хххххх
«Слова, слова...», их в нашей жизни
Так много, что не сосчитать,
Но мы слова-идиотизмы
Особо любим повторять.
Их с непонятным фанатизмом,
Мы произносим с давних пор,
На них печать абсолютизма,
В них инквизиции костер.
Они из нас летят, как брызги,
Под них мы сеем, варим сталь,
Идём к победе коммунизма
И строим власти вертикаль.
И даже став анахронизмом
Лет через двадцать-двадцать пять,
Их разберут на афоризмы
И снова будут повторять.
хххххх
Русские с турками братья навеки.
Путин в России, у них Эрдоган.
Снова Анталия ласково встретит,
Так полюбившихся ей россиян.
Можно конечно поехать в Австралию,
(Гепотетически), но все равно
Только в любимой Россией Анталии
По настоящему «всё включено».
Не обойтись нам, похоже, без Турции,
Туркам без нас тоже, видно, нельзя,
Раз поменялись так резко инструкции
Преданным СМИ Анкары и Кремля.
Турки в Москву повезут помидорчики,
Русские вновь их отели займут,
Именем нашего сбитого лётчика
Школу и улицу вновь назовут.
хххххх
Нельзя бездумно разрушать.
Нельзя построить дом без брёвен.
И разрешить не разрешать
Тому, кто недалёк и тёмен.
Нельзя рубить здоровый сук.
Нельзя быть чересчур практичным.
Нельзя чтоб вновь сходило с рук
Всё то, что подло и цинично.
Нельзя переступать порог
Приличия и в ложном свете
Преподносить любой порок
И выдавать за добродетель.
хххххх
Нет ни полуденной жары,
По вечерам совсем не сыро.
Не досаждают комары,
И не кусается крапива.
Не будит по утрам петух.
Не надо выводить корову.
И ненавистных ос и мух
Гнать за обедом из столовой.
Держать в сарайчике косу,
Дрова для печки в поленице.
Пугать детей, что в том лесу
Без взрослых можно заблудиться.
Там где стоял когда-то лес,
Коттеджи выросли за зиму.
Кругом технический прогресс,
И в каждом доме микроклимат.
Растут, как в сказке, города.
Идёт застройка полным ходом
Почти везде и, как всегда,
За счёт разрушенной природы.
хххххх
Летит на позитиве мальчик,
Дел у него невпроворот.
Такому в рот не сунешь пальчик,
В миг, (не заметишь), отгрызёт.
Летит, отмеривая мили,
На самокате по судьбе.
Лет двадцать все его учили
Лишь думать только о себе.
Учили взрослые и дети.
Учила жизнь, учила власть.
Как, наплевав на всё на свете,
Безбожно врать, бесстыдно красть.
Летит, отмеривая мили,
Не замечая остальных.
И сколько в нынешней России
Сегодня мальчиков таких.
хххххх
Капитализм пришёл в мою страну,
Пришёл, наобещав златые горы,
Пришёл надолго, судя по всему,
И с ним пришли мошенники и воры.
Сперва, как добрый маг и чародей,
Загадочный во всём своём величье
В глазах таких доверчивых людей,
Но вскоре поменял свое обличье.
Теперь он стал хозяином страны,
В которой проживают милионы,
И все теперь, по гроб, ему должны,
И все теперь живут его законом.
Теперь ему и слова не сказать,
Весь день его медийные каналы
Бессовестно пускают пыль в глаза
И сватают чужие идеалы.
На всех простых людей ему плевать,
На всех без исключенья, поголовно,
Кто вынужден всю жизнь теперь страдать:
На нищих, безработных, на бездомных.
Он строит планы,
только одного
Понять не может-самого простого.
Он строит храмы,
но внутри него
Нет ничего давно уже святого.
Сегодня столько денежных мешков,
Которые не ведают, что проще
Верблюду влезть в игольное ушко,
Чем в рай попасть с такою тяжкой ношей.
А тем, кто всё же верит в капитал,
Советую, одумайтесь, ребята,
Пока он с потрохами не продал
Свою страну и нас всех, вместе взятых.
хххххх
Я ненавижу слово «бизнес».
Не выношу его апломб.
Как он семь лет твердит про кризис,
Как проникает в каждый дом.
Как нагло и бесцеремонно
Повсюду ищет дураков,
Как попирает все законы,
Как бьёт в больных и стариков.
Мне ненавистно в нём буквально
Всё, чем он дышит и живет,
Его коммерческие тайны,
Любой маркетинговый ход.
Не верьте в сказки про богатых
И любящих простой народ.
Про добрых дядей-меценатов,
Дающих от своих щедрот.
Лишь прибыль, даже на ночь глядя,
Волнует этих воротил,
И нету подлости, что ради б
Неё богач не совершил.
хххххх
Стронники ученья Маркса,
Проводники его идей
В широких и народных массах
Привыкли не щадить людей.
Могли сослать и раскулачить,
Могли в тюрьме сгноить живьём
Во имя призрачного счастья
В далёком будущем, потом.
Отбив, почти бесповоротно,
На долгие года с лихвой
У человечества охоту
Идти подобною тропой.
Так в век разгула капитала
Вокруг него сложился миф,
Что, вроде бы, уже не стало
У нас других альтернатив.
Дай всем нам, Господи, терпенья,
Лишая разума людей,
Берущихся за претворенье
Хороших, в принципе, идей.
хххххх
На уроках и на собраниях,
Через лозунги и печать
Мы любили свои желания
За действительность выдавать.
И былинники, и романтики,
И вельможи и их пажи,
И прожжённые напрочь прагматики,
И любимые нами вожди,
Начиная с товарища Сталина.
А потом, опустив рукава,
Разуверившись, понимали мы,
Что действительность не такова.
Но однако же все, кто им верили,
Всё равно вспоминали с тоской
Тех вождей, что когда-то навеяли
«Человечеству сон золотой».
хххххх
Нам не одно десятилетье
Внушали то, что мы должны,
Забыв себя и всё на свете,
Жить для народа и страны.
Но, как известно, мало толку
От правильных и умных фраз,
Когда тебе их без умолку
Твердят на дню по многу раз.
Их разум не воспринимает,
И вот уже коллективизм
Почти что все вокруг считают
Сегодня за анахронизм.
Так, незаметно, совершила
Очередной виток спираль
Истории и возвратила
Нам буржуазную мораль.
Которая, хоть побеждает
И всем твердит об этом вслух,
Но постепенно пробуждает
В народе коллективный дух.
БАЛЛАДА О ПИВНОМ ЛАРЬКЕ
Кому-то может невдомёк
Покажется, мол что за диво,
Стоял на улице ларёк,
В котором продавали пиво.
Простой ларёк, где круглый год,
И справа от ларька и слева,
Пил пиво городской народ,
Зимою пиво с подогревом.
И наблюдалась каждый раз
Одна и та же тут картина:
Пил пиво не отдельный класс,
А всенародная община:
Рабочих, разных мастеров,
Студентов, служащих, таксистов,
Вплоть до научных докторов
И драматических артистов.
Весь этот разношёрстный люд
Был обходителен и дружен,
Хоть понимал, что гадость пьют,
И часто не хватало кружек.
Тут кто-то может мне сказать,
Заканчивай, брат, эту тему,
К чему пивную прославлять
И вместе с нею соцсистему.
Ты эту пропаганду брось,
Нет от неё давно уж толку,
Капитализм-это всерьёз,
Как говорится, и надолго.
Слезай с любимого конька,
К чему напрасно душу ранить
Из-за какого-то ларька,
У нас послаще будет пряник.
Сегодня множество у нас
Различных пряников-соблазнов,
Их получить имеет шанс,
И не один, а много шансов
Любой поверивший болван,
Необходимо лишь терпенье...
Капитализм-это обман,
И он надолго, к сожаленью.
САГА О ФОРСАЙТАХ
Когда порталы или сайты
Не снились в самом дерзком сне,
Смотрели «Сагу о Форсайтах»
В большой, читающей стране.
Все ждали телепередачу,
Все, и мужской и женский пол,
Забыв про лето и про дачу,
Про домино и про футбол.
Муж приходил с работы рано,
Супруга, отложив скандал,
Спешила вместе с ним к экрану,
Весь город-будто вымирал.
А днём, лишь только соберёмся
В обед, во время перемен,
Все дружно осуждали Сомса,
Переживали за Ирэн.
Мы жили хорошо и плохо,
Но всех нас волновал сюжет:
Викторианская эпоха
И ряд последующих лет.
С экрана мягкою походкой
Входил к нам буржуазный мир,
Когда-нибудь и в нашу глотку
Вольют твой сладкий элексир.
И нам покажут Сагу снова,
Лет этак через пятьдесят,
В стране читающей Донцову,
Где смотрят все «Пусть говорят».
Чтоб после всех экспериментов
Могла порадоваться ей
И горсточка интеллигентов,
Дожившая до наших дней.
ПРО АНДРЮХУ
Андрюхе говорили сомнительные лица,
Которых он, Андрюха, практически не знал:
«Пора тебе, дружище, уже остепениться,
Вон, каждый твой знакомый почти что кем-то стал».
Андрюха был не жадный, не склочник, не зануда,
Не брал людей за жабры, не рвал последних жил.
Они же все твердили Андрюхе, мол подумай
О будущем, вон каждый чего-нибудь нажил.
Сомнительные лица, а их везде не мало,
Садились на поминках Андрюхиных за стол
И, выпив, осуждали, когда его не стало,
Что денег не скопил он, что гол был, как сокол.
Хоть и они, конечно, потом поумирали,
Ведь каждый в этой жизни гуляет на краю,
И, вот что характерно, все в ад они попали,
В то время, как Андрюха блаженствует в раю.
Теперь у них к Андрюхе мучительная зависть,
В аду за совокупность своих всех грешных дел,
«Вот повезло Андрюхе»,-вздыхают,- «он всегда ведь,
В отличие от многих, устроиться умел».
хххххх
Все люди разные. Кому-то
Важнее собственный покой.
И чтобы счастья атрибуты
Всегда бы были под рукой.
Кому-то правила и нравы
Всех окружающих людей
Неинтересны, им бы славы
Какой угодно и быстрей.
Что кто-то в мире голодает,
Что где-то существует боль,
Они все знают, но считают-
Им выпала иная роль.
Но раз страдает в мире кто-то,
Он, (мир), висит на волоске,
И слава лишь у идиота,
А счастье-замок на песке.
хххххх
Судьба ниспослана нам свыше.
И счастлив тот, кто посетит
Сей мир в периоды затишья,
Когда давно налажен быт.
Но неизменный дух бунтарства
В народе нискореним.
И вот пылают государства,
В упадке Греция и Рим.
Кругом разлад, бессилье власти,
Народ кричит теперь: «Опять,
Кому-то надо в одночасье
Зачем-то было все менять!»
И новое мировозренье
Несёт все старые черты,
По всюду бродит дух смятенья
И тягостной неправоты.
хххххх
Сегодня иногда читаем
И узнаем из разных СМИ,
И сами часто повторяем:
«Он родом из простой семьи».
Что, говоря еще короче,
Должно, как видно, означать:
Отец колхозник иль рабочий,
Ткачиха иль портниха-мать.
Так, начиная с колыбели,
Без лишних слов и запятых,
Людей мы для чего-то делим
Всех на простых и непростых.
Хоть вроде из одной и той же
Биологической среды,
И в нас во всех один и тот же
Процент, (химический), воды.
Все ходим в церковь, верим в Бога,
Но, почему-то, норовим
Считать, ни мало и ни много,
Себя «крутым» и непростым.
Бредём всю жизнь свою на ощупь,
Не сознавая, что для всех
Намного лучше, если проще,
В хорошем смысле, человек.
ПУБЛИЧНЫЕ ЛЮДИ
Публичные люди, их знают отлично.
А скромные люди не любят публичность.
Публичные люди всегда на виду:
И в старом, и в этом, и в новом году.
А скромные люди почти незаметны.
Они все неброско и просто одеты.
Публичные люди все громко кричат,
А скромные люди обычно молчат.
Публичные люди ведут себя нагло,
Им нужно всё сразу, всего всегда мало.
А скромные люди довольны вполне,
Что живы, здоровы и хлеб на столе.
Публичные люди всегда прагматичны,
Тщеславны, надменны и харизматичны.
А, если другими словами сказать:
Умеют всех прочих людей подавлять.
Публичные люди-любители позы,
Но бровью не двинут без собственной пользы.
А скромные люди, в отличье от них,
Заботятся больше всего о других.
Публичные люди толкают локтями,
Ругают друг друга плохими словами.
А скромные люди спокойно живут
И в гости друг к другу на праздник идут.
Ведут себя скромные люди прилично,
Что точно не скажешь о многих публичных,
Привыкших орать и кричать где попало,
Замешанных в самых различных скандалах,
Поставивших этот процесс на поток.
За счёт обвинений, скандалов и склок,
Себе заработав такую известность,
Что их караулит бульварная пресса.
Мне часто приходится слышать: «Бедняга!
Обычный и скромный простой работяга.
Какая обида. Какая печаль.
Поверьте, нам так его искренне жаль.
С другой стороны, если вдуматься честно,
Какой-то он тихий и неинтересный.
И сразу становится вам, господа,
Понятно, что это, отнюдь, не «звезда».
Я, может, чего-нибудь не понимаю,
Но токарь, строитель, водитель трамвая
Для общества выше должны быть, чем лгун
И наглый, циничный, публичный болтун.
Кто в нашей несчастной стране между делом
Так вправил мозги всем легко и умело,
И что-бы, задумайтесь, стало бы с ней
Без скромных, простых, непубличных людей.
ПЕСНЯ О ЮНЫХ КУРСАНТАХ
Городок сибирский.
Школы командирской
Взвод курсантов. Ранняя весна.
Где-то за Уралом
Грозно грохотала
Третий год жестокая война.
Все шагают в ногу,
Рвутся на подмогу,
Вдруг без них закончится война.
И здоровый малый-
Взводный запевала-
Слышит-«Песню!»-крикнул старшина.
Скоро все курсанты
Выйдут в лейтенанты,
Сбудется мальчишечья мечта.
Третий Украинский
Примет пехотинцев
В младший офицерский комсостав.
Предстоит ребятам
Штурмовать Карпаты,
Тяжкий и суровый ратный труд.
По тропе военной
Все они до Вены
Целы-невридимы не дойдут.
В европейских странах,
Альпах и Балканах
Предстоит полгода воевать.
В Секешфехерваре
В огненном кошмаре
Жизнь свою за Родину отдать.
Но пока все живы,
Юны и красивы,
И война за сотни-сотни вёрст.
Все шагают в ногу,
Рвутся на подмогу
Встать все за Отчизну в полный рост.
И здоровый малый-
Взводный запевала-
Песню с остальными допоёт.
Славный русский парень,
В Секешфехерваре
Павший смертью храбрых через год.
МАРЬИНА РОЩА
Казалось сегодня, что может быть проще
Добраться от «Трубной» до «Марьиной рощи».
Собраться, одеться, обуться в кроссовки,
Проехать в метро всего две остановки
По ветке Люблинской, (салатовой), но
В обратную сторону от Люблино,
Там в город подняться, и... встать удивленно,
Как вкопанный, около «Сатирикона».
Ответьте, друзья, мне, куда я попал?
Когда появился весь этот квартал?
Хоть, кажется, понял я в чем тут секрет,
Я прибыл сюда через множество лет,
И всё, и давно уже, здесь по другому:
Ни улиц с калиткой у каждого дома,
Ни вишен, ни яблонь, ни прежнего взгляда,
Ни Марьиной рощи, ни детского сада.
Но вижу кирпичные пятиэтажки,
Что жили когда-то «душа на распашку».
Когда их здесь строили очень давно,
Мы всей нашей группой смотрели в окно,
Покуда лежали в мешках на терассах
Во время короткого «тихого часа».
А после него наша группа гуляла
По парку вблизи от Сущевского вала.
А вот и ещё один старый знакомый-
Троллейбус счастливый тринадцатый номер,
Что с мамою вёз нас с Цветного бульвара
За сорок копеек, (практически даром).
Минуя кольцо, через площадь Коммуны,
Октябрьской улицей, узкой, но шумной,
И нас, и всех тех, кто ещё в него влез,
На Марьину рощу, на первый проезд.
Здесь все выходили с понятным восторгом,
Ведь все, в основном, торопились к Мосторгу,
А мы же спешили скорее в детсад,
Куда меня мама должна была сдать
К восьми тридцати, чтоб успеть на работу.
Признаюсь, что шёл я туда с неохотой,
Поскольку мой маленький внутренний мир
На дух не терпел по утрам рыбьий жир.
Я в детстве, наверное с самых пелёнок,
Был сложный и трудный в общенье ребёнок.
Не пил я кефир, ненавидел котлеты,
Селёдку с картошкою и венегретом,
В саду, поначалу, был «белой вороной»,
На завтрак, в обед ел одни макароны,
Во время прогулок по дому вздыхал,
Но мало-помалу к всему привыкал.
Привычка, ребята, вторая натура,
Она, как лекарство и та же микстура
Не может помочь нам тотчас и мгновенно,
А действует медленно и постепенно.
Мы в детстве об этом конечно не знали,
Хотя, почему-то, к всему привыкали,
Не требуя к нам ни поблажек, ни скидок,
Пускай и наделав немало ошибок.
Свобода, друзья, здесь вам должен сказать я,
Является и филосовским понятьем.
Нам всем повторяли, аж с детского сада,
Простую, но ёмкую фразу: «Так надо».
Мы это всей кровью своею впитали,
Поэтому и ко всему привыкали,
А кто тяготился таким постоянством,
Меняли потом и страну и гражданство.
Ну что же, пускай у нас будет терпимость,
И станет осознанной необходимость
Жить в эту эпоху и в этой стране,
Быть денно и нощно внутри, а не вне.
Пускай не войдет у нас с вами в привычку
Ко всем её тяготам быть безразличным,
Пусть все наши люди и все поколенья
В ней чЕрпают силы и вдохновенье.
Хотя тяготит нас и давит подспудно,
Что нету ни сада, ни дома на Трубной,
Ни вишен, ни яблонь, ни прежнего взгляда,
Ни мамы, ни нянечек с детского сада.
Что многие люди того поколенья
В других ипостасях, в других измереньях.
Что не разглядеть, не коснуться наощупь
Той старой, любимой нам Марьиной рощи.
К оглавлению...
