(Посвящается Джеку Лондону и Мишелю Монтеню)
Мыслитель сумрачный и гордый
Ходил угрюмо средь людей,
В общеньи скуп, в молчаньи твердый,
Замкнувшийся в тоске своей.
На мир смотрел с глухим сарказмом,
Порок и леность замечал
И человечество миазмом
В болоте вечности считал.
Ничто его не веселило,
Везде он горе находил,
Несовершенство в душу било,
Любой изъян с ума сводил.
Он думал: «Все живут неверно.
Забыт прекрасных истин свод.
Бездарно мыслит, пишет скверно
И глупо действует народ.
Сколь выше мой удел печальный!
Я прочитал армады книг,
Я пересек порог фатальный:
Я знаний таинства постиг.
Богатством чудных откровений,
Что в ночь без сна явились мне
Наградой муки и сомнений
При черствой, каменной луне,
Хочу я с миром поделиться,
Но не сейчас - мир не готов:
Пред тем как саваном покрыться,
Уйти в обитель вечных снов.
Дождусь последнего я часа,
О главном речь я поведу...
Мудрей никто не слышал гласа...
Скажу - и тихо отойду».
Шли годы. Наш философ мрачный
Слова для речи шлифовал
И час прощальный, час удачный
Для завещанья призывал.
Но вот однажды за обедом
Он кость случайно проглотил,
Вдруг поперхнулся, рухнул следом,
И тотчас дух он испустил.
В гробу лежал покойно, смирно,
Безмолвно, как мертвец любой.
Над ним раскинулась обширно
Синь неба в дымке золотой.
Что он хотел поведать миру?
Какой великий дать завет?
В какую дивную порфиру
Облечь забытых истин свет?
Мы не узнаем... Твердь земная
Покрыла мощи мудреца,
И жизнь идет, не замечая
Его внезапного конца.
Все так же щедро озаряет
Наш грешный путь светила лик,
Все так же молодость шагает
По трупам тех, кто духом сник.
Все так же парочки воркуют,
Беспечно ветреность цветет,
И дети рожицы рисуют,
И дворник улицу метет.
К оглавлению...
