И Лев сказал: “Вот эту часть беру я
За то, что вам помог Оленя гнать.
За то, что вас сильней, возьму вторую.
А третьей части кто из вас коснётся,
Слезами горькими немедленно зальётся”.
Среди зверей ведётся с давних пор:
Насилие выигрывает спор.
Капитан и моряки
Корабль по морю гнала буря грозная,
И в клочья разрывала паруса.
Шептали моряки молитвы слёзные,
Но глухи оставались небеса.
Внезапно тучи как мечты рассеялись,
И солнца свет стал мачты целовать.
В своей удаче моряки уверились
И принялись как дети ликовать.
А мудрый Капитан, смотря в их сторону,
Сказал: “Что ликовать иль горевать?
И радости и горя в жизни поровну,
И вечно им друг друга заменять”.
Человек и Муха
Как-то Муха Человека
Укусила прямо в веко.
Он нанёс удар тотчас,
Но подбил себе лишь глаз.
Муха вверх орлом взвилась,
Над растяпою смеясь:
“Ты меня почти убил
За укус ничтожный.
А того, кто глаз подбил,
Простить разве можно?
Сам себя и накажи
Ты теперь сурово.
По закону нужно жить”.
Человек - ни слова.
Он вину свою простил:
Был удар случаен.
А вот Муху он прибил
На стакане с чаем.
У людей изменчив взгляд
В жизни на законы:
Что себе легко простят,
Не простят другому.
Пчелиный улей
В пчелином улье трутни взяли власть.
И расплодились так, что стало ясно:
Не только яблоку здесь некуда упасть,
Для капли мёда уголок искать напрасно.
Рабочих пчёл пришлось всех сократить,
Поскольку в них нужда теперь отпала;
И даже трутням, чтоб достойно жить,
И места, и продуктов стало мало.
А передел продуктов - беспредел.
Средь трутней олигархи появились.
Короче, улей до зимы гудел,
А по весне дебаты прекратились.
И стало в улье тихо и спокойно.
На кладбище смолкают даже войны.
Осёл
Осёл решил однажды, что он - Лев.
Ну, и согласно своему решенью,
Стал жить, обычай и закон презрев...
Опасным может быть воображенье.
Машинка и Бумага
Машинка, гордая собой,
Но недовольная судьбой,
Бумаге плакалась однажды:
- Я, ты прекрасно это знаешь,
Тружусь, не покладая клавиш,
Но не меня - Поэта хвалит каждый.
Как будто это он всё сочинил.
Нет больше сил
Безропотно терпеть несправедливость.
И долго продолжаться это будет?
И почему так слепы люди,
Скажи на милость?
- Ты не права, - Бумага отвечала. -
Не будь меня, и ты б всю жизнь молчала,
Ни строчки не смогла бы сочинить
И, если уж по правде говорить,
Не ты, а я - начало всех начал...
Они чуть не подрались сгоряча,
Но друг до друга не могли добраться
И только продолжали препираться.
Редакторско-издательский отряд,
Творцов литературы разбраня,
Себя Творцом, естественно, считает.
О, простота святая!
Валун
Попал в асфальт обломок валуна.
Средь тёмной массы бледен как луна,
Сначала он казался чужеродным.
Но лишь асфальт стал пыльным и холодным,
Валун в глаза бросаться перестал -
И часто невнимательный прохожий
О тот обломок спотыкаться стал.
Разбито было здесь немало
Колёс, носов и каблуков.
У Валуна в иные дни бывало
До тысячи и боле ходоков.
И потому себя считал он твёрдо
Одной из выдающихся персон,
С улыбкой каменной, презрительно и гордо,
Так к проходящим обращался он:
“Я всех приму. Прошу не суетиться,
Сначала запишитесь на приём”.
И, глядя на мелькающие лица,
( продолжение “Валуна” )
Гадал, что люди думают о нём:
“Небось, я им кажусь ужасно важным,
Не могут шагу без меня ступить,
Я очень нужен - это знает каждый.
Слух обо мне растёт и, может быть,
Он до столицы долетит однажды,
И там оценят мой нелёгкий труд,
Немедленно в Москву переведут -
Не то, что тут”.
В мечтах о будущей карьере
Валун работал на износ,
Чтоб доказать, что он при деле.
Недели, месяцы летели
Всё наступало в свой черёд.
И вдруг Валун наш узнаёт,
Что вскоре из самой столицы
Приедут на какой-то слёт
Весьма влиятельные лица.
“Приезд гостей из-за меня, -
Решил Валун, - и очень скоро
Я, место службы заменя,
Пойду, как говорится, в гору.
Руководить мне поплечу
Хоть где, хоть в Генеральном штабе.
Ох, сколько дел наворочу
Я в государственном масштабе!
Итак, в столицу, прочь отсюда!
Вот слышу грохот за углом.
Сейчас гостей встречать я буду...”
Валун был прав: тяжёлый лом
Как раз к нему сейчас стремился
И вот пред Валуном явился.
По указанию властей
Равняли в городе дороги,
Чтоб из влиятельных гостей
Никто не покалечил ноги.
Валун был мигом извлечён
С насиженного места.
И вот теперь на свалке он
Какого-то стройтреста.
Чиновников на свете рать,
С героем этой басни схожих,
Неплохо бы их всех собрать
И проводить на свалку тоже.
Заклинанье
Пять обезьян пришли к Сурку,
Который с каменным лицом
Их принял лёжа на боку.
- В лесу слывёшь ты мудрецом
И можешь, говорит молва,
И смерть заставить отступить.
Скажи, мудрейший, есть слова,
Чтоб тот, кто умер, вновь стал жить?
- Слова-то есть, - сказал Сурок, -
Но нужно многому учиться,
Чтобы от слов был в жизни прок,
От знаний может вред случиться.
Пять обезьян пять дней Сурка
Молили им поведать тайну,
Они канючили, пока
Не надоели чрезвычайно.
Сурок слова продиктовал,
И обезьяны удалились,
Их стадный разум ликовал:
Они мечты своей добились.
Сухую ветку подобрав,
Сказали хором заклинанье -
И стала ветка вся в цветах,
Против законов мирозданья.
Возликовали обезьяны:
- Отныне нет для нас смертей!..
Идут с восторгом по поляне
И видят множество костей.
Решив продолжить тут же опыт,
Пропели тайные слова.
И вот под восхищённый шёпот
Зашевелилась вдруг трава.
И кости начали срастаться
Канатами упругих мышц,
И Тигр с земли стал подниматься -
И пали обезьяны ниц.
Взмах лапы с острыми когтями
Решил проблему со смертями.
Лев и Лиса
Лев заболел. Охотиться не в силах,
В пещере он лежал, ослабевая.
Но вспомнив, что он царь лесного мира,
Взревел Лев из последних сил: “Повелеваю
Указ мой разнести повсюду птицам:
Всем подданным моим по алфавиту
Немедля надлежит распределиться,
И, чтобы мог из них я выбрать свиту,
Жду ежедневно я в часы обеда
К себе очередного на беседу.
За опозданье - наказанье”.
Указ был принят всеми к исполненью -
И Лев не голодал с того мгновенья.
Он позабыл и думать об охоте,
Дни проходили в сладостной дремоте.
Тут наступила очередь Лисицы.
Она пришла. Как было не явиться?
Но вот в пещеру заходить не стала.
Когда же Лев, утративши терпенье,
Стал вопрошать: “Где там Лиса застряла?..”
Пришёл ответ: “Меня грызут сомненья.
Кто до меня пришёл, что с ними стало?
Следы у входа не дают ответ:
Входящих много - выходящих нет.
Пока не объясню такое чудо,
Пожалуй, лучше я входить не буду”.
На всякий гениальный план
Готовит жизнь какой-нибудь изъян.
Петух и Муравей
Навозну кучу разрывая,
Петух искал Жемчужное зерно;
Рыл долго и старательно, не зная,
Что найдено зерно давным-давно.
Бегущий мимо кучи Муравей
Спросил: “Что, брат, охота на червей?
Я слышал, лучше во всём земстве нет?”
“Увы! - вздохнул Петух ему в ответ. -
Да, черви здесь и вправду хороши,
Но хочется чего-то для души.
Ведь знаешь, счастье не в желудке...”
“Ну, у тебя, Петух, и шутки, -
Хихикнул Муравей. - Ну, что ж,
Прощай. Пора мне. Как найдёшь
Ты тут чего-то для души,
Глотать-то сразу не спеши”.
Промолвив: “Помолчал бы лучше”,
Петух вернулся к своей куче.
Нередко мы вот так же ищем
Духовной пищи.
Баснописец и Бревно
От басен в этом мире проку нет,
О чём известно, в общем-то, давно.
Моралью не улучшит мир поэт,
Мир глух к любой морали, как бревно.
Среди лесной тропы покоилось Бревно,
И путники здесь часто спотыкались.
Проклятий тут звучала уйма, но
От этого картина не менялась.
Однажды Баснописец подошёл
К Бревну и стал читать ему нравоученья.
Подробно объяснил, что хорошо,
Что плохо. С неуёмным увлеченьем
Рвал и метал он, бичевал порок,
Пока не взмок.
Он ждал раскаянья, смущения, ответа.
Дождался же лишь этого сюжета.
Болтливый язык
Язык был экстравертом и
Безумно обожал общенье.
Он мог часами говорить,
Нёс ахинею без смущенья.
Запор зубов не мог сдержать
Его стремленья на свободу.
Язык не в силах был лежать,
Он рвался всей душоё к народу.
Народ молчал. Народ терпел.
Но нет болтливости предела.
И вот коварный план созрел:
Рука вдруг к Языку взлетела,
Держа железный острый крюк.
Тут Языку пришёл каюк:
Он был подвешен на крюке.
Пусть помнят все о Языке.
Пиявка
Была Пиявка королевской крови:
Её прабабушка впивалась в короля.
И этой близости благодаря,
Пиявку до сих пор все славословят.
Её слова для всех - авторитет,
Путь к донору всегда открыт пред нею...
Кто некогда оставил в жизни след,
Тот славой и потомков обогреет.
Поиск темы
У Басни возникло отсутствие темы,
И Басня в смятении: что говорить?
Как справиться с этой насущной проблемой
И новой моралью весь мир одарить?
Крутилась, вертелась, чесала в затылке,
Но только бестемье настало всерьёз.
И Басня от горя полезла в бутылку,
Которую Автор с банкета принёс.
Вино всё представило в розовом свете -
И Басня отбросила мысль о сюжете.
Но можно мораль нам и в этом найти:
Вину и исканиям - не по пути.
Мартышка и крючки
Под выходные собралась Мартышка
Сходить на речку рыбу половить.
Она прочла в какой-то умной книжке,
Что нужен червь, капроновая нить,
Крючок, подсак и чуточку терпенья,
А прочее всё сложится само:
Снасть в воду бросишь - и через мгновенье
К ней устемятся тысячи сомов.
Мартышка весь багаж упаковала:
Червей, подсак, и леску, и крючки...
И с рюкзаком к реке заковыляла,
Забыв, что позабыла взять очки.
Вода текла спокойно и лениво,
Кругом сомы пускали пузыри.
Мартышка села у плакучей ивы
Под добрым взглядом утренней зари.
Настроив леску с дюжиной крючков,
Мартышка приготовила насадку.
И в этот миг отсутствие очков
Дало понять, что здесь не всё так гладко.
Червь на крючок налазить не хотел,
А в знак протеста нагло извивался
И над Мартышкой явно издевался.
У бедолаги даже лоб вспотел.
Решивши, что крючки великоваты,
Мартышка их решила заменить,
Но спутала капроновую нить
В комок колючей крючковатой ваты.
Когда трястись от злости стали лапки,
И мозг вину крючков провозгласил,
Взяла Мартышка лесы ком в охапку
И зашвырнула в воду, что есть сил.
Но на лету крючки впились в Мартышку,
Как взрывом белый свет мгновенно скрыв.
Последнее, пожалуй, было слишком:
Случился у несчастной нервный срыв.
С тех пор крючки Мартышка ненавидит,
В них корень всех несчастий в мире видит.
Свои ошибки признавать непросто.
Сподручней думать, что вокруг прохвосты.
Бесплатный сыр
Мышь как-то утром рыскала в лесу,
Чтоб к завтраку найти себе съестного.
Вдруг видит сыр, Ворону и Лису -
Совсем как в басне дедушки Крылова.
Ворона держит сыр. Лиса слюной исходит,
С куска заветного горящих глаз не сводит
И пудрит хитрой речью птице мозг.
Ворона слушает и тает словно воск.
В конце концов глупышка клюв раскрыла
И потеряла бдительность и сыр.
Мышь этот сыр, естественно, схватила,
Подумав радостно: “Устрою нынче пир.”
Лиса с Вороной - старые плутовки -
Вновь получили завтрак в мышеловке.
Черепашонок
Под панцирем нрав добродушный скрыв,
Жил-был Черепашонок, но о камень
Разбил Орёл его, с налёту подхватив.
Добро - увы - должно быть с кулаками.
Книга знаний
Открыла свою книгу Смерть,
Всем разрешив: “Смотрите”.
Но не спешил никто смотреть.
Судьба любых открытий.
Кедр
Веками Кедр всех выше был
Среди таёжной чащи.
Вдруг Ураган его свалил.
Всё в мире преходяще.
Жук
“Что там, за этим ярким светом?” -
Подумал Жук, в костёр нырнув.
Вопрос остался без ответа.
Всю жизнь у тайны мы в плену.
Енот
Енот неправедным трудом
Построил трёхэтажный дом;
Вернее, строил не Енот,
А за бутылку мёда Крот.
Но это так, а суть вся в том,
Что у Енота новый дом;
И в новом доме жизнь течёт
Не так, как раньше. Целый год
Енот торгует от души,
Затем считает барыши.
Он продал всё: малинник, тень,
Ручей, болото, старый пень.
И даже старый мухомор
Был продан Зубру из-за гор.
И пусть ворчит лесной народ,
Енот и ухом не ведёт.
Кто предприимчив, тот и прав,
Тот и имеет кучу прав.
И даже очевидный вор,
Отправив деньги за бугор,
Частичку лесу отстегнёт
И меценатом прослывёт.
Енот возглавил Лессовет
И правил лесом пару лет.
Теперь там леса больше нет,
Енота же простыл и след.
Беда, коль денежный прохвост
Занять сумеет высший пост.
Клинок и язык
Кристаллы соли резали клинками.
Но глыба разрушенья избежала,
Пока олени не слизали камень.
Порой язык опаснее кинжала.
Смородина
Смородина росла вдоль автострады
Средь газов выхлопных, в пыли движенья.
И ягоды все пропитались ядом.
Нас формирует наше окруженье.
Шахматные Часы
О Шахматных Часах написано немало
В солидных тематических журналах,
А баснописцы их вниманьем обошли.
И вот Часы к Поэту подошли
И говорят: “Чем хуже мы Мартышки?
Колотишь ты нещадно нас рукой,
Когда играешь с другом в шахматишки.
Так неужели басни, хоть какой,
Не заслужили мы, снося побои эти,
Ужель нет справедливости на свете?
Какой пример подать мы можем детям,
Когда предстанем в басенном сюжете!”
Был Баснописец мягкотел,
С Часами спорить не хотел.
Он сел за стол, весь день потел,
Но басня всё же получилась.
И из неё мораль сочилась:
Иные, лишь когда их бьют,
Способны взяться за свой труд.
Часы моралью не довольны.
“Ты опорочил нас!” - кричат.
Тот, кто захочет жить спокойно,
Пусть ценит, что о нём молчат.
Роза и Камень
Жил Розы куст с колючими шипами.
Шипы грозили: Розу только троньте.
Но стебель Розы обломал упавший Камень.
Дорога жизни часто на ремонте.
Куры
Уж сколько раз твердили миру,
А только воз и ныне там:
Не могут мир спасти кумиры -
Сей подвиг им не по зубам.
Но вера в доброго героя
До сей поры в умах живёт
И яму Будущему роет,
И в Прошлое назад зовёт.
В лесу Медведю-самодуру
Импичмент звери объявили.
И больше всех старались куры:
Они Медведя так клеймили,
Что лес внимал им, не дыша,
И Куры выросли в героев.
И вот, Медведя сокруша
И превратив его в изгоя,
Задумался лесной народ,
Как жить теперь, что дальше ждёт,
Кого в начальники избрать,
Чтоб был не самодур, не тать,
А всем в лесу отец родной.
Казалось, выбор непростой,
Но только звери, кроме кур,
Не видели кандидатур.
Их и избрали. Куры враз
Издали первый свой указ:
Питаться всем одним зерном,
Приёмы пищи только днём,
Всем ночью спать,
А днём работать.
Тут звери начали роптать,
Опять не нравилось им что-то,
Но куры вызвали ОМОН -
И бунт был в корне пресечён.
Да, нелегко ещё порой
Принять всем сердцем новый строй.
Но время шло. Умам зверей
Порядок новый стал родней.
Когда ж обрёл он нужный вес,
Большим курятником стал лес.
Лиса и сыр
Лисица как-то раз, услышав запах сыра,
По старой памяти немедленно решила:
Опять Вороне Бог послал презент.
Какая всё-таки удачливая птица!
И я благословляю сей момент,
Ведь Бог велел, как помнится, делиться.
Горя надеждой, понеслась Лисица
Туда, откуда сырный аромат
Всё продолжал заманчиво струиться.
Вдруг видит: на поляне ёлок ряд.
И сыр на каждой в фирменных пакетах.
Под ними россыпь красочных буклетов
И надпись на плакате: распродажа.
Лиса дар речи потеряла даже.
Зато Ворону просто понесло.
Она хвалила сыр и так и этак,
В запале шустро прыгала меж веток,
Лисицу захлестнув потоком слов.
Ворона каркала, шептала, даже пела.
В конце концов Лисица ошалела,
И в результате весь скупила сыр.
Два дня к себе в нору его носила
И всех своих знакомых пригласила
На уик-энд пожаловать на пир.
С тех пор Лисица к сыру охладела.
И всё твердит: вот бизнес - это дело.
Находка Ежа
Смысл жизни Ёж искал в лесу.
Но попадались всё смыслишки.
Потом решил он: отнесу
Хотя бы их домой детишкам.
Набрал смыслишек два мешка,
Принёс домой, собрав все силы,
И разложил их по горшкам,
Чтоб до весны семье хватило.
И снова жизнь текла вперёд.
И вновь в ней смысла было мало.
Но, хоть стоял голодный год,
Семья Ежа не голодала.
Олень и Лев
У речки как-то утоляя жажду
Олень своё увидел отраженье.
И любование собой пришло в движенье,
Что с ним уже бывало не однажды.
Ветвистые рога - красивей не найдёшь,
Большие, крепкие и в дефиците, между прочим.
Но вот беда - как будто в сердце нож:
Худые ноги смотрятся не очень.
Поднявши голову, Олень увидел Льва -
И кругом закрутилась голова.
Лев приближался, не скрывая цели:
Он толком не обедал две недели.
Олень от Льва метнулся по равнине.
Места открытые - Лев начал отставать.
Ни с чем оленьи ноги несравнимы,
Об этом Льву не надо забывать.
Но роща впереди. Олень в неё нырнул.
И тут рога запутались в ветвях…
А сердце сжал холодный липкий страх.
Лев жертву придушил, и глазом не моргнув.
Порою люди, что нас раздражают,
Нас от врага жестокого спасают.
А те, кого всю жизнь мы обожали,
В беду нас приведут и там бросают.
Ворон и Змея
Голодный Ворон был готов
Съесть что угодно, лишь бы подвернулось.
Вдруг он заметил неглубокий ров,
А в нём Змея кольцом свернулась.
От голода мозг Ворона вскипел,
И на добычу бросился он чёртом.
Но от укуса уклониться не успел…
Уж лучше быть голодным, но не мёртвым.
Пёс и кость
Псу кто-то с мясом кость швырнул,
Беднягу пожалев.
Но Пёс на кость едва взглянул.
В нём жил с рожденья Лев.
Ворона и сыр
Вы будете смеяться, но опять
Напоминанием, что всё на свете было,
Что суть вещей нам нелегко понять,
Вороне бог послал - ну да! - кусочек сыра.
Посылка шла недолго. В тот же день
Сыр был доставлен прямо к адресату.
Ворона положила сыр на пень
И молвила, сомненьями объята:
- Похоже, у меня вновь дежа вю.
Теперь опять появится Лисица.
И, кажется, я что-то ей спою,
Хотя, вообще-то, не слыву певицей…
Кусочек сыра! Вроде - ерунда.
Разок поужинать и позабыть об этом.
Но в наши меркантильные года
На первом плане звонкая монета.
Сыр - это шанс. Начальный капитал.
И нужно им с умом распорядиться…
Текли минуты. Сырный дух витал
Над пнём и философствующей птицей.
На запах сыра подошла Лиса.
Ворона, сыр схватив, на ель взлетела.
Лисица, обращаясь к небесам,
Произнесла как будто между делом:
- Каких высот достиг в лесу прогресс!
И нет здесь, в общем, никакой загадки.
Для всех открыта фирма «Евролес» -
Короткий и широкий путь к достатку.
О! В этой фирме звери - мастера!
Дела их не нуждаются в рекламе.
Пять граммов сыра я сдала вчера,
А завтра получу два килограмма.
И я опять смогу пустить их в рост.
А через месяц!.. Голова кружится.
Тут сверху прилетел к Лисе вопрос:
- А эта фирма примет вклад у птицы?
Лисица вздрогнула:
- А, это ты, кума?
Давненько мы не виделись с тобою.
Но, знаешь, жизнь - такая кутерьма,
И заниматься болтовнёй пустою
Себе дороже будет. Ну, пока.
Дела ждут. Я и так уж припозднилась.
Ворона каркнула:
- Притормози слегка.
Что там у нас за фирма появилась?
- Ты тоже в курсе? Фирма - высший класс.
Проценты - супер. Звери просто млеют.
Еж сдал грибы, что на зиму припас.
Теперь на двадцать зим запас имеет.
Да, шанс такой бывает только раз.
Я, слава богу, вовремя успела.
Ворона слушала Лису, прищурив глаз,
И думала: «Похоже, это дело.»
- Так ты считаешь, тут обмана нет? -
Она спросила всё же осторожно.
- Конечно, нет! - Лисица ей в ответ. –
Лети скорей к ручью пока возможно.
Там, прямо у тропы на водопой,
Увидишь офис возле старой лужи.
Ты, кумушка, в очередях не стой.
Скажи, что от меня -
Тебя обслужат.
Ворона каркнула:
- Я у тебя в долгу.
Случится - тоже чем-то помогу. –
И резво за халявой понеслась.
Лиса в ответ кивнула головой.
Затем вернулась весело домой
И подключила сотовую связь.
- Привет, ребята, - говорит Лиса. –
Я к вам сейчас ещё послала лоха.
Так что дела у нас идут неплохо.
Процент мой не забудьте записать.
Потом Лиса довольно улыбнулась,
На мягком ложе томно растянулась
И к сердцу нежно сотовый прижала:
- Ух, заработалась. Сосну часок, пожалуй.
Корона и Сир
Короне как-то бог
Послал такого Сира,
Который лишь и мог,
Что говорить красиво.
В делах же Сир был слаб.
Корону водрузя
И скотчем укрепив, чтоб не сползла до плеч,
Кого хваля, кому грозя,
Сир закатил пред подданными речь.
И Сиру зал
Рукоплескал
И в каждом слове мудрость видел.
Корону этот пыл обидел.
«Да что он стоит без меня? -
Она воскликнула в запале. –
И почему сидящих в зале
Носитель мой очаровал.
Возьму я и уйду к другому.»
В ту ночь она ушла из дому.
И где-то бродит до сих пор.
А Сир народом сброшен с трона.
Зачем он нужен без короны?
Рекомендации
Мартышка возглавляла институт
Проблемы поддержания порядка.
Порядок есть, пока его блюдут.
Но это состоянье очень шатко.
Порядок вечно норовит упасть,
Его поддержка - важное занятье.
Ведь упади он - и любая власть
Вмиг превратится в зыбкое понятье.
Вот почему есть на порядок спрос.
Мартышка же, держа по ветру нос,
Всегда старалась оказаться возле спроса,
Как возле камбуза голодные матросы.
Заказы в институт текли рекой.
А с ними, разумеется, и прибыль.
Все власть имущие, чтоб обрести покой.
Уверовать в любую чушь могли бы.
Однажды в институт пришёл заказ
К вопросу о порядке на майдане.
Мартышка тут же издала приказ,
Спустив в отделы целый вал заданий.
Всех закрутил идей круговорот.
И вот, всего через какой-то год,
Уже готов пакет рекомендаций,
Как избежать возможных провокаций.
Там был намечен круг задач,
Даны сценарии решений.
Страховкою от неудач
Была весомость их суждений.
Но на майдане шли дела не так,
Как было предусмотрено в прогнозах.
Куда коварней оказался враг,
И более реальными - угрозы.
Заказчик, всем прогнозам вопреки,
Был сброшен с политических подмостков,
Хотя исполнили силовики
Рекомендации и вовремя и жёстко.
Казалось бы, мартышкин институт
Такой удар переживёт не скоро.
Но нет, дела по-прежнему идут
Успешно, нескончаемо и споро.
Мартышка, имидж поменяв отчасти,
Теперь даёт советы новой власти.
Там, где творятся вместо дел делишки,
Всегда готовы дать совет мартышки.
К оглавлению...
