НЕ СПОРТИВНЫЕ ИГРЫ 1952 Г.
Два Почему бродили по аллейке,
Два Не Пойму гуляли во саду.
Два Почему мечтали о корейке,
Два Не Пойму прорваться к Чумаку.
Два Почему любили ножки, шейки,
Два Не Пойму спортивную ходьбу.
Два Почему родились от еврейки,
Два Не Пойму в семнадцатом году.
Два Почему нашли, вдруг, две копейки,
Дыханье спёрло, с радости, в зобу.
Два Не Пойму дышали по Бутейке,
И потому продолжили ходьбу.
Два Почему присели на скамейке
Подумать, как использовать деньгу.
Два Не Пойму, агенты партячейки,
Сглотнув слюну, к соседнему пеньку.
Два Почему решили так: копейку
На сапоги потратим и доху.
Доха, конечно, будет из цегейки,
А сапоги - на кожаном ходу.
А на вторую, стало быть, копейку
Потешим душу, плоть свою и стать.
Мы будем есть любимую корейку,
И неспеша наливкой запивать.
Но Не Пойму, творцы своей идейки,
Не захотели быть у ней в долгу.
В один момент сварганили статейку,
Что Почему продалися врагу.
Там, где у нас кончаются аллейки
Они не нашу нагоняют тьму.
И в чуждый мир имеют там лазейки:
Отреагируйте, иначе… не пойму.
И не успела птица канарейка
Удачи песню спеть для Почему.
Тут подкатила к ним НКВДейка
И наложила, веско, резюмю.
Вы, Почему, продажная семейка.
Космополиты сердцу и уму.
Короче так, безродные Ван Дейки,
Давай-ка, залезай по одному.
Что в эпилоге? Вышло по-житейски.
До боли просто, будто на ходу.
На Почему надели телогрейки,
Два Не Пойму повесились в саду.
1989-90 г.
АНТИВОЕННАЯ ПОБЕДНАЯ
Совместной борьбе советского
и французского народа
с фашистскими захватчиками,
посвящается
А у мамаши Кураж
Весь прошёл кураж
И детишки её ходят без носков.
Что повсюду голь
Виноват де Голь
И советский старшина Федот Васков
«Они пили квас
И стреляли в вас
Беспощадно, и сироты вы теперь.
Мы вот тут сидим
Со слезой скорбим
Огорчаемся количеством потерь.
Так давайте ж, эй,
Наберём ружей
И пойдём свинья свиньёю во весь рост.
С кличем: «С нами Бог!»
По пыли дорог,
Дранг нах Вестен и, конечно, дранг нах Ост».
Так вещали им,
Сирым и босым
Без устатку ночью, днём и по утрам
Пропаганды лев
И их бессменный шеф
Геббельс-фебельс и ефрейтор Тарарам.
И арийцы-львы
Свои головы
Оторвали от подушек и перин.
Собрались в каре
Ночью, во дворе,
И покинули любимых Катарин.
Вот они идуть,
Сеют мрак и жуть,
Главный сеятель сидит на бороне.
Аж, Париж затих,
Разошёлся, псих,
Распоясался в ливонской стороне.
Вон он, негодяй,
Как не ай-я-яй,
Да доколе будет нервы нам трепать?
Этот деятель,
Главный сеятель,
В три апостола и в Бога душу мать!
И восстала Русь,
Ты, Кураж, не трусь,
Не оставят твоих деток без носков,
Те, что пили квас,
И спасали вас,
Генерал де Голь и старшина Васков.
Хоть и пили квас,
Но спасали вас
Старшина де Голь и генерал Васков.
Москва, 4 июня 1990 г.
СЕРЕНАДА ПО-АРБАТСКИ
Подыми свою трубь телефона,
Я в неё пропою про любовь.
Разбудила во мне ты Сталлоне,
Взбередила мужицкую кровь.
Я теперь, как Микеле Плачидо
Грудью встану за нашу любовь,
Уповая на то, что врачи, да
Врачихи спасут мою кровь.
Разовью свою мускулатуру
Так, что даже Шварценеггер Арнольд
Увидав мою мощну фигуру
Зашифруется в Сашу Гумбольд,
Чтоб не вышло какой неувязки,
Хоть и сильный он мира сего,
Да и я не Ванюша из сказки.
Я один победитель всего.
Здоровенные льды Антарктиды
Я зубами крошил, как морковь.
В восхищении кариатиды
Восклицали: «Вот это любовь!
Что мне дикие джунгли Вьетнама,
Да глубокий египетский Нил,
Что свирепые львы Суринама,
И духовный их пастырь О’Нил.
Брюса Ли безвозмездно монету
Одолжил на Москву позвонить.
Парень он ничего, форса нету,
Ну, конечно, когда не дразнить.
Тоже я, как медведь в пору спячки,
Не буди, не тревожь, а не то
Познакомишься с миссис Карачки,
И узнаешь, где город Бордо.
А как сделаю плечи пошире,
Размахнуся, куда там ловить.
Трепещи, мусульманин в Измире,
Сибиряк я, люблю пошутить.
Вдруг, гудок пропищал в телефоне:
- Ваше время окончено, сэр.
В Голливуде остался Сталлоне,
Я, естественно, в СССР.
- Подожди, чёрт возьми, подождите!
Я ведь главного ей не сказал!
Но в ответ, на железном иврите,
Автомат телефонный икал.
В Буэносе играет ламбада,
Там огни, карнавал и любовь.
У меня ж догорает лампада,
Остывает мужицкая кровь.
Видно, не убедительно спел я
Про свою очень страстну любовь,
Коли трубку повесила, стерва,
Остудив навсегда мою кровь.
Июль 1990 г.
НЕПРИХОТЛИВЫЙ СОНЕТ
Мне и надо-то не много
Всего, да чуть-чуть.
Тихий угол
И, чтобы не капало.
Чтобы ветер не нашёл
Себе щели - подуть.
И любимая, чтобы не плакала.
Мне не многого и надо
Не полный глоток
Утром воздуха
Свежего, чистого,
Да на ужин бы
Чёрного хлеба кусок.
Бородинского хлеба, душистого.
И у Бога
Я тоже немного прошу.
Не богатства,
Не вечного счастия
Мне не надо,
Но, если когда согрешу,
Разреши постоять у распятия.
И ещё я хотел бы его попросить
Всех ушедших нечаянно вновь воскресить.
Прояви, сделай жест Всепрощения,
Отпусти их, Господь, зла в душе не держи,
Ведь остались не взятыми их рубежи,
И вершины их ждут покорения.
Мне не многого надо.
Мне надо не много.
Так мало мне надо.
Всего, да чуть-чуть.
10 июля - 10 августа 1990 г.
МУЗЕ ПУШКИНА
Я вспомнил чудное виденье:
Стол, кухня, а напротив - ты.
Был вечер, как одно мгновенье,
Был ангел дивной красоты.
Неторопливою рукою
Писала что-то ты в тетрадь.
Подумал вдруг: сейчас бы к морю,
Или под дождиком стоять.
Но человек он раб устоев,
Моральных принципов своих.
Всё ждёт придуманных героев,
А то и сам живёт за них.
Ах, милый Пушкин, друг сердечный,
За вольность тона не суди,
Но как бы мог ты, гений грешный,
Унять волнения в груди.
О, счастье странных совпадений!
О, душ великое родство!
Манящих тайной совпадений
И встреч желанных колдовство!
Какое было воскресенье!..
Вот всё, что мог я сочинить.
А остальное, как виденье.
Ушло - и некого винить.
26 ноября 1991 г.
***
Над Австралией безоблачное небо,
Под Австралией кошмарная жара.
Даже мясо там едят без хлеба,
Потому и без работы повара.
Не нужны им кухни, рестораны,
Общепита точки, так сказать.
Мясоеды, хоть и не гурманы.
Людоеды-еда - еду - еда-мать.
Распаля себя от пламени кострища,
Колесом фортуны выгибая грудь,
Отправлялись в дебри-джунгли мужичища
Поискать себе на ужин что-нибудь.
Не нужны им трактора, машины:
Рычаги прогресса, так сказать.
Стоит только бросить клич: «Мужчины!»
Они ноги в руки и бежать.
Возвращайтесь! - эхо вторило вдогонку
Ободряюще, а женщины пока
Из кокосов гнали ух-ты - самогонку,
Разминали аппетитные бока.
Не нужны им швеи и портнихи,
Рукоделья жрицы, так сказать.
Вместо платья - уши от слонихи,
Вместо брюк - естественная стать.
И когда окрасит месяц цвет багрянца,
Что ж и в тропиках бывают чудеса,
Раздаётся клич великих голодранцев,
Так, что даже содрогаются леса.
Не нужны им спевки и распевки,
Полосканье горла, так сказать.
От младенца до щербатой девки
Завопя, дров могут наломать.
Своё дело голодранцы знали туго,
И на ужин у простого дикаря
Выходило по семи кило на друга
Мяса, рыбы и в бананах глухаря.
Не нужны им планы и реформы.
Преобразованья, так сказать.
Без газет и ленинской платформы
Всё равно вождём ты можешь стать.
Так и жили эти дети мирозданья,
Шли размашисто по млечному пути,
Не заботясь о своём самосознанье,
И, считать, умея лишь до десяти.
Ну, зачем им точные науки,
Логарифмы жизни, так сказать.
Есть отвага, стрелы есть и луки,
А на остальное - наплевать.
2 декабря 1991 г.
22 АПРЕЛЯ 1992 ГОДА
хулигански-эпохальное стихотворение
Не в ногу шагает, устал караул.
Носочек не тянет, и спину согнул.
В глазах восхищения, гордости нет
За то, что в особую форму одет.
Куранты на Спасской торжественно бьют,
Свой реквием вечно живому поют.
Немного зевак у святая святых
Стоят, завершая, дешёвый триптих.
Василий Блаженный сочувственный взгляд
Бросает на траурный этот обряд,
И Лобное место, прогнав голубей,
Стоит в ожидании новых смертей.
Ах, Ленин, Ульянов Владимир Ильич…
Сразил его сифилис и паралич.
Лежит в саркофаге, как мумия он,
Жестокий наш гений, наш Тутанхамон.
Лежит, отлучённый от праха земли.
Вдали от народа, от дома вдали.
Кремлёвский мечтатель, немецкий агент,
Отрыжка эпохи, надумье легенд.
Надёжной охраной от жизни сокрыт.
Не так чтобы очень, но всё же забыт.
И память стирает в истории след
Безумного сына трагических лет.
17 апреля - 24 мая 1992 г.
ОБЕТ МОЛЧАНИЯ
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
…………………………………………
17 ноября 1992 г.
***
Лавочка, метро «Аэропорт».
Поезда туда-сюда и люди.
Хлещет из разодранных аорт
Суета сплошным потоком буден.
Липкими ладонями комфорт
Без стыда залез в умы и души:
Кровью истекает натюрморт
На холсте - шестой частице суши.
Узкий и безжалостный фиорд.
Маяка огни, туман и скалы.
Словно затянувшийся аборт
Океан сучит волной устало.
Лампочка, пронзительный аккорд
Тормозов. И снова люди, люди…
Лентой оборвавшейся ракорд
Повисает в мёртвом чреве студий.
Лампочка, отель «Аэропорт».
Господа туда - сюда, не люди.
Двери нараспашку и экскорт…
Ну, а мы здесь кто такие будем?
1992-1993 г.
ДРУЗЬЯМ
Что ж, друзья мои, до свидания.
Будьте счастливы, господа!
Коли даст Господь, повидаемся,
Ну, а нет, тогда - навсегда.
Не ищу себе оправдания,
Не держу в душе, други, зла.
Вышло так: от вас до отчаянья
Много меньше пути, чем - за.
Не подумайте, не юродствую,
Просто жизнь свою с высоты
Обозреть хочу, полу-босую,
От последней толкнувшись черты.
Вот и всё. Пока. До свидания.
Об одном, прошу, пустяке.
В час прощального целования
Подмигните ушедшему мне.
9 июня 1993 г.
ОДА САМОУБИЙСТВУ
Всем, кто не справился с жизнью
Жаль,
черепахи сейчас не падают
На голову, как во время Оно.
Одно удовольствие
душу радует:
Сделал шаг - летишь с балкона.
Вот это да! Ну, ощущение!
Дух забирает начисто
От такого свободного падения,
И, хрясь, об землю! -
гарантирую качество.
Но, если это решения требует,
А сильные мысли всмятку некстати,
Тогда принять к руководству следует
Смерть нечаянную, на асфальте.
Поток машин безостановочно движется:
- А, ну, проскочи, попробуй!
Ты представь – это море колышется.
Не холодно? Ногой потрогай.
И вот уже вой сирен и гудков.
Собираются в кучу, как сумасшедшие.
- Что случилось? Кто таков?
Интересуются ехавшие и шедшие.
Но вас уже нет, вы парите
Над суетой и охами.
Итак, ваше слово, говорите -
Плохо ли?
Вот выход ещё, на зависть всем.
Ремень - узлом - и за батарею.
Сужая круг проблем
Кольцо затягивает вашу шею.
А, может, таблетки на ночь.
Принял дозу, лежи и мучай
Душу или грызи наволочку,
Чем не случай?
Или с томиком любимого поэта
Лечь на диван лицом к стенке,
Ткнуться в сердце стволом пистолета,
И пусть на кухне пригорают гренки.
Любопытные, вам темы для слухов и сплетен,
Но не спешите судить решившегося.
Вопрос - Зачем? - считаю, здесь неуместен,
Даже в свете случившегося.
17 июля 1993 г.
***
Ну, вот я и на финишной прямой.
Остатки лет по крохам собирая,
Успеть бы мне найти свой путь домой:
Иль в преисподню, иль к воротам рая.
Я жил, как мог, а был ли сам собой?
Искал судьбу, а, может, покориться?
Успеть бы мне найти свой путь домой
Среди миров, готовых раствориться.
Грехов не счесть, но я и не святой,
И посему, хоть это очень сложно,
Успеть бы мне найти свой путь домой,
Пока я жив, пока ещё не поздно.
Март 1995 г.
***
Не каждый день случается беда.
Не каждый знает, что такое случай.
Беда для многих, если иногда
Закрыто солнце дождевою тучей.
А для других, так это чистый рай:
От солнца появляются морщины.
И хлещут беспощадно, через край,
Эмоции усталого мужчины.
Беда для многих, если по-утру
Не выкурена, с кофе, сигарета,
И слово вдруг пришлось не по нутру,
И до сих пор не подана карета.
И чай холодный, и не чищен фрак,
И в толчее забот совсем забыли,
Что вместо фрака простенький пиджак,
Что мы в России, а не, скажем, в Чили.
Беда для многих, всё, что я сказал.
Иным мой стиль смешон и неприятен.
А жизнь идёт… Но видно я отстал,
И даже сам себе стал чужд и не понятен.
28 мая 1997 г.
***
Верчу мозги и так, и перетак,
Но результат выходит вкось и криво.
Ну, что ж, не мастер, или не мастак:
То не в строку, а это не красиво.
Зачем обидел, зря не пожелал,
Не так сказал, не этой улыбнулся.
Я от всего от этого устал
И сделал жест, ну, то есть, отмахнулся.
Какое счастье, если был не пьян.
Какое чудо, если не в угаре.
Легко найти у яблока изъян,
Труднее постоянно быть в ударе.
Июнь 1997 г.
ПОЖАЛУЙСТА
Ты не расспрашивай меня, когда,
Пожалуйста.
Я не отвечу, не сердись. Прости,
Пожалуйста.
Быть может, будет день и час, когда
Пожалуйста,
Скажу тебе, входи в мой дом, входи,
Пожалуйста.
Ну, а пока, прошу, пойми меня,
Пожалуйста.
Что ж, может, разные пути у нас,
Пожалуйста,
Держать не в правилах моих, иди,
Пожалуйста,
Но, ради Бога, не забудь, звони,
Пожалуйста!
1997 г.
ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ О ВЕЧНОМ
1. О ВРЕМЕНИ
Ну, вот опять, как будто всё сначала.
Так каждый год, с надеждою на что-то,
Проходят дни.
2. О СТАРОСТИ
Пришла зима. Собой она венчала
Ушедший год. В окне калейдоскопа
О прошлом сны.
3. ОБ ОДИНОЧЕСТВЕ
Наш путь в ночи. Не редко у штурвала
Мы круглый год. И грустно отчего-то,
Когда одни.
10 декабря 1998 г.
МУЖСКОЙ СОНЕТ
Земную жизнь, пройдя до половины…
Я понял истину одну:
Жизнь настоящего мужчины -
Хранить любовь, беречь страну,
И не разбрасываться честью,
Не проклинать свою судьбу,
Не прогибаться перед лестью,
Стоять за честную борьбу,
А многословию пустому
Не дать расставить западню,
И дать росточку молодому
Жизнь, чтоб не сгиб он на корню.
Все эти подвиги важны
Для той, которой мы нужны.
6 марта 1999 г.
***
Жизнь - это ряд подробностей
И больше ничего.
Жизнь - это ряд возможностей
И кое-что еще.
Жизнь - это ряд случайностей
В божественном Ничто.
Жизнь - это и не жизнь совсем
Вот, собственно, и все.
09 апреля 2000 г
К оглавлению...
