Каюсь: название украл у фильма, в котором играет мой любимый артист Аркадий Райкин. Украл потому, что оно, это название, прямо, что говорится, в пипочку, прямо в дырочку, прямо в десяточку. Потому что искусство действительно сила! И действительно волшебная! Не верите? Тогда вот вам одно из конкретно-наглядных подтверждений.
Мой давнишний дружок Гарька – кабелеукладчик. Работа у него такая, понимаете: укладывать кабеля. Да не кобеля, а кабеля! Вместо «о» – «а». Щпрехен зи фюр дойч, мадам? Ферштеен зи? Что? А вот не надо из себя такого необыкновенно остроумного изображать! Да-да! Именно! Потому что есть кобель и есть сука, а есть кабель и есть Гарька. И он его укладывает. Что? Опять публично демонстрируете своё ехидное самосознание? Но я на такую дешевизну не покупаюсь! Нет, не спать укладывает, а в траншею. Траншея это такой аккуратный ровчик, не заполненный водой. Потому что если бы он был заполнен водою, то это был бы уже не ровчик, а канальчик. В котором я тебя без всякого бы сожаления утопил. И спал бы ты в ём и спал. Вечным сном и скорбной памятью. В обнимку со своим уже никому не нужным остроумием.
Вернёмся к Гарьке. Он от железнодорожной депы работает. Их там четыре деятеля, которые называются бригадой кабелеукладчиков. Работа немудрёная, но мужественная: катят здоровенный деревянный барабан с кабелём и, как я уже сказал, укладывают в заранее отрытую траншею. А когда всё уложат, то не думайте, что начинают отдыхать и радостно водку жрать! Совсем нет! Когда новые кабеля заканчиваются, они старые, которые когда-то сами и закопали, начинают из земли доставать. Откопают конец, а потом выдёргивают его с помощью лома, лопат и, конечно, мата. Вот мы и подошли к самому главному: вся бригада отличалась, к огромному на то сожалению, просто-таки выдающимися сквернословными способностями. Это, скажу я вам, были такие мастера нецензурных выражений, такие гении совершенно неприличного свиста, такие цицероны высокохудожественного образного мышления, что просто виртуозы, каких ни в сказке сказать, ни ломом опоясать! Именно поэтому проживающим на пути их кабелкпрокладческих траншей родителям заранее не рекомендовалось допускать своих милых любознательных детишек присутствовать при этой мужественной кабелеукладческой работе. Действительно: к чему? У детишек вся жизнь впереди! Ещё и насмотрятся, и наслушаются, а некоторые и сами станут со временем этими самыми кабелеукладчиками.
Для чего я всё это вам так подробно…. Да! И вот так они и продолжали свой скорбный труд, и поливали на всю ивановскую так, что цветы на подоконниках лишь при одном их неотвратимом приближении стремительно увядали, а у людей случались самые настоящие инфаркты и загибание ух, но однажды у Гарьки проснулась совесть. Да-да, прямо на рабочем месте, прямо рядом с этим деревянным барабаном! Братцы, сказал Гарька своим милым напарникам. Что ж мы, друзья мои, такое делаем! Что ж мы так стремительно и даже незаметно для самих себя опустились в глубь словесного порока! Что ж мы своими совершенно недостойными словесными выражениями отвращаем от себя окружающий социум, в том числе и милых детей! Давайте прекратим выражаться этими грязными, оскорбительными для всякого приличного человека, словами! И, наоборот, обратимся к нормальному и чистому человеческому языку! К великому и могучему! Начать можно хотя бы с Шекспира. И прочитал товарищам своим, кабелеукладчикам, даже малость прибалдевшим от его такого красноречивого предложения, следующее, бессмертное:
Мы утверждали подати и сборы
Как раз на эти нужды, государь,
Когда пришла дурная весть с Уэльса.
Вождь герфордширцев Мортимер взят в плен
Разбойничьими шайками Глендаура.
Убита тысяча его солдат.
Над их телами женщины Уэльса
Глумились так, что выговорить срам.
А король, этот самый Генрих Четвёртый, отвечает этому самому графу Уэстморленду:
Неужто весть об этом избиенье
Оттянет наш задуманный поход?
И вот прочитал Гарька этот замечательный отрывок из «Короля Генриха Четвёртого», замолчал и выжидающе посмотрел на товарищей своих, верных кабелеукладчиков. Нет, не аплодисментов он дожидался! К чему они, выраженье суеты и вожделенья? Ведь Гарьке чуждо тщеславие вконец! Он ждал участия и понимания своей израненной души. И они, конечно, пришли. Они не могли не прийти, эти участие и понимание.
- Да! - сказал один из его товарищей, некто Пахомов Самуил. Бригадир, а также бывший слушатель университета марксизма-ленинизма и член (тоже бывший) редколлегии деповской стенной газеты «За пропитанную шпалу» (остряки переименовали ей в «за пропитую»).
- Сильно! Вот что значит культура! – и вытер своей суровой мужественной рукой свою скупую мужскую соплю (дело-то в апреле было. На стылом весеннем ветру).
- Молодец, Гарриман! – продолжил товарищ Пахомов Самуил. Это вам, сказал он остальным товарищам-кабелеукладчикам, не барабан крутить над вырытой траншеей. Не старые кабеля ошкуривать и в пункт приёма цветных металлов быстрее тащить, чтобы потом пропить вырученные деньги у Зинки в «Трёх поросятах»! Это понимать надо! И чувствовать до самых до ваших бараньих м.дей!
И чтобы ещё более наглядно выразить небывалый подъём своего эмоционального состояния, товарищ Пахомов Самуил смачно харкнул прямо в траншею, обозвав её при этом грубо-неприличным словом. После чего вся бригада дружно навалилась на деревянный барабан и покатила его от Зинки и «Трёх поросят», где они только что удачно освежились, прямо в глубину шекспировских веков и тайных страстей. А Парамонов Самуил после рабочей смены вымыл шею, грудь и уши, и вместо того, чтобы опять идти к Зинке, пошёл домой, а оттуда - в кинотеатр смотреть фильм «Влюблённый Шекспир», номинированный то ли на тридцать, то ли на сто тридцать премий американского Оскара. Ни хрена не понял, зато культурно провел время, не забыв после сеанса зайти всё к той же Зинке, несмотря на яростное сопротивление жены (он вместе с ней в кино ходил. Её тоже приобщил к светлому и загадочно-прекрасному. Хотя она тоже ни хрена в том оскароносном шедевре не поняла.).
Что дальше было? А то и было, что было и до сих пор продолжаешься. По-прежнему, согласно рабочему тарифу и получаемой зарплате, они всей своей бригадой укладывают новые кабеля и бегают со старыми, выкопанными в цветметовскую скупку. Нет, материться не перестали. Выражаются по-прежнему, но гораздо тише и даже оглядываясь по сторонам. В смысле¸ смотрят: а не присутствуют ли рядом дети? А раньше не оглядывались. Рубили правду-матку, невзирая на детей, их несчастных родителей и сводку погоды. А всё Шекспир! Недаром же он в своё время сказал:
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.
И дальше:
Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!
Вот так-то вот! Одно слово- классика! Она глаголом жжёт сердца людей! Её, ыбёныть, уважать надо уж никак не меньше, чем Зинку! Хотя и без Зинки тоже никуда не денешься! Как говорится, ни в п… (матерное слово), ни в Красную Армию!
К оглавлению...
